анской авиабазе
Авьяно, недалеко от Неаполя. Италия выбрана не случайно. Связи между
итальянской мафией и российской преступностью просматриваются особенно
отчетливо. Поэтому на встрече будут присутствовать итальянцы. Гарантируется
полная конфиденциальность. Спецслужбы не будут знать ни фамилий, ни рода
занятий членов Совета, прибывших на переговоры. У американцев есть схема
направления денег вашей Партии, а также каналы передачи информации,
представляющей для вас интерес. Организационную часть поездки я готов взять
на себя.

- Прекрасно, - сказал Романов. - Технические детали мы обсудим с вами
позднее. На этом, думаю, можно закончить наше заседание. А сейчас приглашаю
всех на шашлык.

Все встали. Сидоренко повернулся к председателю.

- Очень сожалею, Петр Алексеевич, но мне необходимо вернуться в Москву.

Председатель развел руками и начал спускаться по лестнице вниз. Все
последовали за ним. Сидоренко также вышел из дома и направился к красным
"Жигулям", которые стояли снаружи за забором. Насвистывая марш, он открыл
дверцу и уже собирался сесть за руль.

- Константин Павлович! - раздался за спиной голос.

Сидоренко обернулся. Перед ним с приветливой улыбкой стоял Бардин.

- У меня тоже на шашлык времени не осталось. Не подвезете до Москвы?

Хозяин "Жигулей" гостеприимным жестом указал на автомобиль.

До кольцевой спутники молчали. Происходила своеобразная психологическая
дуэль, проигравшей стороной в которой должен был стать тот, кто начнет
разговор. Сидоренко насвистывал различные воинские марши. Бардин делал вид,
что погрузился в дрему. Наконец, профессионал капитулировал.

- Я знал, что именно вы захотите, чтобы я подвез вас до города, - сказал
он, глядя на дорогу.

- У меня сразу же сложилось о вас чрезвычайно высокое мнение,
голубчик,дружелюбно засмеялся Кардинал. - Какое-то внутреннее чувство
говорит мне, что мы станем большими друзьями.

- Разве у вас могут быть друзья? - насмешливо спросил Сидоренко.

Бардин развернулся всем телом к водителю. Его лицо выражало искреннее
удовольствие.

- Да. Вы правы, - сказал Николай Иванович, - я очень трудно схожусь с
людьми до дистанции, которую можно было бы определить как дружба. Но тем не
менее друзья у меня есть. Немного, но зато очень качественные.

- Не они ли сели мне на хвост с того момента, как я выехал из
деревни?спросил Сидоренко, указывая назад. - Судя по всему, вести они
умеют, но я умею уходить.

- А зачем вам уходить, голубчик? Я и не собираюсь скрывать, что это моя
машина, в которой водитель и сотрудник моей лаборатории. Я ведь не уверен,
что вы довезете меня до самого места назначения, а не высадите возле
ближайшего метро.

- Судя по всему, - сказал Сидоренко, сохраняя насмешливый тон, - мне не
только придется отвезти вас к месту назначения, но и зайти к вам в гости на
чашечку кофе.

- Это было бы замечательно. Но вы ведь спешите, - сказал Бардин, сохраняя
тон полного дружелюбия.

- Вы прекрасно знаете, что я никуда не спешу.

- Вот и чудненько. Заедем ко мне. Попьем кофейку с финиками. Вы любите
финики?

- Смотря какие.

- А что, бывают разные финики? - удивился Кардинал.

- Насколько мне известно, на Востоке произрастает около семидесяти сортов
этой культуры.

- Ну и ну! Не знал. А скажите, голубчик, ведь существуют две причины, по
которой один человек держится насмешливо в отношении другого. Первая - это
чувство превосходства над собеседником, а вторая - психологическая защита
от его превосходства. Что имеет место у вас?

- Ни то ни другое, - засмеялся Константин Павлович. - Я, знаете ли, по
жизни большой насмешник.

Глава 7. НЕКТО КОТ ВЫХОДИТ НА СЦЕНУ

Сидоренко и Бардин сидели в лаборатории в кабинете директора и неторопливо
беседовали, попивая крепкий черный кофе с финиками. Несмотря на дневное
время, в кабинете Николая Ивановича горел свет, а окна были завешены
старомодными плотными шторами коричневого цвета. Кардинал не любил западный
модерн.

Гость сидел, спокойно развалившись в широком кожаном кресле, отвечая на
вопросы несколько лениво. От насмешливости не осталось и следа. Всем своим
видом он показывал расслабленность, но опытный глаз Кардинала четко
фиксировал, что расслабленность эта внешняя и что внутренне собеседник
собран и готов реагировать на любой сигнал со стороны. Судя по всему, гостя
тоже было трудно обмануть гостеприимным радушием, и его вопросы также были
не такими невинными, как могло показаться постороннему наблюдателю.
"Молодец, великолепная псимодель", - подумал Бардин и поймал себя на
чувстве, что ему бы очень не хотелось, чтобы новый знакомый оказался
провокатором.

- Николай Иванович, - сказал Сидоренко, - к кофе обычно подается коньяк. И
я уверен, что вон в том шкафчике у вас не одна бутылка. Конечно, можно
предположить, что вы относитесь к той редкой категории россиян, которая не
пьет с малознакомыми людьми, но интуиция мне подсказывает, что дело не в
этом. Видимо, та проверка, к которой вы усиленно готовите меня уже полтора
часа, исключает применение спиртного.

- У вас великолепная интуиция, дружочек, - улыбнулся Николай Иванович. Так
вы согласны подвергнуться проверке, после которой естественное недоверие к
внезапно появившемуся посланцу западных спецслужб у нас исчезнет?

Константин Павлович обреченно развел руками.

- А куда деваться? Гипноз?

- Ну что вы! Это было бы неуважением к вашему самоконтролю и артистизму.
Природным качествам, которые получили развитие в ходе вашей подготовки и
прошлой деятельности. Вам придется принять инъекцию нашего препарата.
Уверяю вас, для здоровья он абсолютно безвреден.

Сидоренко понимающе покивал головой и пожевал губами.

- Учитывая тот факт, что ваши люди могли ликвидировать меня вульгарными
методами еще на даче уважаемого Петра Алексеевича, я далек от мысли, что
после вашей инъекции отправлюсь в лучший мир. Колите. Желательно не в зад.
Я хоть и могу пить с малознакомыми, но, знаете, голый зад им показывать
стесняюсь.

- Зад исключен, голубчик, - сказал Бардин, поднимаясь с кресла и жестом
приглашая гостя следовать за ним. - Инъекция будет в вену.

Они прошли в комнату, где кроме маленького медицинского столика, на котором
лежали различные медицинские инструменты для оказания первой помощи, стоял
топчан, покрытый белой простыней, какие являются неотъемлемым атрибутом
всех поликлиник, и широкое кресло. Бардин жестом указал на топчан, а сам,
как только Сидоренко улегся, предварительно сняв пиджак, развалился в
кресле.

- Кстати, голубчик, - спросил Николай Иванович непонятно, с какой целью, то
ли чтобы заполнить образовавшуюся паузу, то ли чтобы получить
дополнительную информацию о психологическом портрете пациента, - многие
люди всю жизнь ходят сопровождаемые прозвищами, которые приклеиваются к ним
либо в силу фамилии, либо вследствие какого-нибудь эпизода в жизни, либо
внешности, либо личных качеств. Скажем, Железный Феликс, Толик Ваучер. А к
некоторым клички просто не прилипают. Вы к какой категории относитесь? У
вас есть прозвище?

- С раннего детства, - ответил Сидоренко, - приятели называют меня Котом.
Не путать с Кисой. Хотя есть группа людей, именующая меня Пантерой.

- Отлично, господин Кот. - При этом Бардин улыбнулся. - Это прозвище
подходит вам как нельзя лучше. А меня называют Кардиналом.

- Будем знакомы, - одними губами улыбнулся Кот. - Вам это прозвище подходит
еще больше. Как только я вас увидел, я про себя назвал вас Торквемадой.
Хотя и на святого Игнатия Лойолу вы тоже смахиваете.

В ответ на эти слова Николай Иванович загадочно улыбнулся, но никак не
прокомментировал.

В комнату вошел молодой человек двухметрового роста. В руках он держал
металлический чемодан, какие носят при исполнении служебных обязанностей
врачи "скорой помощи". Он переглянулся с Бардиным, затем закатал рукав
Сидоренко и наложил жгут. Игла вошла мягко, и кровь того, кого с детства
называли Котом, появилась в шприце, что свидетельствовало о попадании в
вену. Ассистент Кардинала снял жгут и медленно ввел препарат.

- Не тошнит? - заботливо спросил Николай Иванович.

- Ничуть, - несколько насмешливо констатировал пациент.

Прошло несколько минут. И Бардин и ассистент, в котором внимательный
читатель без труда узнает Олега Воинова, внимательно наблюдали за серьезным
и сосредоточенным лицом Сидоренко. Тот впился взглядом в небольшое пятнышко
на потолке, и лицо его словно окаменело. Прошло еще десять минут. Сидоренко
продолжал фиксировать взглядом пятно. Лицо Кардинала было бесстрастным, на
лице Воинова отображалось недоумение.

- Крепкий орешек! - сказал он и повернулся к Бардину. - Еще дозу?

Кардинал отрицательно покачал головой и взглядом указал на дверь. Ассистент
собрал инструменты в чемодан и вышел. Бардин подошел к топчану. Кот, не
моргая, держал застывший взгляд на пятне.

- Голубчик,-мягко сказал Николай Иванович, - вы достаточно
продемонстрировали свои качества, хотя в этом и нет необходимости. Мне они
были ясны с того момента, как я вас увидел. Сейчас сопротивление препарату
пагубно отражается на вашем здоровье и тех качествах, о которых я говорил.
Давайте приступим к проверке. Вы и так уже отобрали у меня добрых десять
минут беседы в условиях полной искренности.

Кот послушно закрыл глаза, и через несколько минут дыхание его стало ровным
и глубоким, как у спокойно спящих людей, не отягощенных бытовыми проблемами
и угрызениями совести. Бардин, не сводя взгляда с лица спящего, взял его
руку и нащупал пульс. Абсолютно ровный и с прекрасным наполнением.
Удостоверившись, что препарат свое дело сделал, Николай Иванович вернулся в
кресло.

Прошло десять минут. Кот открыл глаза и сел, прислонившись спиной к стене.
Никаких признаков сонливости на его лице не было. Лицо было непроницаемым,
как у древнегреческого жреца. Мертвые глаза смотрели на профессора с
холодным равнодушием.

"Ну, голуба моя, - подумал Бардин, - если ты вопреки законам природы сумел
преодолеть действие препарата и теперь разыгрываешь спектакль, то ты не
только великий актер, в сравнении с которым Качалов и Щепкин жалкие
участники заводской самодеятельности, но и самый настоящий Кардинал, а я
только священник мелкого прихода".

- Как вы себя чувствуете? - спросил он, прервав мысли.

- Хорошо.

Далее посыпались вопросы, на которые Сидоренко отвечал лишенным интонаций
голосом. Кардинал спешил. Противодействие пациента воздействию препарата
украло у Бардина десять минут допроса.

- Каким образом американцы вышли на вас?

- Через моего друга, сотрудника ЦРУ.

- Что вас связывает с этим другом?

- Дружба.

- Как вы подружились?

- Часто встречались, когда работали в Лондоне.

- Он знал, что вы офицер КГБ?

- Знал.

- Когда вы ушли из КГБ?

- В 1990 году.

- Вы имеете сейчас связь с ФСБ?

- Нет.

- Как вы относитесь к США?

- Я ненавижу эту страну.

- Как вы относились к режиму КПСС?

- Ненавидел.

- Как вы относитесь к нынешнему правящему режиму в России?

- Ненавижу.

- На что вы готовы во имя его свержения?

- Готов пожертвовать жизнью.

- Вы знали всех членов Совета нашей Партии.

- Всех, кроме вас.

- Почему вы пришли именно к Романову?

- Он похож на будущего президента России.

- Вы знаете будущего президента России?

- Я представляю его.

- Какие у вас политические убеждения?

- Я коммунист.

- Почему же вы ненавидели режим КПСС?

- Он не был коммунистическим.

- А каким?

- Преступным.

Задавая вопросы, Николай Иванович постоянно посматривал на часы. Последние
ответы Сидоренко как бы выдавливал из себя. Было видно, что он борется со
сном. Николай Иванович прекратил диалог, и через несколько минут Кот уже
крепко спал. Его тело обвисло и повалилось на бок. Кардинал встал, подошел
к топчану и закинул ноги пациента. Затем достал из шкафчика небольшую
подушку и подложил ее под голову спящего. Сделав все это, он вышел из
комнаты. В коридоре в кресле сидел Воинов.

- Олег, - обратился к нему Николай Иванович, - иди к нему. Как только он
проснется, проверь сердце, давление и рефлексы, а после приведи ко мне.

Воинов молча прошел в комнату, где спокойно спал тот, кого в детстве
называли Котом, а в зрелости Пантерой, а Бардин отправился к себе.

Итак, Сидоренко не провокатор. По крайней мере, сознательно не намерен
работать против Партии. Но действия западных спецслужб пока непонятны.
Конечно, операция "Марсель Мерсье" предполагала активизацию действий
разведок, в первую очередь европейских, по сбору информации о преступности
в России. А эта активизация неизбежно должна была привести их к выводу о
том, что источником развития криминалитета российского, а следом и
международного, является правящий режим. На мысль о проведении операции по
нанесению псиинформационных ударов по европейским странам Бардина навела
информация о предложении четырех европейских стран правительству России
заключить соглашение о сотрудничестве в области противодействия отмывке
криминальных капиталов и отказе российского руководства подписать эти
соглашения. Вскоре после этого источники информации в ФСБ сообщили о
фактическом начале ведения разведки российского криминала рядом европейских
стран. Иностранные разведки, пока на уровне "подкрышников", засылали своих
агентов в Россию, которые собирали информацию о российских преступных
группировках с таким же рвением, с каким их предшественники добывали
информацию 6 ядерном потенциале СССР. Но то, что спецслужбы, и в том числе
ЦРУ, готовы начать финансирование противников правящего режима, как в
старые добрые советские времена, было полной неожиданностью. Здесь что-то
не так, поскольку все это происходит параллельно с колоссальными суммами,
вливаемыми Международным валютным фондом и Мировым банком, организациями,
подконтрольными США, в преступный режим. Не проще ли прекратить
финансирование, ведь долгов и так уже столько, что России все равно из них
не выбраться.

"Ну что ж, господа. Если вы поняли, какую бомбу вы заложили под будущие
поколения американцев, то я очень рад, хотя и сомневаюсь, что у вас на это
хватит мозгов".

Придя в кабинет, Бардин вынул из шкафчика бутылку французского коньяка, две
рюмки, коробку шоколадных конфет и, поставив все это на журнальный столик,
подошел к рабочему столу.

- Сейчас ко мне придет человек, - сказал он в селектор. - Как только
войдет, принеси кофе.

Кот в сопровождении Воинова появился через двадцать минут. Кардинал
вопрошающе посмотрел на своего ассистента, который, сложив в кольцо большой
и указательный пальцы на правой руке, без слов дал понять своему шефу, что
клиент в полном здравии, после чего так же молча повернулся и вышел. Бардин
гостеприимным жестом указал Константину Павловичу на кресло и, когда тот
развалился, устало, словно после тяжелого рабочего дня, вытянув ноги, сел
напротив. Вошел молодой человек в белом халате. В руках его был поднос с
кофейником, сахарницей и двумя чашками. Не говоря ни слова, он поставил
поднос на столик и вышел.

- Итак, голубчик, - сказал Николай Иванович, разливая коньяк по рюмкам и
открывая коробку с конфетами, - давайте выпьем за наше знакомство и
сотрудничество.

Они чокнулись и выпили, но по-разному. Бардин пил маленькими глотками,
вдыхая коньячные испарения, а Кот опрокинул рюмку резким движением и тут же
сунул в рот конфету.

- Вы знали, что Романов приведет меня на заседание? - спросил он и, не
дожидаясь предложения, налил в чашку кофе. Напиток был натуральным,
мастерски сваренным, и Константин Павлович пил его, явно наслаждаясь вкусом
и запахом.

- Разумеется, - подтвердил догадку Кардинал.

- Это ваша наружка "пасла" меня всю неделю накануне заседания?

- Это была не наружка, голубчик, - Николай Иванович налил себе кофе и
сделал глоток. Затем поставил чашку на поднос и откинулся в кресле, заложив
руки за голову. - Это были сотрудники моей лаборатории, которые снимали с
вас псипараметры для просчета вашей псимодели.

- И как вам моя псимодель? - насмешливо спросил Кот.

- Отменная модель. Вы важное приобретение для нашей организации.

- А вы уверены, что вы меня приобрели? - продолжал паясничать Сидоренко, но
Бардин не принял вызова.

- Какая разница, кто кого приобрел. Мы вас или вы нас. Главное, мы теперь
вместе. А скажите, голубчик...

Разговор на ничего не значащие темы продолжался еще около часа. Кардинал не
задавал вопросов, поскольку всю необходимую информацию о собеседнике уже
имел. Кот же задавал вопросы один за другим, и Николай Иванович с
удовольствием отметил, как профессионально велся "допрос". Но вот дверь
отворилась, и вошел Романов.

- Ждем вас, Петр Алексеевич. Разговор не начинаем.

Романов сел напротив Кота. Даже посторонний наблюдатель отметил бы сходство
трех внешне непохожих друг на друга людей. Романов вопросительно посмотрел
на Бардина, и Николай Иванович утвердительно кивнул головой.

- Константин Павлович, - заговорил председатель Партии, - давайте
откровенно. Вы пришли к нам от имени западных спецслужб и в частности от
ЦРУ. Вы понимаете, что никакой дружбы и доверия с ЦРУ у нас быть не может.
С некоторыми европейскими спецслужбами в будущем может. А с ЦРУ нет. Кем вы
себя считаете? Кто вы? Один из них или один из нас?

- В любом случае не один из них, - сказал Сидоренко серьезно. - А если не
секрет, на чем базируется такое разделение?

- Любому мало-мальски мыслящему и грамотному человеку понятно, что США наш
враг. Когда я говорю наш, я имею в виду не Россию, а Европу. И многие, от
которых зависит судьба Европы, это понимают, но, - он поднял к верху
указательный палец, - пока не видят пути, пойдя по которому, Европа может
перестать быть экономическим и политическим вассалом Америки. После
крушения одной из двух сверхдержав многие европейские политики и финансисты
наивно полагали, что сверхдержав больше не существует, поскольку они больше
не нуждаются в защите от красного монстра, готового слопать европейскую
цивилизацию. Время показало, что они сильно заблуждались. И сейчас многие
понимают, что не только США защищали их от советского монстра, но и
советский монстр защищал их от американского монстра. Произошло фактически
следующее: американский монстр подчинил советского монстра, и теперь
старушка Европа будет вынуждена противостоять монстру сочлененному. Но о
делах внешних мы поговорим как-нибудь позже. Сейчас же давайте обратимся к
нашим скорбным делам. Николай Иванович, кофейком не угостите? Только
погорячей.

Бардин нажал кнопку селектора.

- Виктор, у нас кофе остыл. Завари, дружок, по новой и принеси еще одну
чашку.

Романов сложил ладони, как молящийся, и сидел в этой позе до тех пор, пока
перед ним не появилась чашка ароматного напитка. Сделав глоток, он
продолжил.

- Итак, как вы уже догадались, пообщавшись с Николаем Ивановичем, нашим
оружием на предстоящих выборах будут новые специальные технологии и деньги.
Кстати, о деньгах. Какие у вас источники существования?

Сидоренко улыбнулся:

- Полковничья пенсия.

- Не густо, - сокрушенно покачал головой Романов. - И все?

- Я очень скромен в быту, как раньше писали в партийных характеристиках.
Кроме того, время от времени провожу мелкие операции консультационного и
посреднического характера. Словом, на хлеб хватает.

Романов одобрительно кивнул.

- Похвально. У нас вы тоже будете получать небольшую зарплату. Итак, отныне
вы мой помощник по специальным вопросам.

- Что это за специальные вопросы? - быстро отреагировал полковник на новое
назначение.

- Специальные вопросы, - отвечал председатель Партии, - это сфера
деятельности Николая Ивановича. Вы будете работать в его лаборатории.
Надеюсь, вы подружитесь, хотя говорят, что у Николая Ивановича есть только
один друг, его овчарка. В лаборатории разрабатываются методы воздействия на
индивидуум и социум. Эти методы будут главным инструментом нашего прихода к
власти, а в дальнейшем и управления страной. Для начала я хотел бы,
учитывая ваш опыт в спе