лько
раз зову сердца. Именно в Москве меня, офицера, которому  прочили  блестящее
будущее, сделали убийцей. Меня так подставили, что  я,  сам  того  не  зная,
лишил  жизни  своего  тестя.  Жена  так  и  не  поверила,   что   это   было
непреднамеренное убийство, и прокляла меня. Она запретила  мне  даже  издали
видеть сына. И тогда для меня  столица  стала  адом.  Я  мог  запросто  взяв
автомат, пойти на штурм министерства обороны и хотя бы перестрелять те окна,
за которыми засели те,  кто  меня  подставил.  Но  мне  встретился  человек,
научивший меня обходиться "без сердца" в убойных  делах.  И  я  хладнокровно
сумел расправиться с каждым из тех, к кому у меня был  счет.  А  если  бы  я
тогда не уехал в Ленинград, а остался в Москве, то вряд ли бы состоялась эта
встреча... с тобой.
   - Зачем вы все это мне рассказываете?
   - Потому что твоя жизнь в последнее время постоянно висит на волоске.
   Тебя спасают стихийно, случайно возникшие обстоятельства. А я хочу, чтобы
своей судьбой распоряжался ты сам, а не шальной случай.
   - Вам-то какое до меня дело - буду я жив или нет?
   - Глупо стрелять под окном, когда виновны в твоей судьбе конкретные люди.
   - Я не стрелял.
   Бизон посмотрел на Старицкого и медленно,  тщательно  выговаривая  слова,
произнес:
   - Я знаю о тебе намного больше, чем ты предполагаешь...
   - Например?
   - В пятом классе ты со своим другом детства Славкой выбил  все  стекла  в
слесарной мастерской. Помнишь, за что?
   - Да.
   Наступила пауза. Влад терялся в  догадках,  откуда  об  этом  мог  узнать
Бизон. Этого не знала даже мама. Злодеев-то тогда так и не нашли.
   - Это Славка Труба поделился с вами своими воспоминаниями?
   - Нет.
   - Тогда откуда?
   - Это неважно. Важно, чтобы ты не встретился с антропологом.
   - Где?!
   - На том свете. Ведь это он написал  красной  краской  "До  встречи!"  на
могильной плите, под которой лежат убитые бандитами твоя первая жена Таня  и
сын Никита. Наши судьбы во многом похожи. Тебя и меня лишили  самых  близких
людей на земле. Оба мы жестоко отомстили палачам. Разница только в том,  что
ты,  совершая  месть,  действовал  по-дилетантски   и   тебя,   совершившего
справедливую казнь, средства  массовой  информации  превратили  в  изгоя,  в
кровожадное чудовище, в вампира, совершившего десятки садистских  изуверских
убийств. Я же, действуя профессионально, снискал себе лавры  героя,  которым
восхищаются и которому хорошо платят.
   - Вы занимаетесь грязной работой и гордитесь этим?
   - Почему же она грязная?
   - После того как отомстили, вы стали киллером и теперь убиваете  невинных
людей, которые лично вам не сделали ничего плохого.  Они  даже  не  знают  о
вашем существовании!
   - Недавно, после двадцатишестилетнего отсутствия, волею  случая  я  вновь
оказался в Москве и вынужден был почти тотчас же ее покинуть.
   - Почему?
   - Мне снова захотелось стрелять, но уже  по  другим  объектам.  И  не  из
автомата, а из оружия совершенно другого калибра...  А  невинных  людей  нам
никогда не заказывают. По крайней мере, я ни одного невинного из  тех,  кого
заказывали, не встретил.
   - Откуда в вас такая самоуверенность?
   - Любой объект, который подлежит  ликвидации,  тщательно  изучается:  его
привычки, вкусы, пристрастия,  круг  знакомств,  сфера  деятельности  и  так
далее. И  в  результате  преуспевающий  бизнесмен,  политик  или  журналист,
которого заказали  и  которому  поют  дифирамбы  на  разных  этажах  власти,
оказывается таким зловонным куском дерьма, что  даже  пули  на  него  бывает
жалко!
   - Не верю!
   - А Дюк?
   Принц опустил голову. Насчет Дюка Бизон был абсолютно прав. Дюк  оказался
оборотнем.

***

   Когда курсантам учебного отряда, находящегося под Барнаулом,  объявили  о
дне последнего экзамена на звание "Агент "Центра"",  все  предыдущие  месяцы
занятий показались им сущим пустяком по сравнению с тем, что их ожидало.
   Первая же встреча  курсантов  с  председателем  экзаменационной  комиссии
Дюком, прибывшим из Москвы, ошеломила их. Дюк продемонстрировал  на  учебном
полигоне такое мастерство по всем дисциплинам, по которым курсантам  в  этот
день предстояло держать экзамен, что у них дух захватило.
   Тогда Принцу прибывший из столицы эмиссар показался Робин Гудом!  И  если
бы понадобилось, защищая Дюка, пожертвовать своей жизнью,  Принц  сделал  бы
это, не задумываясь.
   И чем же в результате  оказался  этот  развенчанный  кумир?  Обыкновенным
куском дерьма! Неожиданно для себя, вспомнив про Дюка, Старицкий  разозлился
на Бизона:
   - А вы не боитесь, что когда-нибудь я доберусь и до  вас,  чтобы  узнать,
чье дерьмо зловоннее: Дюка или Бизона?
   - Тебе это трудно будет сделать.
   - Почему?
   - Думаю, что у тебя на это просто не хватит времени...
   Бизон достал из стола фотографию и показал ее Принцу.
   - Твой объект. Воронков Дмитрий  Алексеевич.  Помощник  лидера  одной  из
ведущих фракций в Государственной думе.
   - Какой фракции?
   - А это уже не входит в круг моих обязанностей. Собрать  информацию  тебе
предстоит самому. На этот раз тебе никто  не  сможет  помочь:  ни  Торс,  ни
Крафт...
   Потому что о нашем свидании не должна знать ни одна живая душа... Пока ты
не докажешь свою профпригодность, за тобой и твоей  семьей  будут  наблюдать
несколько пар внимательных глаз.
   - А как же тогда с этими "живыми душами"?  Они-то  будут  знать  о  нашей
встрече!
   - Нет. Они будут следить не за Старицким, а за Калужным,  который  своими
действиями нанес организации "Плюс" ощутимый урон и теперь пытается, работая
в "Центре", реабилитировать себя, выполняя задания БОУ, являющегося одним из
филиалов "бывшей" компании "Плюс".
   - И сколько же вы платите таким двойным агентам?
   -  Ни  копейки.  Ставка  -  жизнь.  Твоя,  твоей  семьи,  ну   и   других
родственников с той и другой стороны...
   - Обложили, как волка...
   - Тамбовского  волка,  за  которым  тянется  шлейф  громких,  скандальных
кровавых убийств.
   - Любой бы на моем месте сделал в Тамбове то же самое!
   - Не любой. Для  того,  чтобы  стереть  с  лица  земли  тамбовскую  банду
"Кенгуру", нужна была волчья хватка. Не у каждого она есть.
   - Кто заказал Воронкова?
   Бизон иронически посмотрел на Принца, давая  понять,  как  нелепо  звучит
заданный вопрос.
   - Я спросил потому, что знаю,  что  исполнителей  таких  заказов  убирают
сразу же после сделанного ими дела. Притом убивают не только их, но  и  тех,
кто убивает самих исполнителей. Поэтому они не получают ни копейки!  В  этой
цепочке спланированных убийств копейки получает тот, кто  разрабатывает  эту
акцию, то есть вы. "Виртуоз маэстро", расписывающий, как по нотам, партитуру
для каждого "солиста", сидя в "дансинг-клубе",  дирижирует  музыкой  смерти,
которая заканчивается всегда одинаково: как  "Прощальная  симфония"  Гайдна,
где музыканты, сыграв свою партию, задувают свечу на  пюпитре  и  уходят  со
сцены! Так продолжается до тех пор, пока  не  остается  гореть  только  одна
свеча... Так и у вас: при свете  оставшейся  свечи  "дирижер"  пересчитывает
доллары, которые ему отстегнули за какого-то там Воронкова!
   - Тебя не убьют.
   - Так "дирижер" говорит каждому "солисту",  побывавшему  в  этом  бункере
смерти!
   - "Солисты" здесь не бывают. Все решается одним телефонным звонком.
   - Каким же образом я удостоился столь высокой чести?!
   - Иногда... Очень редко... из "солистов" получаются "дирижеры"... и  даже
мирового уровня.
   - У музыкантов уровня Спивакова это случается. Но у киллеров вряд ли.
   Всегда найдется "дирижер" покруче, который успеет  задуть  свечу  гораздо
раньше своего конкурента!
   - Не надо путать хорошо отлаженный механизм нашего синдиката со  стихийно
возникающими бандитскими группировками, вроде "отморозков".
   Бизон  посмотрел  на  настенные   часы,   достал   из   стола   наручные,
принадлежащие Старицкому, и, протягивая их владельцу, сказал:
   - Убедительная просьба эти часы с руки не снимать, чтобы я всегда  был  в
курсе всех дел.
   - А если я нечаянно разобью их, что тогда?
   - Одним несостоявшимся  "дирижером"  на  земле  будет  меньше.  И  начнут
задуваться свечи. Как у Гайдна.
   - Свеча, вы хотели сказать?
   - Heт. Свечи. Если ты думаешь, что своим самоубийством ты легко разрубишь
завязавшийся узел, то ошибаешься. Твоя вторая жена и  мальчик,  которого  ты
усыновил, последуют за тобой.
   - Палач! Ты сравниваешь мою судьбу со своей?! Я никогда не убивал детей!
   - Я тоже. Но если  ты  прикроешься  приемышем,  как  щитом,  мне  впервые
придется это сделать.
   Бизон щелкнул зажигалкой, и негатив, вспыхнув, превратился в кучку пепла.
Фотография Воронкова горела дольше...
   - Мосты сожжены. Вторые  полчаса,  отведенные  для  установления  личного
контакта, заканчиваются. Итак, Принц будет продолжать  свою  деятельность  в
"Центре", а Волк займется Воронковым. Успехов. Руки...
   Бизон  подошел  к   Старицкому   с   наручниками,   и   Влад   попробовал
воспользоваться  последним  шансом  в  сложившейся   безвыходной   ситуации.
Метнувшись к столу, Принц схватил лежавший  на  нем  пистолет  и,  застонав,
отдернул руку.
   Пальцы  на  руке  свело  судорогой,   и   скрючившиеся   от   полученного
электроразряда, они стали похожими на когтистую птичью лапу.
   - Руки.
   Принц заложил за спину руки, и его запястья снова оказались  заключенными
в металл. Онемевшие от боли пальцы понемногу стали оживать. Бизон накинул на
голову Старицкого черный мешок...

ЗАЛОЖНИКИ

   Павел Калужный пришел в себя  и  увидел  склонившихся  над  ним  Весту  и
Олежку.
   - Папа!
   Олежка обнял Принца и прижался щекой  к  его  груди.  Веста,  всхлипывая,
гладила щеки Павла и не могла выговорить ни слова. Голова Павла лежала на ее
коленях. Калужный не сразу сообразил, где они находятся...
   Низкий  деревянный  дощатый  потолок.  Вместо  кроватей  -  прямоугольный
топчан, как в КПЗ. Стены полукруглой формы. За  стенами  был  слышен  легкий
ритмичный всплеск воды. Сквозь щели и похожую на игрушечную  дверь  проникал
узкими лучами солнечный свет. Легкое покачивание  посудины,  в  которой  они
находились, окончательно пробудило Принца, и он  с  облегчением  прогнал  от
себя остатки кошмарного сна.
   Правда,  реальность  была  не  менее   впечатляющей,   чем   только   что
оборвавшийся гнетущий сон. Посмотрев на Весту, Павел тихо спросил:
   - Где мы?
   Веста удрученно покачала головой:
   - Не знаю...
   В голове была полная сумятица. Как они оказались в этом кубрике?..
   Принц помнил только, как утром они сели в машину...  Павел  вставил  ключ
зажигания, но вместо привычного звука в  салоне  машины  послышалось  легкое
шипение.  Прислушавшись,  Павел   выдернул   ключ   из   скважины.   Шипение
прекратилось.
   Павел снова вставил ключ и стал слегка поворачивать то вправо, то  влево.
И тут только он почувствовал запах газа. Еще и сейчас  в  носоглотке  слегка
першило...
   - Веста, ты помнишь, что произошло?
   Веста,  вспомнив  утренние  события,   закашлялась.   Отдышавшись   после
надрывного кашля, она неуверенно произнесла:
   - Помню только... как в машине запахло чем-то приторным... А  потом  меня
растолкал Олежка... Мы уже находились здесь.
   Олежка поднял голову и торопливо стал рассказывать то, что помнил:
   - Я тоже помню сладкий запах! А потом, перед тем как оказаться здесь,  мы
все вместе были еще в одном месте...
   Принц насторожился: "А может быть, бункер и Бизон вовсе и не были сном?"
   - Что же ты замолчал?.. Где мы были?..
   Олежка тяжело вздохнул и горестно ответил:
   - Потом, когда я проснулся здесь, то понял, что это был только сон...
   - Ну, не тяни кота за хвост. Говори.
   - Мы были... в зоопарке...
   Павел спросил у Весты:
   - А тебе что-нибудь снилось?
   - Да...
   - Не хочется вспоминать?.. Или не помнишь?
   - Боюсь, что я его не забуду никогда.  Этот  выматывающий  душу  сон  был
настолько ярким, сочным и правдоподобным. А может быть, это  было  на  самом
деле, а не во сне?..
   Слезы снова потекли по щекам Весты, и Павел, приподнявшись, привлек  жену
к себе.
   - Ты испугалась, да?..
   - Очень!..
   Даже в этой, казалось бы,  дикой  и  нелепой  ситуации  Олежка  продолжал
оставаться впечатлительным и неугомонным ребенком. Глаза его округлились  от
предвкушения  страшных,  вурдалачных  подробностей,  о  которых  он   сейчас
услышит.
   - Тебе приснился ужастик, да?!
   - Да...
   - Расскажи, мам!
   - Олежка, давай в другой раз.
   - Почему?..
   - Ты видишь, мама не хочет вспоминать об этом. Потом как-нибудь...
   - Представь себе круглую,  зеленую,  мягкую  поляну,  окруженную  высокой
травой с крупными  листьями  и  большими  белыми  пахучими  цветами,  воздух
пропитан терпким запахом дурман-травы. А  в  центре  сидишь  ты.  Дурманящий
запах цветов, которые росли вокруг поляны, был  таким  сильным...  Откуда-то
стали появляться диковинные животные и птицы.  Как  на  твоих  картинках  из
серии "Древний мир".
   - Птеродактили?!
   - Да...
   - Динозавры и ихтиозавры?!
   - Да...
   - Вот здорово! Мне бы увидеть такой сон!!
   - А мне не понравилось. Поэтому я и проснулась...
   - Папа, а тебе что приснилось?!
   Павел посмотрел на двух прижавшихся друг к  другу  "детей"  и,  чтобы  не
усугублять и без того сложную ситуацию,  ничего  не  стал  рассказывать  про
бункер, а, ободряюще улыбнувшись, сказал:
   - Мне приснились  вы...  Будто  мы  плывем  на  каком-то  огромном  белом
корабле, путешествуя вокруг света, и вы, ты и мама, кормите хлебом прямо  из
рук красивых белых чаек...
   - А я тоже во сне видел много птиц! Здорово! Нам всем приснились птицы!
   Веста поцеловала Олежку и, приглаживая его  непослушно  торчащий  на  лбу
вихор, успокаивающе произнесла:
   - Видеть во сне птиц - к счастью... Значит, мы скоро снова будем дома...
   Все молча посмотрели на дощатую дверь. У всех, даже у  Олежки,  видевшего
не  один  раз  по  телевизору,  как  действуют  террористы,  возникло   одно
естественное предположение, что они - заложники, а за этой дверью стоят люди
с автоматами, которые не скоро позволят Калужным выйти отсюда.
   Павел подполз. к двери и посмотрел в щель. Косые солнечные лучи, бьющие в
глаза не давали возможности рассмотреть, что происходит за  дверью,  проведя
ладонью вдоль щели, Принц  нашел  место,  где  тень  от  какого-то  предмета
перекрывала лучи, и снова прильнул к двери...
   За дверью никого не было... Возможно, автоматчики сидят на крыше кубрика?
Павел стал осторожно отжимать дверь. Петли предательски заскрипели.
   "Как у двери бункера, -  вспомнил  Павел.  -  Наверное,  когда  нас  сюда
заталкивали, этот скрип я и услышал во сне. Этот многократно усиленный  звук
и  превратил  маленькую  дверцу  этой  посудины  в  массивную  бронированную
громаду..."
   - Не двигайтесь с места, пока я вас не позову...
   Осмотрев кубрик, Принц не  нашел  ни  одного  предмета,  который  мог  бы
послужить оружием для  самообороны.  Павел  одним  резким  движением  широко
распахнул дверцу.
   Свежий воздух ворвался в куцее помещение кубрика,  и  Принц  вдохнул  его
полной грудью. Потом решительно выбрался наружу.
   Кроме Старицких, на этом утлом суденышке  никого  не  было.  Вокруг  были
бескрайние водные просторы. "Интересно, - размышлял Принц, - может быть,  мы
и в самом Деле находимся в океане? Только в каком:
   Тихом, Атлантическом, Индийском?.."
   - Идите сюда...
   Первой показалась Веста. Щурясь от солнца, она осмотрелась и только тогда
позвала Олежку.
   - Вылезай...
   Олежка, словно прирожденный моряк, выбравшись из кубрика, встал в  полный
рост, широко расставив  ноги.  Потом,  похлопав  по  доскам  крыши  кубрика,
спросил:
   - Это что... рыбацкая шхуна, пап?
   - Думаю, хозяин называл эту посудину  яхтой.  Видишь,  мачта  для  паруса
стоит? Снасти лежат. Жаль только, что самого паруса нет...
   - А ты можешь определить по солнцу, где мы сейчас находимся?
   - Нет. Можно только приблизительно сказать, который сейчас  час.  Но  для
нас это...
   Павел чуть не сказал фразу "что мертвому припарки"!
   - Для нас  это  сейчас  не  имеет  значения,  вечером  мы  сможем  точнее
определить наше местонахождение по звездам... А пока  поищи,  нет  ли  здесь
где-нибудь весел.
   То, что весел  нет,  было  ясно,  но  Олежка,  как  юнга-нахимовец,  стал
исследовать каждую щелку...
   Хуже всего было то, что на яхте не было  ни  еды,  ни  питья.  Весту  это
угнетало. Они-то с Павлом смогут продержаться какое-то время, но Олежка? Как
быть с ним?! Об этом же думал и Павел, глядя на  ползающего  по  яхте  сына.
"Надо что-то придумать, чтобы он меньше двигался...  Надо  беречь  силы",  -
подумал Павел.
   - Олежка, оставь поиски.
   - Почему?
   - Потом поищем. А сейчас нам надо, не торопясь, подумать о  том,  как  мы
будем, действовать дальше...
   - Я знаю, как действовать!
   - Как?..
   - Нам надо сделать парус!
   - Из чего?
   - Из нашей одежды!
   Олежка сразу же стал раздеваться и оставил на себе только трусики.
   - Ну, чего же вы?!
   Павел тоже разделся до плавок. Веста,  повернувшись  к  мужчинам  спиной,
стала распарывать по  шву  снятое  платье.  Постепенно,  увлекшись  "шитьем"
паруса, Веста перестала  стесняться  своей  наготы.  "Шить"  парус  пришлось
гвоздем, который Олежка нашел, когда искал весла. Вместо ниток  использовали
тонкие бечевки, которые получились при разматывании сплетенного из  шелковых
нитей крепежного каната.
   Веревок для крепежа на яхте было достаточно, и  парус  получился  хоть  и
небольшой, но управляемый. Скорость яхты увеличилась, но не  намного.  Ветер
был слабенький и неустойчивый, он менял свое направление неожиданно, и  яхта
иногда оказывалась на том же месте, с которого начинала свой разбег.
   Павел придумывал для Олежки  все  новые  задания,  чтобы  у  сына  меньше
оставалось времени для мыслей о пище и воде. Но солнце сделало свое дело.
   Олежка устал. Сначала он забрался в каюту,  якобы  прячась  от  солнечных
лучей. А когда Веста заглянула вовнутрь, то увидела, что глаза у  Олежки  на
мокром месте.
   Он торопливо отвернулся и, свернувшись клубком, затих.
   Веста озабоченно потерла пальцами лоб.
   Потом посмотрела на парус и спросила у Принца:
   - Ты думаешь, мы плывем к берегу?
   - Не знаю...
   Простая мысль о том, что они,  возможно,  сделав  парус,  усугубили  свое
положение и теперь плывут в  открытый  океан,  озадачила  их  и  повергла  в
состояние растерянности. Чтобы  не  пугать  Олежку,  они  решили  ничего  не
говорить ему о парусе. Веста пошла в каюту, а Павел потихоньку опустил парус
на палубу, свернув тряпки в рулон.  Принц  тщательно  промыл  водой  гвоздь,
проколол им палец и, выдавливая из него кровь, написал на палубе  "SOS".  Он
посмотрел вверх. В  небе  не  было  ни  облачка.  Ветер  окончательно  стих.
Наступил полный штиль.
   Пряча посиневший проколотый палец, Павел полез в кубрик. Веста  и  Олежка
полулежали в носовой  части  каюты.  Яркое  солнце  все  ниже  опускалось  к
горизонту.
   Отражаясь от гладковыструганных досок пола, солнечный свет  освещал  лица
заложников. Горящие голодным блеском глаза,  пунцовые  от  волнения  щеки  и
пересохшие, потрескавшиеся от жажды губы - все это казалось галлюцинацией.
   - Папа, побудь с нами...
   - Побуду...
   Павел прилег около Олежки. Сознание  своей  полной  беспомощности  бесило
Принца, и он дал себе клятву добраться до тех, кто их сюда засадил, и свести
с ними счеты. То, что сейчас происходило на этой посудине,  было  делом  рук
"дюковцев" - у Принца на этот счет не  было  сомнений.  И  сейчас  он  очень
сожалел о том что обошелся с ними слишком гуманно.
   Олежка не плакал и не стонал.  У  этого  мальчишки  была  воля  взрослого
стойкого мужчины. Год жизни, проведенный после трагической гибели  матери  в
специализированном детском доме, закалил его характ