ь, где этот объект  находится.  И  еще,  на
всякий случай, сплю я чутко, так что решишь удрать - хорошо подумай.
   Я почти не спала, смотрела в потолок, вслушиваясь в дыхание  на  соседней
кровати. Среди ночи он неожиданно что-то забормотал, тревожно  и  торопливо,
слов я не разобрала. Психи, по моим понятиям, вполне могли так бормотать  во
сне. Покоя мне это не прибавило. С другой стороны, хорош маньяк,  спит  себе
преспокойно, меня не трогает. И улыбка у него хорошая.  Хотя  почему  убийца
непременно должен быть уродом, вот как раз такие с хорошей улыбкой  и  режут
людей в темном переулке.
   Под утро я все-таки  уснула,  а  когда  открыла  глаза,  в  окно  светило
солнышко, было весеннее утро и бояться не хотелось. Вчерашний вечер  казался
глупой выдумкой.  Я  посмотрела  на  соседнюю  кровать:  пуста  и  аккуратно
застелена. Я вскочила и подбежала к окну: машина стояла там, где ее оставили
вечером. Может, мне все приснилось?
   Я оделась и направилась в кухню. На плите стоял чайник и радостно  хрюкал
крышкой. Чайник я выключила и пошла на улицу. Во дворе Сашка, голый по пояс,
обливался водой  из  ведра.  Я  поежилась,  запахнула  куртку  и  стала  его
разглядывать. Сашка выпрямился, взял полотенце и стал им растираться. Тут  и
меня заметил.
   - Здорово, Марья, - сказал он с улыбкой и пошел к дому,  закинув  за  шею
полотенце и вытирая лицо.
   - Здравствуй, - ответила я. - Чайник вскипел.
   - А вот это хорошо. Пошли, чайку попьем. Как тебя по батюшке?
   - Павловна.
   - А что, Марья Павловна, - спросил он,  когда  мы  пили  чай,  -  в  селе
телефон есть? Мне в город позвонить надо.
   - Есть. На почте.
   - Хорошо. Чайку попьем и поедем на почту.
   -  Послушай,   -   начала   я,   стараясь   придать   голосу   наибольшую
убедительность. - Отпусти меня. Можешь жить здесь, сколько хочешь, и  машину
бери, и деньги, а я про тебя никому не скажу, честно.
   - Ага. Я тебя отпущу, а ты к ментам побежишь.
   - Не побегу. Поверь, я правду говорю. Сашка покачал головой.
   - Я себе и то не каждый день верю. Поживешь со мной немного.
   - Муж будет беспокоиться.
   - Я тебе оправдательную записку на пишу. Не боись. И вот еще  что,  Марья
Павловна, мордашка у тебя очень красивая, грех такую  портить,  так  что  не
нарывайся и о кастрюльке помни.
   - Я буду молчать, только отпусти.
   - Отпущу, на что ты мне. Но попозже. Поехали.
   На почте не было ни души,  за  исключением  сидящей  за  стойкой  Людмилы
Ивановны. Я подошла к ней, а Сашка стал звонить, при этом стоял лицом ко мне
и зорко поглядывал. Я болтала с Людмилой Ивановной, безуспешно пытаясь найти
выход из дурацкого положения.  Я  могла  написать  записку  и  передать  ей.
Женщина  она  неглупая  и  должна  сообразить.  Я   покосилась   на   Сашку,
прислушиваясь к тому, что он говорит. В этот  момент  он  как  раз  объяснял
кому-то, как проехать к нашей деревне, и следил за мной. Это ясно, стоит мне
сделать что-то подозрительное, по его мнению, и голова моя будет  напоминать
кастрюлю. Рискнуть? Я опять на  него  покосилась.  Черти  из  Сашкиных  глаз
исчезли, смотрел он холодно и зло, и  я  снова  подумала,  что  человек  он,
безусловно, опасный.
   Он закончил разговор, я попрощалась, и мы вышли на улицу. Меня неудержимо
тянуло к людям. Не может он убить меня белым днем на глазах у  граждан.  Или
может?
   - Зайдем в магазин, - сказала я. - Хлеба купим, еще что-нибудь.
   - Возьми-ка меня под руку, Марья Павловна, и помни, что я тебе говорил.
   Я долго толклась в магазине, рассыпала сдачу, перекладывала  покупки,  но
закричать, попросить о помощи так и не рискнула.
   Возле дома нас поджидала тетя Катя.
   - Маш, ты семян привезла? - поздоровавшись, спросила она.
   - Привезла, пойдемте.
   Мы вошли в дом, я стала выкладывать семена  и  все  думала,  что  же  мне
делать? Присутствие соседки успокаивало, и я пригласила ее пить  чай.  Мы  с
тетей Катей чаевничали, а Сашка чистил картошку и скалил зубы.
   - А Дима-то, что не приехал? - спросила тетя Катя.
   - Сегодня должен, ждем. У нас на дворе  проводка  сгорела,  вот  привезла
Сашу, он мастер, починит.
   - А я смотрю, с утра машина под  окошком,  думаю,  приехали,  а  пока  со
скотиной возилась, вас уж нет.
   - В село ездили.
   - А Дима-то автобусом или с Павлом Сергеевичем?
   - Автобусом хотел, вот ждем. Тетя Катя покосилась на Сашку, тот  радостно
улыбнулся и спросил:
   - Скотину держите?
   - А как же, без скотины нельзя.
   - Это точно. У меня тетка в  деревне,  старенькая,  а  корову  не  сдает.
Тяжело, сена сколько надо.
   - Да полбеды, если покос рядом, а то ведь на горбу не наносишься.
   С полчаса они беседовали таким образом,  и  соседка  прониклась  к  Сашке
симпатией. Конечно, про тетку он врал, но выходило у него  складно,  даже  я
усомнилась, может, и не бандит он вовсе?  Тетя  Катя  ушла,  а  я  принялась
готовить обед, Сашка мне помогал, насвистывал что-то, ухмылялся  и  выглядел
вполне безопасно. Мы сели обедать, когда появился Димка.
   Возник на пороге и замер с открытым ртом, уставившись на Сашку.
   - Не слабо, - наконец проронил он. - Вот, значит, в чем дело.
   - Дима, -  начала  я  испуганно,  но  натолкнулась  на  Сашкин  взгляд  и
замолчала.
   - Хороша, - продолжил муж. - Обнаглела  вконец.  Есть  в  кого.  Ты...  -
повернулся он к Сашке, тот осклабился, а Димка заткнулся.
   - Потише, паренек, - произнес мой гость  со  злой  ласковостью.  -  Я  на
голову  выше  тебя  и  килограмм  на  двадцать  тяжелее,  показательный  бой
устраивать не рекомендую, потому как я тебе шею сверну.Так что до свидания.
   Я затравленно переводила взгляд с одного на другого.
   - Дима, - начала почти шепотом. - Я тебе объясню...
   - Не трудись. - Он еще немного потоптался возле порога и резко бросил:
   - Ухожу! Буду жить у мамы.
   Хлопнул дверью и исчез, а я заплакала. Сашка продолжал есть суп.
   - Помиритесь, - сказал. - Чего ревешь-то.  А  и  не  помиритесь,  другого
найдешь. Такая баба без мужика не останется.
   - Заткнись, - сказала я.
   - Любишь мужа-то?
   - Не твое дело.
   Тут я вдруг поняла, что скорее всего стала свободной женщиной, с Димкой и
в доброе  время  говорить  было  трудно,  а  уж  в  данной  ситуации  просто
невозможно. Я вытерла слезы и взяла ложку.
   Часов в пять у нас появились гости. Подкатил "жигуленок", и из него вышли
два типа очень подозрительной наружности. На крыльце, где их встречал Сашка,
они долго трясли ему руку, хлопали по плечам и даже обнимались. Вид все трое
имели бандитский. Увидев меня, мужики присвистнули.
   - Ну, Саня, даешь. Где ты ее нашел?
   - На дороге. Пришлось подобрать. Марья, собирай на стол, гости у нас.
   На столе появились бутылки  и  закуска.  Мужики  сели,  приглашали  меня,
хватая за руки, но Сашка неожиданно вступился:
   - Она скромница, водку не пьет. - И кивнул мне:
   - Иди в переднюю.
   Я забилась в угол дивана, чутко вслушиваясь в разговор. Никакого сомнения
у меня больше не было: на моей кухне  пили  уголовники.  То,  что  их  трое,
наводило на мысль о бежавших. Их ищут, они  прячутся,  и  в  такой  ситуации
жизнь моя, пожалуй, стоит недорого. Я подошла к окну: рамы  двойные,  вынуть
их можно, но шум услышат в кухне, после этого меня могут запереть  в  подвал
или попросту убить.
   Я вернулась на диван. Веселье  в  кухне  нарастало.  Матерщина,  тюремный
жаргон, пьяные выкрики. Запели "Таганку" и ударились в воспоминания.
   У меня разболелась голова. Лучше всего лечь спать. В комнате я устроиться
не рискнула, безопаснее в чулане, от этих подальше, и дверь  там  на  крючок
запирается, хотя какой тут крючок... Я взяла  белье,  одеяло  с  подушкой  и
вышла в кухню. Сашка на меня покосился.
   - Куда?
   - В чулан. Спать хочу.
   Он встал, проводил меня и позаботился, чтобы  я  не  смогла  удрать:  все
заперто и ключи у него. Окошко в чулане - собака не пролезет. Я заперлась  и
легла. Было холодно, пьяные выкрики доносились и сюда, уснуть не получалось.
Часам к двум в доме стало тихо. Не успела я  вздохнуть  с  облегчением,  как
услышала шаги и стук в дверь.
   - Кто? - спросила испуганно.
   - Я это, - ответил Сашка. - Открой.
   - Зачем, уходи. - Я силилась  придать  твердость  своему  голосу,  но  он
предательски дрожал.
   - Открой, дура, - зло сказал Сашка. - Не трону я тебя.
   - Не открою. - Я вскочила, намертво  вцепилась  в  ручку  двери  и  стала
тянуть ее на себя.
   - Слушай, больная, - вздохнул он  за  дверью  и  вроде  бы  даже  покачал
головой. - Я тебе русским языком говорю: ты мне без надобности.
   - Ага, - не поверила я.
   - Ага, - передразнил он. - Твой крючок дурацкий и секунду не продержится.
   Что верно, то верно. Я подумала и открыла. Сашка ввалился в чулан, мотало
его здорово.
   - Здесь спать буду, - заявил он. - Так лучше. Для тебя.
   И бухнулся на кровать. Через минуту он уже спал.
   Я заперла дверь на жалкий крючок и села рядом с Сашкой. Где-то через  час
смогла убедить себя в том, что Сашка в самом деле спит, а не  прикидывается,
и, косясь на него с опаской, обшарила его карманы. Ключей не было,  так  же,
как не было документов или чего-либо еще, что навело бы  на  мысль,  кто  он
такой. Ясно, что ключи в доме, но идти в кухню я не решилась, а вдруг эти не
спят?
   Просидев с час и изрядно  озябнув,  я  взяла  подушку,  переложила  ее  к
Сашкиным ногам и легла к стене. Водкой от него несло за версту, к тому же он
начал храпеть, а среди ночи  опять  забормотал,  я  чутко  вслушивалась,  но
поняла только одну фразу: "Голову, голову ему держи" -  или  что-то  в  этом
роде. Ноги у меня были ледяные, я тянула на себя одеяло, а потом прижалась к
Сашке. Было стыдно, но так теплее.
   Утром мужики сели опохмеляться. Вид имели мятый, угрюмый, были молчаливы,
но, выпив и закусив, развеселились пять. У меня  с  утра  болела  голова,  я
готовила за перегородкой и думала, во что умудрилась вляпаться.
   К обеду один из гостей, звали его Витюней, съездил  в  магазин  и  привез
водки, веселье пошло по нарастающей. Меня садили за стол, звали  хозяйкой  и
потчевали водкой. Чтобы отвязаться, я выпила cтопку.
   Мужики выходили покурить на улицу, вернувшись, не заперли дверь,  поэтому
Димка вновь появился неожиданно.
   - Что ж тебе дома-то не сидится, паренек? - спросил Сашка. Димка  таращил
лаза, потом, запинаясь, спросил:
   - Это что вообще такое? Я подошла к нему.
   - Дима, ты бы ехал домой, а? Я тут с друзьями. - Я смотрела в его лицо  и
молилась, чтобы он понял. - Ты, Дима, сразу к папе заскочи, объясни,  что  я
здесь, с друзьями. Скажи, Маша праздник устрoила, приехать никак не может. Я
должна была навестить его, а теперь никак не могу. Предупреди.
   Димка таращился на меня во все глаза.
   - Ты слышишь,  Дима?  -  ласково  спросила  я.  В  глазах  его  мелькнуло
понимание, и он попятился к двери. За моей спиной возник Сашка,  обнял  меня
за плечи, а Димка пошел пятнами и заорал:
   - Обнаглела совсем! - И выскочил из дома.
   Сашка заглянул мне в глаза, я разом почувствовала себя очень  неуютно,  в
глубине его глаз было что-то холодное и беспощадное, а я поняла, что не  так
он пьян, как старался казаться.
   - Чего ему надо было, я не понял? - удивился  Витюня,  с  трудом  продрав
глаза.
   - Дурачок какой-то, - ответил Сашка.
   Через полчаса возле  окон  затормозил  мотоцикл  с  коляской,  и  в  доме
появился участковый Иван Петрович. Участковым он был еще  во  времена  моего
детства, когда я приезжала к  бабуле  на  каникулы.  Человек  Иван  Петрович
добродушный и в селе уважаемый.
   Первым чувством, возникшим при виде участкового, была досада,  что  Димка
такой дурак. Потом пришел страх. Я кинулась к дверям.
   - Здравствуй, Маша, - сказал Иван Петрович. - Чего тут муж жалуется?
   - О, мента черт принес, - пьяно пробормотал Витюня.
   - У Димки с головой не в порядке, - глотая ком  в  горле,  сказала  я.  -
Привиделось чего-то. У нас тут... праздник, одним словом.
   - Праздник? Это дело хорошее.  А  с  мужем  ссориться  ни  к  чему.  Так,
граждане, давайте-ка документики проверим.
   - Чего он хочет? - опять спросил Витюня. - Ну, мент, ну дает. Ты  чего  в
дом врываешься? Тебя звали?
   - Иван Петрович, - торопливо заговорила я. - Ребята приехали со  мной  из
города, выпили, с кем  не  бывает.  Сами  знаете,  проспятся,  поумнеют,  не
обращайте внимания, пожалуйста.
   Тут по-кошачьи мягко подошел Сашка.
   - Все выяснил, дядя? Вот и топай отсюда по-доброму.
   Я взглянула на Сашку и слегка попятилась, сообразив, что самым опасным из
троих был он. Иван Петрович до трех считать умел и  сообщение  о  побеге  из
тюрьмы, безусловно, слышал, больше всего  я  боялась,  что  он  решит  стать
героем, однако мудрость перевесила.
   - Ну что ж, - примирительно произнес  он.  -  Догуливайте.  До  свидания,
Маша.
   Повернулся и ушел. На негнущихся ногах я пошла за перегородку выпить воды
и дождаться, когда зубы перестанут стучать. За столом шел спор.
   - Мотать надо, - сказал Сашка. - Мент дотошный, явится, и не один.
   - А чего ему надо, а?
   - Документы.
   - Так дай ты ему документы, пусть полюбуется. Документы... Чего ты, Саня?
Выпьем, брат, забудь про мента.
   Сашка ушел в переднюю, пробыл там минут  десять  и  заглянул  ко  мне  за
перегородку.
   - Куртку накинь, выйдем, - сказал он сурово. Уже на улице спросил:
   - Деньги у тебя где?
   - Здесь, - заторопилась я, вынимая кошелек.
   - Хорошо. Потопали, Марья Павловна. Мы пошли огородом. За небольшим полем
начинался лес, туда мы и направились.
   - Куда мы идем? - испугалась я.
   - В настоящий момент в направлении деревни Колываново.
   - А зачем? - силясь хоть что-нибудь понять, спросила я.
   - А затем. Сейчас дедок ментов притащит. Не хочу я  с  ними  встречаться,
аллергия у меня на них.
   Тут я заметила, что Сашка прихватил мой старенький атлас области, я о нем
и думать забыла, а он, смотри-ка, нашел.
   - Я не пойму, зачем мы туда идем? - вприпрыжку двигая с ним рядом, задала
я вопрос.
   - На спрос, а кто спрашивает, с тем знаешь, что бывает?
   - А чего ж на машине не поехали? - не унималась я.
   - До первого поста? Нет, ножками надежнее.
   - Да никуда я не пойду.
   - А вот это зря, Марья Павловна, смотри, как бы бежать не пришлось.
   Посмотрев на него внимательно,  я  была  вынуждена  признать,  что  такой
вариант очень даже возможен, и, вздохнув, ускорила шаги.  До  Колыванова  мы
дошли, но в деревню заходить не стали.
   - Скажешь ты мне, куда мы идем? - не выдержала я.
   - На что тебе?
   - Как на что? Ты чего друзей-то бросил?
   - Одному легче.
   - А я?
   - А ты про запас.
   - В заложницы взял, что ли? - данное предположение мне  самой  показалось
глупым.
   - Детективов много смотришь, - хмыкнул он.
   - Сашка, а ты меня не убьешь? - на всякий случай спросила я.
   - Убью, если со всякой дурью лезть будешь.
   - Хороша дурь. Ну вот, к примеру, куда ты меня тащишь и зачем?
   - Я тебя в город тащу. Придем в город, и топай домой  на  здоровье,  а  в
деревне не  оставил,  потому  как  неизвестно,  что  дружки  с  пьяных  глаз
сотворят, когда ментов увидят. Прояснилось в голове-то, Марья?
   - Не знаю. Может, ты и правду говоришь, а может, врешь,  -  вздохнула  я,
но, если честно, бояться перестала... Так... самую малость.
   Сашка зашагал веселее, пришлось и мне. Я немного от него поотстала, да  и
разговаривать на ходу не очень удобно. В общем, километров пять  шли  молча.
Тропинка вывела к шоссе, и вскоре  из-за  высоких  лип  показалась  деревня,
небольшая, домов тридцать. Здесь  был  магазин,  и  в  настоящий  момент  он
работал.
   - Пойдем, купим поесть, - сказал Сашка, сурово нахмурился и добавил:
   - И помни...
   - Да помню я, надоел уже. В магазине ни души, только мухи летали, жирные,
было их штук сорок, не меньше. Мы постояли  у  прилавка,  потомились,  Сашка
зычно крикнул:
   - Хозяйка! - А я продолжила наблюдение за мухами.
   Наконец из подсобки вышла деваха лет двадцати пяти. Завидев Сашку, широко
улыбнулась, но тут разглядела меня из-за его  плеча  и  разом  приуныла.  Мы
купили колбасы,  хлеба,  три  бутылки  пива,  сложили  все  это  в  пакет  и
отправились дальше.
   Ближе к вечеру пошли вдоль дороги. Движение оживленное, то и дело  машины
мелькают, рядом совсем,  метров  триста.  "Бегаю  я  неплохо,  выскочить  на
дорогу, остановить машину?" - пришла мне в голову мудрая мысль. Я покосилась
на Сашку: шел он сосредоточенно, о чем-то размышляя, вроде  бы  начисто  про
меня забыв. Это обстоятельство придало мне силы. Я набрала в легкие  воздуха
и шарахнулась в сторону.
   Может, бегала я неплохо, но Сашка лучше. Он схватил меня за куртку,  сшиб
своим весом, я рухнула лицом вниз, дико закричала и закрыла  руками  голову.
Лежала, продолжая повизгивать, в ожидании неминуемой кары. Однако время шло,
а ничего не происходило. Полежав так  еще  немного,  я  рискнула  приподнять
голову. Сашка сидел рядом и смотрел сердито.
   - Куда это ты устремилась? - полюбопытствовал он.
   - К людям.
   - Ясно. А чего руками закрываешься?
   - Боюсь, ударишь.
   - И ударил бы с удовольствием, только ниже спины. Вставай, дальше пойдем.
Еще раз решишь побегать, за штаны держись. Потому  как  я  тебя  обязательно
поймаю и тогда уж точно всыплю.
   - Ты правда драться не будешь? - на всякий случай уточнила я.
   - С тобой, что ли? Смех, да и только. Пойдем.
   Как  только  солнце  село,  похолодало.   Поднялся   ветер,   в   воздухе
чувствовалось что-то осеннее, а отнюдь не весна.
   - На ночлег прибиваться надо, - сказал Сашка.
   - Кто же нас пустит? - удивилась Я. - Придется всю ночь идти.
   - С тобой находишься, - огрызнулся он.
   - А ты меня брось, - не осталась я в долгу.
   Прошли еще километра три, и тут впереди возник фонарь на пригорке.
   - Деревня, - кивнул Сашка. - Там и устроимся.
   Я мечтательно вздохнула, подумав  о  теплой  постели.  Сегодняшняя  пешая
прогулка изрядно меня вымотала. Но Сашка растоптал мою мечту, потащив меня к
сараю на окраине. Замок на двери висел, но открывался он  без  ключа.  Сашка
распахнул дверь и заглянул внутрь.
   - Сено. Блеск. Пошли, Марья. Сообразив, где он собрался ночевать, я не на
шутку испугалась.
   - Ты что, здесь спать хочешь?
   - Конечно. А ты думала - в "Метрополе"?
   - Саша, - торопливо забубнила я. - Я туда идти не могу, там крысы,  я  их
до смерти боюсь.
   - Ты, Машка, дура, прости Господи, какие крысы?
   - Большие. Саша, ты не заставляй меня, я не могу. Ей-Богу, не могу, лучше
убей. - Сашка тупо меня разглядывал, а я торопливо предложила:
   - Ты иди, а я здесь побуду, возле сарая, вон под деревом, я не сбегу и на
тебя не донесу. Да и кому доносить, сам подумай?  Здесь  бабульки  одни,  по
темному дверь не откроют.
   - Чего ты городишь? - разозлился Сашка. - Ночью мороз будет,  неужели  не
чувствуешь? Уснешь под деревом и замерзнешь.
   - Я не буду спать, я побегаю.
   - Да что за черт, пошли быстро! - разозлился он. Я шарахнулась в  сторону
и завизжала:
   - Не пойду! Не могу я, честно! Я в третьем классе вот в  таком  сарае  со
стога съехала, а мне мышь за шиворот попала.
   - И съела тебя.
   - Нет, не съела, но я до сих пор после этого заикаюсь, когда волнуюсь.
   - Ты у меня ушами дергать начнешь, если еще слово скажешь. Идем.
   - Не могу я, Саша, - заревела я. - Боюсь я, не могу. Он замер в дверях.
   - Марья Павловна, нет здесь крыс, ну какие крысы? Что им тут жрать-то?
   - Вот нас и сожрут.
   - Да что ж ты за дура упрямая, - всплеснул он руками, сам чуть не  плача.
- Давай руку, и пошли. Нельзя на улице, замерзнем, а здесь в сено  зароемся.
Идем.
   Он взял меня за плечи и втащил в сарай, потом со скрипом закрыл дверь.  Я
стояла, зажмурившись, боясь пошевелиться.
   - Руку дай, - сказал Сашка. - Иди за мной.
   Я преодолела несколько метров, ежесекундно  готовясь  упасть  в  обморок.
Глаза зажмурила, голову втянула