туры.

- Хорошо. Допустим, вы меня убедили. Хотя, должен признаться, ваши методы
несколько не укладываются в рамки общепринятой морали.

- Но у вас ведь нет общепринятой морали, Андрей Иванович, - усмехнулся
Бардин.

- Я сказал, общепринятой, уважаемый Николай Иванович, а не моей.

- И здесь вы не правы, любезный Андрей Иванович. Нынешняя общепринятая
мораль вполне соответствует нашим действиям. Поэтому мы хотели бы ее
изменить.

В пустых глазах "монстра" появилось легкое беспокойство.

- Вы, надеюсь, не подумали, что я вас осуждаю.

- Боже упаси. Ваши людские дела меня абсолютно не касаются. Итак. Вы
захватили власть. Как вы ее употребите?

- Мы создадим эффективную психическую систему управления обществом в целом
и отдельными людьми. Каждый, кто попытается сопротивляться этой системе или
выйти за ее рамки, будет уничтожаться либо системой, либо самим собой.

- Страх?

- Пока только страх.

- Мда-а, - протянул Рублевский. - Не очень приятное блюдо для
биоэнергетического поля планеты, но, во всяком случае, безвредное. А как
насчет биогенераторов, подрывающих Баланс?

Сначала Бардин не понял, что под биогенераторами Рублевский подразумевал
живых людей, но затем, сориентировавшись в проблеме, быстро ответил:

- Часть их будет ликвидирована физически. Остальные подвергнутся
воздействию псисистемы.

- Сколько же генераторов вы намерены отключить?

- По нашим подсчетам, их минимальное количество составит
семьдесят-восемьдесят тысяч. Ликвидированы будут разом. Нами уже
спланирована операция, которую мы проведем через три месяца после прихода к
власти. Надеюсь, технические детали вас не интересуют?

- Нисколько. Я помогу вам. Но потребуется некоторое время.

- Сколько?--напряженно спросил Николай Иванович.

- Так, давайте посчитаем, - задумчиво ответил Рублевский. - Псиматрица
шарха мной изготовлена. На это времени не требуется. Наносить
энергетический удар означало бы большие затраты энергии, необходимые для
подпитки поля планеты. Остается запись смертельной информации в его
индивидуальное биополе. Для этого понадобится изготовить специальный
биогенератор, работающий в том же диапазоне, что и шарх. На это уйдет
шестнадцать дней. Есть маленький недостаток. Когда генератор начнет
работать в диапазоне шарха и я запишу необходимую информацию в его биополе,
эта информация убьет не только шарха, но и биогенератор, если тот не успеет
перестроиться на свой диапазон. На перестройку у него уйдет шестнадцать
недель минимум. Информацию можно записать разную. Эффект в зависимости от
этого будет достигнут за период от нескольких часов до года. Если хотите
сохранить биогенератор, то шарх не прекратит свое существование раньше чем
через шестнадцать недель.

- Кто будет биогенератором? - тихо спросил Бардин, заранее зная ответ.

- Разумеется, один из ваших бывших ассистентов, - засмеялся Рублевский. -
Итак, за какое время вы хотите уничтожить шарха?

- Минимум, за неделю, - бледнея от нахлынувших на него эмоций, сказал
Николай Иванович.

- Разумно, - кивнул головой монстр. - Наука требует жертв.

- Я охотно выступил бы в роли генератора сам, - сухо сказал Бардин, - если
бы мог возложить на кого-нибудь всю работу после прихода к власти. Но, увы,
преемника у меня пока нет.

- Не переживайте, Николай Иванович. Смотрите на себя, как на командира в
бою, который вынужден жертвовать не только техникой, но и живой силой для
выполнения боевой задачи. Уверяю вас, маршал Жуков положил народу куда
больше, и тем не менее он даже в постсоветские времена считается
национальным героем. Итак. Кого из своих учеников вы готовы принести в
жертву науке?

Основа магической формулы, или мантры, такова: коль скоро мы знаем главную
тональность (ноту) какой-либо сущности, будь то стихия, явление, предмет
или божество, мы можем, используя эту тональность, воздействовать в
приказном порядке на эту сущность.

Карл Юнг, выдающийся психоаналитик

На лице Бардина отразилась целая буря чувств. Он сильно побледнел. На лбу
появились бусинки пота. Пальцы правой руки начали выбивать на кулаке левой
какой-то ритм. Рублевский внимательно и даже с каким-то любопытством
смотрел на него. Наконец, лицо Бардина приобрело обычное выражение. Он
посмотрел в глаза "монстру" и тихо произнес:

- Никого. Я беру свою просьбу назад.

Рублевский добродушно рассмеялся.

- Вы никогда не переступите определенную грань в науке, Николай Иванович.
Наша наука и эмоции вещи несовместимые.

- Да, - так же тихо отвечал Бардин, - я в отличие от вас остался человеком.

"Монстр" лениво кивнул, и лицо его вновь стало бесстрастным.

- Я был уверен в этом, Николай Иванович. Просто я хотел, чтобы вы отчетливо
поняли те пределы, в рамках которых находитесь, и в будущем не лезли туда,
где человеку быть не полагается. Но я вас должен обрадовать. Моя помощь вам
не нужна. Шарх преподнесет вам вскоре такой сюрприз, от которого вы ахнете.
Да и не только вы. У него, знаете ли, случилось то, что называется
временное просветление разума.

На обратном пути Бардин лихорадочно размышлял, стараясь просчитать как
можно больше вариантов возможных событий. Наконец, он пришел к
окончательному выводу и повернул голову в сторону Кота, который за все то
время не проронил ни слова, всем телом ощутив, что Кардинал только что
вернулся из другого мира.

- Нам предстоят великие дела, Константин Павлович, - сказал он.

- Всегда готов, - ответил бывший пионер. Через несколько минут они уже
сидели в кабинете Бардина, где их с нетерпением молодого любовника
дожидался Романов. Впервые за время общения с председателем Партии Кот не
увидел добро душно-насмешливого выражения лица, которое Романов сохранял
даже в самых критических ситуациях. Тем не менее он не задал ни одного
вопроса и только уставился на Кардинала, казалось, не замечая Сидоренко.

- Итак, - сказал Николай Иванович, также словно забыв о присутствии
третьего лица, - ситуация а изменится в ближайшее время.

- Он намерен отменить чрезвычайное положение и провести выборы со своим
участием? - живо спросил Романов.

Кардинал отрицательно покачал головой.

- Будет сохранять чрезвычайку долгое время? - продолжал допытываться Петр
Алексеевич.

- Нет, - задумчиво отвечал Николай Иванович. - Не пытайтесь угадать. Все
равно не угадаете.

- Так скажите.

Бардин с нескрываемым любопытством посмотрел сначала на Сидоренко, затем на
Романова и, тщательно выговаривая звуки, произнес:

- Он в ближайшее время подаст в отставку. Установилась длительная пауза, в
ходе которой и Романов, и Сидоренко лихорадочно пытались сообразить, сошел
ли Бардин с ума или просто шутит. в столь неподходящий момент.

- Но это невозможно, - не выдержал Кот. - Он скорее мать родную продаст.

- Это точно? - напряженно размышляя о чем-то, спросил Романов.

Бардин кивнул, а затем подтвердил:

- На сто процентов.

На лице Романова отразилась целая буря переживаний. Было видно, что
психологически он еще не созрел к восприятию конечного этапа цели своей
жизни. Бардин понимал, что в психике будущего президента России имеет место
феномен, который он и его коллеги условно называли психической энерпией.
Психика Романова была нацелена на четыре года кропотливой работы, а его
поставили в положение типа "сейчас или никогда".

В Бардине заговорил ученый. Напрягая волю и все свои психические
возможности, он пытался почувствовать, что в эти минуты творится в психике
Петра Алексеевича. И Романов, в свою очередь, знал, что, если у Кардинала
появятся хотя бы малейшие сомнения в намерениях главы Партии, он будет
просто уничтожен. Может быть, даже сейчас с помощью преданного Бардину
Сидоренко. Он взял себя в руки и спросил:

- Кто еще знает об этом?

- Только тот, кто это мне сообщил.

- Я его знаю? - спросил Петр Алексеевич, всегда полагавший, что Кардинал
имеет контакты в высших сферах политических кругов.

- Нет, - отрицательно покачал головой Николай Иванович. - Его никто кроме
меня не знает. Романов пожевал губами, а затем спросил:

- Каковы же будут наши действия в новых условиях?

- Участие в выборах, - спокойно отвечал Бардин. - Все по плану. Вы
выставляете свою кандидатуру, и с помощью временных союзников внутренних и
внешних мы берем власть.

- А потом?

- Как нам действовать потом, надо решить сейчас. Есть два варианта. Первый
- вы получаете диктаторские полномочия, и мы реализуем схему создания
системы психического управления государством. Прошу вас подумать. Весь риск
и вся ответственность в этом случае ложатся на вас. Вы станете либо героем,
спасителем отечества, который будет рассматриваться историками в том же
ракурсе, что и ваш полный тезка Петр Великий, а также Рузвельт, Аденауэр,
Черчилль; либо одиозной исторической личностью, которую потомки поставят на
одну доску со Сталиным, Самосой и прочими представителями исторического
отребья; либо окажетесь смешной, жалкой политической фигурой, о которой все
забудут после того, как насмеются вволю.

Говоря все это, Николай Иванович внимательно смотрел на человека,
поставленного им в сложное положение, и с удовлетворением отметил, что на
лице Романова, как обычно, появилось насмешливое выражение.

- Второй вариант? - насмешливо спросил Петр Алексеевич.

- Второй вариант более безопасен. И при его осуществлении возможны маневры.
Вы разыгрываете игру, которую когда-то сыграл самый образованный и умный
российский монарх Александр Павлович, либерал, демократ, воспитанник
республиканца Лагарпа на троне, а возле трона мерзкий диктатор, "всей
России притеснитель, губернаторов мучитель" Алексей Андреевич Аракчеев,
который зажмет всю страну в железный кулак. В случае провала все шишки
обрушатся на этого бедолагу, а вы станете обычным номинальным главой
государства, каким был Брежнев, Елицин и многие другие.

- Кто же может сыграть роль Аракчеева? - спросил Романов.

- Да кто угодно. Вот хотя бы Константин Павлович. Чем не Аракчеев? Так же
умен, так же тверд да еще и хорошими манерами обладает в отличие от
исторического образца. Да что там! - Кардинал обвел собеседников грустным
взором и махнул рукой, - аракчеевых в России пруд пруди. Проблема другая:
где взять в придачу .к нему Сперанского и Чарторыйского. С этой публикой у
нас после 17-го года хронический дефицит. Так что, Петр Алексеевич, на
каком варианте остановимся?

Романов думал, опустив голову так низко, что ни Кот, ни Бардин не видели
его лица. Наконец он поднялся со своего кресла и, твердо глядя в глаза
Бардину, ответил:

- На первом.

ЭПИЛОГ

(От лица Владимира Ивановича Дубкова)

События, последовавшие вскоре после моего возвращения из Питера, напоминали
то бешеную гонку с препятствиями, где в качестве бегунов выступали ведущие
политики и чиновники России, превращенной в дурдом ("пожар в бардаке во
время наводнения", - мрачно констатировал Саня), то какой-то странный
футбольный матч, в котором непонятно, кто за кого играет и по каким воротам
бьет. С введением чрезвычайного положения в жизни столицы не изменилось
ничего. Так же действовал транспорт, так же бурлили улицы, время от времени
наполнявшиеся мини-демонстрациями с лозунгами от затасканных откровенно
большевистских до странных, призывающих неизвестно к чему. Милиция
действовала вяло, видимо, в связи с тем, что мэр Москвы был явно в
оппозиции нововведению Кремля.

Попытка ввести в город войска, как в 91-м, провалилась. И не потому, что
москвичи своими телами перекрыли путь танкам, а, как стало известно позже,
по той простой причине, что кому-то наверху в голову пришла единственная
здравая мысль, что в данной ситуации будет трудно спрогнозировать, на чьей
стороне они выступят, войдя в город. Затем внезапно СМИ сообщили о
загадочной смерти полевого командира Хаттаба, руководившего вторжением
боевиков на территорию России, после чего, как по команде, чеченцы отошли
через границу обратно в Чечню. Трудно сказать, как дальше развивались бы
события (ведь чрезвычайное положение по всей логике нужно было отменять),
если бы все средства массовой информации не сообщили о том, что Президент
Российской Федерации подал в отставку. Никогда не забуду растерянного лица
диктора, объявлявшего в прямом эфире о том, что в соответствии с
Конституцией действующий премьер принимает исполнение функций главы
государства на себя и назначает дату выборов президента. Поскольку
Коммунистической партии Советского Союза и ее ленинского ЦК на момент
политической смерти президента в стране не оказалось, то не оказалось и
тех, вокруг кого можно было еще теснее сплачиваться, в результате чего
"пожар в бардаке" разгорелся с новой силой.

Политическая обстановка стала напоминать партизанские действия в тылу
противника, где противоборствующие стороны забыли определить, кто против
кого, а кто держит нейтралитет. Кандидатов в президенты набралось около
десятка, но поскольку это были "ба, знакомые все лица", то спрогнозировать
результаты выборов из серьезных аналитиков не брался никто, так как эти
лица не только успели надоесть и правым и левым, но и настолько
добросовестно облить друг друга помоями, что зловоние, казалось, исходило с
экранов телевизоров и со страниц газет и журналов. Внезапно о себе заявила
организация под названием "Фонд в поддержку народного президента",
сокращенно ФПНП. К электронным СМИ их допускали скупо, но количество
листовок, которые распространялись по всей стране, говорило о том, что
организация это не только не бедная, но и довольно многочисленная.
Аналитики начали отмечать, что воздействие "дапзыбао" на население
превосходит по своей эффективности средства массовой информации. Один
обозреватель даже достал где-то материалы о кампании "дацзыбао" в Китае,
когда "отец реформ" Дэн Сяопин отстранял от власти преемника Мао Цзедуна
Хуа Гофэна, и проводил интересные аналогии.

Как-то мне позвонил приятель, глава небольшой коммерческой структуры, и
сообщил, что у него имеется интересный материал для статьи. Зная его как
человека серьезного, я поспешил на встречу, которая состоялась в небольшом
кафе в одном из переулков Замоскворечья. Приятель сообщил мне интересные
вещи, которые я, сам не знаю почему, не стал освещать в своих статьях.
Оказывается, один из его деловых партнеров предложил ему довольно необычный
бизнес. Контракт с инофирмой на консалтинговые услуги по надуманному
вопросу. Подразумевалось, что после подписания контракта и письменного
приема работы, которая, I разумеется, не проводилась, на счет фирмы моего
при-. ятеля падала значительная сумма денег, восемьдесят ; процентов
которой он должен был перевести в качестве пожертвования на счет ФПНП.
Сумма была такой значительной, а услуга настолько незатруднительной и
прозрачной, что мой приятель выполнил всю операцию в соответствии со
сроками, указанными ему неизвестным иностранным партнером. Наведя кое-какие
справки относительно финансового положения Фонда и получив информацию о
том, что мелкие суммы на его счета падают постоянно от рядовых граждан, я
пришел к выводу, что группа олигархов всерьез обкатывает новые схемы
финансирования предвыборных технологий: я полагал, люди, отправившие часть
денег, полученных от неизвестных дарителей, заодно ставили подпись,
уполномочивающую Фонд выдвинуть от их имени кандидата в президенты. Как
потом оказалось, я был не прав. Никаких условий относительно выборов не
ставилось, а только масса народа вступила в члены этой общественной
организации. Ажиотаж вокруг Фонда начал разгораться не на шутку. Компромат
искался везде, а Генеральная прокуратура не вылезала из офиса ФПНП,
стремясь доказать, что имеет место подкуп избирателей. Но адвокаты, нанятые
Фондом, сумели доказать, что подкупа избирателя нет, поскольку Фонд еще не
выдвинул кандидата, а деньги использует в коммерческой деятельности в
соответствии с уставом. В прессе появились сообщения, что ряд кандидатов в
президенты ведет переговоры с Фондом о поддержке их кандидатур. Фонд не
отказывал никому, но и не спешил ни к кому присоединяться. Наконец,
произошли события, которые напоминали взрыв бомбы мегатонного класса. Фонд
на абсолютно легальной основе и в соответствии главной целью своих
учредителей, зафиксированной уставе, начал осуществлять массированные
гуманиарные акции. В Россию на имя Фонда начали поступать огромные партии
гуманитарных грузов из Европы от различных гуманитарных организаций, фирм и
частных лиц. Медикаменты, продовольствие, дешевая одежда и детские игрушки
хлынули на территорию России, проникая во все регионы. Филиалы Фонда во
всех городах распространяли гуманитарную помощь адресно. Каждый пенсионер и
инвалид помимо пакета с продовольствием и одеждой получил скромненькую
открытку, в которой указывался адрес филиала, куда ему надлежало направлять
рецепты на покупку медикаментов, после чего в трехдневный срок эти
лекарства доставлялись ему на дом. Вскоре начали регистрироваться кандидаты
в президенты. В основной массе это были политики "елицинского призыва". И
тут же какая-то неведомая сила отреагировала на новый этап предвыборного
марафона. Рано утром, проходя мимо своего почтового ящика, я увидел, что в
нем что-то лежит. Сам не знаю почему, но я открыл ящик и достал бумажку,
которая, как я и предполагал, оказалась не уведомлением о снижении цен на
товары в очередном магазине, а листовкой следующего содержания:

"Уважаемый Владимир Иванович!

У нас появился, быть может, последний шанс спасти государство и самих себя.
Мы не призываем Вас голосовать за кого-либо конкретно. Мы призываем
хорошенько подумать и задать себе несколько вопросов.

1. Хотите ли вы позитивных изменений или желаете, чтобы все оставалось, как
есть?

2. Что нужно для того, чтобы эти изменения произошли: сменить президента
или сменить режим?

3. Собираются ли лица, представляющие нынешний режим, менять что-либо? На
кого они работают: на государство или на себя?

4. Кого из нынешних кандидатов можно отнести к представителям елицинского
режима?

5. Если кандидат в президенты в 1996 году призывал голосовать сердцем, а в
1999 году выступал против "Семьи", значит ли это, что он не является
представителем правящего ныне режима?

6. Если лидер думской фракции возглавлял "карманную" оппозицию, значит ли
это, что он не является представителем указанного режима? Думайте! Думайте!
Думайте!"

Я сунул листовку в карман пиджака и направился в редакцию. Сидя за своим
рабочим столом, я еще раз ее внимательно прочитал. Итак. Пункты пятый и
шестой призывают голосовать против московского мэра и лидера коммунистов.
Предыдущие пункты явно направлены против так называемых демократов,
наиболее значимой фигурой из которых можно назвать одного из бывших
премьеров. Парочка генералов в список не попадает, но претенденты они явно
несерьезные. Динозавры. Время их прошло. Перебрав кандидатов, я пришел к
выводу, что из всех их к нынешнему режиму нельзя отнести только пару
бизнесменов, не имеющих никаких шансов, да какого-то Романова. Кто такой
этот Романов, я не знал. Раньше на политической кухне такой не числился.
Средства массовой информации писали о нем очень скупо, однако мини-митинги
в его поддержку, свидетелем которых я постоянно оказывался, проходили в
Москве регулярно сразу же после его регистрации. Вскоре Фонд поддержки
народного президента наконец-то определился и призвал голосовать за него.
Этот призыв явился критической точкой, после которой началась цепная
реакция политических событий.

Романов начал выступать в печати с такими радикальными речами, что даже я
не мог не почувствовать шевеление в собственной психике. Он очень логично
показывал, что никто из его соперников не в состоянии добиться чего-либо
положительного. (Это, впрочем, было нетрудно, учитывая, что всех их мы уже
видели в деле.) После нескольких социологических опросов, которые показали
динамику роста его популярности, о нем были вынуждены заговорить СМИ,
которые окрестили его Темной Лошадкой.

Фонд между тем продолжал наращива