иллер Лесько и еше один  капитан.  Безо
всякого ордера. Они надели на Верховцева  наручники,  посадили  в  машину  и
повезли. На полпути капитан вышел, а Лесько с Верховцевым поехали дальше.
   Они  приехали  в  какую-то  заброшенную  деревню,  там   был   проезд   и
канализационный колодец. Лесько снял с Верховцева наручники, спихнул  его  в
колодец и пару раз выстрелил вниз.
   Но Верховцев уцелел. Его ранило, но он сильный мужик, он  растопырился  и
выполз. Грузовик увез его в Кострому, а оттуда он перебрался к родственникам
в Москву. Он понимал, что его могут убить, и поэтому  он  сидел  тихо  и  не
высовывался. Когда его нашли, он как раз только-только начинал ходить...
   - Кто его нашел? - спросил Молодарчук.
   - Официально его нашло управление  внутренней  безопасности  МВД.  Они  с
очень большой охотой слушают его рассказ, Григорий Ефимович. У них  как  раз
какая-то очередная кампания за чистоту рядов, и им очень пригодится  громкое
дело о векселе "Зари" и о Лесько. Ведь  Лесько  большею  частью  убивал  для
тебя, Григорий Ефимыч? А? Просто для тебя это приходилось делать  бесплатно,
вот он и сообразил, что если он то же самое будет делать для  Спиридона,  то
никто его не тронет, а бабки, наоборот, будут выплачены...
   Молодарчук побледнел, и  рука  его  против  воли  потянулась  к  стакану,
стоявшему перед Валерием.
   - Ты бы с меня браслеты снял, - насмешливо сказал Валерий, -  я  бы  тебе
водички подал.
   - Кто ведет дело?
   - Следователь  Лаптев  Виктор  Михайлович.  Телефон  подсказать  или  сам
найдешь?
   Молодарчук молча встал и вышел из кабинета.
   Он вернулся спустя  полчаса.  Московский  авторитет  все  так  же  сидел,
привалившись спиной к стене. Стакан с мутной  водой  был  допит,  а  на  лбу
Нестеренко выступил крупный пот.
   - Когда комиссия прилетает? - спросил Нестеренко. - Завтра или сегодня? А
то я им сказал, что если меня арестуют, пусть сразу летят...
   - Ты что думаешь, бандюк, у тебя в Москве вот так все куплено? -  спросил
Молодарчук.
   - А что поделаешь? - возразил Нестеренко. -  Ментов  нельзя  убивать.  Их
можно только покупать...
   Молодарчук встал и крупными шагами стал расхаживать по кабинету.
   - Посадить тебя, может, и не посадят, - спокойно сказал Сазан,  -  но  на
пенсию точно выпрут. Да еще  пока  отмажешься,  все  деньги  просадишь...  А
знаешь, чем хороша пенсия?
   Молодарчук помолчал.
   - Тем, что если, например, через два года  пенсионер  Молодарчук  попадет
под "Запорожец", то никто, исполать, заказного убийства в этом не  усмотрит,
дабы отчетность не портить...
   - Что ты хочешь? - спросил Молодарчук.
   - Векселя.
   - С передаточной надписью? - уточнил Молодарчук.
   - Нет. Живые векселя, как есть. И постановление о закрытии дела по  факту
смерти капитана Лесько в связи с отсутствием состава преступления.
   - А еще ты ничего не хочешь? - в голосе Молодарчука была скрытая угроза.
   - Врача. Вреден ваш город Тарск для моего здоровья...
   - А взамен?
   - А взамен гражданин Верховцев забудет, кто его в лючке топил.
   Начальник областного УВД  некоторое  время  изучал  бледное  лицо  своего
собеседника, потом пожал плечами и покинул кабинет.
   Они встретились через полтора часа в тюремной больничке. Валерий, одетый,
сидел на развороченных простынях и имел куда более приличный вид. Даже мятые
штаны у него забрали  и  вернули  отглаженными  Валерий  внимательно  изучил
бумаги, сунул в карман и направился к двери.
   - За что  я  особенно  люблю  вас,  ментов,  -  спокойно  сказал  бандит,
приостанавливаясь у порога, - так это за желание все  иметь  на  халяву.  Ну
купили бы вы векселя на рынке, по двадцать процентов от номинала, все  равно
наварили бы на них в пять раз больше... Так нет, завели на Верховцева  дело,
устроили обыск, стрелять собрались...
   Дверь за Валерием захлопнулась.
   Молодарчук  вернулся  к  себе  в  управление.  Некоторое   время   глядел
осоловелыми глазами на дверь, потом осторожно поднял трубку и набрал номер.
   -  Семен  Семенович?  Ты  уж  извини  за  старое,  но  нам   неплохо   бы
встретиться... По поводу нашего общего знакомого из Москвы...

***

   Санычева  и  Чердьшского  Валерий  нашел  без  труда:   верхушка   завода
присутствовала на  довольно  шумном  ужине,  который  устраивал  кандидат  в
губернаторы Борщак, а оплачивал, натурально, завод.
   Единственная присутствовавшая на ужине телекамера немедленно развернулась
в сторону Нестеренко, Тот прикрыл объектив рукой, наклонился к  оператору  и
проникновенно спросил:
   - Тебе камеру разбить или морду?
   - Понял, - сказал оператор. Валерий подошел к столику, за которым  сидели
Санычев с Чердынским и Виктория Львовна.
   - Господи, Валера! - сказала Виктория Львовна. - Тебя... да ты... Да  что
у тебя с губами...
   - Так, - усмехнулся Валерий, - нахально бился  лицом  о  сапог  какого-то
капитана...
   - Вам надо в больницу, - решительно заявил Чердынский, - возьмем  справку
и будем этих ментов давить...
   - Я на справки не размениваюсь, -  сказал  Валерий.  -  А  у  меня  тебе,
Демьян, подарок к первому апреля...
   На стол между  закусок  лег  белый  конверт.  Санычев,  приподняв  брови,
конверт распечатал и вытащил оттуда векселя "Зари". Чердынский склонился над
плечом Демьяна и присвистнул.
   - Надеюсь, это настоящие? - спросил Чердынский.
   - Не имеет значения, - ответил Валерий. - Если у Молодарчука есть еще, то
он влетел на пятнадцать лет с конфискацией имущества... Дай-ка  я  это  дело
приберу, у меня оно сохранней будет.
   И с этими словами Валерий,  забрав  векселя,  решительно  запихал  их  во
внутренний карман пиджака. Помолчав, Валерий затянулся сигаретой и откинулся
на спинку стула. Над левым плечом Виктории Львовны  неслышной  глыбой  навис
Муха.
   - А можно вас пригласить на танец?
   Женщина покачала головой.
   - Потанцуйте, Виктория Львовна, - сказал Валерий.
   Нетушкина недоуменно нахмурилась.
   - Валера, что это значит? - спросила она.
   - Это значит, что  бесплатный  сыр  кончился,  -  ответил  Чердынский.  -
Валерий Игоревич был очень добр к заводу  и  даже  схлопотал  за  него  пару
синяков, но, как показывает опыт, люди, занятые в бизнесе Валерия Игоревича,
за свои синяки меньше тысячи процентов годовых не берут.
   Виктория Львовна задумчиво  посмотрела  на  Валерия,  склонила  голову  и
встала. Демьян следил за ней жадным взглядом.
   Чердынский  пододвинул  к  себе  салфетку  и  нарисовал  на  ней   цифру:
$3.000.000.
   - Это что? - уточнил Валерий.
   - Компенсация за моральный ущерб и потраченное время.
   Валерий молчал.
   - Валерий Игоревич, - нервно заговорил директор, - так получилось, что вы
помогли нам. Если точнее - вы нас просто спасли. Я...  я,  в  конце  концов,
обязан вам больше чем жизнью, потому что завод для меня больше чем жизнь  Но
я не буду работать на заводе, который ходит под  кем-то:  под  Молодарчуком,
под Спиридоном, под Колуном или под вами И Фархад не будет. Поверь мне,  это
очень приличные деньги для  завода.  С  учетом  расходов  на  выборы  -  это
максимум, что мы можем дать. Нам придется отказаться от нескольких проектов.
Ты берешь эти деньги, и мы говорим друг другу "до  свиданья",  или  мы  тоже
начинаем воевать. Как с Колуном. Ты согласен?
   - Ты говори-говори, - отозвался Валерий, - я слушаю.
   - Валера, - сказал сбоку Чердынский, - ведь  мы  выиграем  выборы.  Из-за
всей этой истории Жечков в таком дерьме, что он  пролетит,  как  фанера  над
Парижем. Потому что он сейчас губернатор, который по указке Колуна банкротит
наш завод. А ты портишь общую картину. Это одно  дело,  когда  мы  бедные  и
несчастные и каждый раз спасаемся от губернатора чудом. И другое дело, когда
губернаторский канал скажет,  что  за  нами  в  регион  свиным  клином  прут
московские братки... И если мы проиграем выборы, то нас все равно  сожрут  и
тебя сожрут и тебе ничего не достанется.
   - Мы знаем, - сказал Демьян, - что вам предлагал Молодарчук.  И  что  вам
предлагал Колун. По правде говоря, я был почти уверен, что вы скажете Колуну
"да". Кстати, насколько я знаю, Колун предлагал вам намного меньше.
   Валерий помолчал.
   - И когда эти деньги?
   - Через три месяца после выборов.
   Нестеренко недоуменно поднял брови.
   - Не понял...
   - Валерий Игоревич, вы прекрасно знаете, сколько стоят  выборы.  Тридцать
тысяч долларов минута на центральном телевидении. Плюс  -  энергетики.  Плюс
каждый день какой-нибудь сюрприз. Если мы отдадим вам эти деньги сейчас,  мы
просто пролетим на выборах...
   - А когда вы их выиграете, фиг я деньги с вас стребую...
   - Валерий  Игоревич,  мы  готовы  подписать  любое  обязательство.  Любой
контракт. Хотите - вы берете деньги в банке под наше поручительство...
   Чердынский внезапно замолчал и повернул голову. Из-за арки к  ним  легкой
танцующей походкой приближался Колун. Колуна сопровождала  небольшая  свита:
парочка мордоворотов, Полтинник да еще Яша Царьков.  Яша  был  сам  на  себя
непохож в дорогом кашемировом свитере и начищенных ботинках из  крокодиловой
кожи. Местная легенда гласила, что покупать тряпки Колун  и  Царьков  ездили
вместе: вообще Колун вот уже вторую неделю не расставался с бывшим ментом  и
всячески осыпал его знаками внимания.
   - Привет, Валера, - сказал Колун,  -  привет,  Демьян.  Что,  благодарите
заступника?
   - Хотя бы и благодарим, - ответил Демьян.
   - Ты не въезжаешь в ситуацию, Демьян Михайлович, - спокойно сказал Колун.
- Как ты думаешь, кто убил Нетушкина?
   Санычев помолчал.
   - Во всяком случае, не Валерий.
   - Ты же сам не раз повторял, Демьян Михалыч. Мы, бандиты, люди без  чести
и совести. Кидаем лохов на завтрак, обед и ужин. Нестеренко  десять  лет  не
видел старого приятеля. Вдруг повстречался.  Навел  справки,  какой  у  того
бизнес... Заинтересовался бизнесом, заказал приятеля  и  приехал  предложить
свои услуги напуганному директору.
   Валерий побледнел.
   - Это же совершенно бессмысленное убийство, - улыбнулся Колун, - мне  оно
не выгодно. Вам оно не выгодно.  Выгоду  до  сих  пор  оно  принесло  одному
человеку. Тебе, Валера.
   Валерий спокойно встал.
   - Я так понимаю, Семен, - сказал он, - что ты не  можешь  простить  всем,
кто трахался с Мирославой. Видимо, сравнение не в твою пользу.
   Колун машинально потянулся рукой за борт пиджака,  потом  остановился  и,
словно избавляясь от наваждения, провел ладонью по волосам.
   - Завтра в двенадцать, Валера, - сказал он, - у старого пивзавода.
   Повернулся и вышел.

***

   Однако  Семен  Семеныч  Колунов  не  появился  в  двенадцать  у   старого
пивзавода.
   Он провел ночь, как обычно, в своей загородной резиденции, а  к  половине
девятого поехал на работу, в офис фирмы "Тарский лен", председателем  совета
директоров коей  он  являлся.  Семен  Семеныч  ехал  в  бронированном  джипе
"мерседес", в сопровождении вишневого "лендкрузера".
   На перекрестке Чусовой и Амбарной перед джипом  остановилась  замызганная
"четверка", груженная штакетником. За рулем сидел одинокий плюгавый дачник в
кепочке. Ободранные  штакетины,  самого  низкого  качества,  кособокие  и  с
приставшей к доскам корой, торчали из незакрытой задницы машины.
   Сидевший за рулем водитель, всем своим видом показывая,  что  "четверкам"
здесь, на левой полосе не место, подъехал к машине как  можно  ближе,  почти
касаясь ее бампером.
   Красный свет  сменился  зеленым,  но  "четверка"  не  спешила  трогаться.
Водитель повелительно бибикнул. Дачник, увидевший за  собой  серебряномордый
джип, заспешил и засуетился. Он врубил с испугу третью передачу,  "четверка"
дернулась, проехала полметра и заглохла. Водитель Колуна  снова  надавил  на
клаксон. Из  недр  "четверки"  изверглось  облачко  черноватого  дыма,  и  в
следующую секунду  она  плавно  и  неотвратимо  начала  сползать  с  крутого
подъема.
   - Б...н! - невольно вырвалось у водителя.
   Зад "четверки" с легким хрустом вляпался в кенгурятник  джипа.  Одна  или
две самых длинных штакетины хряпнулись о стекло,  но,  разумеется,  никакого
вреда ему не причинили.
   Водитель  выскочил  из  джипа  и  рванул  дверцу   "четверки",намереваясь
по-свойски разобраться с ее водителем.
   Дверца покорно подалась, и в следующую секунду Колун увидел, как водитель
отлетает прочь, отброшенный мощной,  но  бесшумной  пулей.  Потом  раздались
выстрелы. Откуда-то из гущи штакетника показалось рыльце гранатомета.  Колун
рванул дверцу и выкатился из "мерса" В следующую секунду на месте его машины
вспух безобразный огненный ком.
   Боковым зрением Колун увидел, как рядом сползает на асфальт Яша  Царьков,
и тут же очередь швырнула крестного отца Тарска на тротуар. Колун нашел  еще
в себе силы выхватить пистолет. Он расстрелял половину магазина, прежде  чем
окончательно ослабел, закрыл глаза и откинулся на асфальт с  залитым  кровью
лицом.
   Впоследствии паталогоанатом сказал, что в тот момент, когда  Колун  начал
стрелять, он был уже мертв, потому что первая же  очередь  прошла  наискосок
через грудь и левое предсердие, и как он стрелял, будучи уже мертвым, не мог
понять никто.
   Все происшествие не заняло и сорока секунд, - свет на перекрестке  мигнул
и сменился зеленым, и "четверка" рванула  с  места,  словно  поставила  себе
целью не нарушать правил  дорожного  движения.  Кто-го  внутри  полоснул  по
веревкам, удерживавшим  штакетник,  -  старые  штакетины  с  гвоздями  вверх
раскатились  по  всей  дороге,  задерживая  преследователей,  буде   таковые
найдутся.
   Но преследователей не нашлось - те боевики, что остались в живых, спешили
убраться до приезда милиции.

***

   Губернатору  Жечкову  доложили  о  мясорубке  на  перекрестке  Чусовой  и
Амбарной  около  двух  часов  дня.  Некоторое  время  Виктор  Гордеич  сидел
неподвижно, крутя в коротких пальцах пластмассовую ручку.
   Затем  ручка  сломалась,  губернатор  нажал  кнопку  селектора  и   велел
соединить его с Григорием Молодарчуком. Начальник областного  УВД  отозвался
сразу.
   - Когда вы арестуете Нестеренко? - без обиняков спросил губернатор.
   Молодарчук помолчал.
   - Вы имеете в виду сегодняшнее происшествие, Виктор Гордеич?
   - Да.
   - Это... слишком преждевременное обвинение, Виктор  Гордеич.  У  нас  нет
никаких улик против Несгеренко.
   - А этот ваш милиционер, Лесько, за которого вы его уже брали,  -  у  вас
тоже нет улик?
   И снова в трубке наступило продолжительное молчание.
   - Нет, - сказал наконец Молодарчук, - у меня нет оснований  считать,  что
Валерий Нестеренко превысил пределы необходимой самообороны.
   Губернатор, задумчиво сощурившись, нажал на сброс. Потом  распорядился  в
селектор:
   - Санычева ко мне. И Нестеренко.
   - Когда? - испуганно уточнила секретарша.
   - Вчера, - рявкнул Жечков.

***

   Когда Валерий вошел в губернаторский кабинет, Санычев был уже там,  равно
как и  его  зам  -  Гаибов.  Со  стороны  официальных  властей  при  диалоге
присутствовали  сам  губернатор  и  начальник  его  охраны  Кононов.  Жечков
стремительно обернулся к бандиту.
   - А, пришел? Руки помыть успел?
   Валерий недоуменно взглянул на свои ладони.
   - От крови, - рявкнул губернатор.
   - Меня там не было, - спокойно сказал Валерий.
   - Ты знаешь, Виктор Гордеич, - добавил из угла Гаибов. - это,  вообще-то,
не твое дело, расследовать, кто и кого убил. Это дело милиции.
   Глаза Жечкова бешено сощурились.
   - Это мое дело. - сказал губернатор. - Этот город называется Тарск, а  не
Чикаго, и я не допущу его переименования.
   - А что, Виктор Гордеич, - спокойно спросил Гаибов, - ведь тебя Колун  не
очень-то устраивал как партнер? Говорят, ты с ним поцапался на предмет того,
кому лежать сверху... Так чего ты сейчас истерику катишь?
   Гаибов остановился: лицо  Жечкова  приняло  мертвенно-мраморный  оттенок,
словно на него плеснули импортным отбеливателем.
   - Не дразни судьбу, Фархад, - сказал губернатор. - Никого из вашей  хевры
на заводе не будет. И я для этого ни перед чем не остановлюсь. А теперь вон.
Все трое.

***

   Валерий нагнал Санычева и его зама у выхода из администрации. Гаибов  уже
был в плаще, Санычев протягивал гардеробщику номерок.
   - Демьян!
   Санычев даже не обернулся.
   - Колун лгал, и ты прекрасно знаешь, что он лгал.
   - Ты еще на Библии поклянись, бандюк.
   Голос  Санычева  звучал  так,  будто  он  беседовал   не   с   московским
авторитетом, а с инфузорией туфелькой.
   - Ты и твой  компаньон  просрали  два  завода.  Хочешь  просрать  третий?
Сколько человек работало в Алицке и Симакове?
   Санычев неторопливо застегивал плащ. У него и у  Резоева  по-прежнему  не
было охранников, только сбоку стоял водитель в кожанке, но, видимо, водитель
считал ниже своего достоинства подавать плащ боссу.
   - Три тысячи в Симакове и пять в Алицке.
   - Ты выкинул на помойку восемь тысяч  человек  только  потому,  что  тебе
хотелось ходить в белых воротничках и не  пачкать  ручки  сотрудничеством  с
бандитами.
   Санычев побледнел.
   - У тебя... несколько странная манера описывать ситуацию.
   - Тебе предлагали помощь. Ты плюнул на помощь и на восемь тысяч рабочих.
   - Ты общался с Бармалейчиком? - спросил Санычев. - Он был очень  любезен,
не так ли? Почти человеком выглядел. Бизнесменом богатым... Знаешь,  как  он
начинал? Он начинал как "крыша" местного  консервного  заводика...  Директор
пахал, как ишак, а Бармалейчик вытирал о директора пальцы. И когда директору
это надоело, Бармалейчик пристрелил его. А потом он продавал людей чеченцам.
Он  заместителя  мэра  продал,  потому  что  тот   не   угодил   центральной
группировке. Слупил, говорят, дважды: и с "центра", и чечены поделились... Я
не хочу быть в этом списке третьим.  Ни  при  Василии  Миронове,  по  кличке
Бармалейчик, ни при Валере Нестеренко, по кличке Сазан...
   Санычев молча повернулся и пошел на улицу. Сазан выскочил за ним.
   - Подожди! - сказал Валерий. Санычев остановился.
   - Яшка, подгони машину, -  кивнул  он  водителю.  Тот  сбежал  с  высоких
каменных ступеней и исчез за углом.
   - Ты совсем блаженный, - сказал Сазан. - Ты хочешь, чтобы  все  кругом  в
говне, а ты в шелку, да? Я не убивал Колуна.
   - Даже если ты его не убивал, - сказал Санычев, - тебя все равно  за  это
посадят.
   - Это Молодарчука посадят, - усмехнулся Сазан, - при очередной проверке.
   - А как же ваш воровской закон? Ментов не нанимать...
   - Воровской закон действует  по  отношению  к  таким,  как  я.  А  не  по
отношению к бл... в погонах.
   Санычев нетерпеливо оглянулся. Его черная "Волга" выкатилась из-за угла и
затормозила напротив  входа  в  администрацию.  Водитель  вышел  из  машины,
обогнул ее и открыл заднюю дверцу.
   - А кто-то говорил, что собирается только отомстить за Игоря. И все.
   - Я соврал, - спокойно сказал Сазан, - у меня профессия такая.
   Санычев сделал шаг вниз.
   - Ты ничего не получишь, Сазан. Мне поздно меняться на... О черт!
   Валерий  оглянулся.  Вход  был  обсажен  молоденькими  туями,  с  верхних
ступеней, где они стояли,  открывалась  превосходная  панорама  на  одинокий
памятник Ильичу, возвышающийся на площади,  и  на  набережную  Тары.  Бывший
обком был выстроен так не случайно: напротив входа в четырехстах  метрах  не
было  ни  одного  дома   и   ни   одного   окна,   из   которого   нехороший
империалистический снайпер мог бы  покуситься  на  жизнь  тарских  партийных
руководителей. И даже молодые туи, немыслимые здесь еще  лет  десять  назад,
были  явно  высажены  по  приказанию  наивного   демократа-губернатора,   не
осведомленного, что за взрослой туей может когда-нибудь спрятаться киллер.
   Прямо к подъезду вела небольшая аллейка, на которую обычно  и  заруливала
машина самого губернатора и всяких  важных  шишек.  Однако  сейчас  на  этой
аллейке по каким-то своим охранным делам стоял милицейский "форд".  Водитель
Санычев а завернул было н