инуту назад  спокойное  и  даже  довольное,  теперь
снова стало тревожным и настороженным.
   - Ну, может быть, и путаница, - покладисто согласился Никита. - Все может
быть. Ладно, славная у тебя тележка. Тут у вас  дороги  хорошие,  только  на
такой и гонять. - Он вылез из "БМВ". - Ладно, поговорили. А ты боялся.
   - Кто вам сказал, что я  боялся?  -  Новосельский  сел  за  руль,  закрыл
дверцу. - Просто я никак не мог тогда к вам приехать. Ну все?  Я  могу  быть
свободен?
   Колосов милостиво кивнул и пошел к своей  "девятке".  Мотор  "БМВ"  мощно
загудел, машина плавно завернула за угол и скрылась.  Позже  Никита  не  раз
горько сожалел, что тогда, возле "Пчелы", так и не спросил у  Новосельского,
отчего он в тот день так и не приехал в милицию? Что  именно  ему  помешало?
Вряд ли Новосельский ответил бы  правдиво  и  честно,  но  спросить  все  же
стоило. Хотя бы попытаться.

Глава 31
"БМВ"

   Катя планировала покинуть Спас-Испольск сразу же после сытного завтрака -
как раз на автобусе в  10.30.  Раньше  было  просто  невозможно:  во-первых,
проснуться, во-вторых, собраться. В Москву к ней в гости собиралась  и  Варя
Краснова с дочкой. Та, как услышала, что они едут с Катей, ночуют  у  нее  в
Москве (!), а в воскресенье отправляются на весь день в  обещанный  зоопарк,
начала собираться еще с вечера. Уложила  в  игрушечный  детсадовский  рюкзак
любимого резинового зайца, пакетик чипсов - зверей угощать -  и  портативный
электронный букварь, с которым, как всякий современный  пятилетний  ребенок,
никогда не расставалась.
   Катя с Варварой провели вечер за телевизором. Обсуждали последние новости
и так просто откровенничали. Около полуночи позвонил бывший Варин муж Денис.
Как всегда, в сильном подпитии. Клялся, что "по-прежнему  любит  и  жить  не
может", и требовал от Варвары пустить его тотчас же ночью "поцеловать дочь".
Варя два раза бросала трубку, а он снова упорно звонил. В конце концов вести
переговоры  выпало  Кате.  Она  уговаривала  его,  ее,  снова  его.   Вскоре
дипломатия себя исчерпала, и они просто взяли и отключили телефон.
   Катя перед сном долго смотрела в окно, как  в  соседних  многоэтажках  на
проспекте  Космонавтов  одно  за  другим  гаснут  окна.  На  улице   моросил
нескончаемый, уже до смерти надоевший дождь. Казалось - пришла осень. И Кате
было грустно и одиноко. Перед тем как окончательно уснуть, она посчитала дни
- когда же прилетит "драгоценный В.А.". Господи, скорее бы...
   Утренние  сборы  напоминали  воздушную  тревогу.  Проснулись  только  без
четверти десять. Выскочили из квартиры,  схватив  в  охапку  сумки,  Катюшку
Маленькую, резинового зайца, рюкзак, и еле-еле успели на отходящий автобус.
   "Ну все, - с облегчением думала Катя. -  Ариведерчи!  Сейчас  приедем  ко
мне, только надо в продуктовый  по  дороге,  а  то  у  меня  в  холодильнике
шаром..."
   И вдруг... Все мысли разом оборвались. Автобус проезжал мимо гольф-клуба,
мимо изумрудного поля,  полускрытого  сырым  дождливым  туманом.  И  там  на
обочине шоссе  Катя  увидела  знакомый  "БМВ".  Двери  его  были  распахнуты
настежь. Вокруг полно сотрудников ГИБДД - они огородили этот участок  дороги
специальными барьерами. Тут же стояли отделовские "газики" и старая  "Волга"
с мигалкой.
   Катя потеряла дар речи, а Варвара схватила дочку в охапку  и  по  проходу
ринулась к водителю, прося остановиться. Через минуту их  уже  ссаживали  со
всеми их вещами.
   - Иди одна, - велела Варвара. - Я с Катькой  побуду.  Не  годится  ей  на
такое смотреть.
   Среди сотрудников в форме Катя увидела Лизунова. Странно, но он один  был
одет по гражданке -  в  джинсы  и  новенькую  толстовку.  Выглядел  он  тоже
необычно - растерянным, встревоженным и каким-то больным.
   Заметив Катю, которая появилась здесь совершенно нежданно, он даже  и  не
удивился.  Молча  кивнул  на  "БМВ".  В  машине  сидел  Антон  Новосельский,
безжизненно навалившись грудью на руль. Он был мертв. Его свитер спереди был
в крови. Позже Катя узнала, что у него, как и у Железновой,  -  единственная
ножевая  рана  в   области   ключицы.   Возле   тела   был   сейчас   только
эксперт-криминалист, он возился в салоне, осматривая труп, - силился разжать
крепко стиснутую в кулак правую руку Новосельского.
   - Аркадий Васильевич, ну-ка помоги мне, - негромко окликнул он  Лизунова.
-  Тут,  кажется,  что-то  есть.  -  Последнее  усилие,  и  он   с   великой
осторожностью вытащил это что-то из негнущихся, окоченевших пальцев.
   Но Лизунов, казалось, и не  слышал.  Он  стоял  возле  багажника  и  тоже
напряженно (Кате даже показалось - как-то  испуганно)  рассматривал  что-то,
что только что поднял из травы у  колес.  Катя  не  видела  еще,  что  нашел
эксперт, зато видела, что было на ладони Лизунова. От чего он никак  не  мог
оторваться,  словно  завороженный.  Это  был  маленький  темный  пузырек   с
притертой пробкой. От него исходил  горьковато-свежий  аромат.  На  размытой
дождем этикетке с трудом угадывались буквы "в...рб...н...". Катя  посмотрела
на Лизунова. У него был вид, словно его ударили. Пузырек она  узнала  -  она
сама брала его в руки в палатке Гордеевой в тот  вечер,  когда  приезжала  с
Колосовым в лагерь. Это была "вербена". Та самая, что "способствует общению,
пробуждает ум и чувства".

***

   - А где Колосов? - спросила Катя. - Ему до сих пор не сообщили?
   Лизунов оторвался от созерцания пузырька.
   - Утром, в полвосьмого, когда тело обнаружили, его срочно  по  мобильному
вызвали. Только не сюда, а прямо к прокурору. Там сейчас и  эти  деятели  из
ФСБ, - хрипло ответил он.
   - Совещаются, что ли? Нашли время!
   - Смерть наступила около пяти утра, - тихо сказал Лизунов. -  В  четверть
восьмого его здесь, в машине, служащие гольф-клуба нашли. Он вчера вечером в
"Пчеле" был, мы с Никитой там его застали... Следователь прокуратуры,  перед
тем как сюда на место  выехать,  нагрянул  в  "Пчелу".  А  там  вся  тусовка
только-только очухалась от  ночи.  Там  до  фига  свидетелей,  понимаешь?  -
Лизунов впервые обратился к Кате на "ты" и так по-свойски.
   - Каких свидетелей?
   - У них конфликт был там - у Новосельского и Никиты. И все в "Пчеле"  это
видели. Видели и то, что они ушли вместе. Прокурорские там  в  баре  у  всех
показания сняли. А здесь в салоне его тачки полно колосовских  отпечатков  -
на руле, на дверцах, на  приборной  панели...  Только  его  и  Новосельского
пальцы. Других нет.
   - А это как же здесь очутилось? - спросила Катя, указывая  на  пузырек  в
руках Лизунова. - Это откуда?
   Подошел эксперт-криминалист и забрал "вербену", аккуратно запаковав ее  в
пластиковый мешок как незыблемый вещдок.
   - Аркадий Васильевич, ты что? Не слышишь меня, что ли?  Взгляни-ка  лучше
вот на это.
   Он протягивал Лизунову тоже  уже  запакованный  в  прозрачный  полиэтилен
обрывок какой-то плотной бумаги, изломанной мертвой  хваткой  мертвой  руки.
Катя наклонилась, чтобы  рассмотреть  получше.  Это  была  оборванная  часть
какого-то фотоснимка. Но что  на  нем  было  изображено,  понять  пока  было
совершенно невозможно - так скомкана и измята была глянцевая бумага.
   Обрывок. Обрывки... Снова одни обрывки... Катя  вопросительно  посмотрела
на эксперта.
   - Это было у него в руке в момент нанесения ему  удара  ножом,  -  сказал
эксперт. - А потом кто-то пытался вырвать у него  это  из  руки.  Это  лучше
прямо сразу направить в лабораторию по техническому исследованию документов,
сам я с этим не справлюсь.
   Варвара Краснова увезла дочку назад, домой. Москва и гости отменялись.  А
Катя, как только с осмотром  было  покончено,  вместе  с  Лизуновым  на  его
"Волге" поехала в прокуратуру. Там, несмотря на субботний день, все были  на
работе. Колосов сидел один в приемной районного прокурора.
   - Ну что? Динамят? - шепотом осведомился Лизунов.
   Тут из-за двери кабинета выглянул прокурорский  следователь  и  пригласил
его войти. Колосова же не пригласил, а попросил "еще подождать".
   - Что произошло? Говори! - Катя тоже опасливым шепотом, однако с  великой
настойчивостью требовала немедленного ответа. - Говори  сейчас  же,  что  вы
натворили!
   Колосов вкратце пересказал события.
   - А зачем ты сел к нему в машину? - шипела Катя.
   - Ты тоже садилась. Кого он подвез, напомнить?
   - Меня не угораздило оставить там на всеобщее обозрение прокуратуры  свои
отпечатки! И вообще... сколько вы вчера выпили с Лизуновым в  этой  "Пчеле",
что ты даже драться полез?!
   Никита только тяжело глянул на нее: тоже  мне  начальница,  прокурорша...
Отвернулся.
   - Погоди, еще  на  наркологию  отправят,  -  зловеще  пообещала  Катя.  -
Дождешься. - Она смотрела  на  него,  ожидая  отповеди,  но  он  по-прежнему
молчал. - Ну и... дальше что? Новосельский,  ты  говоришь,  уехал  на  своей
машине один, а ты куда отправился? Где ты ночевал?
   Никита мрачно поколебался, как  заржавелый  маятник,  потом  все  так  же
нехотя признался: мол, не хотел мешать Лизунову. У того с его  дамой  сердца
все шло к тому, что... Ну, в общем, туда, где третий лишний.
   - С Алиной Гордеевой? Он вчера с ней был? - Катя  вспомнила  "вербену"  и
опрокинутое лицо Лизунова. - Но ты-то что делал?
   Колосов ответил: до часа ночи катал шары в  бильярдной  на  станции,  там
выпил еще пива и... Ну, и не только пива. Потом  отогнал  свою  "девятку"  в
тихий  двор  на  Липовой  улице  и  заснул  как  праведник.  Ехать  в  таком
расслабленном виде в Москву или же будить среди ночи домочадцев Лизунова  не
рискнул.
   - Ты сейчас все это и прокурору выложил? Ну, привет! Совсем уже честняга!
- Катя не на шутку заволновалась. - Новосельского убили в  пять  утра,  а  у
тебя алиби - ноль! Да еще этот ваш скандал, да то, что все  видели,  как  вы
ушли с ним вместе, да еще твои отпечатки в салоне, да еще Лизунов говорит  -
ФСБ уже здесь... Ты что, хочешь, чтобы тебя от дела отстранили до выяснения?
Этого добиваешься?
   - А что я должен был сказать? - буркнул Никита.
   Катя секунду смотрела на него, словно что-то обдумывая,  потом  покрутила
ему пальцем у виска. А когда он хотел отвести ее руку, с силой шлепнула  его
по пальцам. Отскочила к прокурорский двери, обитой дерматином,  и  громко  в
нее забарабанила:
   - Извините, разрешите... Я по срочному делу, сотрудник  главка,  вот  мое
удостоверение, это насчет...
   Колосов не успел удержать ее, и она захлопнула дверь  у  него  под  самым
носом.
   И потекли томительные минуты ожидания. Никита  думал,  что  ее  сразу  же
оттуда выставят, но прошли четверть часа, полчаса, а Катя все еще  сидела  у
прокурора. Из  кабинета  вышел  незнакомый  оперативник,  по  виду  типичный
фээсбэшник, покосился на начальника отдела убийств, хмыкнул.
   - Никита Михайлович, зайдите, пожалуйста, - выглянул следователь.
   В кабинете курили все, кроме Кати.
   - Так что же,  Никита  Михайлович,  вы  умолчали,  что  после  бильярдной
поехали в гости к своим знакомым - Екатерине вот...  кхм...  Сергеевне...  и
гражданке Красновой на проспект Космонавтов? - тускло осведомился  прокурор,
столь же тускло разглядывая Колосова. - Мы тоже, понимаете, не в игрушки тут
играем... Такое серьезное дело, а вы напустили, понимаете, туману...
   Никита смотрел на Катю. Она состроила "страшные" глаза.
   - Ну что ты молчишь? - сказала громко. - Видишь,  какое  серьезное  дело,
надо правду говорить. Ты же всю ночь был у меня!
   При этом Лизунов в своем углу кашлянул, словно  поперхнувшись  сигаретным
дымом.
   Из  прокуратуры  вышли  все  втроем,  сплоченной  группой   заговорщиков.
Прокурор поверил или не поверил - трудно  было  сказать,  но  от  дела  пока
никого не  отстранил,  правда,  многозначительно  пообещал  связаться  с  их
"непосредственным руководством".
   Лизунов задержался на лестнице со следователем. Колосов и Катя  вышли  на
улицу и сели в его "Волгу".
   - А если твой муж узнает? - спросил Никита.
   - Голову тебе оторвет. - Катя достала из сумочки помаду и пудреницу.
   Он усмехнулся мрачно, что, наверное, означало: ну, это мы еще  посмотрим,
кто кому...
   - Надо же было как-то тебя вытаскивать. - Катя  защелкнула  пудреницу.  -
Семь бед - один ответ.  Оснований,  чтобы  тебя  сейчас  отстранить,  у  них
хватало. А тогда вообще будет - труба дело.
   - Оно и сейчас не лучше, - ответил Никита. - Аркадий мне сказал -  там  в
машине вы что-то еще нашли, кроме моих отпечатков?
   Катя сообщила про "вербену" и обрывок фото.
   - Не знаю пока, что все это значит, - сухо подытожила она. -  Одно  ясно:
все наши предположения насчет Мальцева... В общем, опять надо  начинать  все
сначала. Но к детальному анализу фактов ты сейчас совершенно не готов.
   - Это почему?
   - Потому что все еще думаешь о том,  что  я  соврала  прокурору.  -  Катя
смотрела в окно.  Лизунов,  распрощавшись  со  следователем,  быстро  шел  к
"Волге". - К тому же до сих пор от тебя пивом разит как из бочки...
   - Поехали в отдел! - Лизунов рывком открыл дверь  и  плюхнулся  за  руль,
словно спасаясь от погони. - Вроде пока отбоярились. Но надолго ли?

Глава 32
ВСЕ СНАЧАЛА?!

   У Кати было чувство, что они все снова сидят у разбитого корыта.  С  чего
начинать? С какого обрывка?
   Фрагмент фотографии, найденной  у  Новосельского,  отвезли  в  экспертное
управление на Варшавское шоссе. Результаты оттуда могли поступить  только  к
вечеру.
   Колосов  докладывал  обстановку  начальству  по  телефону,   благоразумно
умолчав об инциденте в прокуратуре. Катя сначала сидела у Лизунова, а  затем
поплелась в семнадцатый  кабинет.  Когда  уходила,  Лизунову  позвонил  Олег
Островских. В великой тревоге спрашивал,  что  произошло?  Как  такое  снова
могло случиться в их городе, ведь они все надеялись, что это конец?!
   "А вот и не конец, - нехотя подумала Катя. - Конца в этом  деле  пока  не
видно. Есть ли он вообще?"
   В семнадцатом она распахнула настежь окно, села за стол,  положила  перед
собой чистый лист бумаги. Белый, пустой, глупо-насмешливый  лист  Машинально
написала фамилии: Клыков, Железнова, Новосельский. Напротив  них  -  Славин,
Коровина, Вера Островских. Подвела жирную черту и написала: Мальцев. А внизу
поставила вопросительный знак. Полюбовалась на записи, вздохнула.  Нет,  как
ни черти знаки и линии, фамилии все равно  выглядели  бессмысленным  набором
букв. Она подумала еще и обвела "Мальцева" в кружок.
   Итак, на каком-то отдельном этапе расследования  Лизунов  был  совершенно
прав, утверждая, что именно Мальцев и соединял большую часть  противоречивых
фактов, накопившихся и по убийствам, и по бесследному (как же так,  подумала
Катя машинально, ведь действий без следов не бывает) исчезновению Славина  и
девушек.
   Но вот случилось новое убийство, и эта версия с треском рухнула.  Имбецил
Мальцев, пусть он даже  фактический  убийца  собственной  матери,  к  гибели
Новосельского не мог иметь никакого отношения, а это означало...
   В кабинет вошел Никита. С папкой протоколов. Это был архив  ОРД  -  копии
осмотров мест происшествий, копии заключений экспертов, протоколы допросов и
опросов. Все копии, копии...
   Колосов молча положил все это перед Катей, и она подумала: господи  боже,
в этом деле с самого начала было столько свидетелей, столько показаний,  что
они просто в них запутались!
   И оказалось, что  самого  главного  свидетеля  -  Новосельского,  который
действительно, возможно, что-то знал, они просто  прошляпили.  Кто-то  их  с
этим Новосельским опередил. Кто-то...
   - Одно из двух, - мрачно изрек Никита. - Либо нам  все  мерещится  и  эти
факты вообще между собой никак не связаны, а это лишь цепь совпадений,  либо
они связаны и имеют одну общую причину.
   "Надо  же,  не  прошло  и  года,  как  великого  сыщика  осенило!"  -   с
раздражением подумала Катя.
   - Если брать за основу первое предположение,  то  по  каждому  отдельному
убийству версий накидать можно сколько угодно, - продолжил Колосов загробным
тоном.
   "С этого и следовало начинать! - откомментировала опять же про себя Катя.
- Только ты ведь у нас уникум. Строить версии терпеть не можешь  и  считаешь
это занятие  вредным.  И  опять  же  вопрос,  когда  эти  версии  надо  было
выдвигать? Когда искали пропавших без вести или  когда  наткнулись  на  труп
Клыкова под мостом? Или же... или же еще раньше, когда..."
   Она пролистала протоколы, извлекая тот, что  был  заполнен  ее  рукой,  -
запись показаний Маргариты  Кривцовой,  той  рыженькой  Риты,  работавшей  в
"Сосновом бору" вместе с Коровиной.
   - Никит,  а  вот  на  то  убийство,  которое  здесь  полтора  года  назад
произошло, парикмахерши из "Бора", ты сам выезжал? - спросила она.
   Колосов покачал головой - нет. "Конечно, поедешь ты, - подумала  Катя,  -
это же банальной бытовухой из ревности тогда посчитали, впрочем,  так  и  не
доказанной, а ты такую мелочевку в упор не видишь".
   - А там ведь тоже, кажется, было ножевое ранение?
   Никита взял показания Кривцовой, пробежал глазами, вернул.
   - Ох, я же тебе говорила: настоящей правды о том, что  тут  действительно
творится, мы так до сих пор ни от кого и не услышали, - продолжила Катя. - А
Новосельский из них был самый отъявленный лгун.
   - Из кого это из них?
   Катя махнула рукой и снова углубилась в протоколы.
   - Сколько слов, сколько разной болтовни пустой, - сказала она чуть погодя
с досадой. - И все же... когда люди так охотно  сплетничают  друг  о  друге,
пусть и не совсем правдиво, то... Говорят,  в  самой  лживой  небылице  есть
крошечная доля истины.
   И возможно, то, что мы так тщетно, так безрезультатно  ищем,  уже  здесь,
перед нами... - Она положила ладонь на пухлую папку документов. - Мы  только
никак не увидим это. Точнее...  не  услышим,  потому  что  просто  не  можем
наладить работу со свидетелями, пусть  даже  и  не  совсем  искренними.  Вот
Новосельского мы так разговорить и не сумели толком. А он ведь  что-то  знал
или подозревал...  Ты  посмотри,  что  сейчас  получается!  -  Она  тревожно
взглянула на Колосова. - Допустим,  все  эти  убийства  связаны  -  в  этом,
кстати, и ты, и я, и Лизунов, да и все в городе в душе  просто  убеждены,  и
виновен в них не Мальцев, а кто-то  совсем  другой,  пока  неизвестный  нам,
тогда что же он имел на вечер пятницы? Да практически полную безопасность  и
полную безнаказанность для себя! Мальцев пойман, все убийства и даже пропажа
без вести свалены на него, дело почти закончено. А он, настоящий убийца, вне
подозрений. Очень даже выгодная ситуация. И снова как-то обнаруживать  себя,
разрушая этим самую  удобную  для  себя  версию  Мальцева,  -  это  опасный,
рискованный ход. И все же в ночь на субботу он снова убивает! Почему? Может,
потому, что Новосельский внезапно начинает представлять  для  него,  убийцы,
реальную угрозу? Но почему же от  Новосельского  не  избавились  раньше?  Не
знали о его существовании? Их пути не пересекались?
   А теперь давай вспомним, что творится  в  этом  городке,  но  не  с  этой
Вальпургиевой ночи, которая наделала столько шума, а раньше.  Итак,  полтора
года назад в ноябре пропадает некая Леля, точнее, Ольга Лупайло,  сотрудница
косметического салона из "Соснового бора", и труп ее, типичный  "подснежник"
с  ножевым  ранением,  случайно  находят  только  в  апреле  недалеко  от...
комплекса, в лесу  у  шоссе.  В  июне  в  Александровке  отпрыски  Мальцевой
приканчивают свою родительницу. Причем старший сын Виктор с  места  убийства
убегает,  а  при  осмотре  дома  обнаруживается   японский   фотоаппарат   с
порнопленкой. На год все затихает. Потом вдруг в ночь на первое мая в Съянах
пропадают трое. В июне убивают Клыкова, Железнову и Новосельского.
   - И что ты хочешь всем этим перечислением сказать, Катя?
   - А то, что вплоть до сегодняшнего дня у нас по-прежнему как не было, так
и нет ни одной подходящей версии, способной как-то обобщить и объяснить  эти
загадки. Но это не значит, Никита, чт