сь
совершенно спокойным, только глаза закатились так, как у живых, пожалуй что,
и не бывает...
   Майору не часто случалось оторопевать, но сейчас как раз приключился  тот
самый случай. Он в жизни видывал кое-что и почище, но это было совсем другое
дело. Сейчас Ястреб стоял перед ним со столь невозмутимым и невинным  видом,
словно принес арбузы с поля, а это неправильно - ему полагалось  вести  себя
совершенно иначе... Все было неправильно: сама  эта  сцена,  спокойное  лицо
бывшего лейтенанта, щелканье затворов за его  спиной  -  это  спохватившийся
спецназ отреагировал на происходящее самым простым и  эффективным  способом,
стеклянный взгляд Самеда в тусклом круге света, тонувшая  в  темноте  голова
Токарева...
   - Не стрелять,  -  деревянным  голосом  приказал  майор  посреди  ватной,
напряженной тишины. - Эт-то что? Кто?
   -  Туго  соображаешь,  командир,  -  бесстрастно  ответил  Ястреб.  -  Я,
разумеется. Кому же еще? Не мог я эту операцию доверить другому, мне  самому
хотелось... Я  не  знаю  в  точности,  что  именно  тебе  сорвал,  но  чутье
подсказывает, что сорвал нечто чертовски важное.  Точно,  командир?  Ну,  не
разочаровывай меня, скажи уж... Хотя бы в общих чертах.
   - Ты хоть понимаешь, что я с тобой сделаю... Майор и  не  помнил,  когда,
пусть ненадолго, терял уверенность в себе. Этот  гад  стоял  перед  ним  без
малейшего  страха,  цедил  слова  преспокойнейше   -   и   это   тоже   было
неправильно...
   - Ну да? - Ястреб ощерился  в  кривой  улыбочке.  -  Забавный  ты  мужик,
командир, честное слово. И что же ты мне сделаешь? Бомбы вы мне на  дом  уже
сбросили. Жену с детьми уже убили, брата уже убили, ни с того ни с сего,  ни
за что ни про что... Что ты мне теперь сделать можешь, дурная  твоя  голова,
после всего этого? Только втолковать, что не ты бомбы бросал, но я это и сам
знаю, к чему стараться? Сожаление выразишь из-за трагической ошибки? Ну  что
ты мне, собака, теперь сделать можешь?
   Он  отступил  на  шаг  в  тень,  обе  руки  взметнулись   с   неожиданной
быстротой...
   - Не стрелять!!!
   Майор еще кричал, когда чья-то тень метнулась сзади,  на  спину  Ястребу.
Чтото вырвала у него - и, сорвав с окна занавеску, что есть  мочи  запустила
подальше.  Ястреб  еще  заваливался,  падал,  когда  за  окном  оглушительно
грохнуло, взрывная  волна  влепилась  в  стену,  сотряся  добротную  кладку,
ворвалась в оконный проем, но все уже,  опомнившись,  выйдя  из  оцепенения,
успели распластаться на полу, тугой порыв воздуха прошел над головами...
   Тень,  оказавшаяся  при  ближайшем   рассмотрении   Доктором   Айболитом,
поднялась с пола первой. Доктор принялся осматривать лежащего.  Вставший  на
ноги вторым майор, не теряя времени, распорядился:
   - Костя, отзывай ребят с высотки. Еще напорются... Юрков, сигнал на "срыв
рандеву"!
   Юрков бросился наружу, на ходу  доставая  ракетницу.  Майор  высунулся  в
оконный  проем:  надо  сказать,  повезло,  граната,   вне   сомнения,   была
противотанковой, но кумулятивный луч ударил в  другую  сторону,  от  здания,
иначе могло и  стенку  проломить  к  чертям  собачьим,  ушибить  кого-нибудь
кирпичами или попортить аппаратуру...
   Одна за другой взлетели ракеты - красная, зеленая, красная.  Неизвестный,
вышедший на встречу с операми, просто обязан был их заметить из предгорий  и
понять, что встреча сорвалась  по  не  зависящим  ни  от  него,  ни  от  них
обстоятельствам, а следовательно переносится...
   По деревне из конца в конец волнами прокатывался яростный собачий лай,  в
окнах затеплились  огоньки  коптилок  -  цепочками,  кучками,  светлячковыми
роями. На восточной окраине взлетела  белая  ракета,  в  другом  направлении
раздались два выстрела - им ответили еще  два,  подальше.  Кое-где  мелькали
лучи фонариков. Деревенская самооборона,  надо  полагать,  была  поднята  по
боевой тревоге в полном составе и торопливо занимала предписанные позиции...
   - Ребята пошли назад, - доложил Костя.
   - И то хлеб...  Доктор,  ты  что,  его...  Доктор  Айболит,  стоявший  на
коленках над лежащим и умело его  обшаривавший,  откликнулся  без  малейшего
раскаяния:
   - Так уж получилось,  чисто  автоматически  поставил  удар  на  кранты...
Майор, этот выблядок взрывчаткой прямо-таки обложен, по всем карманам пакеты
с "замазкой". Взорвись граната здесь...
   Он не стал развивать тему - все и так могли нарисовать в уме  последствия
взрыва. Осторожненько выкладывал рядком  пакеты  с  "замазкой",  пластиковой
взрывчаткой, сейчас, без детонатора, неопасной.
   "Страсть  к  театральным  эффектам  -  штука  вредная,  -  подумал  майор
отрешенно- Многих сгубила, в том числе и этого Ястреба. Захотелось театра  с
прочувствованным монологом, патетическими жестами и под занавес  -  красивым
извлечением гранаты. Хотел, чтобы они прониклись напоследок, перед  смертью,
болван такой. А  мстить  надо  иначе  -  деловито,  без  театральных  поз  и
эффектов. Швырнул бы без затей пару гранат в  окошко  снаружи  -  и  большую
часть группы  пришлось  бы  отскребать  от  стен  лопатой.  Повезло-то  как,
господи, что на "театрала" нарвались..."
   - Что случилось? - с порога спросил запыхавшийся Курловский.
   Увидел кое-какие декорации и умолк, остановился в сторонке.
   - Да поднимите вы их кто-нибудь! - рявкнул майор.
   Тогда только к головам осторожненько подошли, отнесли в сторону, зачем-то
подстелив кусок брезента, как будто это имело значение.
   - Радиообмен в деревне разгорелся не на шутку, - доложил Слава,  все  это
время  прилежно  дежуривший  у  аппаратуры.  -  Занимают  позиции,   оборону
ставят...
   - Учтем, - сказал майор равнодушно. Сейчас такая информация и ни к  чему.
- Свяжись с центром, доложи ситуацию... нет, погоди пока...
   Он отвернулся, шагнул навстречу объявившемуся  наконец-то  Михалычу.  Тот
даже в полумраке выглядел печально,  потому  что  успел  разглядеть  лежащий
навзничь труп и опознать его, конечно. А отсюда  автоматически  проистекало,
кто окажется крайним, кому начальство влепит по первое число...
   - Что... вышло?
   -  Да  ничего  особенного,  Михалыч,  -  сказал  майор,  чувствуя  тяжкую
опустошенность. - Твой кадр обложился "замазкой" и хотел тут всех на  небеса
отправить...
   - А опера?
   - Вон там, в углу,-сказал майор.-Частично...
   - Значит, и встреча сорвалась?
   - Какой ты догадливый, Михалыч, это что-то...
   - Бля...
   - Удивительно точное определение, - сухо бросил майор.
   - А что и почему? Нет данных?
   - Семья под бомбами... Обидочку затаил до поры до времени.
   - Это бывает, - кивнул Михалыч.  -  Случается...  Деревня  уже  на  ушах,
строят оборону по всем азимутам... Ты доложил?
   - Чуть погодя. Я-то доложу, но это и  тебя  от  доклада  не  освобождает,
друже...
   - Майор, ну что ты, как...
   - А что - я? Я ничего... Сорвалось вот...
   - Господи ты боже мой, но я-то ни при чем, не  я  его  нашел,  мне  этого
кадра другие дали для работы...
   - Михалыч, - тихонько, так, чтобы слышали только они двое, сказал  майор.
- Не теряй лицо. Не суетись. Что случилось, то случилось, и теперь танцуй не
танцуй... Надо срочно думать, как жить  дальше.  Встреча  сорвалась  твердо.
Нужно послать людей за...  телами.  Вот  только  в  окрестностях  болтаются,
похоже, такие же вольные "махновцы". Мы поймали их разговор...
   - И это бывает. Ага, вон и Дима бежит...
   Глава четвертая. В ЧИСТОМ ПОЛЕ
   Старлей Дима ворвался в сопровождении двух  солдат  и,  выслушав  краткое
изложение  недавних  событий,  прямо-таки  увял  на  глазах,  как  спущенный
воздушный шарик. Майору он сейчас  положительно  не  нравился,  потому  что,
чувствуется и просекается, задумался в первую очередь о себе, о последствиях
для себя лично, для своей спокойной жизни в тихом уголке...
   - Деревня не на шутку всполошится, - протянул он  убито.  -  Хорошо  еще,
этот - не местный, без последствий обойдется...
   - Старлей, ты - местный? - резко спросил майор. - Деревенский?
   - Шутите, товарищ майор?
   - Я вам задал вопрос, старший лейтенант! Вы - деревенский?
   - Никак нет!
   - Ну тогда извольте о деревенской реакции на  события  думать  во  вторую
очередь, - сказал майор тоном столь же непреклонным. - Доложите обстановку.
   - Личный состав занял места по боевому расписанию,  -  уныло  отбарабанил
старлей. - Жду ваших распоряжений.
   - Отправьте людей на высотку за телами. Я вам придам свою тройку...
   - Стой, кто идет? - окрикнул Краб снаружи. И почти  сразу  же  позвал:  -
Товарищ майор! Здесь местный...
   - Ну да, - сказал  Михалыч  майору,  рассмотрев,  кто  стоит  снаружи.  -
Явился... неформальный лидер. Президент, так сказать. Один  приперся,  фасон
держит...
   - Пропустить, - распорядился  майор.  Уже  рассветало,  и  он  без  труда
разглядел, что пришедший незнакомец не только один-одинешенек, но и, похоже,
без оружия - по крайней мере, на виду ничего не  держит,  хотя  под  курткой
вполне может оказаться пистоль, но не станешь же его обыскивать,  президента
местного, да и к чему?
   Лет   сорока,   ровесник,   по   первому   впечатлению   -    такой    же
бесстрастнозагадочный,  как  большинство  здешнего  народа  с  их   хваленой
индейской невозмутимостью. Ну разумеется, держит фасон - один и без  оружия,
дает понять, что в своих силах уверен заранее...
   - Вы здесь старший?
   - Я, - сказал майор.
   - Я - Гарей Кахарманов, глава местного самоуправления.
   Он определенно ждал, что и майор назовется, но тот промолчал - и  оттого,
что не следовало называть свою фамилию каждому встречному  (не  первый  день
живет на свете, должен знать, что у  военного  народа  иногда  и  не  бывает
фамилий), и потому, что в таких вот ситуациях  молчание  порой  -  наилучшая
линия поведения. Когда ты молчишь с непроницаемым видом, собеседник вынужден
к тебе подстраиваться, менять тактику на ходу, а не наоборот...
   - Что вы здесь делаете? - после короткой паузы спросил Кахарманов.
   - Выполняю  задание  командования  со  вверенным  мне  подразделением,  -
ответил майор спокойно, показывая всем видом, что на  конфронтацию  идти  не
намерен, но и считает себя вправе кое-какие подробности оставить при себе.
   - И долго намерены... выполнять?
   - До полного выполнения.
   - Я имею в виду, вы здесь долго намерены оставаться?
   - Время покажет.
   -  Понятно...  Зачем  вы  убили  Абалиева?   Никакой   сверхъестественной
проницательностью здесь и не пахло, конечно,  -  вон  он,  Абалиев,  в  трех
шагах, мертвее мертвого.  Майор  даже  не  оглянулся  в  ту  сторону.  Пожал
плечами:
   - Чтобы он нас не убил. Когда человек вырывает уже чеку из гранаты, а сам
обложен взрывчаткой по самые уши, с ним  не  ведут  душеспасительных  бесед.
Хотя бы потому, что времени уже нет... Вы согласны? И добавим справедливости
ради, что ваш Абалиев начал первым. Убил двух моих людей...
   - Я знаю.
   - Уже? Интересно, откуда?
   -  Мы,  знаете  ли,  стараемся  знать  все,  что  делается  в  деревне  и
поблизости. В этом нет ничего необычного, правда?
   - Правда, - кивнул майор.
   Он не стал спрашивать, следили ли за Абалиевым и операми, - к чему терять
лицо перед восточным человеком? И так ясно, что следили, иначе откуда  такая
информированность?
   - В конце концов, Абалиев -  не  здешний.  Что  вас,  как  вы  понимаете,
избавляет от некоторых... сложностей, - сказал Кахарманов.  -  Правда,  всех
сложностей  не  снимает...  Но  мы  все  же  постараемся  вместе  над   ними
поработать. Вы не против?
   - Я не против, - кивнул майор.
   - У вас я в данную минуту что-то  не  замечаю  особых  сложностей.  -  Он
небрежно кивнул сторону трупа. - Вы свои  сложности  уже  решили.  Позвольте
тогда и мне свои решить... Моя  единственная  сложность  сейчас  -  это  вы,
товарищ без фамилии.
   - В смысле?
   - В том смысле, что вам  следует  побыстрее  отсюда  убраться.  У  нас  -
нейтралитет, вы, должно быть, наслышаны? Так что с нашей  стороны  вам  пока
опасаться нечего, а за тех, кто бродит в чистом поле, я,  легко  догадаться,
ответчиком быть не могу. В общем, я вас прошу немедленно покинуть деревню. И
отправляться своей  дорогой.  Вы  ведь  не  обычное  подразделение,  которое
прислали на усиление блокпоста, а? У вас какие-то другие задачи... Мне о них
знать ни к чему. Только, я вас убедительно прошу, решайте  свои  задачи  где
подальше.
   - Это - единственное требование?
   - Не заводитесь, товарищ без фамилии, - спокойно произнес Кахарманов. - Я
с вами вовсе не собираюсь ссориться. У  меня  там,  -  он  небрежно  показал
куда-то в сторону,-двести стволов, а при необходимости  будет  и  больше.  К
чему мне с кемто  ссориться?  Это  слабый  ссорится,  скандалит,  а  человек
сильный и уверенный в себе спокойно предупреждает.  В  расчете  на  то,  что
собеседник - человек умный, сам все поймет и глупостей не наделает.
   - Спасибо за откровенность...
   - Не за что. Сколько вам нужно на сборы? Не  особенно  много  времени,  я
думаю?
   - Я прежде всего обязан...
   - Забрать тела? - понятливо подхватил Кахарманов. -  Об  этом  можете  не
беспокоиться. Их принесут на блокпост, я распорядился. Да  уже  и  принесли,
наверное. Чужие покойники нам ни к чему. И вот  этот,  кстати,  тоже,  -  он
кивком показал на бывшего танкиста. - Приютили  как  человека,  а  он  начал
здесь проворачивать какие-то свои дела... Этого тоже заберите. Куда хотите.
   - Мне он ни к чему, собственно...
   - Тогда оставьте блокпосту. Здесь я все равно эту  падаль  закапывать  не
дам. Не наши проблемы... Кто вы все-таки по званию?
   - Майор.
   - Ну, не высоко и не низко... Я  вам  постараюсь  растолковать  кое-какие
простейшие вещи, майор. Мы не впутываемся в чужие, посторонние дела,  вот  и
все. У нас есть свои. Деревня на этом месте стоит лет триста,  здесь  могилы
предков, все остальное... У нас нет ни другой  земли,  ни  других  могил,  и
слава Аллаху. Хватает того, что есть. И нужно жить дальше. Ни вы, ни  эти...
которые болтаются по горам, не будете за нас пасти скот и пахать  землю.  Мы
подмоги и не просим, сами обойдемся. Но уж извольте не лезть ни со  враждой,
ни с дружбой. И  то,  и  другое  нам  ни  к  чему.  С  бородачами  мы  давно
определились, если не поймут - еще раз объясним. Что  до  вас...  Воевать  с
вами нам пока не из-за чего, а дружить... А зачем? От бандитов  вы  нас  все
равно не защитите, в работе ничем не поможете. Вы  не  знаете  крестьянского
труда, вы только бегаете с автоматами по горам - и вы, и бородатые... Отсюда
вытекает, что нам ни с кем из вас не по дороге. Вот  и  идите  себе  на  все
четыре стороны. Душевно вас прошу...
   Майор молчал. В глубине души, рассуждая трезво, он не  мог  не  признать,
что у собеседника  есть  своя  правд  очка.  У  каждого  из  нас  есть  своя
правдочка, беда только, что у каждого - своя... И  нет,  увы,  такой,  чтобы
устраивала всех... А значит, каждый вынужден жить по своей,  притирая  ее  к
другим по мере возможности и в интересах дела...
   - Я с вами вовсе не собираюсь ссориться, - сказал  Кахарманов,  явственно
давая понять, что желает видеть в происходящем не  упрямую  конфронтацию,  а
взаимный договор двух серьезных людей. -  Всего-навсего  пытаюсь  объяснить,
что аул для меня на первом месте, а  все  остальные  сложности  жизни  -  на
десятом... И без вас нелегко, - признался он. - Приходится еще и за  дорогой
следить. Ктонибудь вполне может устроить покушение на  муфтия  Мадурова  или
кого-то  из  ваших  генералов,  а  вину  свалить  на  нас.  Бывали,  знаете,
примеры... Итак? Майор твердо сказал:
   - Мне придется связаться по радио  с  командованием.  А  там  -  возможны
варианты, сами понимаете. Если прикажут уйти,  я  уйду.  Если  приказ  будет
какимто другим - придется его все равно выполнять, сами понимаете. Ничуть не
заботясь, сколько против меня стволов... Двести там или триста.
   - Я не говорил, что мои стволы направлены против вас...
   - А, мы с вами взрослые люди... - махнул рукой майор. -  Давно  на  свете
живем, давненько играем в подтексты... Вы соблаговолите подождать?
   - Разумеется. Надеюсь, это будет недолго?
   - Постараюсь...
   Его ребята смотрели на здешнего лидера не зло и не дружески - с  подобным
наигранным  безразличием  хорошо  обученная  служебная  собака,   получившая
конкретную команду, взирает на оказавшуюся  поблизости  кошку.  И  разорвать
тянет, и разрешения не поступало. У них была своя прав-дочка,  и  по  другой
они жить не собирались...
   Майор вышел в "штабную", кратко изложил задачу Славе.
   Невидимая радиониточка, связывавшая его с  Ханкалой,  работала  исправно.
Переговоры много времени не отняли.
   Ему предписывалось немедленно покинуть деревню и  уходить  по  одному  из
проработанных маршрутов, посетив  две  запасные  точки  рандеву.  А  так  же
провести предварительно еще один радиосеанс...
   Честно говоря, он в первую  очередь  испытал  нешуточное  облегчение:  не
будет  никакой  конфронтации  с  этим  местным  князем,   все   обошлось   к
удовлетворению высоких договаривающихся сторон....
   Примерно с минуту Слава монотонно  повторял,  работая  на  одной  из  тех
частот, что легко прослушивалась кем угодно:
   - Ждем бензин для Махмуда, ждем бензин для Махмуда...
   Это была весточка для Каюма - единственная возможность дать  ему  понять,
что встреча сорвалась по  независящим  от  них  причинам  и  агента  следует
послать в одну из запасных точек, в какую Каюму удобнее. Своей рации у Каюма
не было,  конечно,  но  при  его  положении  в  Джинновой  бандочке  он  мог
знакомиться со всеми радиоперехватами,  а  значит,  есть  шанс,  окажется  в
курсе. Если только Джинн ведет постоянный перехват, но ведь обязан, скотина,
просто обязан...
   - Вс„? Сворачиваемся! На крыло, ребята! Мир вокруг  был  молочно-серым  -
полосы сырого утреннего тумана струились из предгорий в низины, заволакивали
улочки и дома, тропинки и высотки, блокпоста не  было  видно,  лишь  кусочек
стенки из серых облаков и могучая задница бронетранспортера. Один за  другим
они проходили мимо бесстрастного Кахарманова, скрестившего  руки  на  груди,
ныряли  в  туман,  вновь  появлялись  из  него,  бесшумно  двигаясь  волчьей
цепочкой, след в след...
   - Майор, может, вас на "бэхе" куда  подвезти?  -  с  видимым  облегчением
предложил старлей Дима.
   - Обойдемся, - кратко ответил майор.
   - Нет, ну, может, обиды какие?
   - Какие тут обиды? - дернул майор плечом. - Служи, старлей, и далее,  что
тебе еще пожелать... Шагай на объект, мы дорогу знаем... Всего и самого!
   Они пересекли, автостраду, развернулись  в  походный  строй  -  с  боевым
охранением, ядром группы, замыкающими. На душе  у  майора  было  неспокойно:
где-то поблизости, голову можно прозакладывать, ошивался тот,  кто  именовал
себя Накиром. Его приходилось  постоянно  держать  в  расчете.  Какие-нибудь
"махновцы", мстители, мать их, вроде покойного Ястреба.  Если  эта  бандочка
никому не подчиняется и ни  на  кого  конкретно  не  работает,  еще  хуже  -
подобных "вольных стрелков" чертовски трудно засекать и ловить, ни к чему  и
ни к кому  не  привязаны.  Кто  мог  просчитать  Ястреба  заранее?  Не  зная
кое-каких деталей его биографии, оказавшихся решающим фактором? То-то...
   Михалыч старательно топал рядом с ним в компании обоих своих юных орлов -
совершенно ненужное  рвение  выказывал,  чувствуя  себя  виновным.  Язык  не
поворачивался ляпнуть ему что-нибудь резкое - и он не виноват,  по  большому
счету, никто  не  виноват,  кроме  войны.  Уже  три  человека,  черт,  какой
прокол...
   - Майор...
   - Михалыч, иди-ка ты домой, вот что, - сказал  майор  отстраненно.-Дальше
мы и сами. Ты, главное...
   Выстрела  он  не  слышал.  Никто  не  слышал.   Просто-напросто   капитан
Курловский,   бесшумно,   сноровисто    двигавшийся    в    зыбкой    пелене
полупрозрачнобелесого тумана, вдруг споткнулся на  ровном  месте,  дернулся,
завалил