тельно навестить его завтра...
   Тедди при этих словах нахмурилась.
   - А что, в чем дело?
   - Завтра мы ждем родственников, - сообщила ему знаками Тедди.
   - И когда они будут?
   - Они приглашены на ленч. Примерно в час или в два.
   - Тогда нам с Мейером придется... ну ладно, мы постараемся съездить к
нему с утра пораньше. Знаешь, Тедди, с ним просто необходимо поговорить.
   Тедди кивнула.
   - Да, вдобавок, мы не можем никак выйти  на  кого-нибудь  из  близких
того, третьего, что был убит там. Зовут его Энтони Ла-Скала и,  судя  по
найденным при нем водительским правам, он живет в Айсоле. Однако,  когда
мы с Мейером проверили этот адрес, смотритель дома сказал  нам,  что  он
съехал с квартиры примерно месяц назад.
   Справились на почте, но и там он не указал своего нового адреса.
   - Может быть, тут и есть нужная вам ниточка, - подала мысль Тедди.
   - Похоже, что так. Значит, мне придется посидеть сегодня  еще  и  над
телефонными справочниками.
   - Но если он съехал только месяц  назад,  то  телефонные  справочники
еще...
   - Да, ты права, - согласился Карелла. - Они еще не  успели  внести  в
справочники ни его нового телефона, ни, конечно, нового адреса. А  ты-то
как догадалась, хитрюга? - Рассмеявшись, он протянул к ней руки.  Она  с
готовностью прижалась к его влажной еще груди. - Послушай,  -  продолжал
он. - А почему бы тебе  не  уговорить  Фанни  самой  покормить  ребят  и
уложить их в постель? Тогда мы смогли бы сходить куда-нибудь  поужинать,
а потом заглянули бы в кино.
   Тедди лукаво вскинула брови.
   - И это, конечно, тоже. Но я думал - потом, немного позднее.
   Она провела языком по  губам  и  немного  отодвинулась  от  него.  Он
потянулся к ней, но она ускользнула и бросилась к выходу из  ванной.  Он
только успел шлепнуть ее на бегу - она беззвучно рассмеялась.  Когда  он
вышел из ванной, она уже была в спальне и раздевалась.
   - Ты что это делаешь? - удивленно спросил он.  -  Ведь  дети  еще  не
уложены. Тедди ответила ему знаками.
   - Ах, вот как, ты тоже собираешься  принять  душ,  -  расшифровал  он
сказанное.
   Она кивнула.
   - А я почему-то уверен, что ты просто хочешь подразнить  меня  и  душ
тут ни при чем.
   Тедди высокомерно пожала плечами и  полураздетая  прошествовала  мимо
него в ванную комнату. Она захлопнула за собой дверь, и он услышал,  как
изнутри проворачивается защелка. Но тут же дверь снова распахнулась. Она
просунула голову в щель и сделала ему рожицу, потом в дверь  просунулась
рука, пальцы которой быстро задвигались.
   - Можешь идти и поиграть с детками, о которых ты  так  заботишься,  -
"сказала" эта рука.
   Потом дверь снова захлопнулась и  сразу  же  из  душа  хлынула  вода.
Карелла с минуту прислушивался  к  ее  шуму,  потом  улыбнулся,  натянул
чистую майку и направился вниз разыскивать Фанни с ребятами.
   Фанни сидела на скамейке под единственным огромным  деревом,  которое
росло у них  на  внутреннем  дворике.  Это  была  крупная  ирландка  лет
пятидесяти с небольшим.
   - Наконец-то, - сказала она, как только Карелла показался в дверях. -
А вот и ваш папаша собственной персоной.
   - Папка! - закричал Марк и помахал отцу кулаком, которым он  как  раз
собирался дать тумака сестренке. Он стремглав  помчался  через  газон  и
прыгнул к отцу на руки. Эйприл  не  столь  быстро  среагировала  на  его
появление, поскольку она как раз раздумывала,  как  бы  умудриться  дать
сдачи  еще  до  получения  тумака.  Поэтому  она  сделала  что-то  вроде
маленького разбега на месте и только после  этого  помчалась  по  траве,
стремительно набирая скорость, подобно маленькой торпеде. Близнецам было
почти два с половиной года. Будучи двойняшками, они умудрились соединить
в себе лучшие черты отца и матери, хотя, несмотря на некоторые различия,
все-таки были очень похожи друг на друга. Оба  унаследовали  от  Кареллы
чуть раскосый восточный разрез  глаз.  У  обоих  были  черные  волосы  и
полноватые губы Тедди. В данный момент  Марк  исхитрился  ухватить  отца
удушающим приемом за шею, в то время как Эйприл во что бы  то  ни  стало
старалась оседлать его талию и бодро карабкалась по его ногам.
   - Папаша с персоной, - верещала при этом  Эйприл,  пытаясь  повторить
слова Фанни, у которой она в основном и училась разговаривать.
   - Да уж действительно - собственной персоной, - подтвердил Карелла. -
А скажите-ка, как это получилось, что вы сегодня  не  встречали  меня  у
входа?
   -  Ну,  знаешь  как  тут  угадать,  когда  это  вы,   слуги   закона,
соблаговолите вернуться домой, - смеясь, заметила Фанни.
   - Точно, кто знает шлюх закона, - поддакнула Эйприл, да так серьезно,
что Карелла не удержался и прыснул.
   - Послушай-ка, папка, - перешел на деловой тон Марк.  -  Как  у  тебя
дела на работе сегодня?
   - Отлично, просто отлично, - сказал Карелла.
   - Ты сегодня поймал бандита? - спросила Эйприл.
   - Нет, сегодня не получилось.
   -  А  ты  поймаешь...  -  она   осеклась   и,   по-видимому,   решила
сформулировать вопрос несколько иначе. - А завтра... -  решила  спросить
она поточнее. - А завтра ты поймаешь хоть одного?
   - Ну, что ж, если будет хорошая погода, то, может, и поймаю, - сказал
Карелла.
   - Па, но погода и так хорошая, - заметил Марк.
   - Не приставай, он же тебе сказал -  если  будет  хорошая  погода,  -
осадила его Эйприл.
   - Знаешь, если все-таки поймаешь, то приведи его  домой,  -  попросил
Марк.
   - Эту парочку, черт побери, хоть сейчас можно принимать в десантники,
- вздохнула Фанни. Она  сидела  освещенная  солнцем,  в  лучах  которого
роскошно золотилась ее рыжая грива, и с явным одобрением поглядывала  на
своих питомцев. Квалифицированная  медицинская  сестра,  она  в  немалой
степени пополняла скромное жалованье Кареллы за счет ночных дежурств.  В
семье Кареллы она появилась с того момента, когда близнецов привезли  из
родильного дома.
   - Пап, а на кого похожи бандиты? - спросил Марк.
   - Да, видишь ли, многие из них здорово смахивают  на  нашу  Фанни,  -
сказал Карелла.
   - Правильно, правильно, подучивай их, - сказала Фанни.
   - Значит, бывают и девочки-бандиты? - спросила Эйприл.
   - Разные бывают, бывают и девочки, бывают и мальчики, это уж точно, -
сказал Карелла.
   - А дети  не  бывают  банитами,  -  заявил  Марк.  Он  никак  не  мог
выговорить это слово.
   - Бандитами, - Эйприл не преминула и на этот раз поправить его.
   - Банитами, - послушно повторил Марк, кивая.
   - Нет, детей-бандитов не бывает, - сказал  Карелла.  -  Дети  слишком
хитры для этого. - Он опустил близнецов на землю. - Фанни, - сказал  он,
- я тут принес тебе кое-что.
   - Что?
   - Ругательный сундучок.
   - Что еще за дурацкий ящик?
   - Я оставил его на кухне специально для тебя. Ты будешь опускать туда
штраф всякий раз, как произнесешь неприличное слово.
   - Черта с два я брошу туда хоть что-нибудь.
   - Черта с два она бросит, - повторила уверенно Эйприл.
   - Видишь? - сказал Карелла.
   - Понятия не имею, где они только набираются  этих  слов,  -  сказала
Фанни, с деланным недоумением разводя руками.
   - Не согласитесь ли вы, мадам, освободить нас на сегодняшний вечер? -
спросил Карелла.
   - Да ведь сегодня суббота,  правда?  А  по  субботам  сам  Бог  велит
молодежи сходить куда-нибудь поразвлечься.
   - Это хорошо, - одобрил Марк.
   - Что? - с недоумением обернулся к сыну Карелла.
   - Мы - тоже молодые.
   - Правильно,  но  вас-то  Фанни  собирается  покормить  и  уложить  в
постель, а мама с папой собираются сходить в кино.
   - Посмотрите кино про чудище, - порекомендовал Марк.
   - Какое?
   - Про чудище.
   - Про чудовище?
   - Да.
   - А зачем мне смотреть такие фильмы?  У  меня  ведь  дома  два  своих
чудовища.
   - Не надо про чудовищ, папа, - попросила Эйприл. - Нам будет страшно.
   Он посидел с ними еще какое-то время, пока  Тедди  принимала  душ.  В
городе начало смеркаться.  Он  почитал  им  еще  "Винни-Пуха",  а  потом
наступило время отправляться в ресторан. Они  отлично  поужинали,  да  и
фильм оказался  очень  интересным.  Вернувшись  в  свой  старый  дом  на
Риверхеде, они улеглись в постель и занялись любовью. А  потом  он  сел,
опираясь на подушку, и выкурил сигарету.
   Этот мирный семейный день, а вернее - вечер, заставил его еще  глубже
прочувствовать всю невосполнимость потери, выпавшей на долю Клинга.
 
Глава 8 
 
   Дом № 728 по Петерсон-авеню располагался в  самом  центре  Риверхеда,
где в основном проживали представители среднего класса. Район  этот  был
застроен невысокими доходными домами и двухэтажными каркасными зданиями.
Ральф Таунсенд занимал в доме квартиру номер сорок семь. В девять  часов
утра в воскресный день пятнадцатого октября детективы Мейер Мейер и Стив
Карелла позвонили в его квартиру. Накануне вечером Клинг сказал им,  что
отец Клер работает ночным сторожем и посоветовал  прийти  к  нему  около
девяти утра, когда старик  уже  вернется  с  работы,  но  еще  не  ляжет
отдыхать. Так оно и получилось - они застали Таунсенда за завтраком.  Он
пригласил их войти и, не спрашивая, налил им кофе. Они сели все вместе в
маленькой кухоньке, где бьющее в окно солнце яркими  бликами  отражалось
на клеенке стола. Таунсенду было лет пятьдесят пять, но волосы  его  еще
были черными, как и у дочери. У него была огромная бочкообразная грудь и
мускулистые сильные руки. Одет  он  был  в  белую  рубашку  с  рукавами,
закатанными  до  самых  бицепсов.  Крутую   грудь   стягивали   подтяжки
ярко-зеленого цвета. На нем был черный галстук.
   - Сегодня я не собираюсь ложиться спать, - сказал  он.  -  Мне  нужно
уладить дела в похоронном бюро.
   - А прошлой ночью вы ходили на работу,  мистер  Таунсенд?  -  спросил
Мейер.
   - Человек должен работать, - просто ответил Таунсенд. - Я говорю  это
в том смысле... скажите, вы, наверное, не были  знакомы  с  Клер,  но...
понимаете, у нас в семье считается... мать ее  умерла,  когда  она  была
совсем еще малюткой, понимаете, ну и мы с ней... ну,  мы...  мы  как  бы
договорились между собой, что наш долг  перед  Мэри...  так  звали  мать
Клер... мы решили, что ради ее памяти мы просто обязаны жить, понимаете.
То есть продолжать все так, как было раньше. Просто жить, понимаете. Так
вот... я считаю, что такой же долг у меня перед Клер. Это мой долг перед
ней... понимаете, я  могу  скорбеть  о  ней  всей  душой,  но  я  должен
продолжать жить. А работа - это часть моей жизни. - Он умолк.
   Потом сказал: Вот потому я и пошел вчера на работу.  Потом  он  снова
надолго замолчал и принялся задумчиво прихлебывать  кофе.  -  Да,  вчера
вечером я пошел на работу,  а  сегодня  пойду  в  морг,  где  лежит  моя
дочурка. - Он снова принялся задумчиво прихлебывать кофе. Он был сильным
человеком, и горе, застывшее на его лице, было горем сильного  человека,
как подобало его натуре. Слез не было, но чувствовалось, что горе камнем
лежит у него на сердце.
   - Мистер Таунсенд, - прервал молчание Карелла, - нам придется  задать
вам несколько вопросов. Надеюсь, вы понимаете, что...
   - Понимаю, - отозвался Таунсенд, - но, если вы не возражаете, сначала
я сам хотел бы задать вам один вопрос.
   - Конечно, - сказал Карелла.
   - Я хотел бы знать... имеет ли все это отношение к Берту?
   - Как это понять?
   - Берт мне нравится, - сказал Таунсенд. - Он понравился мне сразу же,
как только Клер привела его сюда. Ему  удалось  совершить  с  ней  самое
настоящее чудо. Ей ведь до этого пришлось столько пережить, когда  убили
ее парня. Тогда она просто забыла,  что  на  свете  существует  жизнь...
Понимаете, что я хочу сказать? Понимаете... я уже думал, что мы обо всем
договорились... ну, мы договорились о том, как нам  жить  дальше,  когда
умерла ее мать, а потом... потом, после того, как  парнишку,  с  которым
она ходила,  вдруг  убили  на  войне,  бедняжка  совсем  потеряла  себя.
Понимаете, она вроде бы тут, но ее на самом деле  нет.  И  только  когда
появился Берт, она изменилась. Ну, проснулась, что ли. Она  снова  стала
собой. Снова начала жить. А сейчас...
   - Да, мистер Таунсенд?
   - А вот сейчас... сейчас я просто не знаю. Понимаете, я вот что  хочу
сказать.  Берт  -  полицейский,  и  Берт  мне  очень  нравится.  Он  мне
по-настоящему нравится. Но... но... вдруг Клер была  убита  из-за  того,
что ее парень работает в полиции? Вот что мне хотелось бы знать.
   - Мы так не считаем, мистер Таунсенд.
   - А тогда почему ее убили? Я уже сотню раз задаю  себе  этот  вопрос,
верчу его так и эдак. Я уж начал думать, что... что, может быть,  кто-то
имел что-то против Берта и решил отыграться на Клер. Он мог  убить  Клер
только для того, чтобы свести счеты с Бертом. Просто  потому,  что  Берт
полицейский. Ведь здесь может быть какой-то смысл, правда?  Если  вообще
во всей этой проклятой истории хоть что-нибудь  имеет  смысл,  то  такой
ответ кажется наиболее подходящим, правда?
   - Мы не исключали и такой  возможности,  мистер  Таунсенд,  -  сказал
Мейер. - Мы подняли  из  архивов  все  крупные  дела,  по  которым  Берт
производил аресты. Мы исключили только мелкие правонарушения, исходя  из
того, что из-за них не стали бы  убивать  столько  людей.  Мы  исключили
также всех тех, кто в данный момент отбывает срок в тюрьме,  потому  что
совершенно ясно...
   - Да, я понимаю.
   - ...а также и тех, кто был  освобожден  более  года  назад.  Тут  мы
исходили из того, что если убийство  это  совершено  из  мести,  то  его
осуществили бы сразу же после выхода...
   - Да, да, мне это тоже ясно, - сказал Таунсенд.
   - Поэтому мы и отбираем всех тех, кто недавно был выпущен на свободу,
полностью отсидев свой срок. Мы должны проверить по крайней мере тех  из
них, чьи адреса нам известны. Мы уже допросили многих, но,  положа  руку
на сердце, мы не очень-то верим, что это убийство похоже на другие.
   - Почему?
   - Понимаете, мистер Таунсенд, каждое убийство имеет свои, только  ему
присущие черты. И когда достаточно долго проработаешь в этой области, то
появляется как бы нюх на такие дела, что-то вроде интуиции. Потому-то мы
и считаем, что смерть Клер  не  связана  с  тем,  что  Берт  работает  в
полиции. Мы, конечно, можем ошибаться, но пока что расследование ведется
в несколько ином направлении.
   - И в каком же это направлении? - спросил Таунсенд.
   - Видите ли, мы считаем, что убийца наметил себе  в  качестве  жертвы
определенного человека, которого он и убил в книжном магазине.
   - А почему вы думаете, что этим человеком не могла быть Клер?
   - Мы не исключаем того, что этим человеком могла  быть  Клер,  мистер
Таунсенд.
   - Тогда почему же это убийство не может быть связано с Бертом?
   - Но тогда встает вопрос, а почему  бы  убийце  не  попытаться  убить
самого Берта? Зачем ему убивать для этого Клер?
   - Откуда я знаю -  почему.  Да  и  каким  психом  нужно  быть,  чтобы
решиться убить четырех человек?  -  озадаченно  проговорил  Таунсенд.  -
Какая тут может быть логика? И вообще  -  причем  тут  логика?  Вы  ведь
только что сказали, что ему нужно было убить только одного человека, но,
Господи, он-то ведь убил там четверых!
   Мейер только покорно вздохнул.
   - Мистер Таунсенд, мы  вовсе  не  исключаем  такой  возможности,  что
кто-то, затаив злобу на Берта Клинга, мог  в  отместку  ему  убить  вашу
дочь.  Такое  уже  встречалось  в  полицейской  практике,  мы  этого  не
отрицаем, и, конечно же, мы разрабатываем и эту версию. Я только пытаюсь
разъяснить вам, что  этот  вариант  рассматривается  нами  как  наименее
вероятный.  Вот  пока  и  все.  Но  мы,  естественно,  будем  продолжать
расследование и в этом направлении, пока не исчерпаем всех возможностей.
   - Мне очень хотелось бы думать, что Берт не имеет никакого  отношения
к этому, - сказал мистер Таунсенд.
   - Уверяю вас, что у вас есть все основания именно  так  и  думать,  -
сказал Карелла.
   - Я был бы очень рад.
   - Однако факт остается фактом, - прервал его наконец  Мейер,  -  Клер
оказалась в числе убитых. Учитывая это обстоятельство...
   - Вы и пытаетесь выяснить, не была ли именно она  тем  человеком,  за
которым охотился убийца?
   - Совершенно верно, сэр. Именно это нам и хотелось бы выяснить.
   - Но я-то чем могу здесь помочь?
   - Видите ли, мистер Таунсенд, - сказал Карелла, -  мы  тут  подумали,
что, может быть, что-нибудь  тревожило  Клер  в  последнее  время.  Или,
например...
   - Да вроде бы ничего ее особо не тревожило.
   - А не получала ли она каких-нибудь писем с угрозами? Или, может,  ей
угрожали по телефону? Вам об этом что-нибудь известно?
   - Я работаю по ночам, - сказал Таунсенд. -  И  я  обычно  сплю  днем,
когда Клер бывает в колледже или на практике. Как  правило,  мы  обедаем
вместе, но я что-то не могу припомнить, чтобы она  говорила  о  каких-то
письмах или звонках с угрозами. Нет, ничего такого она  не  говорила.  -
Незаметно для себя он начал говорить о дочери в настоящем  времени,  как
бы упуская из виду тот факт, что ее уже нет в живых.
   - А в чем заключалась ее практика? - спросил Карелла.
   - Практику она проходила в больнице "Буэнависта", - ответил Таунсенд.
   - И что же у нее там за работа?
   -  Ну,  она  готовится  стать  социологом,  как  вам  уже,  наверное,
известно.
   - Да, а точнее...
   - Она там... ну, вы наверно и сами знаете, чем занимаются социологи в
больницах, правда?
   - Мы представляем себе это довольно смутно, мистер Таунсенд.
   - Ну, понимаете, Клер работает там... - он остановился на  полуфразе,
только сейчас сообразив, что продолжает говорить о дочери и о ее  работе
в настоящем времени. Он уставился на детективов, пораженный  собственным
открытием. Тяжело вздохнув, он продолжил. - Клер работала  там...  -  он
снова сделал паузу, словно пытался закрепить  в  памяти  происшедшее.  -
Клер работала там с пациентами, лежащими в стационаре. Понимаете,  врачи
там снабжают их лекарствами, назначают  всякие  процедуры,  но  зачастую
оказывается, что для выздоровления одних лекарств  мало.  И  вот  тут-то
подключалась Клер. Работу свою она  рассматривала  как  оказание  помощи
пациентам в том смысле, что старалась пробудить в них волю к жизни, волю
к выздоровлению, волю к тому, чтобы вновь стать здоровыми и  нормальными
людьми.
   - Понятно, - сказал Карелла. После некоторой паузы он спросил. - А не
рассказывала она вам что-нибудь примечательное о ком-нибудь из пациентов
- из тех, с кем ей приходилось работать?
   - Да, она обычно рассказывала о многих.
   - В каком смысле, мистер Таунсенд?
   - Ну, понимаете, она принимала участие буквально в каждом пациенте, с
которым она сталкивалась на работе. Собственно говоря, работа ее как раз
и заключалась именно в таком личном участии,  и  ей  приходилось  искать
подход буквально к каждому из них.
   - А возвратившись домой с работы, она рассказывала вам обо всех  этих
людях, правда?
   - Вот именно. Она частенько рассказывала  мне  о  них...  а  еще  она
рассказывала о разных забавных случаях на работе. В  общем,  вы  и  сами
понимаете, как это бывает.
   - Но случалось, наверное, и так, что там происходили  и  не  очень-то
забавные истории, правда, мистер Таунсенд?
   - О, естественно, забот у нее  хватало.  Она  взвалила  там  на  себя
столько обязанностей и, конечно же, ей иногда  приходилось  нелегко.  А,
иногда, просто не хватало терпения.
   - А она упоминала о каких-нибудь особых неприятностях?
   - О неприятностях?
   - Ну, о каких-нибудь столкновениях с  пациентами  или  с  членами  их
семей. О ссорах с персоналом больницы.
   - Нет, ничего такого, что могло бы показаться серьезным.
   - А не серьезных случаев не было? Хоть какая-то незначительная ссора,
может, поругалась, повздорила с кем-нибудь. Ничего  такого  не  приходит
вам на память?
   - Увы! Вынужден и тут вас разочаровать. Клер вообще прекрасно  ладила
с людьми. Понимаете ли, я полагаю, что именно поэтому  она  и  считалась
хорошим