стрече Воложина с населением.

Утром следующего дня Владимир Иванович сошел с экспресса Москва
Санкт-Петербург и направился в метро. Прочитав наклеенное на входе
объявление, извещавшее о том, что метрополитен не работает в связи с
забастовкой, он подошел к телефону-автомату и набрал номер корпункта своей
газеты.

- Алло! - раздался жизнерадостный голос заведующего.

- Слушай, парень, что у вас здесь в Питере делается? Транспорт какой-нибудь
работает? - спросил Владимир Иванович благодушным голосом.

- Только ноги, - ответил завкорпунктом Михайлов. - А это кто?

- Надо знать голоса товарищей из главной редакции, - нравоучительно заметил
Дубков.

- Пинкертон, это ты? Каким ветром занесло?

- Попутным. Объясни, что происходит.

- Революционная ситуация, - торжественно сказал Михайлов. - А проще,
какой-то бардак. Все бастуют. Ты когда будешь?

- Сейчас схожу на встречу с премьером, а потом к вам, - ответил Дубков,
мысленно прикинув, сколько времени ему понадобится, чтобы пехом дотащиться
до Васильевского острова, где располагался корпункт.

- Давай. Только осторожно. А то, знаешь, тут всякое может случиться.

- Не учи ученого. Тут у вас интеллигентов по морде еще не бьют за здорово
живешь?

- Пока не наблюдалось.

- Ладно, пока.

Дубков повесил трубку и быстрым шагом пошел на Невский. Через каждые
пятьсот-шестьсот метров проспект перегораживали баррикады. Приходилось
протискиваться через узкие проходы, которые "повстанцы" оставили для
пешеходов. Настроены они были довольно миролюбиво, но чувствовалось, что
"тормоза" отпущены. На всех баррикадах были установлены плакаты:
"Президента в отставку! Честные выборы!"

Часа через полтора он уже был на Дворцовой площади, где на трибуне, наспех
кем-то сколоченной, стоял премьер и что-то вещал под свист и улюлюканье
толпы. Недалеко от трибуны виднелся корпус небольшого вертолета, на
котором, судя по всему, и прибыл к месту встречи с "трудящимися" новый
глава Администрации президента.

- Я клятвенно заверяю вас, что все ваши требования экономического характера
будут незамедлительно выполнены правительством. Что касается политических
требований, то я поставлю перед президентом вопросы о проведении
референдума и переносе выборов. Если большинство населения не пожелает
переноса, то выборы состоятся, - надрывался он в микрофон.

- Никакого референдума! Выборы в соответствии с действующей Конституцией, -
раздавались крики из толпы.

- Долой! Долой! В отставку! В отставку! - вопили люди, позабыв прояснить,
кого они хотят видеть в отставке, присутствующего главу администрации или
отсутствующего президента.

Дубков, отказавшись от мысли пробиться поближе" к трибуне, стал слушать, о
чем говорят окружавшие его питерцы. Мнение было единое. Ничему не верить.
Добиваться немедленной отставки президента и требовать проведения выборов.
Глава администрации попытался сказать еще что-то, но брошенное чьей-то мет
- кой рукой яйцо угодило главе правительства прямо в лоб, по которому сразу
же разлился желток. Утираясь платком, он спрыгнул с трибуны и,
сопровождаемый охраной, начал двигаться к вертолету. Толпа не
препятствовала, а, наоборот, расступалась, сопровождая его свистом. Вскоре
послышался шум винтов, и машина взмыла в воздух. На трибуне появились новые
ораторы.

- А где же губернатор? - спросил Владимир Иванович стоявшего рядом с ним
мужика, озабоченно взвешивавшего на ладони камень внушительной величины.

- Ты что, не здешний? - в свою очередь задал вопрос мужик.

- Корреспондент из Москвы, - ответил Дубков, не зная еще, как здесь
относятся к представителям столицы.

- А-а, - уважительно протянул "повстанец". - Вот и напиши все, что видел.
Мы будем до конца стоять. И армия с нами. А губернатор носа не показывает.
Смылся куда-то.

Выбираясь из толпы в сторону моста на Васильевский остров. Дубков отметил,
что в толпе то тут, то там мелькают люди, которые руководят действиями
митингующих. Фактически на площади кипели несколько митингов, отличавшихся
удивительным единомыслием. Минут через сорок он уже был в корпункте.

- Ну, докладывайте, - не здороваясь, приказал он заведующему и спецкору,
составлявшим весь штат корпункта.

- Да докладывать-то особо нечего. Все получилось как-то внезапно. Сначала
по городу листовки кто-то распространять начал. Затем транспортники
забастовали. А потом, бац, и вся эта свистопляска началась. Стихия.

- Стихия, - протянул Дубков и задумался. Внешне все действительно
напоминало стихию. Ну, листовки. Мало ли их распространялось по всей стране
начиная с 91-го года. Забастовка? Да по всей стране то тут, то там
кто-нибудь либо бастует, либо на рельсах сидит. Владимир Иванович шестым
чувством аналитика ощущал, что здесь действует какая-то невидимая сила,
которая разыгрывает все как по нотам.

- А кто вообще организовывал все это? Какая-нибудь организация высветилась?
- он вопросительно посмотрел сначала на одного, потом на другого.

- Что ты, - захохотал заведующий корпунктом. - Да как только это началось,
все организации по щелям разбежались. Коммуняки самые первые драпанули.

Эту ночь Дубков провел в корпункте, тщетно пытаясь дозвониться до Москвы.
Телефонная связь почему-то не работала. Не отрывая взгляда от старенького
телевизора, Владимир Иванович поражался полному отсутствию информации о
событиях в Питере. Ночью откуда-то издали слышались автоматные очереди. Как
он потом узнал, в районе Васильевского острова отряд милиции штурмом взял
несколько баррикад. Это была первая кровь. Выйдя в шесть утра из корпункта,
он через полтора часа был в центре. Не удаляясь от Невского, Дубков ходил
по параллельным улицам, наблюдая, как росло количество народа на
баррикадах.

"Главное начать, - подумал он, сделав в слове "начать" ударение на первый
слог. - Ведь как был прав отец "перестройки"! Вопрос только, как потом
закончить?"

На Сенной площади он увидел большую толпу народа, заблокированную со всех
сторон отрядами ОМОНа и несколькими сотнями солдат с черными погонами. Все
омоновцы были, как и положено, в масках. В отличие от солдат,
образовывавших стройные шеренги, стражи порядка стояли бесформенными
толпами, напоминая стаи гончих псов.

"Вот, наверное, откуда появился жаргонизм "легавый", - подумал Владимир
Иванович. Он не сделал попытки протиснуться к толпе, а только подошел и
встал прямо за шеренгой солдат. На лицах юнцов в солдатских погонах
читалось адское напряжение. Липа молодых офицеров выражали плохо скрываемое
бешенство. Они вполголоса о чем-то переговаривались. Дубков протиснулся
поближе.

- Хрен их сдержишь, Витя, - услышал он негромкий голос лейтенанта.

- Не рыпайся, - сквозь зубы процедил верзила с погонами капитана.

Прозвучал голос из мегафона: "Внимание! Всем участникам беспорядков лечь на
землю. В неподчинившихся будем стрелять!"

"Ой-ой-ой", - сказал про себя Дубков, пытаясь взглядом найти командира
омоновцев, вещавшего в мегафон. Однако сделать ему этого не удалось, так
как мешали головы солдат. Сзади начали подходить люди, и вскоре все
участники событий стали напоминать слоеный пирог. В центре толпа,
окруженная ОМОНом, затем цепи солдат, за ними другая толпа. Владимир
Иванович заметил, что люди, прибывшие несколько минут назад и столпившиеся
позади солдатских шеренг, что-то говорили солдатам.

- Ребята, кого защищать будете? - услышал он справа девичий голос.

- Земляки! Вы ведь не менты. Вы такие же, как мы. У вас же родители сейчас
в таких же толпах стоят! - послышался мужской голос слева.

Солдаты стояли спиной к ораторам, и лиц их не было видно, но Дубков почти
физически чувствовал, как растет напряжение. Офицеры делали вид, что ничего
не слышат.

"А ведь достаточно одного взбалмошного лейтенантика, который скомандует
"фас", и такое начнется!" - подумал Дубков, у которого в мозгу почему-то
всплыли кадры из художественного фильма о восстании декабристов.

Между тем толпа не выказывала готовности выполнить требования стражей
режима. На мгновение все замерло, а затем люди в масках ринулись на толпу.
Заработали дубинки. Через несколько минут было ясно, что обе стороны, и
нападавшая, и оборонявшаяся, загнали себя в западню. Демонстрантам было
некуда отступать, так как со всех сторон они были сжаты подразделениями
ОМОНа, а омоновцы избивали только первые ряды демонстрантов. Люди,
собравшиеся позади солдатских шеренг, с началом избиения заволновались, но
не стали прорываться через шеренги солдат, видимо, потому, что не считали
армию своим противником. По мере того как вопли избиваемых, которые
оказывали отчаянное сопротивление "работникам правопорядка", становились
все громче, в шеренгах солдат росло шевеление.

- Товарищ капитан, что же они делают! Там же женщины! - раздалось из
шеренги.

- Разговорчики! - рявкнул капитан. - Не вмешиваться!

Из гущи омоновцев вырвался хлопок пистолетного выстрела. Затем еще один. И
через несколько секунд, после протяжного женского вопля, из солдатской
шеренги прозвучала короткая очередь. Несколько омоновцев повалились на
асфальт с раздробленными ногами.

- Бей ментов, - заорал кто-то в шеренге слева от Дубкова. - Урра-а-а!

- Ни с места! - заорал капитан, но шеренги, ощетинившись штыками и
напоминая огромного ежа, бегом двинулись на тылы ОМОНа. За ними ринулась и
толпа.

Дубков, стиснутый сзади и спереди, против своей воли устремился вперед.
"Только бы не упасть, - мелькнуло в голове. - Затопчут". Штыковая атака
оказалась эффективной только с психологической точки зрения. Солдатские
штыки не могли пробить пуленепробиваемые жилеты, в которые были одеты
"слуги режима", но, зажатые с двух сторон, "псы" через несколько минут
перемешались с толпой и солдатами, и вся эта масса устремилась в разные
стороны.

Как позже узнал Дубков, подобные ситуации возникали повсеместно, причем в
нескольких случаях солдаты и младшие офицеры не только открыто переходили
на сторону демонстрантов, но и открывали огонь по омоновцам, которые
оказались единственной силой, сохранившей преданность законному режиму.
Милиция действовала очень вяло или вообще отказывалась лезть в эту
мясорубку. Приказы, как правило, не выполнялись.

Телефон главного редактора ответил только поздно ночью. Голос Сани звучал
очень нервно:

- Выезжай немедленно!

- Ты что! Здесь такие события разворачиваются!

- Не беспокойся. Здесь не менее интересно. Почти два часа Владимир Иванович
потратил на то, чтобы пешком добраться до вокзала. Тем не менее вскоре он
уже лежал на верхней боковой полке плацкартного вагона. Заснул он только
под утро, поскольку имел привычку писать свои статьи сначала мысленно, а
нигде ему так хорошо не думалось, как на верхней полке под стук колес
поезда.

Выйдя из вагона, он тут же понял, что случилось что-то страшное. Вокзал был
оцеплен милицией, явно ощущался запах гари. В конце платформы стояли
несколько милиционеров, они направляли поток приезжих в обход здания
вокзала на площадь.

- Скажите, а что случилось? - спросил Владимир Иванович угрюмого
милиционера, которому уже явно надоело отвечать на подобные вопросы.

- Проходите. Не задерживайтесь, - сквозь зубы процедил тот.

На площади стояла толпа.

- Что случилось? - спросил Дубков первого попавшегося на его пути мужика.

- Диверсия, - мрачно ответил тот. - Рвануло так, что полвокзала разнесло.

Со стороны вокзала раздавались чьи-то вопли и сигналы реанимобилей.
Несмотря на трагичность положения, в толпе шныряли "леваки", задававшие
всем стандартный вопрос:

- Машина нужна? Куда ехать?

Придя к окончательному выводу, что пробиться к месту события ему не
удастся. Дубков ухватил за руки одного из "водил":

- Поехали.

Через сорок минут он был уже в редакции, где его встретил Саня с задумчивым
выражением вечно кислого лица.

- Докладывай, - коротко бросил он, после того как Владимир Иванович
расположился в кресле.

- Ну, ты так сразу. Напои сначала чаем. Я ведь еще не завтракал, - заметил
Дубков, собираясь с мыслями.

Его симпатии были явно на стороне "повстанцев", так как, будучи демократом,
он все же ухитрялся в душе оставаться порядочным человеком в отличие от
главного редактора, который справедливо считал себя наемником и сумел
абстрагироваться от морали. "Мораль и журналистика - вещи несовместимые", -
любил повторять он в неприятных ситуациях, которые, как правило, возникали
в связи со срочными заказами хозяев. "Если хотите чтить мораль, то вам
лучше переквалифицироваться в школьные учителя".

Зная все это, Владимир Иванович прикидывал, как бы ему изложить все так,
чтобы граждане его родного Питера не предстали в его будущих статьях шайкой
люмпенов красно-коричневого цвета, не желающих трудиться.

- Два чая и бутерброды, - приказал Саня по громкоговорящей связи своей
секретарше. - Нет, дежурные.

Это означало, что вместо бутербродов с икрой, которые любил главный
редактор, Дубкову придется есть вчерашние из холодильника. С дешевой
колбасой или не менее дешевым сыром.

- Ну, что докладывать, - сказал Владимир Иванович, отхлебывая крепко
заваренный чай (слава богу, чая дежурного не делали) и откусывая от
бутерброда со слегка усохшим сыром. - Революция.

Он вкратце описал события, свидетелем которых стал несколько часов назад,
не забыв описать физиономию премьера, когда тому в лоб угодило яйцо.

- На написание статьи два дня, - получил он указание шефа.

- Ну, а здесь-то что происходит? Я оказался на вокзале через несколько
минут после взрыва.

- После взрывов, - поправил его Саня. - Рвануло сразу в пяти местах. И не
только в Москве, в Питере тоже. И еще в шести городах. Кроме того, в
Дагестан вторглись банды чеченцев под командованием Хаттаба. Идут бои.

В середине июля, через пару дней после приезда дуэта, в порт Булье вошла
частная английская яхта "Магия", прибывшая с Мальты. С нее на берег сошли
два англичанина. Если верить паспортным данным, одним из "англичан" являлся
некий турок Мехмед, в прошлом советник исламистского премьера Турции
Эрбакана,достаточно влиятельная фигура в ваххабистских кругах Турции,
Ближнего Востока и Северного Кавказа. Вторым человеком, к удивлению
спецслужбистов, был небезызвестный чеченский полевой командир Шамиль
Басаев.

Версия, ‘29. 1999 г.

- Какие-нибудь официальные сообщения были? - спросил Дубков.

- Да, разумеется. Десять минут назад по всем СМИ выступил премьер с
заявлением, что несколько чеченских полевых командиров объявили России
газават и что ответ будет молниеносным и жестким. В настоящий момент наши
самолеты уже утюжат чеченскую территорию, а в Дагестан стягиваются войска.

- Та-ак, - задумчиво протянул Дубков. - Обстановка накаляется. А что
поведение населения? Следовать примеру Питера пока не собирается?

- Пока все тихо. Твоя задача сейчас осветить события в Питере под углом
патриотизма. В стране фактически война, а питерцы наносят удар в спину.

- Кому? - насмешливо спросил журналист, стремящийся сохранить мораль, но не
потерять политические убеждения.

- России, - раздраженно ответил потерявший мораль и, видимо, политические
убеждения в придачу главный редактор.

- Э, брат! Так недолго и в красно-коричневые угодить, - продолжал
выпендриваться журналист.

- Перестань паясничать. Ты что, не понимаешь, что речь идет о существовании
нашей газеты?

- А я думал, о существовании нашего государства, - серьезно сказал Дубков.
- Извини, постоянно путаюсь в приоритетах.

Французы напряглись и усилили наблюдение. И не зря. На самолете одной из
российских нефтяных компаний поздно вечером в аэропорт Ниццы прилетел
человек, лысоватый, с бородой, колючим взглядом, внешне очень похожий на
главу кремлевской Администрации. Уже пройдя контроль французской
пограничной службы, этот человек настороженно посмотрел по сторонам. Он был
в строгом костюме, с портфелем и без всякой охраны. Лысоватый человек
успокоился, только когда увидел встречающих его двоих абхазов и Сурикова.
Все они сели в "роллс-ройс" и умчались на виллу в Булье. Всю ночь на вилле
что-то происходило: была усилена охраны виллы, а пространство вокруг нее
распространяло такое сильное магнитное излучение, что мобильные телефоны в
радиусе нескольких сотен метров попросту не работали. Утром тот же
"роллс-ройс" умчался в аэропорт, и человек, похожий на Волошина, улетел в
Москву. В течение суток виллу покинули и все ее обитатели.

Там же

- Ты можешь хоть сейчас не паясничать? - устало спросил редактор
журналиста, которому все прощалось за профессионализм и скорость в работе.

В это время зазвонил телефон. Редактор снял трубку:

- Алло. Нет. Сейчас.

Он схватил пульт телевизора и нажал кнопку. На экране возник текст:
"ЭКСТРЕННОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЕ СООБЩЕНИЕ". Оба замерли, не спуская с него
глаз. Через несколько минут на экране появился диктор: "Несколько часов
назад в своей резиденции Горки-9 Президент Российской Федерации издал
указ". Прерывающимся от волнения голосом диктор начал читать:

"УКАЗ ПРЕЗИДЕНТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

О введении чрезвычайного положения на территории России

В связи с резким осложнением политической и криминогенной обстановки на
территории России, массовыми беспорядками, сопровождающимися насилием и
угрожающими жизни и безопасности граждан, а также нормальной деятельности
государственных институтов; с целью обеспечения государственной и
общественной безопасности, охраны прав граждан; в соответствии со статьей
88 Конституции Российской Федерации, Законом РСФСР "О чрезвычайном
положении" и Законом Российской Федерации "О безопасности", постановляю:

1. Ввести с 10 часов 00 минут чрезвычайное положение на всей территории
Российской Федерации.

2. Ввести на период чрезвычайного положения в качестве особой л формы
управления Временную администрацию.

3. Назначить председателя правительства главой Временной администрации;
министра обороны, министра внутренних дел и директора Федеральной службы
безопасности - заместителями главы Временной администрации.

4. Установить, что на всей территории России на период чрезвычайного
положения органы исполнительной власти регионов непосредственно подчиняются
Временной администрации; приказы и распоряжения Временной администрации,
изданные в соответствии с Законом РСФСР "О чрезвычайном положении" и
настоящим указом, обязательны для исполнения всеми государственными и
общественными организациями и гражданами. Решения органов исполнительной
власти, принятые без предварительного согласования с Временной
администрацией, не имеют юридической силы.

5. На период чрезвычайного положения запретить проведение собраний,
митингов, уличных шествий и демонстраций, а также иных массовых
мероприятий; запретить проведение забастовок; запретить продажу оружия и
боеприпасов, ядовитых веществ и спиртных напитков; провести временное
изъятие у граждан огнестрельного и холодного оружия, боеприпасов, ядовитых
и взрывчатых веществ, а также учебной военной техники и радиоактивных
веществ.

6. Временной администрации установить особый режим въезда и выезда, а также
особый порядок передвижения граждан и ограничения движения транспортных
средств; усилить охрану общественного порядка и объектов, обеспечивающих
жизнедеятельность. населения; ужесточить проверку документов в местах
скопления граждан, а в исключительных случаях, при имеющихся данных о
наличии у граждан оружия, проводить личный досмотр вещей, жилищ,
транспортных средств и перевозимых грузов; приостановить после
предварительного предупреждения деятельность политических партий,
общественных объединений и массовых движений, препятствующих нормализации
обстановки; ограничить свободу печати и других средств массовой информации
путем введения предварительной цензуры, с правом временного ареста печатной
продукции, а также временно изъять звукоусиливающие технические средства и
множительную аппаратуру; с учетом обстановки в том или ином населенном
пункте ввести комендантский час, то есть запрет гражданам находиться на
улицах и