осху  за
то, что тот отказался допустить его к наружному  наблюдению?  Интересно,
как  объяснила  бы  такое  поведение  Мелисса,  специалист  по   детской
психологии?
   - Что касается нашего подозреваемого, тут есть еще один момент.  Даже
не знаю, какие выводы можно будет из этого сделать.
   Лок открыл глаза, но по-прежнему не шевелился.
   - Примерно за год до  того,  как  начались  убийства  Кукольника,  он
развелся. В деле о разводе есть свидетельство его жены, что  между  ними
исчезла половая близость. Это вам что-нибудь говорит?
   - Они перестали трахаться?
   - Полагаю, что да. Правда, в судебных документах такого слова нет.
   - Это может подойти.  Впрочем,  честно  говоря,  мы,  психоаналитики,
умеем подогнать под наши прогнозы абсолютно все. Однако в данном  случае
можно предположить, что ваш подозреваемый стал импотентом по отношению к
своей жене. Она не соответствовала той эротической модели, в направлении
которой он  двигался.  Фактически  она  оказалась  для  него  пройденным
этапом.
   - Значит, по вашему мнению, это  не  является  причиной,  по  которой
можно снять с него подозрения?
   - Наоборот. По-моему, это - дополнительное свидетельство того, что  в
нем происходили серьезные психологические сдвиги.
   Обдумывая услышанное, Босх попробовал представить себе Мору.  Коп  из
отдела  нравов  каждый  день  вращался   в   кричаще   безвкусном   мире
порнографии.  В  конце  концов  это  не  могло  не  сказаться   на   его
взаимоотношениях с женой.
   - Вы можете сообщить мне что-либо еще?  Какие-нибудь  соображения  по
поводу подозреваемого, которые могли бы нам помочь? У нас на него ничего
нет. Никаких улик. Мы не можем его арестовать. Единственное, что в наших
силах, - наблюдать. А это становится опасным. Если  мы  упустим  его  из
вида...
   - Он может убить.
   - Да.
   - И у вас по-прежнему не будет никаких улик.
   - Я подумываю об обыске. Что нам следует искать?
   - Где?
   - В его доме.
   - Ага, вы собираетесь навестить его дом  с  негласным  -  и,  видимо,
незаконным  -  обыском?  Однако  там  вы  должны  проявлять   предельную
осторожность.
   - Я думаю, у меня получится, если только  кто-нибудь  сумеет  отвлечь
его на это время. Кроме того, я пойду туда не один.
   Лок подался вперед, глаза его  расширились.  В  них  снова  появилось
прежнее возбуждение.
   - А может быть, если удастся его отвлечь, я тоже мог бы осмотреть его
дом? Я же специалист в этих делах, Гарри. А вам лучше удалось бы отвлечь
его на это время. Вы могли бы беседовать с ним на профессиональные темы,
а я попросился бы в туалет. Я бы сразу понял, если...
   -  Забудьте  об  этом,  доктор  Лок.  Это  невозможно  ни  при  каких
обстоятельствах. Вы понимаете? Это слишком опасно. Так вы поможете мне?
   - Хорошо, хорошо. Я снова приношу свои извинения. Мысль о возможности
проникнуть в дом и в сознание этого человека так возбуждает меня потому,
что он, убивающий с периодичностью раз в семь месяцев,  почти  наверняка
хранит дома свои трофеи. Они питают его фантазии и помогают ему мысленно
воссоздавать картины убийств, на время подавляя желание убивать вновь  и
вновь.
   - Понимаю.
   - У этого человека цикл довольно длинный. Поверьте,  в  течение  этих
семи месяцев желание действовать, выйти на улицу  и  убить  живо  в  его
сознании. Оно присутствует постоянно.  Всегда.  Помните  об  эротической
оболочке, о которой я говорил на суде?
   - Разумеется.
   - Он испытывает потребность удовлетворять эту оболочку, выполнять то,
что она ему диктует. Как он это делает? Как он выдерживает  шесть,  семь
или восемь месяцев? Ответ прост: он хранит трофеи,  напоминающие  ему  о
предыдущих завоеваниях. Под завоеваниями  я  подразумеваю  убийства.  Он
хранит вещи, которые напоминают ему  о  том,  что  случилось  раньше,  и
помогают  выстраивать  эротические  фантазии.  С  их  помощью  он  может
увеличивать интервалы между убийствами, сдерживать импульсивные порывы к
действию. Ведь он прекрасно понимает: чем реже он  убивает,  тем  меньше
шансов, что его найдут.
   Если вы не ошибаетесь, после последнего убийства  прошло  уже  восемь
месяцев. Это значит, что он уже дошел до  черты,  за  которой  перестает
себя контролировать. И в то же время мы имеем написанную  им  записку  и
его странное желание не остаться в неизвестности. Он хочет  подняться  и
заявить: "Я - лучше Кукольника. Я продолжаю. А если вы  мне  не  верите,
проверьте, что я оставил в цементе в таком-то месте".
   Записка  свидетельствует,  что  в  нем  происходит  активный  процесс
распада личности,  хотя  в  то  же  время  он  отчаянно  борется,  чтобы
сохранить над собой контроль. Вот уже семь с лишним месяцев!
   Босх погасил сигарету о край корзины для мусора, выбросил ее и достал
записную книжку.
   - Мы ни разу не находили одежду жертв - и Кукольника и последователя.
Может быть, в качестве трофеев он хранит именно ее?
   - Возможно и такое, но уберите блокнот, Гарри. Так  будет  проще.  Не
забывайте, что этот человек выбирал своих жертв  на  видеокассетах.  Так
есть ли лучший способ хранить свои воспоминания, чем видеокассеты? Когда
вы окажетесь в его доме, Гарри, ищите именно их. И видеокамеру.
   - Он снимал убийства на пленку, - сказал Босх. Это был не вопрос.  Он
просто подытожил сказанное Локом, готовя себя к тому, что ожидало его  в
доме Моры.
   - Мы, конечно, не можем быть полностью в том уверены, - заметил  Лок.
- Кто знает? Но я бы поставил на это. Помните Уэстли Додда?
   Босх отрицательно покачал головой.
   - Его казнили года  два  назад  в  Вашингтоне.  Повесили.  Прекрасная
иллюстрация поговорки "что посеешь - то пожнешь". Он убивал детей. Любил
вешать их в своем гардеробе - на крючках для  одежды.  И  еще  он  любил
снимать их на свой "Поляроид". После того,  как  его  схватили,  полиция
обнаружила у него дома целый фотоальбом с фотографиями убитых им  детей.
Причем каждая карточка была аккуратно надписана. Отвратительная находка.
Но уверяю вас, этот альбом спас жизни многим другим маленьким мальчикам.
Это  совершенно  точно.  Потому  что  с  его  помощью   преступник   мог
удовлетворять свои фантазии, не прибегая к очередному убийству.
   Кивком головы Босх показал, что понимает  собеседника.  Где-нибудь  в
доме Моры он обнаружит видеозапись или  целую  фотогалерею,  от  которой
вывернуло  бы  любого  нормального  человека.  Но  Море   это   помогает
удержаться от убийства в течение восьми месяцев.
   - А помните вы Джеффри Дамера? - спросил Лок. - Из Милуоки?  Он  тоже
был фотографом. Любил снимать расчлененные трупы. Из-за этого полиция не
могла найти его в течение многих лет. А потом он перестал их расчленять.
Это было ошибкой с его стороны.
   После этих слов в кабинете  воцарилось  молчание.  В  сознании  Босха
возникали жуткие  воспоминания  о  трупах,  с  которыми  ему  когда-либо
приходилось сталкиваться. Словно пытаясь отогнать их, Босх потер глаза.
 
*** 
 
   Перед тем, как покинуть кампус, Босх  зашел  в  студенческую  книжную
лавку. Целую стопку экземпляров книги Лока о  порнобизнесе  он  нашел  в
секции литературы по психологии и социальным исследованиям. Верхний  был
потрепан и захватан, поэтому Босх взял тот, что лежал под ним.
   Девушка за кассой открыла книгу, чтобы посмотреть ее цену, и сразу же
наткнулась на черно-белую фотографию женщины,  делающей  мужчине  минет.
Лицо ее моментально стало пунцовым, хотя - не до такой  степени,  как  у
самого Босха.
   - Извините, - только и смог он сказать.
   - Ничего, я уже видела. Книгу, я имею в виду.
   - Да.
   - В следующем семестре вы будете по ней преподавать?
   Босх сообразил, что  он  был  слишком  стар  для  студента,  так  что
единственной причиной, по которой  он  покупал  книгу,  с  точки  зрения
девушки, могло быть только то, что он является преподавателем.  Если  бы
Босх стал объяснять, что он полицейский, это прозвучало  бы  фальшиво  и
непонятно.
   - Да, - соврал он.
   - Правда? А как называется курс ваших лекций? Может, я тоже похожу на
них.
   - Гм, честно говоря, я еще не придумал названия. Я пока...
   - Ну хоть как ваше имя? Я потом сама узнаю.
   - Э-э-э... Лок. Доктор Джон Лок. Психолог.
   - Так вы написали эту книгу? Да, я про  вас  слышала.  Я  обязательно
буду ходить на ваши лекции. Спасибо и желаю вам хорошего дня.
   Девушка протянула Босху сдачу. Поблагодарив  ее,  он  сунул  книгу  в
портфель и вышел на улицу.
 
Глава 25 
 
   Босх вернулся в здание федерального суда вскоре после  четырех.  Пока
все сидели  в  ожидании  судьи  Кейса,  который  должен  был  распустить
присяжных на выходные, Белк наклонился к Босху и  принялся  шептать.  По
его словам, в полдень он  позвонил  в  контору  к  Чэндлер  и  предложил
компенсацию в пятьдесят тысяч, чтобы истец забрал свой иск.
   - И она послала тебя в жопу?
   - Откровенно говоря, она была не столь вежливой.
   Улыбнувшись,  Босх  посмотрел  на  Чэндлер.   Она   в   этот   момент
перешептывалась с вдовой Черча, но, вероятно, почувствовала устремленный
на нее взгляд. Замолчав, она подняла глаза  на  Босха.  Почти  полминуты
между ними продолжалась детская игра в "гляделки", и ни  один  не  отвел
глаз, пока не хлопнула дверь судейского кабинета. Оттуда выплыл  Кейс  и
занял свое место на возвышении.
   Секретарь шикнул, и в зале воцарилась тишина. Спросив,  есть  ли  еще
какие-нибудь темы для обсуждения, и получив отрицательные ответы,  судья
проинструктировал присяжных,  чтобы  те  не  читали  газетные  отчеты  о
процессе и не смотрели новости по местным телеканалам.  Затем  он  велел
присяжным и сторонам собраться в суде в полдесятого утра в  понедельник,
когда продолжится рассмотрение дела.
   Направляясь вниз, Босх встал на эскалатор прямо позади Чэндлер. Та, в
свою очередь, стояла двумя ступеньками выше Деборы Черч.
   - Адвокат, - тихо произнес он - так, чтобы не услышала вдова.
   Чэндлер резко обернулась, схватившись  за  поручень,  чтобы  удержать
равновесие.
   - Присяжных нет, исход процесса уже ничто не может  изменить.  Норман
Черч собственной персоной мог бы ожидать нас внизу у эскалатора, и то мы
не смогли бы рассказать о том присяжным. Так почему вы не хотите  отдать
мне записку? Это дело, может, и закрыто, но другое расследование идет.
   Весь остаток пути Чэндлер не произнесла ни  слова,  но,  спустившись,
попросила Дебору Черч подождать ее на улице, сказав, что  скоро  придет.
Затем она повернулась к Босху.
   - Я еще раз заявляю вам: никакой записки не было. Вам понятно?
   Босх улыбнулся.
   - Это мы уже проходили. Вчера. Вы тогда поскользнулись, сказав...
   - Мне неважно, что сказала я или  вы.  Кроме  того,  если  бы  мне  и
прислали записку, это наверняка была бы копия той, что получили  вы.  Он
не стал бы тратить время на то, чтобы сочинять новую.
   - Хоть на том спасибо, но даже копия могла  бы  нам  помочь.  На  ней
могут оказаться отпечатки пальцев.  Можно  было  бы  проследить,  откуда
взялась бумага, на которой написан текст.
   - Детектив Босх, сколько раз вам удавалось снять отпечатки пальцев  с
писем, которые он вам присылал?
   Босх промолчал.
   - Желаю вам хорошо провести выходные.
   Женщина  повернулась  и,  толкнув  дверь,  вышла  на  улицу.  Постояв
несколько секунд, Босх сунул в рот сигарету и тоже вышел.
 
*** 
 
   Шиэн  и  Опельт  находились  в  комнате  для  совещаний,   докладывая
Ролленбергеру о результатах наблюдения.  Эдгар  тоже  сидел  за  круглым
столом и внимательно слушал их отчет.  Босх  обратил  внимание,  что  на
столе перед ним лежит фотография Моры. Это был снимок, которые  ежегодно
делаются с каждого  полицейского  для  оформления  нового  удостоверения
личности.
   - Если это и случится, то уж по крайней мере не днем, - говорил Шиэн.
- Так что, может быть, сегодня ночью ребятам повезет.
   - Хорошо, - сказал Ролленбергер,  -  изложите  все  это  для  журнала
отчетов и можете быть свободны. Мне это нужно, поскольку в пять часов  у
меня совещание с шефом. Но учтите, ночью  вы  оба  можете  понадобиться.
Возможно, придется собрать всех. Если Мора начнет действовать,  я  хочу,
чтобы вы подстраховали Мэйфилда и Эйда.
   - Хорошо, - ответил Опельт.
   После этого  он  уселся  за  пишущую  машинку,  которую  распорядился
поставить здесь Ролленбергер, а Шиэн стал наливать  кофе  из  кофеварки,
появившейся вскоре после полудня на стойке позади круглого стола.  "Ганс
Недотрога, конечно, никакой не полицейский, но из него вышел бы неплохой
администратор", - подумал Босх. Он тоже налил себе кофе и  присоединился
к Шиэну с Эдгаром, сидевшим за столом.
   - Я, к сожалению, пропустил почти весь твой доклад. Похоже, ничего не
случилось?
   - Ага. После твоего ухода Мора отправился в Вэллей и заходил в  массу
всяких контор и магазинов Канога-Парк  и  Нортридже.  Если  тебе  нужно,
адреса у нас записаны. Все это -  торговцы  порнографией.  Он  нигде  не
задерживался дольше, чем на полчаса, но, что он там делал, мы не  знаем.
Потом он вернулся к себе, немного поработал и уехал домой.
   Босх предположил, что Мора разговаривал с  продюсерами  порнофильмов,
пытаясь выяснить о других возможных жертвах,  возможно,  расспрашивал  о
загадочном мужчине, о котором четыре года назад рассказала ему  Галерея.
Он спросил Шиэна, где живет Мора, и записал адрес в  свой  блокнот.  Дом
находился на авеню Сьерра-Бонита. Он хотел было сообщить Шиэну, что  они
едва не провалили операцию, столкнувшись с Морой у ларька с бурритос, но
решил сделать это, когда рядом не будет Ролленбергера.
   - Есть что-нибудь новенькое? - обратился он к Эдгару.
   - Относительно уцелевшей пока ничего, - ответил  тот.  -  Через  пять
минут я уезжаю на Сепульведу. Думаю, в час пик у тамошних девочек  много
работы, так что они все выползают на улицу. Если  я  ее  найду,  притащу
сюда.
   Опросив всех остальных, Босх рассказал сыщикам о том,  что  узнал  от
Моры и что думал по  этому  поводу  Лок.  Под  конец  Ролленбергер  даже
присвистнул, словно при виде красивой девушки.
   -  Надо  немедленно  доложить  шефу.  Возможно,  он  захочет  усилить
наружное наблюдение.
   - Мора - полицейский, - заметил Босх. - Чем больше людей  станет  его
пасти, тем быстрее он обнаружит слежку. В таком случае - все пропало.
   Подумав, Ролленбергер кивнул, но сказал:
   - И все же надо сообщить шефу о том, что происходит. Пусть пока никто
никуда не  уходит.  Я  сейчас  поговорю  с  шефом,  и  тогда  уже  будем
планировать наши дальнейшие действия.
   Он взял со стола какие-то бумаги и, предварительно постучав, исчез за
дверью кабинета Ирвинга.
   - Дерьмо, - бросил Шиэн после того,  как  дверь  закрылась.  -  Пошел
немного полизать задницу.
   Все рассмеялись.
   - Эй, вы, двое, - обратился Босх к Шиэну и Опельту. - Мора  рассказал
мне, что встретил вас возле ларька с бурритос.
   - Черт! - воскликнул Опельт.
   - Из-за вас он купил кошерный буррито, - сказал Босх и рассмеялся.  -
Видели бы вы рожу Моры, когда он его ел! Он до сих пор не может  понять,
почему вы ехали от Паркер-центра, чтобы поесть  этой  гадости.  Половину
буррито он просто выкинул. Так что если он  снова  увидит  вас  там,  то
вполне может смекнуть, что к чему: Будьте внимательны.
   - Будем, - сказал Шиэн. - Это Опельт придумал  насчет  этой  кошерной
дряни. Он...
   - А что? Что я должен был сказать? Парень, которого мы  пасем,  вдруг
подходит к машине и спрашивает: "А что это вы тут делаете, ребята?" Я  и
брякнул первое, что пришло в...
   Тут открылась дверь и появился Недотрога. Он подошел к своему  стулу,
но садиться не стал. Наоборот, опершись руками о стол, резко  наклонился
вперед, словно только что получил наказ от самого Господа Бога.
   - Я проинформировал шефа. Он весьма доволен  всем,  что  вам  удалось
сделать в течение последних суток. Он боится,  как  бы  мы  не  упустили
Мору, тем более что психоаналитик  говорит,  будто  тот  приближается  к
роковой черте. Однако порядок наблюдения шеф менять не собирается.  Если
мы подключим еще одну команду, возрастет риск того, что  Мора  обнаружит
слежку. Думаю, он прав. Это  прекрасная  идея  -  сохранить  статус-кво.
Мы...
   Эдгар попытался сдержать смех, но не удержался и издал звук,  похожий
больше на приглушенное хрюканье.
   - Что смешного, детектив Эдгар?
   - Ничего. Мне кажется, я простудился. Продолжайте, пожалуйста.
   - На этом - все. Действуйте по плану. Информацию, полученную  Босхом,
я доведу до сведения других членов групп наружного наблюдения. В полночь
на смену заступят Ректор и Хайкс, а с восьми утра - президенты.
   Президентами называли двух напарников из отдела грабежей  и  убийств,
фамилии  которых  были  Джонсон  и  Никсон.  Им,  правда,  прозвище   не
нравилось, особенно Никсону.
   - Шиэн и Опельт, вы свободны до четырех часов завтрашнего  дня.  Ваше
дежурство - ночью в субботу, так что постарайтесь быть в форме.  Босх  и
Эдгар  работают  пока  по  собственному  плану.  Держите  свои  пейджеры
включенными, а рации - наготове. Возможна  ситуация,  когда  все  должны
будут собраться за считанные минуты.
   Ролленбергер сел и пододвинулся к столу.  Как  показалось  Босху,  он
сделал это, чтобы скрыть эрекцию, которая происходила у него всякий раз,
когда он отдавал приказы.  Все,  за  исключением  лейтенанта,  вышли  из
комнаты и направились к лифту.
   - Кто сегодня будет пить? - осведомился Шиэн.
   - Лучше спроси, кто не будет, - ответил ему Опельт.
 
*** 
 
   Босх оказался дома в семь часов - после того, как выпил кружку пива в
"Севен код" и понял, что после вчерашнего алкоголь его не берет.  Набрав
номер Сильвии, он сообщил ей, что вердикт еще не  вынесен,  сказал,  что
примет душ, переоденется и к восьми будет у нее.
   Когда  она  открыла  дверь,  волосы  Босха  были  еще  влажными.  Она
бросилась к нему на шею, и они долго стояли в обнимку, целуясь  прямо  в
дверном проеме. Только когда Сильвия отступила, Босх заметил, что на ней
черное платье с глубоким вырезом и короткое, на десять сантиметров  выше
колен.
   - Что в суде? Как прошли заключительные выступления?
   - Нормально. Что это ты так вырядилась?
   - Потому что приглашаю тебя на ужин. Столик уже заказан.
   Прильнув к Босху, она поцеловала его в губы.
   - Гарри, прошлая ночь была самой лучшей из всех. У меня  так  никогда
ни с кем не было. И не только из-за секса. В  этом  отношении  у  нас  и
лучше бывало.
   -  Нет  предела  совершенству.  Может,  немного  потренируемся  перед
ужином?
   Улыбнувшись, она ответила, что у них уже не остается времени.
   Проехав через Вэллей до Малибу-Кэньон, они остановились у охотничьего
домика "Сэддл пик". Это был старый ресторанчик, меню которого привело бы
в ужас любого вегетарианца. Здесь было  только  мясо  -  от  оленины  до
буйвола. Они взяли по бифштексу, а Сильвия заказала еще  бутылку  мерло.
Босх медленно потягивал вино, думая о том, что и вечер и еда  прекрасны.
Они почти не говорили - ни о процессе,  ни  о  чем-либо  еще,  а  больше
смотрели друг на друга.
   Когда они вернулись домой, Сильвия выключила  кондиционер  и  развела
огонь в камине в гостиной. Босх ей не помогал - ему никогда не удавалось
развести огонь, он сразу гас. На полу перед камином  Сильвия  расстелила
простыню, и они занялись на ней любовью.  Тела  их  были  расслаблены  и
ритмично двигались в такт друг другу.
   Потом Босх смотрел, как огонь отбрасывает блики на ее взмокшую грудь.
Он поцеловал ее грудь и приложил руку, чтобы почувствовать,  как  бьется
ее сердце. Он отчетливо слышал удары, которые не совпадали с биеньем его
собственного сердца. Закрыв глаза, он задумался, что надо делать,  чтобы
никогда не потерять эту женщину.
   Когда он проснулся, в комнате царил мрак. Огня уже не было, в  камине
тлели лишь  головешки,  и  Босх  почувствовал,  что  замерз.  В  темноте
настойчиво звучал зуммер.
   - Это твой пейджер, - сказала Сильвия. Босх подполз  к  куче  одежды,
б