ворить мне Даша, -  с  макияжем  ты,  Олечка,
по-моему, перестаралась: я такого у самых настоящих проституток  никогда  не
видела...
   Верзила, сорвавший куш, тоже повернулся к нам. К своему удивлению,  я  не
заметила на лице его плотоядной улыбки. Очень странно!  Просто  удивительно!
Это удивительно еще и потому,  что  лицо  верзилы  носило  черты  той  самой
кавказской  национальности,  для  представителей  которой  основной   линией
поведения является неуемная тяга к женскому полу.
   - Чего надо? - приблизившись к окну, проорал верзила.
   - Мальчики! -  тут  же  наперебой  заголосили  мы  с  Дашей.  -  Пустите,
пожалуйста, погреться! Мы в гостях были тут недалеко.., в одном особняке, да
только пришлось оттуда свалить...
   -  Хозяева  просто  отмороженными  оказались!  -  провыла  Даша,   вполне
натурально хлюпнув носом.
   - Они нам за два часа заплатили, а сами всю ночь намеревались держать, да
еще и издевались, - немедленно подхватила я, -  обещали  порвать  на  куски,
если мы рыпаться будем. Их там много, а нас только двое... И вправду порвали
бы, если б нам не удалось бежать...
   - Мы так замерзли, что не дойдем до города! - всхлипывала Даша. - Холодно
очень! Пустите,  пожалуйста!  Они  верхнюю  одежду  спрятали,  чтобы  мы  не
убежали, но мы подумали, что лучше замерзнуть, чем...
   Свою верхнюю одежду мы предусмотрительно спрятали в  ближайших  кустах  и
теперь стояли - я в  обтягивающих  джинсах  и  расстегнутой  почти  до  пупа
кофточке, а Даша - в просторном свитере из толстой шерстяной пряжи с высоким
воротом, зато ее удачно подвернутая юбка едва прикрывала нижнее белье.
   - Пожалуйста! - стонала я.
   - Не дайте пропасть! - вторила Даша. Хмурясь, верзила слушал нас.  Другие
охранники за его спиной уже вовсю веселились, жадно разглядывая наши с Дашей
прелести.
   - Мы вас отблагодарим! - утерев несуществующие слезы, пообещала  Даша.  -
Честное слово! Сразу видно, что вы  -  настоящие  мужчины,  не  то  что  эти
бандиты, которые нас чуть не убили!
   - А я всегда была без ума от военных! - поспешила заверить я верзилу.
   - Ладно, - проворчал тот, - но сначала отойдите-ка подальше от окна.
   Мы повиновались.
   Верзила-кавказец, приоткрыв створку, осторожно высунул  голову  -  словно
боязливая черепаха из панциря, и тотчас убрал ее. Его  товарищи  приумолкли.
Высунувшись второй раз, верзила убедился, что никто не собирается из-за угла
бить его по макушке кирпичом, и начал внимательно  осматривать  окрестности.
Закончив осмотр, он снова остановил на нас свои угрюмые глаза.
   - Ну ладно, - проговорил он, - залезайте по одной. И смотрите, чтобы  без
фокусов!
   - Куда залезать? - не поняла Даша.
   - Сюда, - верзила-кавказец стукнул кулаком по подоконнику, - в  окно!  Не
будем же мы для вас специально дверь открывать. Она на  сигнализации.  Мы  и
сами заперты - до утра не можем выйти за пределы территории. Давай  руку-то,
помогу забраться.
   - Здесь высоко, - пожаловалась Даша.
   - Во дает, шалава! - хохотнул кто-то за  спиной  верзилы-кавказца.  -  То
помирать собралась от холода, то в окно лезть не хочет.
   Я посмотрела на Дашу. Она пожала плечами и подошла вплотную к окну.
   "Шалава!.." Конечно, ни я, ни Даша не обиделись  на  это  слово.  Я  даже
скорее обрадовалась, когда услышала его. Так охранники определили социальный
статус, под представителей которого нам с Дашей таки удалось подладиться.
   Даша с помощью верзилы взобралась в окно.  Триумфальное  ее  появление  в
комнате охранников сопутствовалось воплями,  хохотом  и  улюлюканьем.  Когда
кавказец втаскивал в комнату  меня,  восторгу  было  поменьше,  и  вовсе  не
потому, что Даша показалась мужчинам более привлекательной: просто девушка в
очень короткой юбке, карабкающаяся в окно,  выглядит  намного..,  интереснее
карабкающейся в окно девушки, одетой в джинсы, пусть и в обтягивающие.
   Попав  наконец  в  помещение  охранников,  я  первым  делом   огляделась.
Небольшая комната, ничего особенного - только в углу пульт с компьютером,  а
над пультом  несколько  экранов,  демонстрирующих  двор  больницы  с  разных
сторон.  Судя  по  качеству  изображения  на   экранах,   видеокамеры   были
установлены очень профессионально, к  тому  же  снабжены  приборами  ночного
видения.
   Кроме  того,  в  комнате  стояло  несколько  стульев,  которые  охранники
почему-то игнорировали, предпочитая сидеть на ящиках из-под вина, и столик с
разбросанными по его поверхности картами да мелкими  денежными  купюрами.  В
углу громоздилось несколько пустых бутылок из-под водки, у одного из  ящиков
стояла почти полная, початая.
   - Ничего себе, - услышала я голос Даши, - у вас прямо крепость...
   -  Крепость,  -  согласился  один  из  охранников,  -   сорок   градусов.
Попробуешь, красавица?
   - Да нет, - ответила Даша, - что-то не хочется. Может быть, потом...
   Наступила неловкая пауза. Охранники  во  все  глаза  разглядывали  нас  -
верзила-кавказец, явно местный центровой, подозрительно и угрюмо,  остальные
мужики - с нескрываемым  предвкушением  понятно  чего,  негромкими  сальными
шуточками и многозначительными ухмылочками  разжигая  в  глазах  друг  друга
похотливые огоньки.
   Нехорошая  атмосфера  воцарилась  в  комнате,   очень   нехорошая!   Даша
совершенно смутилась. Не хватало еще, чтобы она покраснела  -  это  было  бы
совсем неуместно и не подходило к ее сегодняшней роли.
   Что ж, придется действовать самостоятельно.
   Делая вид, что меня очень заинтересовали экранчики, я  подошла  к  пульту
управления и оперлась на  него  руками,  приняв  позу  нашкодившей  девочки,
приготовившейся в наказанию.
   Охранники - опять словно по команде - замолчали.  В  коптерке  стало  так
тихо, что мне даже  почудилось,  будто  я  слышу,  как  капает  из  чьего-то
оскаленного похотью рта слюна на пол.
   - Во бикса! - восхищенно прохрипел кто-то. - Смотри, фасад какой!..
   - А что это у вас тут находится? - спросила я, вроде ни к кому  конкретно
не обращаясь. - Что вы охраняете? Военную базу какую-нибудь?
   - Да какую базу! - хихикнул один из охранников и,  приблизившись,  сделал
попытку положить широкую  ладонь  мне  пониже  поясницы.  -  Это  же  просто
больница!
   - Больница? - слегка отодвигаясь, переспросила я. - А аппаратуры столько,
что можно подумать - здесь хранятся атомные боеголовки...
   - Наверное, это очень престижная больница, - подала голос Даша, - раз  за
чертой города. Суперсовременная сигнализация, охранников пять  человек...  И
все богатыри, как на подбор, - неожиданно добавила она.
   - Здесь, наверное, члены правительства лежат? - предположила я.
   Кто-то из охранников, отвечая на мой вопрос, скаламбурил такую чудовищную
тупость, что остальные  охранники  чуть  не  умерли  от  смеха.  Все,  кроме
центрового - кавказца.
   - Слишком много вопросов, - мрачно заметил он, - и это..,  что-то  вы  не
слишком замерзшими выглядите. Бодренькие. Долго вы от своего особняка шли?
   Я не нашлась сразу, что ответить.
   - Долго шли, - проговорила Даша, глядя  на  верзилу  честными-пречестиыми
глазами, - и замерзли очень. А вопросы задаем, потому что нам интересно. Ну,
если не хотите, чтобы мы спрашивали, не будем...  Нам  бы  просто  погреться
и.., до утра, если можно, переждать, а?
   - Да ладно, Гиви! - загомонили охранники. - Чего  ты,  в  натуре?  Пускай
телки тут останутся!
   В финале своей речи Даша так жалобно взглянула на кавказца,  что  даже  у
меня дрогнуло сердце. Да и верзила  тоже  оставил  на  время  свою  дремучую
подозрительность.
   - Ладно, - проворчал он, - оставайтесь... Вон стулья... Водку  будешь?  -
спросил он, внезапно обернувшись ко мне.
   - Буду, - неожиданно для себя сказала я.
   Охранник усмехнулся и налил мне полный двухсотграммовый стакан.
   "Ничего себе, - подумала я, - такими  дозами  алкоголь  принимать  как-то
непривычно. Я вообще к спиртному отношусь с некоторой опаской, а  тут  сразу
полный стакан...о Сделав над собой  гигантское  усилие,  я  отпила  половину
стакана.
   - Слабо! - загрохотали охранники. - Настоящие девчонки так не пьют! Давай
до дна!
   - Я.., подруге оставила, - отдышавшись, едва выговорила я, - мне половину
и ей половину. Мы с ней привыкли делиться всегда...  -  И  протянула  стакан
Даше.
   - Спасибо, подруга, - принимая от меня  стакан,  едва  слышно  прошептала
Даша, - удружила...
   Оставшуюся  водку  охранники  распили  из  горлышка,  после  чего   снова
уставились на нас, отпуская однообразные непристойные шуточки и смешки.
   Кавказец Гиви уселся в угол и тоже принялся пристально рассматривать нас.
Нужно было что-то делать. Вернее, не что-то, а то, зачем мы сюда пришли.
   - Ну что? - обратилась я к  Даше  нарочито  громко.  -  Может,  повеселим
ребят?
   - Хотите? - обернулась Даша к охранникам.
   Те дружно выразили свое согласие громкими, хотя и  не  совсем  цензурными
воплями.
   - Музыки у вас нет? - спросила я.
   - Нет, - ответил  мне  кто-то  из  охранников,  а  кавказец  Гиви  строго
добавил:
   - Не положено.
   Впрочем, и он уже теперь смотрел на меня с интересом.
   - Тогда я - музыка! - заявила Даша. Она затихла  на  мгновение,  потом  я
услышала, как она чистым  тонким  голоском  изумительно  правильно  напевает
какую-то популярную мелодию. Ухватив ритм, я стала двигаться под него, и так
- танцуя - вышла на середину комнаты.
   Охранники, с воодушевлением пересмеиваясь, расселись  вдоль  стен.  Пение
Даши стало громче - теперь она отстукивала ритм ладонями по коленям.
   Надо сказать, Даша несколько облагораживала звучание популярной эстрадной
мелодии, и, может быть, оттого, что, подлаживаясь  под  мои  движения,  Даша
изменила тон голоса на более интимный и томный, а может  быть,  из-за  того,
что единственным  инструментом  был  импровизированный  "барабан",  -  песня
звучала на восточный манер.
   "Танец живота, - промелькнуло у меня в голове, - танец живота!.."
   Но  ведь,  чтобы  продемонстрировать  зрителям   импровизацию   на   тему
древнейшего восточного танца, мне нужно было обнажить свой  живот.  Поэтому,
кружась в ритме танца, я медленно начала снимать с  себя  кофточку.  Сначала
расстегивала - пуговицу за пуговицей - а когда стянула  с  себя  рукава,  то
ненароком оказалась как раз напротив центрового кавказца-верзилы Гиви.
   Широко округлив глаза, он следил за каждым моим движением,  и,  к  своему
удивлению, я не заметила в его глазах ни капли похоти, только восхищение,  а
когда я швырнула кофточку на пульт и осталась в одном только  полупрозрачном
лифчике, Гиви чуть отпрянул назад и с губ его сорвалось изумленное:
   - Ва-ах!
   Остальные охранники тоже, конечно, не сводили с меня глаз. Балагурить они
перестали и пересмеиваться тоже. Внимание всех пятерых было приковано только
ко мне одной.
   - Пора, - поняла я и начала действовать.
   Перво-наперво я закрыла глаза и ввела в транс саму себя. После этого  все
оказалось легко и просто. Внешние звуки уже не достигали моего сознания,  но
танцевать я не перестала - просто двигалась под свою собственную  музыку.  И
вот, что интересно: когда все это закончилось, Даша сказала, что никогда  не
видела более откровенного и сексуального танца.
   - Что-то первобытное и.., безумно страстное было в твоих движениях, - так
говорила мне Даша, когда все  закончилось,  -  видно,  сознание,  получившее
приказание соблазнить мужчин,  передало  импульсы  подсознанию,  и  на  этом
уровне включились знания, накопленные десятками тысяч  поколений  предков...
Удивляюсь, как эти животные не накинулись на тебя  в  тот  же  момент  и  не
изнасиловали... Наверное, просто оторопели...
   Может быть. Я не видела лиц мужчин, когда танцевала для них  с  закрытыми
глазами.  Я  видела  только  расплывающиеся  бесформенные  силуэты,   словно
оплавленные неожиданным солнцем снежные фигуры. А еще я видела нити в  своих
руках - тонкие, словно  утренние  солнечные  лучики.  И  когда  поняла,  что
получила полную власть над расплывающимися силуэтами, а золотые нити в  моих
руках стали обжигающе горячими, танец мой стал другим.
   Раз за разом, совершая по комнате круг, я взмахивала руками, и новая нить
взлетала в воздух над сидящими у стен. В воздухе золотая нить вдруг  темнела
и словно взрывалась, оставляя  после  себя  только  сноп  крошечных  золотых
звездочек, которые медленно опускались на неподвижные фигуры.
   Неслышный взмах - бесшумный взрыв, и новый сноп звездочек летел вниз.
   Только тогда, когда я перестала видеть человеческие очертания под ворохом
догорающих звездочек, я остановилась, опустила  руки  и,  глубоко  выдохнув,
вышла из транса.
   Открыла глаза.
   - Готово, - прошептала Даша, - они уснули.
   - Чего ты шепчешь? - усмехнулась я. - Говори в полный голос.
   - Да нет уж, - испуганно вздрогнула моя подруга, - вдруг разбужу.
   - Никого ты не разбудишь, -  проговорила  я,  поднимая  свою  кофточку  с
пульта, - потому что они не спят.
   - Нет? - ужаснулась Даша. - Ты что - их?.. Всех пятерых - того...
   - Ничего не того, - устало возразила я, застегиваясь, - это называется  -
каталепсия. Будут спать.., черт возьми, не  спать,  а...  Ну,  ладно,  проще
говоря, они будут спать еще часа четыре. Вернее  -  ровно  четыре  часа.  На
столько я их запрограммировала.
   Охранники так и продолжали сидеть на своих  ящиках  вдоль  стены,  словно
каменные. Остекленелые глаза открыты, но тела застыли в естественных  позах,
и вправду похоже на то, что парни спят. С открытыми глазами. Правда,  сердце
у них не бьется и пульса нет никакого, но это мелочи.  Когда  они  придут  в
себя, они ничего не будут помнить - ни меня, ни Дашу,  ни  диковинный  танец
живота.
   - А вдруг их кто-нибудь хватится? - шепотом спросила Даша.
   - Во-первых, не шепчи, - проговорила я, - ужасно  раздражает.  Во-вторых,
никто их не хватится до самого утра.
   - Почему это? - поинтересовалась Даша.
   - Посмотри... - я указала ей на пустые бутылки из-под водки, - если бы  у
них пересменка была.., или вообще -  контроль  какой-нибудь,  разве  бы  они
стали водку пить? И разве бы они разрешили нам остаться здесь до утра? Да  и
средств связи тут никаких. Только телефон...
   Даша оглянулась на телефон, аккуратно сняла трубку и положила ее рядом  с
автоматом.
   - Пускай будет все время занято, - сказала она уже в полный голос.
   Я кивнула.
   Приведя свою одежду в порядок, я подошла к  Гиви,  ладонью  прикрыла  ему
глаза, словно мертвому,  потом,  чувствуя  в  себе  еще  не  остывший  заряд
энергии, легонько дунула ему в лицо.
   Через секунду Гиви сам открыл  глаза.  Даша  тихонько  взвизгнула,  но  я
движением руки успокоила ее и присела на корточки рядом с кавказцем.
   - Ты меня слышишь? - спросила я, глядя прямо в неподвижные глаза.
   - Да... - еле слышно ответил он.
   - Ты понимаешь меня?
   - Да...
   - Господи! - прошептала Даша за моей спиной. -  Он  говорит..,  будто  не
своим голосом. Как будто он умер и.., говорит призрак...
   - Мне нужно пройти в кабинет главного врача, - четко и внятно проговорила
я, обращаясь к Гиви, - как это сделать короче?
   - Выйди во двор и прямо пройди к главному входу, - ни секунды  не  медля,
ответил Гиви таким же безжизненным голосом,  -  потом  поднимись  на  второй
этаж. Направо по коридору. Тридцать пятый кабинет.
   Он  замолчал.   Толково   отвечает,   будто   по-писаному.   Так   всегда
разговаривают люди, введенные в транс. Если человек в здравом рассудке и уме
прежде, чем ответить, подумает и снабдит и  обременит  информацию  какими-то
ненужными дополнительными деталями или вообще исказит факты, то введенный  в
транс солгать не сможет. Его сознание открыто, я задаю вопросы, а  полностью
подчиненный  мне  мозг  посредством  артикуляционного  аппарата  выдает  мне
сведения.
   - Мне встретится на пути кто-нибудь? - задала я следующий вопрос.
   Гиви ничего не ответил - губы его дрогнули, из приоткрытого рта  вырвался
довольно громкий хрип. Жутковато  это  смотрелось,  если  учесть,  что  лицо
кавказца было неподвижно, а глаза словно  мертвые.  Словно  ожившая  древняя
маска на стене гробницы.
   Даша невольно вскрикнула.
   Ничего, это моя вина. Я не правильно задала вопрос. Человек,  находящийся
в трансе, может ответить только на  те  вопросы,  на  которые  действительно
может ответить. То есть, используя информацию, заложенную  в  его  сознание.
Введенный в транс, не может рассуждать или предполагать, он  может  отвечать
только на прямо поставленные вопросы. Вот из-за этого-то Гиви...
   Гиви захрипел  еще  громче,  его  голова  дернулась,  и  на  секунду  мне
показалось, что ожила какая-то черточка его смуглого лица.
   Так не пойдет. Если сейчас не исправить  положения,  то  может  произойти
непоправимое - мозг Гиви запрограммирован на  беспрекословное  подчинение  и
послушно ищет сейчас ответ на  мой  вопрос.  И,  конечно,  не  может  найти.
Напряжение мозговых импульсов нарастает и может стать слишком  высоким  -  и
тогда Гиви умрет. Ну, в противном случае отделается простой  шизофренией,  а
если очень повезет - всего лишь нервным истощением.
   Но ведь я-то ничего плохого этому человеку не желаю.  Может  быть,  он  и
находится на службе у преступника,  но  пока  я  ни  в  чем  не  уверена,  и
поэтому...
   - У главного входа есть вахтер? - поспешно задала я следующий вопрос.
   Воздух со свистом вылетел между посинелых губ кавказца.
   - Нет, - сдавленно ответил он.
   - Слава богу, -  отозвалась  Даша  у  меня  за  спиной,  -  значит,  путь
свободен!
   - У главного входа есть  охранник?  -  спросила  я,  не  удовлетворившись
ответом.
   - Да...
   - Один охранник?
   - Да...
   - Кто еще может быть в здании клиники? Гиви снова захрипел.  Понятно,  он
не знает ответа и на этот  вопрос.  Пора  заканчивать  наш  разговор,  время
поджимает. Ладонью я закрыла глаза Гиви и легонько дунула  ему  в  лицо.  Он
мгновенно замер, словно пораженный ударом чудовищной силы мороза. Когда  его
веки снова поднялись, жизненного тепла в них уже не было:  как  и  остальные
охранники, Гиви впал в состояние глубокой каталепсии.
 
*** 
 
   Нине было трудно говорить - это Васик понял сразу.  Поэтому,  как  только
она вытолкнула бескровными  губами  первые  слова  приветствия,  он  тут  же
заговорил сам, улыбаясь и  беспрерывно  касаясь  дрожащими  пальцами  черной
прядки на бледном виске Нины.
   Васик говорил тихо и быстро, проглатывая слова, забывая в конце фразы то,
что собирался сказать в начале. Он словно пытался  закутать  Нину  в  теплое
одеяло своего присутствия, хотел заполнить своим нескладным костистым  телом
больничную палату, стерильно белую и казавшуюся холодной из-за этой  неживой
белизны.
   Казалось, и Нина поняла  это  желание  Васика,  потому  что  замолчала  и
слушала его, иногда только кивая, смотрела в его глаза, и Васик смотрел то в
ее ласковые, слегка  притухшие  глаза,  то  на  слабо  пульсирующую  голубую
тоненькую вену справа на шее.
   Когда не о чем было уже говорить, Васик накрыл лежащую на груди руку Нины
своей. Она улыбнулась.
   - А мне здесь до утра разрешили  остаться,  -  шепотом  похвастал  он.  -
Доктор сказал, что я могу даже попросить носилки и спать на них...
   - Васик... - позвала Нина, и Васик замолчал.
   - Что?
   - Ты ничего не рассказываешь о том, как  там  с  Петей...  -  проговорила
Нина.
   - С Петей? - переспросил  Васик.  -  Я  думал,  тебе  об  этом  неприятно
говорить. Ты ведь... Я ведь... Я ведь помню, как ты реагировала на то, что у
меня сын, оказывается, появился... А потом тебя из-за него еще и ранили...
   - Тебе тоже досталось, - попыталась улыбнуться  Нина.  -  Но  все-таки?..
Конечно, менты вовремя не могли поспеть, но  потом-то  они  хоть  что-нибудь
узнали? - Выговорив эту  длинную  фразу,  Нина  закашлялась  и,  как  только
приступ кашля прошел, заговорила снова. -  Или,  может  быть,  тебе  звонили
насчет выкупа?
   - Никто мне не звонил, - мр