а, прижала ладонь к ушибленной  скуле,
смаргивая слезы, пытаясь  найти  некие  слова,  после  которых  ее  если  не
помилуют, то хотя бы пожалеют. Как будто были такие слова...
   Сергей быстро, хищно оглянулся. С радостью отметил, что никто не обращает
на них никакого внимания - не дети малые, в  конце  концов,  чтобы  за  ними
присматривать. Майор Влад говорил по рации, Курловский и Юрков, разойдясь по
сторонам, держали боевое охранение на  случай  чего-нибудь  непредвиденного.
Остальные, в том числе  и  Самед  с  Токаревым,  которым  командир  до  того
строгонастрого велел  сидеть  во  втором  эшелоне  и  в  схватку  не  лезть,
собрались вокруг субъекта,  извлеченного  живехоньким  и  невредимым  из-под
"уазика".
   Благоприятнейший был расклад.
   - А, Гера? - спросил Сергей, растянув губы в подобии улыбки.
   - Ну, а что тут...-утвердительно кивнул Краб.
   - Мальчики, поймите...
   - Молчи, сучка, - сказал Краб,  на  сей  раз  не  делая  никаких  попыток
ударить. - Беги отсюда живенько... Кому сказал?
   И, взяв за шиворот, сильным толчком послал в сторону  сваленного  дерева,
куда она совсем недавно стремилась. Она пошатнулась, но удержала равновесие,
оглянулась на них пару раз - и, охваченная совершенно идиотскими  надеждами,
кинулась прочь...
   "Вектор" с глушителем в руке Сергея  глухо  хлопнул  два  раза  -  словно
молоток забил два гвоздя. Бегущая подломилась в коленках,  нелепо  всплеснув
руками, закидываясь назад, повалилась лицом в прошлогоднюю  траву.  Не  было
смысла подходить и проверять - не для того его учили,  чтобы  промахнулся  с
десяти метров по такой вот поганой цели...
   Именно поэтому, между нами, мальчиками, говоря,  так  до  сих  пор  и  не
предъявили общественности ни единой снайперши - не потому,  что  их  нет,  а
оттого, что их попросту не доводят. Не доводят, и все  тут.  Если  вспомнить
коекакие прецеденты,  то  любой  непредубежденный  человек  согласится,  что
очаровательной Лизочке чертовски повезло: их, сучек, не доводят  по-всякому,
кому что выпадет...
   Он старательно  запихнул  "Вектор"  в  кобуру-"горизонталку",  не  ощущая
никаких особенных эмоций: после черного блокнотика и Вити Булгака все эмоции
были незатейливыми и односторонними...
   Подошел майор Влад, поинтересовался:
   - Снайперша ваша где?
   - При попытке к бегству... - пожал Сергей широченными плечами. - Не  имея
конкретного приказа брать живьем, поступили согласно обстановке, по условиям
боя...
   - Так точно,  -  поддержал  Краб  безразличным  тоном.  -  По  обстановке
поступили...
   Майор, конечно же, все знал и понимал - ну и что? Он  лишь  неопределенно
покрутил  головой,  не  одобряя  и  не  порицая,  просто   принимая   рапорт
подчиненных к сведению, кивнул Сергею:
   - Иди посмотри. Кажется, везет вам с Костиком сегодня на старых знакомых,
спасу нет...
   И поднял к уху ожившую рацию, отошел, внимательно слушая. Сергей с Крабом
переглянулись философски, пошли к машине.
   - Действительно, - ухмыльнулся Сергей, оказавшись нос к носу с пленным. -
Классический  представитель  свободной  прессы  самой   что   ни   на   есть
цивилизованной Европы... Привет, господин Нидерхольм! Как ваше  ничьего?  Уж
извините, в теплые объятия заключать не буду, чутье  мне  подсказывает,  что
пришли вы в гости совсем не так, как приличные люди ходят...
   Их с Костей знакомый,  с  коим  встречались  в  суверенной  прибалтийской
державке, почти не изменился с тех пор - и понятно, что с ним  могло  такого
случиться в благополучных мирных Европах? - но выглядел теперь, ясное  дело,
вовсе не столь уверенно и уж никак не комфортно. Весь из себя в качественном
камуфляже  натовского  образца,  изрядно  перепачканный  пылью  и   морально
ушибленный нехилой перестрелкой, посреди которой оказался,  варяжский  гость
выглядел, пожалуй, странновато. Легко можно было определить, что на  душе  у
него царит полный раздрай, борются довольно противоречивые чувства - и страх
имеет место, и попытки сохранить гордое достоинство избалованного  свободами
и гражданскими правами европейца. Первое просекалось мгновенно, а вот второе
получалось плоховато, что вполне объяснимо, учитывая окружающую обстановку и
все  происшедшее...  Обступившие  его  люди,  увешанные  серьезным  оружием,
смотрели сурово и хмуро, явно не собираясь дискутировать о свободах  и  петь
осанну западной цивилизации...
   - Видал? - сказал Костя. - Нидерхольм. самый настоящий...
   - О, и ви сздесь? - оживился Нидерхольм, узнав Сергея.  -  Но  позвольте,
это значит... .
   - Догадливый ты у нас мужик, - недружелюбно сказал Сергей. -  Ребята,  вы
ему успели представиться?
   - А как же, - заверил Токарев, державшийся ближе всех к импортной добыче,
кося на  окружающих  ревнивым  взором  собственника.  -  По  всей  форме,  и
документики предъявили, и евонные успели посмотреть...
   - И что?
   - А что тут может быть? - пожал плечами Самед, глядя на лысого  столь  же
хозяйски, словно на черноокую красотку, которой жаждал обладать  единолично.
- Паспорт его далекой родины российской визой отчего-то не отягощен  -  одна
грузинская наличествует. Через границу шлепал  по  горам,  тоже  мне,  бином
Ньютона...
   - До того  знакомо,  что  даже  неинтересно...  -  кивнул  Сергей.  -  Ну
рассказывай, лысина, как ты дошел до такой жизни? Это тебя дома научили  без
визы через границы шастать?
   - Я биль приглашен в качестве аккредитованного  журналиста!  -  взвизгнул
Нидерхольм, косясь на утвердившегося у него за спиной Курловского.
   Ничего такого особенного не делал белокурый великан Курловский,  всего-то
стоял и дружелюбно скалился, похлопывая себя по  ладони  лезвием  внушающего
уважение ножа, -  хищное  было  лезвие,  выгнуто-внушительное,  напоминавшее
акулу в профиль...
   - И где ж тебя аккредитовали, под каким дубом?
   - В консульстве Ичкерии...
   - А  ты,  милый,  часом  не  слышал,  что  никаких  прав  на  консульства
означенная Ичкерия не имеет? - лениво поинтересовался Сергей.  -  Ну  что  с
ним, с таким, делать? В Махачкалу отвезти, чтобы его там Абукар щучьей икрой
накормил?
   - Не станет Абукар щучью  икру  на  такое  дерьмо  переводить,  -  мотнул
головой Самед.
   - Вот и я так думаю... - задумчиво отозвался Сергей.
   Оглянулся  на  майора  Влада  с  немым  вопросом  в  глазах  и,   получив
разрешающий кивок, осклабился. Вызванные вертушки придут не скоро, и,  благо
делать все равно нечего, можно пока что, пользуясь  ситуацией,  побеседовать
по душам с клиентом. Потом-то с ним будет затруднительно вдумчиво толковать:
оказавшись  в  более  цивилизованных  местах,  о  своих  гражданских  правах
вспомнит,  начнет  означенные  права  качать,  пугая  известными  адвокатами
Резаком и Падлой, Страсбургом, Советом Европы, ООН и прочими  жутиками...  И
ведь культурно придется обращаться с  этим  сукиным  котом,  какавой  поить,
консула вызывать, на запросы отвечать, перед журналюгами прогибаться...
   - Нет уж, я  сам,  -  отстранил  Сергей  посунувшегося  было  к  пленному
Токарева.  -  Вы,  городские,  люди  чувствительные,  а  нам,   деревенским,
сподручнее...
   Взявши Нидерхольма за шкирку, как нашкодившего котенка, в  темпе  потащил
его в ту сторону, где у поваленного  ствола  лежала  незадачливая  Лиза,  не
подумавшая в свое время, что есть места, куда, безусловно, не  стоит  ездить
на заработки.
   За ними двинулись оба оперативника и оказавшиеся не у дел Костя с  Герой.
Упершись ногой в плечо трупа, Сергей перевернул его на  спину  без  малейших
эмоций и громко спросил:
   - Ты ее знал? - ив воспитательных целях наклонил пленного  пониже,  чтобы
уперся рожей в сведенную смертным оскалом физиономию.
   Нидерхольм дергался и шарахался, но Сергей, выдержав его в такой  позиции
должное время, приподнял не раньше, чем убедился,  что  клиент  проникся.  И
рявкнул:
   - Повторяю вопрос! Ты ее знал?
   - Эт-та девушька - боец сопротивления...
   - Была, - хмуро сказал Сергей. - Ну, ты видел, что из нее  получилось?  А
из остальных? Отвечать, тварь! - и встряхнул пленника так, что у того громко
ляскнули зубы. - Ну?
   - В-видель...
   - Вот, давно бы так, - сказал Сергей вполне миролюбиво. - А не  приходило
ли вам в голову, милейший господин Нидерхольм, что и вы можете составить  им
компанию? Прямо сейчас.
   - Ви шутите?
   - А еще европеец, солидный человек... - поморщился Сергей. - Ну какие тут
могут быть шутки? Здесь, - он коротким жестом обвел окружающую местность,  -
нет ни закона, ни порядка, ни власти. Здесь есть только мы. А вы, кстати,  и
под Женевскую конвенцию не попадаете даже... Так, непонятно кто.
   - Мой пассепорт...
   - А нету никакого пассепорта, - усмехнулся Сергей, взял  у  Самеда  синюю
книжечку с тисненым золотом гербом  и  поднес  к  ней  паршивую  одноразовую
зажигалку. - Сгорит сейчас ваш пассепорт - и что? Мы - ребята не  болтливые.
И получится еще один неопознанный труп...  впрочем,  если  вас  даже  кто-то
потом ухитрится  опознать,  вам,  во-первых,  будет  глубоко  все  равно,  а
во-вторых, нас будет не  в  чем  упрекнуть.  Откуда  мы  знали,  обстреливая
колонну, что среди бандитов  -  иностранный  подданный,  попавший  в  страну
нелегально? Мы же не телепаты, в конце-то концов...
   - Ви не посмеете...
   - Да неужели? Интересно, почему это? - Он встряхнул пленника за шкирку. -
Я вам скажу больше, господин Нидерхольм. Именно потому, что мы не  телепаты,
не можем ручаться, что вы и в самом деле честный журналист.  А  вдруг  вы  -
разведчик? Шпион, а? И на самом деле не статейки кропаете, а учите  боевиков
подрывному  делу.  Или  военные  секреты   собираете.   А?   Что,   безумное
предположение? Почему безумное, интересно? Потому только, что у вас патлы до
плеч вокруг лысины свисают? Как будто шпион должен  непременно  стричься  на
армейский манер. Наоборот...
   -  Боже  мой,  что  вы  такое  говорите!  -  воскликнул  Нидерхольм,  уже
находившийся в должном расстройстве чувств. - Я только журналист,  не  более
чьем эт-то...
   Сергей подмигнул Косте, и тот выдвинулся на сцену. Схватив Нидерхольма за
шкирку и приблизив лицо, бешено заорал с самой что ни  на  есть  натуральной
яростью:
   - Да я таких журналистов на тот свет отправлял! И с  тобой  цацкаться  не
буду, тварь лысая!
   Капитан  Курловский,  опять-таки  после  соответствующего   подмигиванья,
медленно вытянул руку с ножищем, так,  чтобы  жуткое  посверкивавшее  лезвие
оказалось перед  глазами  клиента.  Попало  в  фокус,  так  сказать.  Грозно
процедил:
   - Я тебе сейчас брюхо вспорю, лысая морда, и будешь  подыхать  три  часа,
кишки за собой волоча...
   - Что эт-то такое?  -  взвизгнул  Нидерхольм,  отодвинувшись  от  клинка,
насколько удалось. - Позовите вашего старшего офицера...
   - Ему не до вас, - безжалостно сказал Сергей. - Только что  убили  нашего
товарища, солдаты возбуждены и злы... Дипломатического конфликта  из-за  вас
не будет, не ждите.
   - Да что вы с ним церемонитесь? - возмущенно вопросил Краб, звонко щелкая
затвором автомата у самого уха варяжского гостя. - Виски с содовой  ему  еще
предложите... Ребята, времени у нас мало, скоро прилетят вертолеты...
   - Вот именно, - кивнул Сергей. - Пора кончать со светскими беседами... Э,
нет! - отстранил он Курловского. - Труп со следами ножевых ранений - это уже
подозрительно. Могут возникнуть вопросы. Отведите его в сторонку и дайте  по
нему из автомата, только издалека, чтобы следов на одежде не  осталось.  Вот
тогда все будет в порядке - бежал человек в камуфляже,  вылитый  боевик,  по
нему  стрельнули  сгоряча,  кто  ж  знал,  что  он  свободную   прессу   тут
представляет... Ну, живее, живее!
   Подхватив Нидерхольма, Костя с Крабом потащили его  в  сторону,  к  голым
деревьям. Господин иностранец упирался и орал, ему слегка приложили по  шее,
пнули пару раз под пятую точку...
   Вряд  ли  этот  тип  читал  бессмертный  роман  Богомолова  с  полным   и
профессиональным описанием "экстренного потрошения". Но даже  если  и  читал
каким-то чудом, у него сейчас, ручаться  можно,  вылетела  из  головы  любая
беллетристика. Смертушка была совсем рядом, обдавая ледяным дыханием,  и  не
умилостивить ее ни воплями, ни барахтаньем...
   Сергей затянулся сигареткой, глубоко, жадно, не отрывая глаз от  возни  у
поваленного дерева. В сердце у него  сейчас  не  было  ни  капли  гуманизма,
потому  что  совсем  недалеко  лежал  Булгак,  и  оттого,  что  потери  были
планируемыми, на душе легче не становилось, наоборот, есть вещи,  к  которым
привыкнуть невозможно...
   Он размашистыми шагами направился к дереву, видя, что  ситуация  достигла
надлежащего градуса: Нидерхольма пытались отпихнуть подальше от себя, а  он,
наоборот, прямо-таки лип к двум суровым палачам - должно быть,  крепенько  у
бедняги в  голове  засело  "только  издалека"...  Дозрел  клиент  до  нужной
кондиции, чего уж там...
   Жестом усмирив экзекуторов, Сергей присел на корточки  рядом  с  насмерть
перепуганным  импортным  человеком  и  перешел  на  английский,  справедливо
рассудив,  что   на   сносный   прежде   русский   Нидерхольма   при   таких
обстоятельствах полагаться не стоит:
   - Хватит..Хватит,  я  сказал!  Не  нойте.  Будете  отвечать  на  вопросы,
останетесь живы. В Москву увезем...
   - Вы обещаете?
   - Слово офицера... Где Джинн?
   - Не знаю, честное слово. Я не индеец, не могу  ориентироваться  на  этой
вашей чертовой местности.  Горы  и  леса  -  все  похожи  друг  на  друга...
Совершенно не понимаю, как тут можно находить дорогу...  Он  был  в  лагере,
откуда мы выехали... В земле устроены замаскированные укрытия, их не  видно,
пока не подойдешь вплотную, честное слово... Мы  ехали  часа  два,  петляли,
правда, немилосердно, тут нет никаких дорог...
   "Нет, он все же не разведчик, -  отметил  про  себя  Сергей.-Конечно,  за
минуту до неизбежных девяти граммов в затылок ломаются,  бывает,  и  стойкие
люди, но все равно профессиональный шпион такого возраста держался бы иначе.
Совсем не так, как эта хнычущая медуза. Разведчик  привыкает  к  мысли,  что
однажды костлявая решит поманить  его  сухой  рученькой,  это  не  может  не
наложить отпечаток на личность и образ  мыслей,  -  а  этот,  без  сомнения,
угодил в насквозь непривычную  для  него  ситуацию.  Нет,  не  разведчик.  К
разведчику,  кстати,  было  бы  больше  уважения:   человек   при   деле   и
обязанностях, работа у него такая, государство  послало,  поневоле  придется
соблюдать корпоративную этику..."
   Понемногу бессвязные и нехитрые  откровения  Нидерхольма  все  же  начали
складываться  в  более-менее  четкую  картину.  Десять  дней  назад  перейдя
грузинскую границу, он все это время пребывал в роли почетного гостя  борцов
за свободу и летописца таковых.  Что  интересно,  за  это  время,  если  ему
верить, означенные борцы так и не ввязались ни  в  одну  стычку,  ни  одного
нападения на солдат не совершили, ни одной диверсии не провернули.  Конечно,
безоговорочно доверять суждениям штатского иностранца было  бы  опрометчиво,
но все равно складывалось впечатление, что отряд Джинна и в  самом  деле  на
боевые не выходил - то ли отсиживался, то ли,  что  вероятнее,  готовился  к
делу, как и предполагал генерал. Знать бы только, к какому...  Нидерхольм  в
этом плане ясности не внес.
   - Он мне обещал сенсацию, - уныло тянул  лысый.  -  Так  и  сказал:  если
повезет, я смогу сделать интереснейший, оглушительный материал...
   - А конкретнее?
   - Не знаю! - огрызнулся журналист.  -  Никакой  конкретики,  он  держался
предельно загадочно. Ждал чего-то, ждал, волновался, такое не скрыть...
   - Какая-то крупная акция?
   - Говорю вам, не знаю! Представления не имею. Вы же его знаете  сами,  а?
Должны представлять, что он за человек. Никогда не болтает  лишнего.  Но  он
ждал чего-то, голову могу прозакладывать, волнение иногда  прорывалось...  -
Лицо лысого внезапно перекосилось, из глаз брызнули слезы, вызванные, полное
впечатление, не страхом, а злостью. - Самый натуральный восточный варвар.  И
вы тоже. Можете меня расстрелять, пытать в вашем КГБ, но я вам в лицо скажу:
варвары! Так обращаться с известным в Европе репортером, пинать  сапогами...
Со мной в  Африке  лучше  обходились!  Голые,  грязные  негры!  Боже,  какие
варвары...
   "Очень мило, - фыркнул про себя Сергей. - Мы, стало быть, варвары. А этот
фрукт, перешедший границу  без  визы  и  болтавшийся  с  бандой  иностранных
наемников, столь  же  нелегально  проникших  в  страну  и  дравшихся  против
правительственных  войск,  -  он,   надо   полагать,   светоч   цивилизации.
Неисповедимы пути европейского мышления..."
   Но не было ни времени, ни желания вступать  в  дискуссии  на  отвлеченные
темы. Он выпрямился, махнул  Токареву  с  Самедом,  нетерпеливо  топтавшимся
поодаль в ожидании своей очереди на обладание импортной добычей,  подошел  к
майору.
   - Ну?
   - Ничего почти толкового, - сказал Сергей.-Джинн сидит и чего-то ждет. Мы
это и сами знаем...
   - Ну, подождем весточку от Каюма... Поторопи ребят. Нам отсюда  сваливать
пешочком. Радисты никакого обмена в окрестностях пока не фиксировали, но все
равно не стоит рассиживаться... Ага!
   Первый вертолет, МИ-8, взмыл из-за горушки совершенно неожиданно,  прошел
над ними совсем низко, так что волосы на головах взвились  от  тугой  волны;
оглушая грохотом, завис метрах в двадцати и медленно стал опускаться. С того
же направления показался второй. Обломки машин уже почти не дымили.
   Глава вторая. АМБАРЫ И КРЕСТЬЯНЕ
   Со стороны объект под кодовым названием "Амбар"  выглядел  вполне  мирно.
Собственно  говоря,  здесь  вообще  не  было  никаких  признаков  изменений,
произведенных человеческими руками: всего-навсего овраг с высокими откосами,
шириной метров десять, по дну которого лениво струился мутный  ручеек,  явно
стремившийся подражать своим течением замысловатым арабским письменам.
   А совсем рядом,  метрах  в  пятидесяти,  обнаружилась  укрытая  складками
местности ложбинка, идеально подходившая для  временного  укрытия  небольшой
группы людей. Именно потому там сейчас и работала тройка, изучая  участок  с
тщанием, и не снившимся краснокожим следопытам.
   - Забрось-ка себя мысленно вон туда, внутрь, - показал майор  Курловскому
на дно оврага. - И предположи, что тебе нужно  что-то  обезопасить.  Где  бы
ставил растяжки?
   Курловский старательно присмотрелся:
   - Вон там... Там. И там.
   - Ага, точно, - поддакнул Юрков, сапер по жизни.
   - Вот и я так думаю, - заключил майор. - Значит, оттуда и начнешь.
   Они лежали на брюхе на самом краю  обрыва,  внимательно  разглядывая  дно
оврага с  высоты  примерно  трехэтажного  дома,  -  высокие  были  откосы  и
крутенькие...
   - Ну, мне идти?
   - Погоди. БТР - не иголка...
   - А он тут точно есть?
   - Меня заверили - есть, - решительно сказал  майор.-Давайте  из  этого  и
будем исходить...
   - Вон там, за валуном?
   - Не похоже. Во-первых, голая земля, чересчур  много  труда  пришлось  бы
затратить на маскировку. Что-нибудь вроде пластиковой  пленки  с  наклеенным
песком... как тогда под Кандагаром, помнишь? И все равно есть опасность, что
пленку деформирует ветром, дождем, станет заметно...  Во-вторых...  Прикинь.
Там попросту не провести "бэху". Подъехать к тому месту просто, а вот как ты
ее загонишь в яму? Если предположить, что  вырыл  там,  в  стене,  яму?  Ну,
прикинь.
   - Вообще-то да...
   - И потом. Пришлось бы вынуть чертову  уйму  земли  -  и  всю  ее  убрать
подальше для надежности. Похоже, что тут копали?
   - Не особенно.
   -  Вот  видишь...  А  вон  к  тем  кустикам  я  бы  посмотрелся   гораздо
внимательнее.  Очень  хорошее  место.  "Бэха"  заезжает  своим  ходом,  идет
прямиком к тому уступчику, предположив, что там была естественная пещерка...
а?
   - Черт, ведь похоже.
   - Посмотри-ка в бинокль.
   - Все равно ничего не заметно. Хотя какая-то неправильность  есть...