У него были какие-то разборки  с
Колуном, еще когда он таможней заведовал.
   - А как получилось, что Колун стал самый крутой в городе?
   - Ему помогали. У нас была довольно сильная азербайджанская  диаспора,  и
он ее почти всю вырезал. Не без поддержки милиции. Во  всяком  случае,  года
три  назад,  когда  шли  бои  с  азерами,  людей   Колуна   практически   не
арестовывали, а арестовав - отпускали. Где-то наверху было решено, что  если
уж иметь бандита, то своего.
   - Наверху - это кем? Молодарчуком?
   - Думаю, что решения такого уровня принимались губернатором.
   - А губернатор умеет принимать такие решения?
   - Да. Он, знаешь ли, очень умный человек. Несколько более трусливый,  чем
ему хотелось бы, но это искупается умом и  ловкостью  в  интригах.  Если  ты
заметил,  это  практически  единственный  губернатор  родом  из  демократов,
который  сохранил  свой  пост,  да  еще  в  "красном  поясе".  Своего   рода
региональный Чубайс. Завлаб, который в  аппаратных  играх  клал  на  лопатки
коммунистических зубров...
   - Губернатор как-то потворствовал Колуну?
   - Трудно сказать. Был довольно скандальный случай, еще  в  1993  году,  -
машиностроительный завод получил кредит из федерального бюджета.  Губернатор
очень за кредит хлопотал, а кредит весь  без  остатка  ушел  Колуну.  Жечков
вроде бы уволил своего зама... в общем, скверная история. Не знаю, кто  кого
кидал и с кем делился.
   - Почему губернатор стал давить "Зарю"?
   Чердынский пожал плечами.
   - Хватательный рефлекс. Везде  одно  и  то  же.  Когда  губернатор  видит
большие деньги, которые идут через завод, он считает, что  с  ним  по  жизни
должны делиться. Губернатору  показалось,  что  после  17  августа  валютная
выручка завода возросла вчетверо,  а  чемоданчик,  который  ему  заносили  в
кабинет, остался прежнего размера.
   - А кроме "Зари", губернатор на кого-нибудь наезжал?
   Чердынский помолчал. У него была странная  манера  говорить  -  он  очень
долго думал перед тем, как произнести слово. Валерий наблюдал такую манеру у
пьяных, хорошо себя контролирующих. Но Чердынский  был  не  пьян  и  не  под
дозой.
   -  Четыре  месяца  назад.  Пивоваренный  завод  "Мечта".  Три   проверки,
санэпиднадзор, потом налоговая полиция. Директора  Очуева  посадили  на  три
года. Место директора занял замгубернатора.
   Валерий усмехнулся.
   - Такое название - "Приска-Стройкомплект" - ты его слышал?
   - Да. Это фирма, которая поставляла заводу оборудование.  Она  пропала  с
векселями на крупную сумму, векселя теперь всплыли...
   - Я знаю. Кто хозяин этой "Приски"?
   - Верховцев. Некто Верховцев, Валентин Петрович, по-моему...
   - Он из Тарска?
   - Да.
   - Уехал?
   Насколько я знаю, - сказал бывший врач, - его офис обыскала  милиция.  На
следующий день Верховцев исчез. Кстати, при обыске присутствовал Опанасик  -
это, так сказать, финансовый консультант Молодарчука. Консильори...
   - А какие Верховцеву обвинения предъявили?
   - Не знаю. С этим Верховцевым история  довольно  странная,  у  него  была
приличная фирма. Нас не подводила, и другие заводы у  нее  покупали.  Гаибов
очень аккуратный человек, дела завода в полном порядке, и никто бы  векселей
на такую сумму Верховцеву не дал, если бы не его репутация.
   Чердынский помолчал.
   - Мне правду Демьян сказал, что ты хочешь разыскать убийц Игоря?
   - Да.
   - И ты приехал ради этого в Тарск?
   - А куда я должен был ехать?
   Чердынский улыбнулся. У него была  грустная  улыбка  смертельно  усталого
человека. С кончика светлых  усов  свисал  зеленый,  вымазанный  в  майонезе
салатный лист.
   - У тебя, Валерий Игоревич, извини, ограниченное мышление.  Тарск,  Колун
какой-то местный, областная милиция...  Ты  представляешь  себе,  что  такое
рынок лекарств?
   В представлении Нестеренко рынком  лекарств  была  аптека,  куда  бабушки
ходили за анальгином. Сам Нестеренко в аптеке не был лет пять,  а  первой  и
единственной его болезнью за три года была вчерашняя сквозная рана.
   - Нет.
   Чердынский помолчал.
   - Специфика фармацевтического рынка заключается в том, что в фармацевтике
нет рынка. Его нет вообще, понимаешь. Чтобы был рынок, должны быть  спрос  и
предложение Так вот - квалифицированного спроса  на  рынке  лекарств  просто
нет. Если вы приходите к врачу с язвой желудка и он прописывает вам полиен и
гастроцепин, вы бежите в аптеку и покупаете полиен и гастроцепин. А  если  я
вам скажу купить реополиглюксин, вы побежите и купите  реополиглюксин,  хотя
реополиглюксин помогает, извините,  не  язвенникам,  а  беременным  дамам  с
разными нарушениями...
   Понимаешь логику? В мире производится более шести  тысяч  дженериков,  из
них - куча более или менее  идентичных.  Чтобы  продавать  товар  "Зари"  на
внутреннем  рынке,  я  должен  прийти  к  главврачу  больницы   и   сказать:
"Прописывай своим сердечникам  наш  метацизин,  а  у  кого  щитовидка  не  в
порядке, прописывай наш димефосфон, а мы с тобой будем делиться".  Девяносто
процентов  лекарств  покупается   на   бюджетные   деньги.   Сто   процентов
медицинского  оборудования  покупается  на  бюджетные  деньги.   Минимальная
наценка в этой сфере составляет сто процентов.
   - А максимальная?
   - Максимальная? Я видел контракт,  где  рентабельность  составляла  шесть
тысяч семьсот процентов. Когда я стал про этот контракт  объяснять  министру
здравоохранения, мне домой в мое отсутствие кинули гранату.
   - Могли и убить, - усмехнулся Валерий.
   - Дело было в девяносто втором году. Тогда еще  гранаты  не  летали,  как
воробьи по помойкам.
   - Контракт был по лекарствам?
   - По оборудованию.  Одна  почтенная  немецкая  фирма  поставляла  нам  по
связанному кредиту медицинскую технику времен Второй  мировой  войны.  Самым
замечательным прибором там был стационарный рентгенкабинет с  низкочастотным
генератором, пригодный для диагностики  коров  и  верблюдов,  но  совершенно
противопоказанный  людям,  потому  как  низкочастотный  генератор  порождает
крайне  вредное  излучение...Так  вот,  за   это   самое   оборудование   мы
расплачивались дизтопливом, которое стоило тогда, как  помню  -  340  рублей
тонна. Схема была такая: фирма  "Рога  и  копыта"  брала  в  банке  рублевый
кредит, покупала на него топливо и продавала за рубеж. Хитрость  состояла  в
том,  что  тогда,  как  вы  помните,   было   два   валютных   курса,   один
государственный, другой в десять раз выше. Так вот - расчеты за оборудование
шли по тому курсу, который государственный, то есть один рубль приравнивался
к одной марке. А когда "Рога и  копыта"  продавала  дизтопливо  на  западном
рынке, она брала 5 марок и этими 5 марками гасила все 340 рублей кредита  по
рыночному курсу. В результате рентабельность сделки составляла, как уже было
указано, 6700 процентов.
   - И между кем же это делилось - 6700 процентов?
   - О, это был чрезвычайно прозорливый контракт... Достаточно сказать, что,
будучи подписан в 1991 году,  он  был  подписан  не  под  Горбачева,  а  под
Ельцина...
   Чердынский помолчал.
   - Все, что связано с медициной,  это  огромные  деньги.  Деньги,  которые
делятся за облаками. Знаешь, почему ушел со своего поста предыдущий  министр
здравоохранения?
   - Нет.
   - Он ушел, чтобы не ставить своей подписи на распоряжении о  приобретении
партии заведомо некачественного инсулина. Партия стоила тридцать  миллионов.
Ему предлагали за подпись десять.
   - А кому шли остальные двадцать?
   - На самый верх.
   - А кто у нас самый верх?
   - Дочке самого верха - такой ответ устроит?
   - Честный человек был министр, - усмехнулся Сазан.
   - По правде  говоря,  не  очень.  Понимаете,  в  то  самое  время,  когда
назначали правительство Кириенко, один очень высокопоставленный чиновник  из
администрации президента строил себе  дачу.  Дача  стоила  десять  миллионов
долларов, и кому-то строительство надо было оплачивать. Оплатил  один  банк,
ныне покойный, точнее, вице-президент данного банка. А после того, как  банк
оплатил дачу, встал вопрос о валюте, в которой будут оплачены услуги  самого
банка. А так как в это время шла дележка министерских кресел в правительстве
Кириенко,  то  вице-президент  банка  предложил   отдать   кресло   министра
здравоохранения своему брату. Брат медицинского образования  не  имел,  зато
занимал  пост  президента  страховой  компании,   занимающейся   медицинским
страхованием. Но так как  назначение  господина  Ашотова  на  пост  министра
выглядело совсем уж неприлично, то  Ашотова  назначили  первым  замом,  а  в
министры предложили профессора Утковского, с условием, что  последний  будет
подписывать все, что приносит ему Ашотов.
   - И он согласился?
   - Да,  он  согласился.  Он  был  очень  похож  на  зайца,  который  решил
перехитрить лису. И еще он был заведующим крупной больницей и был  готов  на
все, лишь бы в больнице появился томограф и достаточный запас лекарств... Но
он переоценил себя. Или недооценил чужую жадность... Я помню, как я  приехал
к нему домой и он позвал меня в сад, потому что боялся говорить в  кабинете.
Мы ходили по дорожкам,  он  рассказывал  о  разговоре  и,  кажется,  сказал,
замечательную фразу: "Нельзя воровать выше горла".
   Сазан подумал.
   - А при чем тут медицинское страхование?
   - Медицинское страхование - это великое дело. Это когда частная  компания
получает деньги из бюджета и направляет их на погашение долгов бюджетной  же
поликлиники. Но в промежутке делает с ними все, что хочет.
   - Например, не платит.
   - Или платит только  тогда,  когда  вышеназванная  бюджетная  поликлиника
покупает лекарства у фирмы, связанной со страховой компанией невидимыми,  но
прочными узами... Понимаешь, есть федеральный фонд медицинского  страхования
и есть региональные фонды. Те региональные фонды, которые в нищих  регионах,
получают из федерального фонда  дополнительные  деньги,  которые  они  будут
расходовать на  закупку  лекарств.  И  кроме  федеральною  фонда,  есть  еще
корпорация "Биомед". Также близкая г-ну  Ашотову  и  его  другу,  который  в
нынешнем правительстве стал главой фонда страхования.
   И вот когда посты в сфере здравоохранения  были  соответствующим  образом
поделены, г-н Ашотов и федеральный  фонд  медицинского  страхования  созвали
глав региональных фондов и объяснили им популярно,  что  региональные  фонды
получат дополнительные деньги из центра в том и только в том  случае,  если,
получив, употребят  эти  деньги  на  закупку  препаратов,  которыми  торгует
"Биомед".
   - И сколько же стоили лекарства "Биомеда"?
   - А сколько хотели, столько и стоили. В целом получалось  раза  в  два  с
половиной дороже.
   - А если бы главы региональных фондов отказались?
   - А двое отказались.
   - Кто?
   - Один сибирский товарищ. У него в крае целая куча своих  заводов,  и  он
взял часть препаратов у них.
   - И что с ним случилось?
   -  С  ним?  Ничего.  Но  его  машину  кто-то  взорвал  перед  управлением
здравоохранения.
   - А кто был второй отказавшийся?
   - Тарская область.
   Сазан помолчал, потом уточнил.
   - Из-за "Зари"?
   - Разумеется. И не думай, что "Заря"  ничего  не  отстегивала  областному
департаменту  здравоохранения...  Как  тебе  картинка?  Люди  заплатили  два
миллиона долларов за кресло, выбили из бюджета бабки,  чтобы  обналичить  их
через "Биомед", и вдруг какая-то Тарская область берет и покупает  лекарства
не у "Биомеда", а у "Зари". А если все за ней потянутся?  Как  говорят  твои
коллеги - "не по понятиям!" Люди ведь в долг брали, когда за кресло платили,
им эти деньги надо отдавать, а из каких шишей?
   - Ты это серьезно? На "Зарю" могли наехать, а Игоря могли убрать,  потому
что деньги из фонда медицинского страхования были потрачены на нее, а не  на
"Биомед"?
   - Нет, я не серьезно. Я для примера.
   - А еще примеры есть?
   - Да сколько угодно. Три месяца назад я разговариваю с  главврачом  одной
московской больницы. Девять корпусов, шесть тысяч коек -  это  такой  кусок,
что только что не больше всей Тарской области. Разговор все тот же: "Покупай
наши препараты, тебе будет хороший откат". Механика-то та же: наш феноцистин
стоит двенадцать долларов, а не сорок, а откат наш в два раза  больше!  Врач
жмется. "Не велят, - говорит, - есть одна  московская  корпорация,  "Стерх".
Московский фонд обязательного страхования у нее велит покупать". Ну,  я  его
улещивать: "Так они ж иностранными лекарствами торгуют! Что ж вы делаете-то,
а? Вы брать-то берите, так хоть своих кормите, а не чужих!"  Улестил.  Купил
он у нас... А страховщики - раз! - и не платят.
   Сазан чуть подался вперед, как кошка, почуявшая скребущуюся средь  гречки
мышь.
   - И до сих пор не заплатили?
   - Отчего же. Заплатили. Больница эта, надо сказать,  известная  -  в  нее
много ваших коллег с огнестрелами привозят. Те, кто выжил, большие  симпатии
к хирургам питают, а главврач - как раз хирург. И знакомства у  него  весьма
специфические. Ну, обратились мы к одному из таких знакомых...
   - Кому?
   - Некто Игнат. Я, Игнат, главврач...  А  "Стерх"  тоже  компания  не  без
особенностей. Как говорят в ваших кругах - белый верх,  черный  низ.  Пришли
все: и верх, и низ. Со страховщиками на тринадцать человек набралось  десять
стволов, я перед ними порожний сидел, как пионер на слете... Шум,  матюги...
"Да вы на самого Лужка хвост напружили!", "Да  как  вам  не  стыдно  гробить
отечественного товаропроизводителя!"  Самая  экзотическая,  словом,  звучала
аргументация Редко встретишь такое разнообразие доводов - от "беретты" и  до
"защиты российской промышленности". Я, признаться, думал, что дело стрельбой
кончится.
   - Не кончилось?
   - Нет. Договорились так: фонд нам в этот раз платит, а  второго  раза  не
будет. И то - на фиг я туда второй раз сунусь! Половину пришлось  Игнату  за
труды отдать, еще десять процентов все равно ушло в лужковский  предвыборный
общак, у меня от этой сделки рентабельность двадцать процентов! Я  ниже  ста
вообще не работаю!
   - И при чем здесь Игорь?
   - А при том, что Игорь с главврачом - друзья. Это он ему "Зарю"  сосватал
сдуру, а я по его следам влез, как тупой. Знал, что из Игоря бизнесмен,  как
из баобаба, так нет же! Игорю до всех этих дел, как до луны,  он  ко  мне  в
Москве приходит, глазки как два блюдца: "Ты  знаешь,  Дима!  Я  с  Фиалковым
разговаривал, они аналог нашего бетаферона покупают в шесть раз дороже! Ты с
ним сходи поговори!" Поговорил, называется... Я еще поразился, что он знает,
сколько у нас чего стоит.
   - Ну и что? Почему эти, из "Стерха", должны подумать на Игоря?
   - Потому что я его на стрелку с собой взял! - заорал Чердынский. - Потому
что я его, дурака,  жизни  научить  хотел!  Ткнуть  его  носом  в  дерьмо  и
объяснить, что из-за самодеятельности его паршивой получилось! А  он  пришел
на стрелку в свитерочке в полосочку,  подходит  к  главному  из  "Стерха"  и
эдаким голоском отличника начинает  на  Адама  Смита  ссылаться.  О  свободе
конкуренции и о том, что надо покупать тот товар, который дешевле  и  лучше.
Всякое я слышал в своей жизни, но чтоб Адама Смита братве цитировали... И ты
туда же. "Убийцы Игоря будут найдены!" Я, мол, за этим приехал в Тарск... На
фиг тебе-то в Тарск было приезжать?
   - Убийцы Игоря будут найдены, - повторил Сазан.
   - И что? И что ты сделаешь с ними, а? Кого ты мочить  будешь?  Олигархов?
Лужка? Семью президентскую? Ты понял, что я тебе сказал, или нет?! Что через
медицину обналичиваются миллиарды на предвыборные кампании! Что твоего Игоря
пристрелили просто на всякий случай, чтобы завод "Заря", коль скоро он лихой
такой уродился, занимался экпортом продукции в  какой-нибудь  Пакистан,  где
взятки берут, а стрелять не стреляют, и в российский бюджет не лез. Бюджет -
дело святое, особенно перед выборами! А у тебя фантазия, извини,  на  уровне
разборки за пивной ларек!
   Двери гостиной распахнулись, и в них появился один  из  ребят  Сазана.  В
руках его была серая кошка.
   - Звали, шеф? - осторожно осведомился он.
   - Нет, - сказал Валерий, - у  нас  тут  просто  содержательная  беседа  о
преимуществах бесплатного российского здравоохранения.
   - А то я слышу - кричат вроде...
   Чердынский вытянул голову. Охранник стоял в двери, приоткрыв ее, и сквозь
щель была видна уходящая на второй этаж  лестница  и  поднимающаяся  по  ней
женская фигурка в халате.
   - Извини, - сказал Чердынский.
   Встал и побежал за фигуркой наверх.
   Охранник исчез, а Сазан некоторое время сидел в гостиной один, смотря  то
на рояль, то на опустевшую плошку с салатом. Есть почему-то не  хотелось.  В
голове шумело, и левое плечо как-то отяжелело  и  налилось  усталостью.  Еще
утром, когда делали перевязку, Валерию казалось, что бинт наложен  свободно.
Теперь бинты вроде бы должны были разноситься и ослабнуть,  а  вместо  этого
они врезались в кожу, как если бы плечо распухло. "Блин, надо было  у  этого
бывшего врача спросить насчет  огнестрела",  -  запоздало  подумал  Валерий.
Тяжело поднялся и прошел на кухню.

***

   Виктория Львовна готовила на кухне обед, приспособив для чистки  картошки
Муху. Валерий никогда не видел  Мухи  за  чисткой  картошки,  и  поэтому  он
некоторое время стоял в дверях, любуясь на это удивительное зрелище. Наконец
Муха спиной почувствовал присутствие шефа, воровато оглянулся,  покраснел  и
сказал:
   - Тут я типа того... в общем, меня попросили...
   Виктория Львовна безжизненно подняла голову от шинковочной доски.
   - Это ты, Валера? Садись.
   Нестеренко присел на кухонный табурет.
   - Вы долго еще здесь пробудете?
   - А ты?
   - Сколько нужно, - губы Валерия сложились в неприятную усмешку.
   Виктория Львовна вздохнула.
   - Демьян  Михайлович  был  очень  недоволен  твоим  приездом.  Он  сказал
вчера... - Виктория Львовна запнулась.
   - Так что он сказал?
   - Что... он не намерен иметь дела с бандитами.
   - И вы тоже хотите, чтобы я уехал?
   - У комбината есть собственная  служба  безопасности,  а  в  городе  есть
милиция.
   - А если Игоря убили служба безопасности или милиция?
   - Ты... ты серьезно так думаешь?
   Валерий пожал плечами. Еще час назад он  бы  не  исключил  такой  версии.
Сейчас, после  вдохновенного  монолога  Чердынского,  его  уверенность  была
несколько поколеблена.
   - Когда Игорь уехал в Тарск?
   - Два года назад. Сразу после университета.
   - Как это получилось, что  он  уехал?  Почему  он  не  стал  поступать  в
аспирантуру?
   - Он поступил в аспирантуру и еще аспирантом ездил сюда  консультировать.
А потом...
   - Что потом?
   Виктория Львовна помолчала. Пятнадцать  лет  назад  она  казалась  Валере
Нестеренко почти старухой. Странное дело  -  теперь  он  видел  перед  собой
стройную женщину немногим более сорока, женщину,  которая  еще  с  легкостью
могла найти мужа или, по крайней мере, любовника...
   - Это из-за меня, - сказала Виктория Львовна, - у меня тогда  были  очень
плохие почки. Мне нужна была операция. Завод эту операцию оплатил.
   - Как Игорь познакомился с Санычевым?
   - Через Гаибова. Гаибов тогда работал на каком-то сибирском  заводе...  У
него возникла эта идея - брать институтские лекарства,  пробивать  их  через
клинические испытания и производить на заводе, а у Игоря как раз было  такое
лекарство. Они пробили патент, Игорь к ним раз в месяц летал, а потом  завод
взяли и отобрали.
   - Кто?
   - Иностранцы какие-то. Гаибов тогда стал  часто  бывать  у  нас,  он  все
рассказывал о своих проблемах. Там было что-то страшное.  Какие-то  бандиты,
ОМОН руководство из окон швырял...
   - А потом?
   - Потом Гаибов ушел. На другой завод, тоже  в  Сибири.  Вот  тогда  Игорь
начал делать им феноцистин. Игорь опять  туда  ездил,  привез  десять  тысяч
долларов один раз и пятнадцать - другой.
   - За лекарство?
   - Просто задаток. Вот как раз на этом заводе замом главного был  Санычев.
У них опять начался к