тому, как уверенно она шла, было ясно: она взяла какой-то след.
Но что это был за след, они понятия не имели. Однако брал он свое  начало  в
подземном участке катакомб, проходил через место убийства и вел...
   Кругом был лес, лес, лес. Машина осталась на шоссе, их  разделяло  с  ней
уже около километра Вдруг посреди леса перед  ними  вырос  высокий  бетонный
забор. Собака пробежала вдоль него и остановилась, вернулась, залаяла.
   Было уже почти совсем темно. Никита посветил фонарем.
   - Перемахнешь? - спросил он кинолога.
   - Угу, легко. И его подсажу, - он кивнул на пса. -  А  вы  страхуйте.  Не
волнуйтесь, он не кусается. А что это за место?
   Колосов  посветил  вокруг  -  лес.  В  Спас-Испольске  полно  огороженных
участков. Это могла быть территория чьей-то виллы, коттеджа, дома отдыха, но
скорее всего это был...
   - Кажется, мы у "Соснового бора". Давай посмотрим, что за забором.
   Преодоление препятствия оказалось делом непростым.  Собака,  в  принципе,
понимала,  что  от  нее  требуется.  Но  совершенно  не  хотела  оправдывать
унизительную поговорку: "как собака на заборе". Наконец, с грехом пополам, с
глухим рычанием, лаем, чертыханием, руганью, они все же перелезли.
   Овчарка секунду сновала в  замешательстве,  потом  снова  бодро  натянула
поводок. Лес - сосны, сосны, частый молодой ельник  и  вдруг  -  яркий  свет
мощного уличного фонаря.  Хорошо  освещенная  асфальтовая  дорожка  Да,  это
действительно была территория "Соснового бора".  Только  теперь  они  попали
сюда с другой, противоположной главным воротам стороны. Колосов снова увидел
корты. Они были хорошо освещены, там еще играли. Глухо стукал о гравий мяч.
   Однако собака тянула их не к кортам, не к манежу и даже не  к  ресторану,
откуда дразняще веяло ароматом жаренного на мангале мяса.
   Они уже порядком выдохлись от этого спринта  по  пересеченной  местности.
Колосов скинул куртку, серая футболка под ней промокла на груди и спине.  Он
вспомнил плакат, виденный им здесь при въезде на территорию. Там  говорилось
об игре в пейнтбол. Возможно, этот участок  парка  специально  для  этого  и
предназначался. Собака нырнула в ельник и вдруг залаяла.
   - Тихо, молчать, - скомандовал кинолог. Никита посветил фонарем.
   Перед ними была снова поляна, но без всякого мусора. Под ногами  пружинил
мох. Никита посветил под ноги - следы  конских  копыт.  Тут  недавно  прошло
сразу несколько лошадей.  Они  приблизились  к  елкам,  на  которые  ворчала
собака. Колосов раздвинул ветки и увидел некое подобие лежки. Среди зарослей
было расчищено место, набросаны ветки Это напоминало ночевки, которые он  не
раз видел в подмосковных лесах. Их оставляли бомжи или кочующие  цыгане.  Но
там всегда что-то  указывало  на  присутствие  человека  -  тряпки,  пакеты,
бутылки. Тут же была лишь примятая трава и куча елового лапника.
   Дальше они не пошли. Колосову не улыбалось нарваться на охрану комплекса.
Вернулись к забору, снова преодолели его и по шоссе дошли до машины В  отдел
вернулись уже за полночь. Ночевать пришлось в тесной комнатушке  отдыха  при
дежурной части. Собака храпела как сапожник, получив в награду шесть  капель
валокордина.

***

   Утром на оперативке перед отъездом  в  главк  Никита  подробно  рассказал
Лизунову и о замечаниях  патологоанатома,  и  о  результатах  осмотра  места
убийства Клыкова, и о странном следе, выявленном собакой.
   - Я еще заключение судмедэкспертизы не читал, - признался Лизунов. - Руки
не дошли.
   Вопреки опасениям Никиты, ни упрямиться, ни возражать, ни отмахиваться от
фактов Пылесос не стал Спросил только:
   - А у тебя есть какие-нибудь соображения насчет того, что ты видел?
   Колосов покачал головой: нет.
   - Обухов капитально тут у нас  обосновался.  Кабинет  потребовал  себе  в
пристройке, там, где ОВИР, телефон,  туда  к  нему  из  их  команды  кое-кто
сегодня приедет, - сообщил  Лизунов,  помолчав.  -  Спит  и  видит,  как  бы
наблюдение за Баюном организовать. Только и Баюн не дурак, так  он  и  дался
ему под колпак.
   - Ты говорил, пацан его чем-то болен? - спросил Никита. - Вроде непохоже.
Быстрый такой, подвижный.
   - Точно не знаю, что там у него, но в больнице он несколько раз лежал. Не
у нас, в Москве, в каком-то институте.
   - А владелец этого вашего рая  для  отдыхающих,  Островских,  с  Баюновым
где-нибудь вместе появлялся?
   - Никогда никто их вместе  не  видел.  Но  это  не  значит,  что  они  не
общаются. У Баюна репутация аховая: три раза судим, черт его  знает  сколько
раз подозревался. А Островских - человек в районе очень уважаемый. И когда в
исполкоме работал, управленцем  слыл  сильным,  ну  а  сейчас,  как  капитал
приобрел, вообще... Он, между прочим,  и  для  города  много  делает.  Школу
построил, приют для беспризорных, колледж - молодежь учить,  чтобы  персонал
для отелей и  домов  отдыха  под  рукой  был.  Нам  вон  вытрезвитель  новый
отгрохал. - Лизунов невесело усмехнулся. - Поэтому на людях ему  с  Баюновым
появляться не с руки. Зачем краснеть? Но это не значит, что  они...  Ну,  ты
понимаешь. Недаром Баюн у него виллу  снимает.  Вот  платит  ли  -  не  могу
сказать. Однако сейчас у Островских ситуация такая, что ему и не до Баюнова,
и вообще ни до чего.
   - У него кроме дочери еще дети есть?
   -  Видишь  ли...  -  Лизунов,  казалось,   был   рад   щегольнуть   своей
осведомленностью. - Вера его единственная  родная  дочь.  Но  он  год  назад
женился на женщине с ребенком.
   - А с прежней женой развелся?
   - Нет, жена его давно умерла. Он с  дочерью  жил.  А  год  назад  взял  и
женился. На жене своего прежнего начальника службы безопасности Леднева. Его
у нас в отделе хорошо знали. Мужик умный,  деловой,  бывший  военный,  даже,
поговаривали, гэрэушник. Служил в нашей группировке войск в  Германии.  Жена
его, Лариса Дмитриевна, наша местная уроженка. Как в Германии  все  по  швам
затрещало, он из армии уволился и приехал сюда. У них тут квартира  от  тещи
осталась. Где-то примерно году в 92-м Островских - он  как  раз  с  бизнесом
начал разворачиваться - взял Леднева к себе начальником службы безопасности.
И с тех пор они не разлучались, он ему доверял, дружили они.
   Но Леднев  умер  -  сердце.  Он  гипертоником  был.  А  молодой  еще,  до
пятидесяти не дотянул. И Островских женился на его вдове Ларисе. Она все эти
годы в его компании работала, финансовый отдел возглавляла. Она экономист по
образованию. Умная баба. И, по-моему, страшная карьеристка. Сейчас она  пост
главного управляющего "Соснового бора" занимает и очень неплохо справляется.
У нее сын от Леднева остался, мальчишка лет четырнадцати,  так  что  теперь,
если Островских его усыновит, будет и у него сын.
   Никита слушал.
   - Надо бы поговорить с Островских, - сказал он. - Нельзя его вызвать?
   - Позвоню. Приедет. Он сейчас, как сейсмограф, на  любое  наше  колебание
откликается. Все надеется, что дочь найдем. Я ему  пытался  объяснить:  если
они ушли в Съяны и там заблудились, то... - Лизунов махнул рукой.  -  Ну  не
располагаю я людьми обученными, чтобы по катакомбам  ползать.  Там  и  своих
всех в темноте растеряешь. И так делаю что могу.
   - А он на нас уже  и  не  надеется,  -  заметил  Никита.  -  Я  слышал  -
спелеологов нанял.
   - Да ну! Ну нанял, а что толку? Месяц там уже, а ничего нет.
   - Рубашку, что нашли под землей, родственникам Славина  на  опознание  не
предъявляли?
   - У него  после  смерти  матери  никого.  Сирота.  Некому  за  гардеробом
глядеть.
   Они помолчали. Что тут скажешь?
   - Созвонись с Островских, пусть приедет, когда ему  удобно.  Но  лучше  -
завтра утром. Я приеду, поговорим с ним. - Никита встал. - Кинолога  я  пока
тут оставлю, пусть  еще  там  на  месте  поработает,  может,  и  еще  что-то
обнаружится. Дай ему толкового участкового в помощь, чтоб  местность  хорошо
знал.
   - Дам, конечно, -  Лизунов  хмурился,  что-то  соображал.  -  Сам  поеду,
посмотрю, что вы там откопали. Если это еще один неизвестный  ход  в  Съяны,
надо его на карту нанести.
   - Ты сам-то в Съянах хоть раз бывал? - поинтересовался Никита.
   - Ну, с пацанами в детстве лазили в Большой  провал.  Батя  меня  за  это
порол нещадно, говорил - гиблое место. - Лизунов покачал головой:
   - Лабиринт. А бабуля моя все меня стращала им. Тут у нас разные сказки по
деревням до сих пор про Съяны ходят. А  до  революции  бабке  моей  прабабка
рассказывала, что была даже в церкви служба специальная -  молебен:  нечисть
оттуда выгнать  пытались,  привидения.  Ну,  суеверия!  Это  когда  было-то!
Правда, были случаи, когда люди там бесследно пропадали. Думаю,  в  основном
по пьянке. Нальют глаза и лезут клады искать. А назад выбраться не могут. Но
и это давно было. Я справки на  всякий  случай  в  архиве  навел.  Последний
несчастный случай зафиксирован в шестьдесят девятом году. С тех пор все тихо
было, и вот...
   - Эксперт не ошибся. Клыкова убили не на мосту. И  произошло  это  внизу,
недалеко от входа в каменоломни, - сказал Колосов.
   - Собака же выявила проложенный  кем-то  след  примерно  двух-трехдневной
давности, который ведет из подземного хода на территорию комплекса "Сосновый
бор". Между прочим, я тут краем уха слышал... Несколько  дней  назад  там  в
"Бору" странный случай произошел. Отдыхающую кто-то сильно напугал на конной
прогулке в парке. Если будет время, справься у дежурного, у него шурин  есть
по фамилии Петухов, так вот он в курсе событий.
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - Пока не  знаю.  Излагаю  факты.  А  насчет  беседы  с  Островских  буду
рассчитывать на тебя.

Глава 14
ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЕ ПОКАЗАНИЯ

   - Екатерина Сергеевна, пожалуйста, зайдите. У нас к вам срочное дело.
   Катя сначала и не поняла, кто  это  с  ней  беседует  по  телефону  таким
замогильным голосом. Они с Варварой  Красновой  только  явились  на  работу.
Краснова  вихрем  унеслась  на  оперативку  к  начальнику  следствия.   Катя
проветрила кабинет, полила цветы и собралась звонить в главк,  информировать
собственное начальство о ходе расследования  событий  в  Спас-Испольске.  Но
телефон вдруг ожил. Этот хрипловатый,  обиженный  на  весь  свет  баритон  с
неуловимым южным акцентом...
   - Рубен Кероян, это вы? - Катя с трудом узнала оперуполномоченного.
   Тот глухо, как из погреба, протрубил, что это он, что утро доброе  и  что
"вас просят зайти в розыск в шестой кабинет".
   Катя сказала: "Да, да, сейчас", а сама очень даже удивилась.  Кероян  все
эти дни с ней лишь нехотя здоровался, а тут вдруг...
   В  шестом  кабинете  розыска  было  накурено,  как  в   тамбуре   дальней
электрички. А оперативников набилось как шпрот в банку. На стульях,  столах,
подоконниках, даже на сейфе расположился весь  местный  криминальный  отдел.
Тут тоже шла утренняя оперативка. Вел ее лично капитан Лизунов.
   - Здравствуйте, - поздоровался он с Катей.  И  она  уловила  в  его  тоне
слабые нотки приязни. - Вот, пожалуйста, ознакомьтесь. Майор Колосов просил,
чтобы вас тоже ввели в курс по этим материалам.
   Он взял со  стола  и  передал  сидевшему  ближе  всех  Керояну  тоненькую
картонную папку. Кероян протянул  ее  Кате,  причем  с  таким  видом,  точно
вот-вот не выдержит и выхватит папку назад.
   - А что это? - поинтересовалась Катя, хотя отлично уже знала  -  ей  дали
материалы ОРД,  оперативно-розыскного  дела.  То-то  Керояна  едва  удар  не
хватил.
   - Там первоначальные показания родственников пропавших без  вести.  Майор
Колосов лично просил, чтобы мы ознакомили вас с ними.
   - Огромное спасибо. Я хотела просить вас о том же. - Катя сцапала дело. -
Могу я забрать его с собой на время в следственное отделение?
   - Можете, только, пожалуйста, верните до обеда вот ему. - Лизунов  кивнул
на Керояна. При этом весь вид его показывал:  если  бы  не  прямое  указание
начальства из  главка,  хренушки  ты  у  меня  бы  эти  материалы  получила,
корреспондентка.
   Катя ретировалась, а  то  не  дай  бог  передумают.  По  пути  в  кабинет
Красновой  она  размышляла,  как  же  ей  отблагодарить  Никиту   за   такое
великодушие к нуждам пресс-центра. Хотя... дело было явно не  только  в  его
отзывчивом сердце. Видимо... Катя прикинула: Никита прибыл  в  Спас-Испольск
работать по убийству Клыкова  и  делом  пропавших  без  вести  (как  это  ни
странно, ведь это же настоящая сенсация!) поначалу не слишком интересовался.
И вдруг такой поворот, такой жест - он решил ознакомить  ее  с  материалами,
причем с теми, с  которыми  и  сам-то  особенно  знакомиться  не  собирался.
Значит, сейчас ему для чего-то срочно понадобилось, чтобы Катя обладала всей
имеющейся у розыска, пусть и скудной, информацией по делу  об  исчезновении,
хотя сам он по-прежнему вроде был  занят  только  убийством  Следует  ли  из
этого,  что  Никита  изменил  свое  отношение  к   ЧП   месячной   давности?
Заинтересовался ли он пропавшими без вести  в  связи  с  убийством  Клыкова?
Выходит,  что-то  где-то  кардинально  изменилось?  За  истекшие  сутки   он
столкнулся с какими-то фактами, которые позволили ему посмотреть на два этих
совершенно разных дела под каким-то единым углом?
   У экспертного отделения Катя столкнулась с участковым, который,  как  она
помнила, вместе с Керояном выезжал "под мост". С ним был молодой  сержант  в
форме, рядом с ним без поводка по коридору вышагивала крупная серая овчарка.
Участковый говорил, что  они  сразу  поедут,  как  только  дежурный  выделит
машину, и что он "это место знает как свои пять пальцев".
   В семнадцатом кабинете у вернувшейся  с  совещания  Красновой  сидел  уже
первый вызванный свидетель. Стрекотала пишущая машинка. Катя  устроилась  за
соседним столом (напарник Красновой ушел в отпуск) и открыла дело. Оно  было
совсем тонким  и  даже  не  подшитым:  несколько  документов  на  скрепке  -
заявления,  копия  телефонограммы,  ксерокопия   протокола   осмотра   места
происшествия (из которого явствовало, что Кероян осматривал вход  в  Большой
провал и прилегающий к нему участок леса  при  "сухой  и  ясной  погоде")  и
протоколы опросов свидетелей.
   Они-то и заинтересовали  Катю  больше  всего.  Это  были  так  называемые
первоначальные показания, которым опытные сотрудники и следствия, и розыска,
и суда обычно доверяли гораздо больше, чем всем  остальным  допросам,  очным
ставкам и прочим слезницам уголовно-процессуального характера.
   Первым шел опрос Марины Брониславовны Коровиной. Катя  обратила  внимание
на дату: 7 мая, время 14.30.
   Мать Коровиной сообщала допрашивающему ее  Керояну,  что  29  апреля  она
вместе с младшей дочерью по льготной путевке, данной  администрацией  города
группе сотрудников социального страхования (она работала в местном страховом
департаменте), ездила на экскурсию в Петербург. Вернувшись  3  мая  вечером,
она не застала дочь Марию дома, однако сначала не  волновалась,  думая,  что
дочь где-то у подруг или на работе. "4 мая  я  с  работы  позвонила  подруге
дочери Маргарите Кривцовой, - показывала далее Коровина, -  но  та  сказала,
что видела Машу только вечером 30 апреля, а на работу она сегодня не  вышла,
хотя ее смена. Потом мне позвонила Лариса Леднева,  теперь  она  замужем  за
Островских, но фамилию, кажется, не сменила, и спросила,  не  могли  ли  моя
дочь и падчерица Ледневой Вера куда-нибудь уехать без спроса? Я сказала, что
ничего не знаю. Леднева сказала, что Веры тоже нет дома,  что  они  с  мужем
сильно волнуются. Я ждала,  думала,  что  дочь  вот-вот  вернется,  что  она
куда-то уехала на праздники и  задержалась,  быть  может,  из-за  поезда,  и
вот-вот позвонит. Но она пропала. В чем была одета  Маша  в  день  ухода  из
дома, сказать не могу, у нее было очень много вещей, она всю зарплату, кроме
денег на учебу, тратила на тряпки. Из особых примет дочери..."
   Катя  стукнула  кулаком  по  "опросу".  Черт  возьми,  Кероян,  кто   так
допрашивает? Особые приметы... Ее раздражали путаница и огромное  количество
непроясненных вопросов. Чем объяснялось то, что  Коровина  не  обратилась  в
милицию сразу же, а ждала, пока это сделает Островских? Кероян это так и  не
выяснил, а ведь ему это было так просто сделать Может быть, дело все в  том,
что чета Островских, будучи уверена, что их Вера похищена ради выкупа, а  ее
приятели похищены вместе с ней, уговорили Коровину пока не  поднимать  шума?
Но кто, кто, скажите, может уговорить мать, чья дочь пропала, не  искать  ее
немедленно всеми возможными способами? Странно было и то,  что  Коровина  не
смогла сказать ничего об одежде дочери. Они же жили в одной  квартире,  даже
если у Маши был сверхразнообразный гардероб, ее мать вполне могла  заметить,
каких именно вещей не хватает.
   Катя, кляня Керояна, перешла к следующим документам. Давал показания Олег
Островских. Дата на протоколе  была  7  мая,  10.30.  Давал  показания  Олег
Островских,  русский,  1946   года   рождения,   несудимый,   по   профессии
предприниматель, прописанный по адресу: Москва, Смоленская набережная, 11/2,
кв. 56, а также Спас-Испольск, Сосновая аллея, строение 7-А.
   Из его коротких и, как Кате почудилось, чрезвычайно горьких показаний она
узнала, что "праздники моя семья собралась провести в Москве на нашей  новой
квартире на Смоленской набережной. Однако вечером 29  апреля  Вера  сказала,
что хочет вернуться в Спас-Испольск, потому что у них намечается встреча  со
школьными друзьями. Жена не стала возражать. Дочь сказала, что позвонит мне.
Однако никаких звонков от нее не было.  Вечером  второго  мая  я  спросил  у
Максима, сына моей жены от первого брака, не звонила ли Вера ему. Он сказал,
нет.  Мобильный  телефон  дочери  был  заблокирован.  Я  связался  с   нашей
домработницей в доме  в  Спас-Испольске,  но  та  Веру  не  видела,  она  не
приезжала и не звонила. Тогда я выехал в Спас-Испольск, начал  искать  дочь.
Веры нигде не было. Мы с женой пытались  разыскать  ее  подруг,  друзей,  но
никто ничего не знал. Тогда я решил, что моя дочь похищена с целью получения
от меня выкупа, и обратился в РУБОП".
   Катя взяла чистый лист бумаги и переписала  некоторые  фразы  отца  Веры:
"Жена не стала возражать. Дочь сказала, что  позвонит  мне".  Странная  была
фраза: в ней, такой нескладной и нелогичной, скрывался некий смысл...
   Вера так и не позвонила отцу, и он вынужден был опять же поступить  очень
странно - спросить у своего пасынка, не звонила ли Вера ему.
   Катя  еще  раз  бегло  перечитала   показания   Островских.   Что-то   он
недоговаривал. О возможном посещении ребятами каменоломен  тогда,  7  мая  в
10.30 утра, речь еще не шла, хотя версия похищения к этому времени стала уже
вроде бы несостоятельной. Катя отложила протокол и обратилась к  следующему.
Первоначальные показания давал... Антон Новосельский!  Дата  на  них  стояла
гораздо более поздняя: 12 мая.
   Из показаний следовало, что,  во-первых,  Новосельский  и  пропавший  без
вести Андрей Славин со школьной скамьи были  близкими  друзьями,  во-вторых,
что они жили совместно в квартире Славина по адресу: Спас-Испольск, Зеленая,
8,  кв  29.  И  в-третьих,  местом  работы  обоих  было  расчетно-финансовое
отделение местного филиала Стройпромуниверсалбанка, где Славин  трудился  на
посту менеджера бюджетного отдела, а Новосельский  пахал  в  поте  лица  как
консультант отдела капиталовложений.
   Показания Новосельского Катя прочла весьма придирчиво, и у нее были на то
основания.
   "Вопрос Керояна: Когда вы видели Андрея Славина в последний раз?
   Ответ Новосельского: Утром 30 апреля, он отвез меня  на  своей  машине  в
Москву.
   Вопрос: Вы куда-то уезжали на праздники?
   Ответ: Вместе со своими институтскими товарищами я  планировал  ехать  на
регату на Переславское озеро. Но в самый последний момент,  выяснилось,  что
поездка отменяется. Мы остались в Москве, отпраздновали  встречу  в  баре  и
ночных клубах.
   Вопрос: Когда вы вернулись?
   Ответ: Я вернулся четвертог