транса.
   Слушайте внимательно. Раз.
   Я чуть-чуть приоткрыла  глаза.  Прямо  передо  мной  сиял  огонек  свечи.
Никакого головокружения я уже не чувствовала, разве  что  только  -  легкое,
потому что мне страшно хотелось спать: было, наверное, уже часа четыре утра.
   - Два, - звучно  проговорила  Степанида.  Снова  прикрыв  глаза,  я  едва
удержалась от того, чтобы не зевнуть. Нет, эту Степаниду нужно определить не
в гадальный салон, а в детский сад нянечкой. У нее очень  хорошо  получается
навевать своими заунывными завываниями сон - дети быстро  засыпать  будут...
Да и вообще...
   Да и вообще, не знаю как дети, но я сейчас точно засну.  Как  только  эта
мысль пришла мне в голову,  я  тотчас  открыла  глаза,  потому  что  дремота
настолько овладела моим телом, что еще немного - и я бы точно заснула.
   - Три.
   Свеча  уплыла  куда-то  вправо.  Я  хотела  подняться  на   ноги,   чтобы
поблагодарить госпожу Степаниду за изумительный сеанс, но с удивлением вдруг
осознала, что не владею своим телом.
   - Как такое могло получиться? - хотела воскликнуть я, но  поняла,  что  и
язык меня тоже не слушается.
   Встревоженный крик Степаниды метнулся к потолку, а меня будто  стопудовым
грузом пригвоздило к жесткому сиденью стула.
   Свеча вновь появилась у меня перед глазами.
 
Глава 4 
 
   Стул подо мной зашатался; сразу после этого огонек свечи вспыхнул ярче и,
треща, стал разгораться все сильнее, в конце концов превратившись в огромный
сияющий круг, больно режущий глаза - ничего, кроме этого круга, я не  видела
и не могла отвести от него глаз. Кажется, я даже сомкнула  веки,  но  передо
мной продолжал ослепительно гореть огненный круг.
   Вибрация подо мной стала просто невыносимой, наконец стул потащило назад,
а когда я оглянулась, то увидела мерзко мерцающие  в  темноте  белесые  нити
паутины.
   - Откуда здесь паутина? - успела подумать я, прежде чем очередной  рывок,
оказавшийся сильнее предыдущих, опрокинул стул и я рухнула навзничь.
   - Витя! - барахтаясь  на  полу,  закричала  я.  -  Помоги  мне!  Паутина!
Паутина! Паутина!
   Когда звуки моего голоса смолкли, я не услышала  ничего,  кроме  шуршания
тянущихся ко мне нитей-щупалец, и поняла, что осталась в  полной  пустоте  и
кромешном мраке, в котором не было ничего - только я один на один  с  липким
комком постоянно извивающихся паутинных нитей.
   Вскочив на ноги, я подхватила с пола опрокинутый стул, решив использовать
его как оружие, потому что ничего  более  подходящего  здесь  не  видела.  Я
вообще не видела ничего, кроме мерзко чавкающих щупалец паутины,  с  которых
тянулись на пол длинные струйки белесой слизи.
   Не выпуская из рук стул, я бросилась бежать.
   Если рассуждать логически, то через пару шагов я должна  была  наткнуться
на стол, за которым сидела госпожа Степанида, а еще  через  несколько  -  на
стену комнаты,  где  находилась  до  того,  как  появилась  эта  дьявольская
паутина. Но, задыхаясь и спотыкаясь в кромешной пустой темноте, я  пробежала
уже достаточно большое расстояние  и  никакой  преграды  на  своем  пути  не
встретила.
   Я бежала изо  всех  сил.  Стул,  оказавшийся  вдруг  неожиданно  тяжелым,
оттягивал руки, а черный воздух, словно густые чернила, заливал мне  легкие,
не давая никакой возможности глотнуть хотя бы капельку кислорода.
   Когда мои ноги подкосились сами собой, я без сил опустилась на колени.
   Ничего и никого вокруг. Только пустота, до отказа  наполненная  кромешной
чернотой.
   Некоторое время я ощущала лишь стук своего бешено бьющегося сердца и  гул
крови в висках.
   "Так, - лихорадочно собирая мысли в более  или  менее  стройный  порядок,
рассуждала я. - Как я могла оказаться в этом странном месте? Куда подевалась
комната, где стоял стол, стулья, а за ним - Степанида эта  проклятая  и  мой
Витя? И откуда появилось это бесконечное  пространство,  залитое  чернильным
мраком? И  снова,  снова  -  отвратительные  нити-щупальца  этой  чудовищной
паутины, от которой, кажется, я на время смогла убежать..."
   Задержав на мгновение рвущееся из груди дыхание, я прислушалась. Ничего!
   Где я, черт возьми, где?!
   И тут, словно молния в меня ударила, пронзила неожиданная мысль.
   - Конечно! - воскликнула я, и звуки моего голоса тотчас потухли в  ватной
пустоте. - Я расслабилась и дала этой недоучке  Степаниде  усыпить  себя.  И
пришел сон, а вместе с ним - мой еженощный кошмар... паутина и черная яма. А
та пустота, в которой я сейчас нахожусь, это пространство сна...
   Я умолкла и опять кошмарная тишина сдавила мои барабанные перепонки.
   "Где я - это более  или  менее  мне  понятно,  -  подумала  я,  осторожно
прислушиваясь, - но вот как отсюда выбраться?.."
   Не успела последняя мысль всплыть на поверхность моего  сознания,  как  я
снова услышала уже хорошо знакомое мне  шуршание,  а  еще  спустя  несколько
секунд - чавканье извивающихся, истекающих слизью щупалец.
   Я вскочила на ноги, схватила стул и с силой швырнула  его  туда,  откуда,
как оказалось, доносились эти звуки. Мелькнувший перед  моими  глазами  стул
немедленно поглотила тьма, и до меня долетел глухой стук падения.
   Снова сорвавшись с места, я бросилась бежать. Но на  этот  раз  мне  было
очень трудно - что-то мешало, путаясь в ногах. Я упала, потом вскочила,  но,
сделав всего три шага, снова рухнула навзничь.
   Ноги мои тут же оплели скользкие, тонкие, но невероятно сильные щупальца.
   Нет!
   Отчаянно забившись, я вырвалась, но на  ноги  встать  не  успела.  Мерзко
воняющая петля затянулась у меня на шее  и  потащила  мое  тело  куда-то,  в
никому не известном направлении, буравя безмолвную темноту.
   Впрочем, почему это - никому не известном? Я прекрасно  знала,  что  меня
ожидает в конце этого пути - черная яма, дна которой я не могу достигнуть  и
поэтому могу только с ужасом предполагать, что ждет меня там.
   Теперь я не могла даже кричать. Петля накрепко сдавила мне горло.  Ногами
я  пыталась  сопротивляться  неумолимой  силе,  влекущей   меня:   цеплялась
каблуками и носками ботинок за малейшие выбоины в невидимом полу,  а  руками
раздирала себе на груди плащ, в  отчаянной  надежде  освободить  проход  для
воздуха, которого так жаждали пылающие от кислородного голодания легкие.
   И вдруг я перестала ощущать твердую поверхность под собой - я оказалась в
полной пустоте, ничего не было ни справа, ни слева, ни сверху, ни снизу... И
я догадалась, что снова проваливаюсь в черную яму - хотя вокруг была  только
тьма и никакого движения воздуха я не чувствовала.
   Безоглядный ужас охватил мое сознание. Уже не отдавая себе отчета в своих
действиях, я рванула петлю на своей шее изо, всех сил и, немного ослабив ее,
смогла закричать...
 
*** 
 
   ...Очнулась я под яркой электрической лампой на каком-то  ужасно  жестком
диване.
   Ощутив эту перемену, я снова закричала, теперь  -  чтобы  убедиться,  что
все-таки еще жива.
   - Тихо-тихо... - я увидела  перед  собой  лицо  склонившегося  надо  мной
Виктора. - Тихо-тихо-тихо... - шептал он побелевшими губами.
   И откуда-то сбоку долетел до меня женский голос:
   - Она открыла глаза!..
   Я рывком села и огляделась. Одежда на моей груди была разорвана -  словно
ее терзали сразу десятки острейших ножей, а кожа  на  шее  исцарапана.  Меня
била крупная дрожь. Я посмотрела на свои трясущиеся руки и увидела, что  они
в крови. В это мгновение кто-то крепко обнял меня за плечи.
   - Оленька... - шептал Витя, не выпуская меня из своих объятий. - Господи,
да что с тобой?.. Это все ты сделала, стерва! Ты!
   Последняя фраза относилась явно не ко мне, а к  беззвучно  стоящей  возле
стены Степаниде. Теперь ее лицо было бледно  смертельной  бледностью,  да  к
тому же искажено гримасой сильного страха.
   Теперь, немного придя в себя, я осмотрелась и увидела, что  ни  на  каком
жестком диване я не лежу, а лежу на столе в той самой комнате, где и начался
так ужасно закончившийся сеанс снятия сглаза. Ярко горел электрический свет,
вокруг валялись разбросанные стулья, черная  ткань  на  одной  стене  висела
криво, разодранная пополам, и обнажала старые  обои  в  веселенький  голубой
цветочек.
   - Это все ты! - оборачиваясь, снова закричал в  лицо  дрожащей  Степаниде
Витя. - Это ты довела ее своим дурацким колдовством до того, что она едва не
умерла...
   - Я ни в чем не  виновата!  -  в  голос  зарыдала  несчастная  Степанида,
заламывая руки. - Я хотела ей помочь! Ты же сам слышал, как  я  ввела  ее  в
транс и  дала  ей  самые  благоприятные  установки!  Понятия  не  имею,  что
произошло, знаю только, что я здесь точно ни при  чем...  -  На  этой  фразе
голос у нее осекся и, уронив бледное лицо в  ладони,  Степанида  разрыдалась
уже по-настоящему.
   Голова моя еще  немного  кружилась,  но  я  чувствовала,  что  стала  уже
приходить в себя. При помощи Вити я соскользнула со  стола  и  запахнула  на
груди истерзанный плащ.
   - Как ты? - тихо спросил меня Витя. - До машины сможешь дойти? Я кивнула.
   - А с тобой.. - Витя обернулся к своей бывшей жене, и его лицо потемнело,
- с тобой, Степка, я в другом месте поговорю. И, будь уверена,  что  лавочку
твою в скором времени прикроют! И еще неизвестно,  останешься  ли  ты  после
судебного разбирательства на свободе или загремишь.., лет этак  на  пять  за
попытку убийства.
   - Да не виновата я ни в чем! - снова закричала Степанида.
   Я посмотрела ей в глаза, и Степанида  ответила  мне  умоляющим  взглядом:
будто больше всего на свете хотела попросить у меня прощения, но не решалась
произнести слова вслух.
   Она и в самом деле ни при чем,  зря  Витя  так  бесится.  Боже  мой,  эта
комната выглядит так, будто здесь произошло побоище. Только пятен крови  для
полноты картины не хватает...
   При этой мысли я вздрогнула и  опять  посмотрела  на  свои  окровавленные
руки. Но Витя уже вел меня к выходу, бережно поддерживая за талию.
   - Ничего, ничего... - бормотал он, - сейчас доберемся до машины, я отвезу
тебя домой, а там... Там отдохнешь, а утром  мы  вызовем  настоящего  врача.
Хорошо?
   Я кивнула.
   - Осторожнее, осторожнее, - продолжал Витя, - теперь ничего не бойся... А
эту тварь Степаниду я и вправду посажу. Поверь,  для  этого  у  меня  хватит
связей.
   - Погоди-ка, - остановившись, проговорила я, - она и в самом  деле  ни  в
чем не виновата. С чего ты взял, что это  она  насылала  на  меня  кошмарные
сны?
   Степанида притихла у своей стеночки.
   - Как это? - озадаченно произнес Витя. - Я же сам  видел,  как  она  тебя
того.., заколдовывала, а ты... Она тебя едва в гроб  не  вогнала,  а  ты  ее
защищаешь...
   - Защищаю, потому что она ни в чем не виновата, - объяснила я.
   - А кто же тогда виноват? - растерянно спросил Витя.
   - Я сама, - ответила я. Витя вытаращил  глаза,  явно  не  понимая  вообще
ничего.
   - Я  сама  виновата,  -  повторила  я.  -  Уснула  под  монотонное  пение
Степаниды, а этого мне делать было как раз не нужно. Просто я очень  устала,
всю ночь не спала, а тут мягкий стул, заунывные причитания... Кого хочешь  в
сон вгонит. А когда я уснула, ко  мне  пришел  мой  обычный  ночной  кошмар.
Понимаешь?
   Витя с сомнением повел плечами.
   - Вся вина Степаниды заключается в том, - добавила я, - что она не смогла
излечить меня от кошмарных сновидений. Только в этом ее можно  упрекнуть.  В
непрофессионализме. Но если  тот,  кто  насылает  на  меня  эти  сновидения,
сильнее нее, то в чем ее можно упрекнуть?
   - Ни в чем, наверное, - промямлил Витя.
   Я снова посмотрела на Степаниду. Не нужно было быть  экстрасенсом,  чтобы
увидеть благодарность в ее  глазах.  Нет,  не  она  причина  моих  еженощных
кошмаров. Я все-таки  необычный  человек,  а  экстрасенс  с  исключительными
паранормальными способностями, и чувство интуиции  у  меня  развито  гораздо
сильнее, чем у остальных людей. И  сейчас  интуиция  подсказывает  мне,  что
Степанида ни в чем не виновата.
   А за свой непрофессионализм и шулерские фокусы она уже наказана - стоит у
стены, заломив руки, словно перед расстрелом, и смотрит так.., умоляюще...
   Витя оглянулся на Степаниду, но на сей раз ничего не сказал и молча повел
меня к выходу.
   Откуда-то снова появилась тихая, словно белая мышка, девочка-гимназистка.
   - Лиза, - умирающим  голосом  позвала  Степанида,  -  выйди  к  ожидающим
господам и скажи, что в связи с моей болезнью приема сегодня не будет...
   - Господа все разбежались, - прошептала девочка Лиза. - Когда..,  девушка
начала кричать, их как ветром сдуло - одного за другим...
   Мы с Витей прошли через прихожую, где  одиноко  стояли  по  углам  пустые
кресла, миновали подъезд, учтиво  поклонившегося  одетого  во  фрачную  пару
детину и остановились у Витиной машины.
   - Погоди, - сказала я, - я немного постою на свежем воздухе.
   - Конечно-конечно... - Витя осторожно прислонил меня к машине.
   - Дай сигарету, - попросила я. Он поспешно достал сигарету и поднес к ней
зажигалку. Когда я несколько раз глубоко затянулась, то  почувствовала  себя
почти в норме. Витя просительно заглянул мне  в  глаза  и  проговорил  очень
тихо:
   - Оль... Прости меня, пожалуйста.
   - За что? - удивилась я.
   - За то, что я притащил тебя в этот дурацкий салон, -  вздохнул  Витя.  -
Понимаешь, я же не знал, что все так выйдет. Я.., честно говоря, считал, что
все твои кошмарные  сны  -  это  что-то  совсем  такое..,  не  заслуживающее
пристального внимания. Вот мне несколько раз в жизни снились кошмары, так  я
наутро не  помнил,  в  чем  там  было  дело...  Только  неприятное  ощущение
оставалось и все. Но это быстро проходило. Я думал - у тебя что-то в том  же
роде, а оказалось...
   - Что оказалось?
   Витя зябко передернул плечами и, прежде чем ответить, достал  сигарету  и
закурил.
   - Ты бы видела себя, когда.., когда... - негромко вспомнил он. - Я думал,
что я сам с ума сойду. Было так  тихо,  спокойно,  полумрак,  Степка  что-то
напевала идиотское свое... На самом деле в сон клонило, и вдруг  ты  рухнула
со стула и начала извиваться  на  полу,  будто  у  тебя  какой  припадок.  Я
старался тебя успокоить, а ты ничего вокруг себя не видела, хотя глаза  были
широко открыты, - и не понимала ничего. Потом вдруг вскочила на ноги и стала
метаться из стороны в сторону. И кричать...
   Витя судорожно - с хлюпаньем - затянулся и продолжал:
   - И кричала... Страшно кричала, словно что-то видела перед  собой,  такое
страшное, что невозможно перенести. Потом и Степка завизжала... Когда ты  со
стула рухнула, она будто в ступор вошла - сидела с открытым ртом и  на  тебя
смотрела. А как только ты метаться и кричать начала  -  завизжала.  Потом  -
самое страшное началось.  Ты  стала  на  себе  рвать  одежду,  царапать  шею
ногтями, словно тебя кто-то душил... Закатывала глаза и хрипела. А  когда  я
все-таки схватил тебя в охапку, ты обмякла. Я положил тебя на стол,  вытащил
было телефон, чтобы в "Скорую" звонить, но тут ты очнулась. Честно слово,  -
добавил вдруг Витя, - если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы эту  Степку
проклятую удавил! Точно говорю!
   - Ладно, - проговорила я, затянулась последний раз  и  бросила  окурок  в
кусты. - Поехали домой. Смотри, небо уже розовеет, скоро рассвет. А я  после
всех этих передряг, наверное, приму лошадиную дозу снотворного и часиков  на
десять отрублюсь.
   - Правильное решение! - кивнул Витя и слабо улыбнулся. - Поехали.
 
*** 
 
   Нина, как обычно, проснулась первой. Подошла к окну, выглянула  во  двор,
где уже подмерзал хрустящей  корочкой  изрядно  подтаявший  вчерашний  снег.
Потом обернулась к зеркалу, отблескивающему из глубины прихожей, и  сказала,
обращаясь к своему отражению:
   - Доброе утро.
   Нина вышла в прихожую, по привычке подняла глаза на  большие  часы  прямо
над  зеркалом  и  испугалась,  что  снова  опаздывает   на   работу.   Потом
усмехнулась, спохватившись, и вспомнила, что сегодня суббота.
   Суббота-то суббота, а субботнего настроения как не бывало.  И  все  из-за
вчерашнего визита этой ненормальной.  Собирались  ведь  пойти  с  Васиком  в
консерваторию... Да пусть даже в тот же ресторан или просто  погулять...  Но
ему нужно вести  какого-то  неизвестного  мальчика  на  какую-то  непонятную
экспертизу для того, чтобы выяснить, приходится ли этот мальчик сыном Васику
или нет.
   "Вполне может быть, что и да, - уныло подумала  Нина,  рассеянно  проводя
пальцем по серебряно-стеклянной прохладной поверхности  зеркала,  -  ведь  в
любом другом случае эта ненормальная... Катя, - вспомнила Нина имя вчерашней
гостьи, - эта ненормальная Катя ни за что не согласилась бы на экспертизу...
А сейчас, как говорят,  можно  близкое  родство  определить  с  максимальной
точностью.  То  есть  если  результаты  окажутся  положительными,  то  можно
совершенно определенно сказать: у моего Васика есть  сын.  А  у  сына  моего
Васика есть мать..."
   - И что дальше? - уже не глядя на  отражение  в  зеркале,  спросила  себя
Нина. - Как все это повернется? Сын - это сын.  Ребенок.  А  кто  от  своего
ребенка откажется? Тем более что, как Васик мне сказал, мальчик  чрезвычайно
на папочку своего похож... А эта Катя? Кажется, не замужем. Может быть,  она
не только денег хочет от Васика, а.., чего-то еще и другого? Я сама  видела,
как Васик смотрел на нее - с открытым ртом. Конечно, она  красивая  женщина,
но я-то чем хуже?
   "Хуже, - всплыло у нее в голове тоскливое, - намного  хуже.  Эта  Катя  -
честная женщина. Ну, закрутить роман на морском побережье в юном возрасте  -
от  этого  никто  не  застрахован.  А  вот  я..,  когда-то  вынуждена   была
зарабатывать деньги,  торгуя  собственным  телом.  Была  проституткой,  если
говорить откровенно".
   - А это гораздо хуже, - проговорила Нина вслух  и  вздохнула.  И  тут  же
вздрогнула, обернувшись на возникший за спиной шум.
   - Это я споткнулся, - сообщил  Васик  хриплым  со  сна  голосом,  потирая
коленку. - Чего тут подушки валяются под ногами?
   Он пнул диванную подушку и, освободив себе таким образом проход, побрел в
ванную, зевая и потирая пятерней взлохмаченную голову.  Только  открыв  туда
дверь, он обернулся и внимательно посмотрел на Нину.
   - А с кем это ты сейчас разговаривала? - спросил он.
   - Ни с кем, - ответила Нина. - Сама с собой,  то  есть.  Мысли  вслух.  А
подушку ты сам вчера швырнул. В меня. Когда я тебя попросила приглушить звук
у твоего дурацкого компьютера.
   - В десятый раз попросила, - уточнил Васик, - или даже  в  восемнадцатый.
Никакие же нервы не выдержат  такого  издевательства.  Я  пытаюсь  последний
уровень пройти, а ты бубнишь под ухо. Вот тогда я отвлекся,  и  мне  тут  же
какая-то кикимора из-за угла голову откусила. А я, между  прочим,  на  пятом
ярусе последнего уровня  был.  Нельзя  мешать  человеку,  когда  он  играет.
Понимать надо!
   - Играет, играет... - передразнила Нина. - Ты хоть помнишь, какой сегодня
день?
   - Конечно, помню, - сказал Васик, - суббота.  А  что?  Ага,  мы  с  тобой
собирались  на  концерт.  Слушать  этого,  как  его...  Буру...   Брандер...
Бранденбургский концерт.
   - Отменяется Бранденбургский концерт, - вздохнула Нина, - ты что,  забыл,
какое ты на сегодняшний день планировал мероприятие?
   Васик открыл рот.
   - И правда, - пробормотал он, -  совсем  забыл.  Эта  новая  компьютерная
игрушка мне все мозги запорошила. Это ведь надо - неделю играю, а все  никак
не могу пройти до самого конца. Кошмар!.. Кстати, - спохватился он вдруг,  -
а который теперь час?
   - Без пяти десять, - посмотрев на стрелки настенных часов, сказала  Нина.
Васик охнул и схватился за голову.
   - Господи! - простонал он. - Сейчас  ведь  Катя  придет,  приведет  Петю!
Чтобы я с ним на обследование пошел! А я еще...
   Не договорив, он нырнул в ванную, хлопнув за собой дверью. Нина пошла  на
кухню и поставила чайник. Усевшись на табурет, она  бездумно  уставилась  на
синий газовый цветок под металлическим боком чайника. Как