Но что интересно,
книга находилась в продаже всего месяц. Потом мы через криминал дали
команду торговцам ее не брать. И тем не менее она распространяется, хотя
издательство ее больше не печатает. Более того, эта "Бездна" ходит по рукам
в ксероксном варианте. Наши специалисты провели исследование среди
читателей. Восемьдесят пять процентов полностью поддерживают идею и все
мероприятия, описанные в этой книге. Так что народ нас шибко не любит. -
Виктор Васильевич отхлебнул кофе, закурил сигарету и продолжил: - На первый
взгляд все выглядит как элементарный шантаж, но это не совсем так.
Во-первых, никого из персонажей пока никто не шантажировал. Мы за этим
следим внимательно. Кстати, ты, Владимир Иванович, не один ее в подарок
получил. Так что, если только попробует кто-то шантажировать, немедленно
сообщи. Нас эти люди очень интересуют.

- Почему не взять за жабры лжеавтора и не выяснить истинного? - спросил
Покасов.

- Каким образом?

- Да любым. Подбросить в портфель наркоту и взять с поличными. А там уже
потихоньку на допросах перейти к интересующему вопросу.

Заместитель министра внутренних дел был настроен агрессивно. Но его коллега
только насмешливо улыбнулся и сказал:

- В нашей конторе вы, генерал, максимум до капитана дослужились бы. Перед
пенсией кинули бы майора. Не знаю, что они придумали, но, зная ваших
"интеллектуалов" в погонах, наверняка предусмотрели это и сейчас только и
ждут такого развития событий, чтобы дальше действовать в соответствии с
ранее намеченным планом. А если за ними стоят мощные люди?

- Например? - спросил Веселов, которому было трудно представить, что
существует кто-то еще более мощный, чем он.

- Например, кто-то из достойных людей, не упомянутых в данном экземпляре
"современной русской классики". Финансовые олигархи. А далее, шумиха в
прессе, реклама этой книжонки, открытый шантаж в средствах массовой
информации, передача перед экраном телевизора подтверждающего материала
генеральному прокурору и так далее. Мало ли способов проведения так
называемых активных мероприятий. Со всеми вытекающими последствиями для
несчастных персонажей. Ведь при написании использовались оперативные
материалы. Где гарантия, что копии уже не лежат в условном месте и не ждут
своего часа? И все это для того, чтобы отбить на допросе внутренности
какого-то лабуха, который, числясь автором, быть может, и не читал
"собственного" произведения?

Веселов поежился, на секунду представив, что сценарий, описанный Хохловым,
имеет место в реальности. И тоже внес предложение:

- Но тогда его можно купить.

Генерал ФСБ поморщился:

- Я же говорю, лжеавтор может не знать ничего и никого. Ну, купили, дальше
что ты с ним делать будешь? Он за деньги признается, причем расскажет
абсолютную правду о том, что рукопись ему принес какой-то дядя, которого он
не знает и больше никогда не видел. Предложил прославиться и срубить
немного денег. Дальше что будем делать? Составим фоторобот дяди и будем его
искать? Кроме того, учтите, что это может быть не политическое мероприятие,
а научный опыт. Ведь книга-то - типичная псиатака. Я бы не удивился, если
бы узнал, что здесь действует какой-нибудь наш или гэрэушный НИИ. В целях
разработки новых методов вербовки. Денег у разведок нет, так псиметоды
развивать надо. Долбанули нам по нервной системе и теперь изучают нашу
реакцию, поведение, состояние здоровья, наконец. Словом, вариантов много.

- Так что же делать? - растерянно спросили в один голос Веселов и Покасов.

- А ничего. Наблюдать, копить информацию. И главное, не суетиться под
клиентом.

Генерал ФСБ, успокаивая мандражирующих друзей, не, сказал им того, что его
заботило больше всего. По данным Службы внешней разведки, в последнее время
за рубеж пошла потоком информация о криминальной обстановке в России,
причем информация оперативная, отражающая реальное положение вещей.
Фактически спецслужбы США и ряда европейских стран получили реальную
картину криминализации России - смычку высшего эшелона управления с
криминалитетом, смычку криминалитета российского с криминалитетом других
стран и проникновение русского криминалитета в политические сферы стран
Запада, что уже всерьез угрожало национальной безопасности ряда европейских
стран. Информация передавалась настолько профессионально, что источники
установить не удавалось. Реакция правительств западных стран на доклады
спецслужб была неизвестна. Но беспокоило больше всего то, что весь этот
информационный вал мог обрушиться в западную прессу. А ей в отличие от
российской заткнуть глотку невозможно. Генерал с тоской вспоминал времена
"железного занавеса", когда агентура западных спецслужб для передачи
информации использовала электронные средства и рано или поздно на этом
сыпалась. Сейчас, чтобы переправить государственные секреты, достаточно
купить турпутевку. А через два года президентские выборы. На это уже
брошены все государственные, банковские и силовые структуры. Как поведут
себя неизвестные (а то, что источник утечки информации об истинном
положении в России имеет организованный характер, генералу было ясно),
располагающие "информационными бомбами", в период избирательной кампании,
спрогнозировать трудно, но ясно одно: в случае шумихи президент, который
скорее умрет, чем откажется баллотироваться на третий срок, в политических
целях выбросит толпе на копья не то что соратников, мать родную.

Хохлов, один из самых опытных специалистов в области сыска, не мог
осознать, что и он, и его партнеры уже угодили в "паутину" и что теперь они
неосознанные члены подпольной организации, именуемой Партией. Он не мог
предположить, что провокации человека, которого называют Кардиналом, не
имеют ничего общего с привычными кэгэбистскими "активными мероприятиями", и
поэтому терпеливо ждал, когда "шантажисты" свяжутся с ним и с другими
персонажами "Бездны" и потребуют либо денег, либо услуг. Вот тогда их можно
будет брать голыми руками с применением столь любимых МВД
"неконституционных" методов.

А в это время в лаборатории Бардина группа из четырех человек внимательно
просматривала видеокассеты, на которых был запечатлен замминистра Веселов
Владимир Иванович. Иногда пленку крутили в замедленном темпе, и тогда
каждый из наблюдающих делал пометки в блокноте.

- Да, - с довольным видом сказал молодой человек двухметрового роста и
приятной наружности, - дисбаланс на лице налицо. Клиент получил нужную дозу
на подсознательном уровне. Через пару-тройку недель он будет подозревать
всех и вся. Даже собственную жену. Насколько изменилась внешность?

- На шесть единиц, - с таким же довольным видом ответил другой молодой
человек, черноволосый, с большими карими глазами, которые смотрели на
окружающих с неприкрытой грустью. - Рекордсмен. Шесть единиц за месяц.

Дверь бесшумно открылась, и в комнату вошел Бардин в сопровождении депутата
Государственной думы Александра Петровича Бирюкова. Все ассистенты
Кардинала встали и склонили головы.

- Ну что, Олег? - спросил Николай Иванович у "двухметрового", как его
мысленно окрестил Бирюков. - Как продвигается партийное строительство?

- Успешно, - лаконично сказал тот, которого звали Олегом, с некоторым
беспокойством посмотрев на незнакомого ему Бирюкова.

- Это свой, - успокаивающе улыбнулся Бардин. - Познакомьтесь. Это наш новый
внештатный сотрудник, Александр Петрович Бирюков. Специальных знаний не
имеет и будет заниматься только прикладной частью нашей деятельности.
Поэтому необходимо разъяснить ему кое-какие аспекты нашей научной работы.
Воинов и ты, Яков, - он посмотрел на человека с грустными глазами, -
займитесь этим.

С этими словами Николай Иванович удалился, не забыв одарить всех
присутствующих ласковой улыбкой. Бирюков сел в кресло и вопросительно
посмотрел на Воинова.

Глава 4. СТРАННЫЕ ЛЮДИ

Те, кто совершенствуется в невежественной деятельности, попадут в темнейшие
районы невежества. Однако еще хуже те, кто совершенствует так называемые
знания.

Эзотерическая мудрость

Бардин, выйдя из своей лаборатории, сел в машину и, взглянув на бумажку, на
которой рукой Александра Петровича был написан какой-то адрес, включил
зажигание. Люди, хорошо знавшие Николая Ивановича, были бы крайне удивлены
состоянием, в котором находился великий Кардинал. Он явно нервничал, что
было совершенно несвойственно его натуре. Взгляд, обычно насмешливый, был
задумчив и несколько напряжен.

Через несколько минут машина выехала на Большую Ордынку и въехала во дворик
возле реставрационных мастерских имени Грабаря, именовавшихся до революции
Марфа-Мариинской обителью. Припарковав машину возле крайнего подъезда,
Бардин вышел наружу и начал прогуливаться взад и вперед, время от времени
посматривая на часы.

- Николай Иванович? - послышался сзади несколько насмешливый голос.

Кардинал резко обернулся. Перед ним стоял человек лет сорока, среднего
роста с ничем не примечательной наружностью. Он настолько не отличался от
"представителей толпы", что Бардин сразу же почувствовал зависть. Он знал,
насколько трудно не отличаться от всех, занимаясь тем, чем занимался он и,
по-видимому, тот, к кому он сегодня пришел. Пришел сам. Пришел, а не
пригласил к себе в лабораторию.

- Я Рублевский, - представился незнакомец. - Александр Петрович дозвонился
до меня неделю назад, но, честное слово, я был настолько занят, что не мог
встретиться с вами раньше. Пойдемте.

С чувством некоторой напряженности Бардин переступил порог жилища того, кто
интересовал его больше всего на свете. Но, как он и ожидал, ничего
любопытного в однокомнатной квартире не было. Обстановка была очень
скромной, хотя и современной. Во всем чувствовался холостяк с крепко
сложившимися .привычками и образом жизни.

- Присаживайтесь, Николай Иванович. Сейчас я сварю кофе. Вы ведь не пьете
растворимый.

- Это вам Александр Петрович сказал? - спросил Бардин, мысленно пожалев
всех тех, кто общался с Рублевским. Впервые Николай Иванович встретился с
человеком, для которого он был существом несколько низшего порядка.

- Нет, - засмеялся тот, - просто такие люди, как вы, не любят суррогатов.
Чай так чай. Кофе так кофе. Женщина так женщина. Я ведь такой же любитель
натурального, как и вы. И такой же холостяк.

- Откуда вы знаете, что я холостяк? - Кардинал окончательно свыкся с
мыслью, что перед ним некто, стоящий выше его на иерархической лестнице
науки, и теперь просто поставил себе целью узнать как можно больше.

- Вам на роду написано, Николай Иванович. Впрочем, холостяк вы недавний.
Разошлись?

- Моя жена погибла, - спокойно, без намека на эмоции сказал Бардин,
мысленно отметив, что, как он и предполагал, беседа начнется с того, что
его новый знакомый покажет свою осведомленность в том, чего он не мог
знать, с целью нарушения психического баланса собеседника. Этот прием был
ему хорошо известен. Принцип некоторых видов восточных единоборств. Прием
никогда не проводится сразу. Сначала следует подготовка к его проведению
путем незаметного и несильного тычка или рывка для лишения противника
равновесия. И только когда равновесие нарушено, проводится сам прием. - И,
как вы правильно подметили, не так давно. Два года назад.

Рублевский не извинился, как полагалось бы в подобном случае, а только
понимающе кивнул головой и вышел в кухню. Это свидетельствовало о том, что
он также оценил подготовку Бардина и воспринимал его серьезно. Через десять
минут Николай Иванович почувствовал ароматный запах натурального кофе, а
затем в комнату неслышно вошел хозяин с подносом, на котором стояли две
большие чашки дымящегося кофе, бутылка коньяка, две рюмки и блюдце с
финиками.

- Странная закуска, - улыбнулся Николай Иванович, - обычно в таких случаях
в ходу лимоны.

- А вы попробуйте с финиками. Увидите, что это гораздо приятнее. Знаете,
когда я пару месяцев назад возвращался в Россию, то больше всего боялся,
что здесь в продаже нет фиников. Даже с собой вез целый мешок.

- Вы были на Ближнем Востоке? - полюбопытствовал Бардин, хотя прекрасно
знал, откуда приехал этот интересный субъект.

- Да, несколько лет провел в Сирии и Иордании. "Так вот почему не удалось
отыскать его след в Сирии, - подумал Николай Иванович. - Видимо, последнее
время провел в Иордании. Ну что ж, поищем в Иордании".

Завязалась беседа. Со стороны можно было подумать, что два интеллигентных
человека разговаривают на английский манер о ничего не значащих вещах,
включая погоду, но Бардин знал, что его просвечивают насквозь, как
рентгеном, причем не только на вербальном, но и на высшем психическом
уровне. Он сразу же оценил класс Рублевского, его умение задавать вопросы,
ответы на которые несли в себе информацию о психической модели собеседника,
а главное, скорость обработки этой информации. Цель некоторых вопросов была
ему понятна, особенно когда они звучали совсем невинно, типа: "Не слишком
ли горячий кофе, Николай Иванович? Вы вообще какую пищу предпочитаете,
горячую или теплую?" В его лаборатории работало целое направление,
систематизирующее связь восприятия вкусовых ощущений с моделью высшей
психики, но он не представлял, что такой объем информации возможно
обрабатывать в масштабе реального времени без компьютера, в уме.
"Интересно, - подумал Бардин, - если бы на моем месте сидел кто-нибудь из
ассистентов и не знал, с кем он имеет дело, сумел бы он хотя бы
почувствовать, что его тестируют?"

Беседа плавно перетекла в политическое русло. Как и ожидал Кардинал,
Рублевский не имел политических убеждений и все политические явления и
течения рассматривал с чисто психологической точки зрения.

- Политологи, твердящие о необходимости создания национальной идеи, на мой
взгляд, либо мошенники, либо люди, не воспринимающие реальную ситуацию в
России.

Николай Иванович вдруг отметил, что, говоря о России и русских. Рублевский
ни разу не использовал такие слова, как "мы", "у нас", "в нашей стране".
Создавалось впечатление, что говорит иностранец, в совершенстве владеющий
русским языком. Рублевский же тем временем продолжал:

- Официальные русские идеи не воспринимались населением этой страны
никогда. Но всегда имелась подсознательная русская идея, которой в своем
социальном поведении следовали все русские за исключением интеллектуальной
элиты. Эта идея всегда была в состоянии перманентного изменения. Заметьте,
не развития и изменения. По форме. Но суть ее в более или менее конкретной
форме была одна и та же. В настоящий момент русская национальная идея
сформировалась на уровне псиполя и управляет русскими и иже с ними.

- Что же это за идея? - спросил Николай Иванович, отметив, что впервые его
собеседник употребил термин, используемый в его лаборатории.

Я ожидал, что после падения коммунизма этот процесс продолжится с новой
силой. Но после августа 1991 года он не только не продолжился, но и вообще
начал останавливаться. Я видел, что к власти приходят люди, совершенно
непригодные для нее, которые не имеют не только реального представления о
демократии, но даже простого желания нести блага своему народу. Эти люди
были готовы продавать и себя, и страну кому угодно.

Джульетте Кьезо, итальянский Социолог, специалист по России. Лица, ‘ 8,
1997 г.

- Деньги, уважаемый Николай Иванович. Из всемирного эквивалента товара
деньги в этой стране превратились в национальную идею, и любая другая идея
для россиян неприемлема. Деньги, повторяю, не как всемирный эквивалент, а
как психическая категория управляют людьми, властвуют над их душой,
направляют их поведение. Деньги заставляют их убивать, грабить, бороться за
власть, обрекать на смерть от болезней и голода миллионы своих
соотечественников, разрушать собственную страну, развязывать гражданские
войны, а затем, сколотив на крови восемнадцатилетних солдат гигантские
состояния, не пожертвовать ни гроша на то, чтобы захоронить их тела. Это
дьявольское псиполе сделало русских жестокими до абсурда, равнодушными даже
к судьбам собственных детей. Этому идолу поклоняется даже местная церковь,
которая готова и постоянно совершает смертные грехи. На языке русских
классиков это называется полным духовным вырождением нации.

- Другой бы на моем месте, - задумчиво сказал Бардин, - возразил вам. Начал
бы отстаивать банальную мысль о том, что не все русские такие, а только те
безнравственные личности, негодяи, которые пришли к власти путем обмана
собственного народа. Но я знаю, во-первых, силу этого псиполя, во-вторых,
модель национальной психики, а в-третьих, низкий уровень психической
резистентности нашего народа к воздействию извне. В особенности к
воздействию псиполей, как вы их называете.

- Как вы их называете, уважаемый, - перебил его Рублевский. - Я их называю
несколько иначе.

Николай Иванович все так же задумчиво покивал головой. Он не стал
спрашивать собеседника, как тот называет явление, изучаемое в его, Бардина,
лаборатории. Если Рублевский "просветил" его насквозь за прошедшие полтора
часа, то и его профессиональный опыт позволил ему сделать определенные
выводы о том, с кем его свела судьба в лице Александра Петровича. И эти
выводы говорили о том, что привлечь этого "монстра" к работе в качестве
даже консультанта не удастся. Но и чисто инстинктивно Бардин понял, что
"монстр" появился в России не случайно и что его миссия кое в чем совпадает
с целями Бардина и его соратников. И что сотрудничество, даже
неравноправное, вполне возможно. Как человек высокоинтеллектуальный Бардин
был начисто лишен каких-либо амбиций, поэтому мысль о перспективе сделаться
орудием в руках "монстра", которого ему не дано понять, не смущала его.
Во-первых, главное - достижение цели. Во-вторых, будучи инструментом с
кое-какими знаниями, психическими возможностями и опытом, он сумеет кое-что
понять и кое-чему научиться. Кроме того, масштаб "монстра" вырисовывался
таким огромным, что Николаю Ивановичу было ясно: "монстр" не будет
пользоваться плодами своего труда и по окончании миссии исчезнет так же
внезапно, как и появился.

Бардин поднял голову, посмотрел в глаза Рублевскому и, столкнувшись со
смеющимся взглядом, улыбнулся. Рублевский мягко и доброжелательно сказал:

- Вы пришли к абсолютно правильным выводам, Николай Иванович. Наши цели
совпадают, и в этой связи вы можете в ряде случаев рассчитывать на мою
поддержку. Вы ведь не политик, как уважаемый Александр Петрович, по
рекомендации которого вы пришли ко мне. Вы ученый. Как вы называете вашу
науку?

Бардин на мгновение задумался. Только сейчас он обнаружил, что наука,
которой занимался он и его команда, еще не имеет названия. Психология? Нет.
Слишком узко и поверхностно. Древнее название "эзотерика" тоже не
подходило. Информатика? Не то.

- Видите ли, Андрей Иванович, эта наука пока не имеет названия. Наиболее
близким к ее содержанию явилось бы название "психофизика". Или физика
элементарных биочастиц.

Рублевский понимающе кивнул головой.

- А личности и социум являются испытательным полигоном вашей науки. Не так
ли?

- Верно. И здесь главными инструментами являются политики, с помощью
которых мы пытаемся оперировать с социумом.

- А непосредственный контакт с социумом вам доступен? - деловито спросил
Андрей Иванович.

- Пока нет. Не хватает энергетических мощностей. Ну и, разумеется, уровень
концентрирования биочастиц в лучи у нас пока еще очень низок.

- Ну что ж, - весело и непринужденно, как если бы речь шла о поездке за
город с целью пообщаться с природой и половить рыбку, сказал
Рублевский,давайте посотрудничаем.

- Вам ведь не надо рассказывать детали о нас. Насколько я понимаю, всю
информацию вы сняли с уважаемого Александра Петровича, который и не
подозревает о том, что несколько часов добросовестно докладывал незнакомцу
о том, кто он такой, кто мы такие и так далее, в награду за что получил
полное излечение от бессонницы.

- Это была не награда, Николай Иванович, - мягко сказал "монстр", - это
была весточка вам о том, что я появился в России.

- Ну да, ну да,