одетый в длинную белую рубаху до пят, сидел в маленькой
комнате без окон. На каменном столе, стоявшем посредине комнаты на
деревянной подставке, располагался большой хрустальный шар, который жрец
глубокомысленно изучал. Со стороны казалось, что шар - это живое существо,
с которым Берос беседует, причем беседует очень почтительно. На полках
вдоль стены стояли более мелкие хрустальные шары, различные пирамиды, кубы
и параллелепипеды. На отдельной полке, напротив входа в комнату, стояла
странная фигура, грубо высеченная из гранита. Просматривалось очертание
человека, над которым стоял какой-то зверь, причем человек помещался под
брюхом зверя, между четырьмя лапами.

Электричества в доме, судя по всему, не было, поэтому комната, в которой я
оказался, освещалась восемью факелами, издававшими тяжелый, густой запах.
Когда я вошел, жрец оторвался от созерцания шара и жестом указал мне на
каменную скамью напротив. Я сел и почувствовал легкое головокружение,
видимо, от царящих здесь ароматов. Тело расслабилось само собой, веки
отяжелели, сердце стало биться отчетливее, но медленнее. Мне казалось, что
я ощущаю каждую клеточку своего тела.

Наконец непроницаемый Берос посмотрел мне в глаза и спросил:

- Как ты себя чувствуешь?

- Все нормально, - ответил я, пытаясь отвести взгляд от темных бездонных
глаз жреца.

- Великий Молчащий примет тебя, но сначала мы побеседуем.

Он встал, достал из сундука, стоявшего у него за спиной, какой-то предмет в
форме пирамиды величиной со спичечный коробок и поставил на стол передо
мной. Затем взял с полки хрустальный шарик и подошел ко мне. Чиркнув
спичкой, Берос зажег пирамидку, которая, потрескивая, начала гореть таким
ярким белым пламенем, что слепило глаза. Берос, не говоря ни слова, поднял
шарик на уровень моего лица, и я почувствовал, как мой взгляд словно
приковало к этому сверкающему шару. Постепенно мной овладело какое-то
странное состояние. Комната словно исчезла. Исчезли все предметы, исчез
жрец. Я не чувствовал своего тела, и только сознание как бы парило в
сверкающей белой бездне. Наконец, бездна приобрела голубоватый цвет.
Откуда-то сверху раздался тяжелый голос:

- Чего ты хочешь? К чему стремишься?

- К справедливости, - машинально ответил мой голос, который я слышал как бы
со стороны.

Голубой цвет становился все ярче и наконец превратился в синий. Время от
времени в синей бездне вспыхивали и гасли золотистые точки.

- Что есть справедливость в твоем понимании? - продолжал голос.

- Равные права.

- Ты любишь деньги?

- Не задумывался.

- Славу?

- Равнодушен.

- Власть?

- Да, - честно признался я.

- Тебе доставляет удовольствие повелевать себе подобными? - голос стал
пронзительным, и каждый звук его как бы вызывал какую-то вибрацию света.

- Мне нравится управлять ситуацией.

- Тебе доставляет удовольствие власть над себе подобными? - настаивал на
точном ответе голос.

- Нет, - несколько раздраженно прозвучал мой голос.

Внезапно синий цвет побледнел, превратился в размытый голубой, и мое
находящееся вне тела сознание увидело картины, которые сменяли друг друга,
как кинокадры. Опять, как и в прошлый раз, появлялись сцены из моего
детства, некоторые давно забытые, некоторые вообще незнакомые. Но я видел
себя ребенком, общавшимся с родителями, с товарищами во дворе и в школе, И
каждая сцена показывала обиды, которые я терпел от окружающих. Вот отец
выгоняет меня из комнаты, в которой он беседует с какими-то незнакомыми мне
людьми. Выгоняет за то, что я вмешался в разговор и потребовал к себе
внимания. Мне года четыре, не больше. Вот мать не разрешает мне оставить
дома щенка, которого я подобрал на улице, и я рыдая, несу его во двор и
оставляю в чужом подъезде. Мне (это я четко запомнил) пять лет. Вот
приятели насмехаются надо мной, потому что я не могу влезть на дерево, а я,
обдирая локти и коленки, пытаюсь вскарабкаться по толстому сосновому
стволу. Я уже в первом классе.

Картины, картины, картины. Обида, обида, обида... Наконец картинки
кончились, и голубой цвет опять превратился в синий. Сознание не
возвращалось в тело, оно продолжало парить в пространстве. Внезапно
появилось желание выскочить из комнаты, которую я ощущал, но не видел, и
воспарить ввысь. Интуитивно я направился к двери, но тут же словно бы
уткнулся в каменную стену. Раздался мрачный пронзительный смех.

- Ты слишком спешишь. Ищущий. Тебе пока не дано покидать пределы данной
псисферы. Ты хочешь справедливости, но не знаешь, что это такое. Мы откроем
тебе эту тайну. На что ты готов во имя Высшей Справедливости?

- На все, - машинально ответило мое сознание. - Что есть справедливость?

- Высшая Справедливость есть Универсальный Закон Всемирного Баланса. Все в
мире совершается в соответствии с Законом, и ничто не может ускользнуть от
Закона. Все в мире подчиняется Причине и Следствию. И никому не дано
избежать Следствия, создав Причину. И как любая причина является
следствием, так и любое следствие является причиной другого следствия.
Каждый человек есть единица Закона, и каждый нарушает Закон, бросая вызов
Высшим Силам. Ты готов служить Закону?

- Готов, - ответил я, не совсем понимая, к чему я выразил готовность.

- Ты получишь знания и огромную власть. Но помни, сын Земли, ты можешь их
использовать только во благо Закона. Даже если это противоречит благу
Человечества. Нарушив его, ты вступишь в конфликт с естественными Высшими
Силами.

Синий цвет постепенно рассеялся, и я почувствовал свое тело. Комната
приобрела форму. Берос встал и жестом предложил мне следовать за ним. Мы
поднялись этажом выше и прошли в помещение без мебели и вообще без
каких-либо предметов, за исключением соломенной подстилки, на которой,
скрестив ноги в позе лотоса, сидел старик.

Его густые седые волосы красиво лежали на плечах. Черные, бездонные глаза,
казалось, втягивали тебя, и было практически невозможно отвести взгляд. Как
и Берос, он был одет в белую рубаху до пят. Бледно-коричневые руки с
тонкими длинными пальцами лежали на коленях. Он источал Нечто. И это Нечто
так подавляло меня, что хотелось простереться перед ним и прижаться лицом к
его стопам.

Несколько минут он не мигая смотрел мне в глаза, а потом перевел взгляд на
Бероса. Тот заговорил на незнакомом мне языке. Старик внимательно слушал,
изредка кивая головой, а когда Берос умолк, опять перевел взгляд на меня.
Установилась долгая пауза, а затем Великий Молчащий правой рукой начертил в
воздухе какой-то непонятный мне знак. Берос поклонился и направился к
двери, кивком головы позвав меня за собой. Мы вернулись в комнату, где жрец
проделывал со мной свои дьявольские фокусы. Некоторое время мы молчали. Я
после всего произошедшего не осмеливался начинать разговор, а Берос о
чем-то сосредоточенно думал, не замечая меня. Наконец он заговорил.

- Сегодня ты не только проходил испытание, но и очистился от всей ненужной
информации, которая была записана в недрах твоего истинного Я. Твое
истинное Я отныне чисто, как у новорожденного. Ты удивлен моими словами,
потому что помнишь все, что я показал тебе. Все психические травмы,
полученные тобой в детстве, то есть в тот период, когда твоя психика еще не
обладала необходимым комплексом защиты. Да, воспоминания остались, но
негативная энергия, сгенерированная этими воспоминаниями, уничтожена. Ты
готов к новому пути и перевоплощению. Великий Молчащий разрешил готовить
тебя к вступлению в круг избранных и назначил меня твоим Наставником, но
тебе необходимо пройти три испытания. Два из них ты уже прошел. Испытание
болью несколько дней назад и испытание на послушание сегодня. Теперь ты
должен пройти испытание страхом. Ты готов?

Под испытующим взглядом холодных пустых глаз жреца я чувствовал, как
мурашки бегают по всему телу. В его глазах не было ничего человеческого. На
меня смотрел бесчувственный компьютер, для которого я был объектом то ли
исследования, то ли действия. Я кивнул головой и пошел за Беросом. Жрец
провел меня в маленькую комнатку также без окон, в которой стоял один
единственный деревянный стул. Он жестом приказал мне сесть и, когда я
опустился на стул, сказал:

- Ты будешь сидеть здесь, в этой комнате несколько часов. Дверь не заперта,
и ты можешь выйти отсюда, когда пожелаешь. Но помни, если ты выйдешь до
того, как я за тобой приду, это будет означать, что ты не выдержал
испытание, и мы должны будем расстаться.

С этими словами Берос вышел, неплотно притворив за собой дверь, а я остался
сидеть на стуле, готовый к новой чертовщине. В абсолютной тишине только
изредка потрескивал факел, который Берос, уходя, вставил в железное кольцо,
прикрепленное к стене на уровне человеческого роста. Первые минуты я не
чувствовал ничего, кроме некоторого беспокойства, вызванного, скорее всего,
тем, что я увидел в тот день. Тогда я еще не знал, как Берос добивается
такого эффекта, манипулируя с человеческим телом и сознанием, но не
сомневался, что меня ждет нечто очень серьезное.

Прошло минут сорок, и беспокойство начало расти. Ожидание неизвестного уже
само по себе является страхом или, по крайней мере, ожиданием его, а когда
ты знаешь, что тебя будут испытывать этим самым страхом, но не знаешь как,
он появляется автоматически, до появления внешних раздражителей.

Я был готов столкнуться с каким-нибудь внезапным шумовым эффектом или с
ситуацией, угрожающей жизни (не исключал, что ко мне в комнату запустят
крокодила или еще какое-нибудь животное, для которого я могу быть объектом
утоления голода), но никого и ничего не было. И вдруг я почувствовал страх.
Настоящий животный страх, который обрушился на меня внезапно и который
усугублялся еще и тем, что я не понимал, чего боюсь. Угрозы, от которой я
мог защищаться всеми доступными мне средствами (руки, ноги, зубы), не было.
Все так же без колебаний пламени горел факел. Все та же одуряющая тишина.
Ни звука, ни запаха. Но страх охватывал все сильнее, и вскоре я уже ощущал
его физически. Все тело покрылось липким вонючим потом, дыхание
затруднилось, стук сердца стал отчетливым и участился. Мозг лихорадочно
заработал в поисках причины страха. Я был уверен, найди я причину, и страх
если и не исчезнет, то уменьшится. Но причины не было. Я пошевелил руками и
ногами, не исключая, что тело окажется парализованным. Нет. И руки, и ноги
действовали нормально. Ну да. Я ведь имел право прервать испытание. Для
этого нужно было только выйти из комнаты. А раз я имел такое право, то
Берос наверняка позаботился о том, чтобы я имел возможность им
воспользоваться.

Я встал и прошелся по комнате в надежде, что движения хоть как-то отвлекут
мое сознание от мучившего меня страха. Но он с каждым движением только .
усиливался. Наконец страх перешел в какой-то непонятный, неосознанный ужас.
И тут спасительная мысль мелькнула в мозгу. Я обману тебя, жрец. Я подошел
к факелу и сунул руку в пламя. Расчет был гениально прост. Боль обожженной
руки сконцентрирует на себе сознание и заглушит страх. Тщетно. На руке
появились все признаки ожога. Надулся пузырь, но боли не было. Словно пламя
было холодным. Пометавшись по комнате, как тигр в клетке, я опять уселся на
стуле. Ужас охватывал всю мою сущность. Хотелось кричать и кататься по
полу. Желание выскочить из комнаты по своей силе не уступало страху, но я
твердо знал, что скорее умру, чем прерву испытание, и поэтому стал всерьез
морально готовиться к смерти. Не знаю, сколько я просидел в этом жутком
состоянии, когда почувствовал боль в обожженной руке. Боль нарастала. И по
мере ее нарастания снижался страх. Через несколько минут рука уже горела,
как в огне, а страх ушел полностью. Я готов был выть от боли, когда дверь
распахнулась и вошел Берос. Он медленно подошел ко мне вплотную и долго
смотрел мне в глаза. Я же, как подопытный кролик, обреченно сидел на стуле,
время от времени хлопая веками, не в силах пошевелиться. Наконец, жрец
поднес ладони к моей голове и я почувствовал сильную сонливость. Пытаясь
бороться со сном, я бешено заморгал. "Не сопротивляйся", - раздался
бесстрастный голос жреца. Я погрузился в глубокий сон. Очнулся я в
незнакомой комнате на жестком деревянном лежаке. Рука была забинтована и не
болела. Берос сидел рядом на стуле, терпеливо ожидая, когда я проснусь.
Когда я сел, он посмотрел на часы и сказал:

- Неплохо. Из тебя выйдет жрец четвертой ступени.

- А сколько их всего?

- Двенадцать, - ответил Берос.

- А ты на какой ступени?

- На восьмой.

- А старец?

- На одиннадцатой.

- А кто на двенадцатой?

- Верховный жрец. Верховный Блюститель Баланса.

- Его можно увидеть?

Берос отрицательно покачал головой. - Даже я не могу его видеть. Только
жрецы десятой и одиннадцатой ступеней.

Я задумался. Ко мне пришло осознание происшедшего. Если вначале я
воспринимал все как какую-то мистическую игру, то теперь я представлял, в
какую мощную машину я сунул пальцы. Мои колебания не ускользнули от Бероса.

- Ты в чем-то сомневаешься? - спросил он все тем же лишенным эмоций
голосом.

- Нисколько, - ответил я.

Решение связать свою судьбу с халдеями не вызывало у меня никаких сомнений,
но вот тот факт, что я, быть может, не смогу подняться выше четвертой
ступени, немало смущал. Вряд ли я стал бы офицером, если бы при поступлении
в училище мне сказали, что мой предел - командир батальона.

Берос прочитал и эти мысли.

- Жрец четвертой ступени обладает огромным могуществом, - сказал он. - Ты
будешь участвовать в сложнейших исторических процессах. Ты будешь влиять на
судьбы людей и своей страны. Ты не будешь жить во сне, как живет все
население этой планеты.

- С чего начнем обучение? - спросил я, чтобы прекратить это чтение моих
мыслей, которое действовало мне на нервы.

- Сегодня я расскажу тебе о том, как развивалось и развивается
человечество, как оно управляется и кем, после чего тебе станут понятны
многие исторические процессы и явления. Ты можешь задавать мне вопросы, но
знай, что на некоторые из них я не смогу тебе ответить в силу двух причин.
Первая - это то, что твой вопрос может коснуться вещей, в которые я не
посвящен. Вторая - это то, что ты можешь спросить о том, чего ты не должен
знать. В будущем ты будешь иметь право нести знания, которые ты получишь у
нас, в общество. Но помни, это нужно делать очень осторожно, потому что
каждый организм имеет определенную резистентность к внешнему воздействию.
Это касается и индивидуального организма и коллективного. Ты ежедневно
употребляешь яды. Когда принимаешь пищу или лекарства, когда пьешь воду,
когда дышишь воздухом. Твой организм справляется с этими ядами, но повысь
их дозу, и ты заболеешь. Повысь еще, и ты умрешь. Точно так же обстоит дело
и со знаниями. Знания - это психический яд, который может излечить, а может
погубить и человека, и общество. Причем погубить и соматически, и
кармически.

Когда Берос своим бесстрастным голосом произносил эту речь, я поймал себя
на мысли, что воспринимаю все его слова как абсолютную истину, несмотря на
то, что кое-что мне было непонятно.

- Поясни, пожалуйста, - попросил я.

- Очень просто. Все болезни, за исключением инфекционных, имеют психический
характер. Сначала поражается психика, а потом психотравма приобретает
соматический, то есть физиологический характер. Сома на древнегреческом
значит тело. Ты познакомишься с этим механизмом. Таким образом, если ты
передашь определенные знания человеку, чья психическая резистентность ниже
той, которая сможет воспринять эти знания нужным образом, то нанесешь ему
психотравму, которая впоследствии трансформируется в соматические изменения
организма и поразит один из органов. Что касается кармического поражения,
то, передав ему знания, которые повысят его возможности в той или иной
сфере деятельности, ты можешь подтолкнуть его к действиям, которые приведут
его к краху или гибели. Человек и человечество должны получать те или иные
знания только тогда, когда они психически готовы к приему. Скажем, во что
вылилось получение человечеством знаний секрета ядерной энергии в период,
когда оно психически было к этому не готово? К гибели людей в Японии и
Советском Союзе, к массовой истерии, приведшей в конце концов к
экономическому краху и социальным потрясениям нескольких сот миллионов
советских граждан. Это только один пример поражения людей ядом, именуемым
знаниями. Но их тысячи.

В далеком прошлом наука, знания были уделом узкого избранного круга людей,
имевших соответствующую необходимости психическую резистентность. И
общество развивалось в соответствии с Законом Всемирного Баланса. Жрецы,
наши предшественники, строго следили за тем, чтобы человечество,
нравственно не готовое владеть определенными знаниями, получало информацию
о мире, в котором оно живет, только в тех объемах, которые бы не позволяли
ему вмешиваться в ход развития и ломать этот хрупкий мир и этот уникальный
механизм, управляющий его развитием. Но человечество непрерывно атаковало,
пытаясь прорваться за тот информационный барьер, который воздвигли вокруг
него жрецы, исходя из психического состояния общества. Талантливые одиночки
уничтожались физически, как Архимед, или принимались в сонм жрецов, как
Пифагор, где они получали возможность творить и приобретать знания об
окружающем нас мире. - Берос глубоко задумался, глядя куда-то в
пространство, как бы сквозь меня, а затем, глубоко вздохнув, продолжил: -
Среди жрецов попадались отступники. Тот же Пифагор, который, как и я, был
жрецом восьмой ступени. Он понес знания, приобретенные в школе жрецов, в
народ. - Берос нахмурился. - Он основал школу, среди учеников которой были
люди, опасные для общества и Баланса. Через несколько лет существования
этой школы появилась опасность поворота человечества на путь развития,
совсем не того, который предписан Законами Баланса. Еще бы немного и
задолго до появления огнестрельного оружия в мире появилось бы
биопсихотронное оружие. А ученики отступника приобрели бы мощь,
несопоставимую с военной мощью Александра Македонского. Жрецы уничтожили
школу и покарали Пифагора. Они также позаботились, чтобы знания,
просочившиеся от отступника во внешний мир, исчезли. Так что, - мрачно
произнес жрец, глядя мне в глаза взглядом, от которого мурашки побежали по
телу, - будь очень осторожен, чтобы не стать отступником. Я вижу, -
продолжал он, - что вопрос, который возник у тебя в начале нашего
разговора, все еще мучает тебя. Ты непременно хочешь знать, почему твой
психический предел четвертая ступень. Ведь так?

Я кивнул головой. После всего услышанного я уже не сомневался в своих
возможностях, но мне было интересно, чем это было обусловлено.

- Все довольно просто и сложно одновременно. Ты обладаешь психическим
потенциалом, созданным в обычных условиях. Другими словами, твои родители в
момент твоего зачатия находились в состоянии обычного полового транса.
Люди, зачатые в обычных условиях, всего лишь люди. Они обладают психическим
потенциалом, который может быть реализован на уровне от первой до шестой
ступени. Генетическая запись твоего Я, произведенная в этих условиях, не
позволит тебе подняться выше шестой ступени, а учитывая твой возраст, то
есть ограничение во времени обучения, твой предел - четвертая ступень.

- А ты был зачат в каких условиях? - осмелился спросить я.

- Мой отец, жрец десятой ступени, перед зачатием вошел в транс,
обеспечивший генетическую запись, необходимую для наведения псиполя,
которым обладаю я. Ты познакомишься с этим механизмом и научишься входить в
различные трансы, в том числе и в этот. Твои дети смогут стать жрецами
более высоких ступеней, чем ты. Итак, сегодня я вкратце расскажу тебе о
том, как существует и управляется человеческое общество с тех пор, как оно
стало коллективным пси-полем. А завтра ты будешь принят в ученики и дашь
клятву на верность служению Балансу. Через год тебя посвятят в жрецы первой
ступени.

Глава 4. РАССКАЗ БЕРОСА

Помимо преобразования металлов, существуют другие великие