у попало не  поддался  бы,  вовремя
заметил бы и отбился. Он у них тут  числится  среди  местных  крутых,  не  в
смысле  криминала,  а  в  рассуждении  жизненного  опыта,   зажиточности   и
ловкости... И вроде бы нет в окрестностях бандочек, которым  он  что-то  мог
задолжать, на хвост наступить... Непонятно.
   "Еще бы, - мысленно продолжил майор. - Нет в округе  других  банд,  кроме
Джинна с братией. А Джинн с этим кишлаком никак  не  повязан  -  ни  старыми
счетами, ни кровной местью. Да  и  какая  может  быть  кровная  месть,  если
чеченцев  у  него  -  процентов  десять  от  общего  количества?  Разве  что
самодеятельность чья... нет, не допустит Джинн  никакой  самодеятельности  в
ущерб делу. Р-раз - и на манер того, что было под Бихи-Юртом..."
   Ну, там было немного по-другому, правда. Там Джинн самолично  положил  из
ручника восемь человек  казанских,  выпускничков  подпольного  ваххабитского
заведения, обучавшего не  только  теории,  но  и  практике  -  с  упором  на
подрывное дело и диверсии. Он искал агента, подозревал, что агент среди этих
восьми. Вот только ирония судьбы в том,  что  все  восемь  были  честнейшими
ваххабитами, а  тот,  искомый,  по  имени  Каюм,  как  раз  и  наблюдал  это
поучительное зрелище, стоя среди тех, кто был вне всяких подозрений...
   - Вообще, нам бы усиление не помешало, - прервал его размышления Михалыч.
- Тут по автостраде в последнее время повадился муфтий  Мадуров  ездить,  со
свитою. А он, сам  знаешь,  тоже  проходит  как  "социально  близкий",  меня
задергали,  настрого  требуют  обеспечить  безопасность...  а  с  кем?   Мне
всего-навсего два срочника приданы, у старлея тоже не рота... Ты не подумай,
что я тебя своими проблемами гружу, просто обстановку обрисовываю как  можно
выпуклее...
   - Да я понимаю, -  сказал  майор.  -  И  спецтехники  у  тебя  нема?  Для
перехватов, скажем?
   - Откуда  спецтехника?  -  грустно  сказал  Михалыч.  -  Рация  есть,  но
обыкновенная. Хорошая, правда, со скрэмблером. А так...  Мне  ж  тут  особых
задач не ставят, но спрашивают, как водится, за все сразу... - Он помялся  и
все же предложил: - Может, по стопарю? В малой пропорции?
   - Чуть погодя, - сказал  майор.  Подошел  Доктор  Айболит  и,  поощренный
взглядом отца-командира, доложил:
   - Разместились. Все обустроено. Там вас, товарищ майор, какой-то  аксакал
добивается...
   - Какой еще аксакал?
   -  Авторитетный  такой,  -  сообщил  Доктор  Айболит.   -   С   приличным
иконостасом. Весь из  себя  такой  бывший  советисы  зэвсэгт  хучин4,  я  бы
выразился...
   - Ладно, шагай, - хмуро приказал майор. Глядя вслед удалявшемуся Доктору,
Михалыч поинтересовался:
   - Слушай, а  что  это  у  тебя  этот  бородатый  все  время  на  каком-то
непонятном языке изъясняется?
   - Потому что раздолбай, - вздохнул майор.
   - Нерусский?
   - Да если бы... Ну, я пошел. Встретимся попозже, если что...
   Он кивнул особисту и быстрыми шагами направился к дому без  крыши  -  как
оказалось, недостроенному районному Дому культуры, начатому еще в  советские
времена, а потом, как нетрудно догадаться, из-за  всех  последующих  событий
оставшемуся бесхозным.  Остается  только  удивляться,  почему  хозяйственные
крестьяне до сих пор не растащили его по кирпичику - здесь столько полезного
в справном хозяйстве...
   Там уже все было обустроено, как надлежит: пулемет  у  крыльца,  часовой,
костерок под чайником на треноге, в одной  комнате  -  судя  по  обширности,
предназначавшейся на роль актового зала - развернули аппаратуру  рэбовцы,  в
другой аккуратно  сложены  рюкзаки  и  боеприпасы.  В  третьей  на  покрытом
брезентом ящике  восседал  сухонький  старикан  в  темном  костюме  и  белой
капроновой шляпе времен Хрущева.
   Возраст горского народа не всегда и определишь, но тут с  одного  взгляда
ясно, что старик,  пожалуй  что,  разменял  восьмой  десяток,  -  маленький,
сухопарый, весь  в  глубоких  складках  морщин,  но  еще  пытается  смотреть
соколом. А на черном пиджаке - действительно иконостас, и какой...
   Старик прихлебывал чаек - Курловский постарался, выступая как в  качестве
дежурного по гарнизону, так и  гостеприимного  хозяина.  Остальные  четверо,
свободные в данный момент от дел, разместились поодаль.
   -  Вот  вам  и  командир,  уважаемый,  -  сказал  Курловский  с   видимым
облегчением и что-то чересчур уж быстро ретировался.
   - Ты командир? - клекотнул старик. - Я, -  со  вздохом  признался  майор,
присев на корточки напротив.
   - А почему погон нет? - въедливо поинтересовался старикан,  делая  мелкие
птичьи глоточки. - Ты армия или кто? Почему погоны не носишь?
   - Форма теперь такая, почтенный, - осторожно поведал майор.
   - Дурная форма, - заключил старик. - Слов нет, до  чего  дурная.  Вот  ты
кто? Звание у тебя какое?
   - Майор.
   - А откуда это видно? - воинственно  наседал  старикан.  -  Кто  по  тебе
скажет, майор ты или ефрейтор? Тебе самому разве не стыдно вот  так  ходить?
Как непонятно кто? Что молчишь?
   - Начальство решает, - выдал майор чистую правду.
   - Начальство, ва! Тогда получается, что глупое у тебя начальство, товарищ
майор. Если у вашего нового русского орла  целых  две  головы,  почему  хоть
одной не думает? Вот скажи ты мне,  почему  не  думает?  Раньше  сразу  было
видно, кто ты такой и из каких войск. Майор, фэ... - он яростно фыркнул.
   -  Вы,  отец,  не  старшиной  ли  служили?   -   со   всей   предписанной
дипломатичностью осведомился майор. - Очень уж вы... боевой.
   -  Зачем  старшиной?  Младшим  лейтенантом,  в  конце   концов!   Взводом
командовал. И порядок тогда был настоящий. Попробовал  бы  кто-то  болтаться
без погон в расположении части...
   - У вас какое-то дело ко мне, отец?
   - Дело! Дело... Ты мне скажи, товарищ майор, когда это все кончится?
   - Что?
   - Вот все это! - старик широко  развел  руки,  ухитрившись  при  этом  не
расплескать ни капли дымящегося крепкого чая. - Все это  безобразие!  Десять
лет нет уже людям настоящей, спокойной жизни! Дудаев-Мудаев, ваххабиты -  не
ваххабиты... По-твоему, это жизнь? Разве так можно жить? Я на  старости  лет
должен брать автомат и садиться в окоп, никто меня туда не гонит, но надо же
показать молодым, как нужно с этими  бандитами  разговаривать...  Почему  я,
участник Великой  Отечественной,  должен  старыми  руками  автомат  чистить?
Почему молодые  не  занимаются  делом?  Почему  вы  нас  вдобавок  бандитами
называете, всех подряд? Я бандит, да? Потому что вайнах? Тогда возьми меня и
застрели, вот из этого большого пистолета...
   - Да кто ж вас, скажите  на  милость,  бандитом-то  называет,  отец...  -
устало сказал майор, гадая, как отделаться от гостя.
   - Вот эти, молодые, у шлагбаума! За спиной говорят! Думают, я русского не
знаю? Я на русском четыре года командовал, сначала сержантом, потом  младшим
лейтенантом!
   - Хватает дураков...
   - Почему же вы умных дома держите, а к нам дураков посылаете? - Старикан,
похоже, выпустил пар и немного присмирел. - Ты мне  скажи  все  же,  товарищ
майор, - когда это кончится?
   Майор смотрел на него устало и беспомощно. Дело даже  не  в  предписанной
дипломатии - и без приказа не станешь грубить человеку, у которого на старом
черном пиджаке висят две "Славы",  две  "Отваги",  "За  взятие  Берлина"  да
вдобавок Красная Звезда, - ну, и все сопутствующие  медальки,  автоматически
полагающиеся с бегом лет... Но как быть, если сказать нечего?
   В конце концов он, кажется, придумал... Вздохнул:
   - Отец, а если бы у вас какой-нибудь заезжий англичанин  спросил  году  в
сорок третьем:
   "Когда все это кончится, младший лейтенант?" Что бы вы ему ответили?
   Какое-то время старик, потерявши воинственный напор, обдумывал то ли  его
слова, то ли свой ответ. Потом понурился:
   - Что бы я ему сказал, интересно знать? Что я - не Иосиф Бесарион Сталин,
а младший лейтенант...
   - Вот и я - майор... - развел руками  Влад.  -  Всего-то...  С  вопросами
нужно к большим генералам обращаться...
   - Где я тебе возьму большого генерала? - вздохнул старик. - И кто меня  к
нему пустит? Еще побоятся, что я  ему  палкой  по  шее  дам...  и  правильно
побоятся... Ты зачем приехал? Будешь ловить тех, кто похитил Алхазаровых?
   - А вы знаете, кто их похитил?
   - Знал бы - давно бы повел следом отряд... Алхазаровы  мне  родственники.
Не знаю, - вздохнул он  с  сожалением.  -  Нынче  по  горам  бродит  столько
непонятного народа... Мой внук своими глазами видел негров. Сразу двух.  Что
негры-то у нас потеряли? Или они тоже за ислам? Мусульмане нашлись, ва!
   Майор насторожился - у Джинна в отряде как раз имелась парочка чернокожих
суданцев - и спросил осторожно:
   - А где он видел негров?
   - В горах, - отрезал старик. - Как тут точно объяснить, если  ты  гор  не
знаешь? По горам бродили, дня три назад. - Он допил чай и с некоторым трудом
поднялся, взял предупредительно протянутую  Курловским  узловатую  палку.  -
Если ты их поймаешь - спасибо скажу. Только негров мне тут не хватало...  Не
Африка, слава аллаху...
   И вышел, держа спину прямо. Майор остался стоять, глядя  себе  под  ноги,
ощущая лишь тоскливое раздражение, не имевшее конкретного адресата.
   Слава кашлянул за спиной:
   - Влад, только что сообщили по тэвэ... Уже впихнули в текущие новости  по
основным каналам: мол, героическое подразделение внутренних войск разнесло к
чертовой матери караван злых ваххабитов...  Даже  кадрики  показали,  и  про
блядюгу Нидерхольма помянули оперативно. Внутренние войска, понимаешь...
   - Ну и правильно, - устало сказал майор. - Будем  скромными,  скромность,
она, знаешь ли, украшает человека...
   Глава третья. МЕЖДУ ДЬЯВОЛОМ И ЧЕРТОМ
   Отсюда,  из   широкого   окна   несостоявшегося   Дома   культуры,   село
просматривалось отлично; правда, оно тонуло во мраке, лишь  кое-где  светили
редкие окна, за которыми протекала  чужая,  непонятная,  марсианская  жизнь.
Минарет довольно красиво вырисовывался на фоне звездного неба, что, впрочем,
с циничной армейской точки зрения, делало его хорошим ориентиром  для  самых
разных надобностей. Как в любой обычной деревне, то  там,  то  здесь  лениво
побрехивали собаки. А  иногда  начинали  гавкать  по-другому  -  протяженно,
целеустремленно, работали по конкретным  объектам,  говоря  профессиональным
языком. Ясно было, что это болтаются по улицам местные патрули.
   Все долетавшие звуки были насквозь гражданскими, мирными. Пробормотав под
нос что-то нечленораздельное, майор перешел в другую комнату,  оборудованную
под примитивный штаб, единственное окно надежно занавешано раздобытым  здесь
брезентом, на полу горит тусклый фонарь.
   Он присел на корточки рядом с Токаревым и Самедом, еще раз присмотрелся к
карте. В общем, ничего особенно сложного. Отойти от села километра на три  -
примерно половину пути по равнине, а остальное отмахать по предгорьям. Выйти
в условленную точку, получить донесение - неизвестно заранее,  будет  ли  на
сей раз оно устным или  письменной  шифровкой  -  и  вернуться  по  тому  же
маршруту.
   Всего делов. Однако сколько народу свернуло себе шеи даже на  значительно
менее сложных маршрутах...
   - Да не вертись ты так, - сказал  Токарев.  -  Не  первый  раз.  И  место
знакомое.
   - Сплюнь через левое плечо.
   - Плюю каждый раз, аккуратно. Самед тоже, по-своему...
   Самед,   блеснув   в    полумраке    великолепными    зубами,    нараспев
продекламировал:
   - Аузу биллахи миншайтан ир-радюим...
   - Это как? - хмуро спросил майор.
   - Заклинательные слова против Иблиса, то есть шайтана. "Прибегая к Аллаху
за помощью от шайтана, побиваемого  камнями",  -  охотно  пояснил  Самед.  -
Говорят, помогает.
   - Вы еще  Айболита  разбудите,  -  сказал  майор.  -  Он  вам  что-нибудь
помонгольски добавит. Однако пора бы проводнику...
   - Чу! Слышно движенье...
   Майор выглянул в  дверной  проем.  И  точно:  снаружи  послышалась  тихая
перекличка:
   - Семь!
   - Одиннадцать!
   Все верно, шли  свои:  пароль  был  примитивный,  но  надежный  -  еще  с
афганских времен, арифметический.
   Михалыч вошел первым, остановился в стороне. Майор взял  фонарь  с  пола,
высоко поднял, освещая лицо второго.
   Тот стоял спокойно - в  камуфляжной  куртке,  с  коротким  автоматом  под
полой, ростом не уступавший майору,-только глаза чуть  сузил  от  бьющего  в
лицо света. Произнес без выражения:
   - Здорово, командир.
   - Здравствуй, лейтенант, коли не шутишь, - сказал майор.
   - Был лейтенант...
   - А потом?
   - А потом слишком многое развалилось...  Начиная  с  одного-единственного
захолустного танкового полка и кончая... - он махнул рукой. -  К  чему  нам,
командир, вечер воспоминаний? У нас работа, пора  идти...  Время  поджимает.
Вас предупредили насчет условий? Твои за мной идут только до горушки  и  там
остаются ждать. Не хочу я таскать по тропкам целую орду...
   - Резонно, - сказал майор, пытливо в него всматриваясь.
   А что тут, собственно, можно было определить за считанные минуты, в какие
глубины сознания проникнуть? Человек как человек, неразговорчив  разве  что.
Не выглядит ни моложе, ни старше своих лет,  полное  соответствие  возрасту,
усы аккуратно подстрижены, в глазах некая  отрешенность,  но  это  выражение
глаз здесь слишком часто встречается и никого уже давно не удивляет...
   - Местные за вами не ходят, Абалиев? - поинтересовался майор.
   - Восток - дело тонкое, командир. Всех деревенских будней вам  все  равно
не понять. Ходят - не ходят... Какая разница?  Главное,  чтобы  то,  что  ты
делаешь, никому не мешало. Тогда и не будет ничего,  то  есть  никто  никому
мешать не станет... Ну, двинулись?
   Токарев с Самедом направились к выходу. Майор смотрел им вслед, как будто
это могло чему-то помочь и что-то изменить, пока вся троица, миновав  Краба,
не растворилась в темноте.
   Потом вышел наружу. Краб сидел на удобном штабельке слежавшегося кирпича,
примостив рядом автомат. В окрестностях ничегошеньки не изменилось - все так
же побрехивали собаки, временами яростным гавканьем отмечая  перемещение  по
деревне невидимых отсюда патрулей. Звезд над головой было несчитанно  -  как
всегда вдали от городов.
   - Курловский с Сережей аккуратненько пошли  следом,  -  сообщил  Краб.  -
Вокруг вроде бы не было постороннего шевеления.
   - А им и нет нужды дышать в затылок, - поразмыслив, заключил майор. - Они
окрестности знают лучше нас. Проще засесть на ключевых точках  в  отдалении,
там, где заведомо мимо не пройдешь.
   - До сих пор ведь не мешали?
   - Да не мешали вроде... Зачем ему рюкзачок, интересно?
   - Этому Ястребу?
   - Ага. Заметил?
   - Что же тут незаметного? - пожал плечами Краб.  -  Хороший  рюкзачок,  с
пропиткой, определенно пустой. Мало  ли...  Вряд  ли  он  только  на  оперов
работает, здесь еще и что-то другое подмешивается: Восток, как  неоднократно
поминалось, - дело тонкое...
   - Майор! - тихо позвали сзади, из дома.
   - Ну ладно, зри тут в оба... - кивнул майор и направился в "штаб", пройдя
для  этого  через  большую  комнату,  где  подремывали  все,  свободные   от
конкретных поручений, один Костя, дневальный, сидел у окна  в  настороженной
позе.
   - Что?
   - Была передача, Влад, - сказал Слава, поднимаясь с корточек от одного из
своих  секретных  ящиков,  подмигивавшего  тремя  разноцветными   огоньками,
временами загадочно потрескивавшего и попискивавшего.  -  Портативная  рация
без скрэмблера, совсем близко, не далее километра.
   - И?
   - Ответила примерно такая же, но находившаяся чуть подальше  -  километра
полтора-два. Мункар - он ближе  -  вызывал  Накира  -  тот,  соответственно,
дальше. Установили  связь,  потом  Мункар  сказал,  что  свои  дела  сделал.
Попрощался и попросил не запороть своей части дела.
   - Именно в такой последовательности, а не наоборот?
   - Вот то-то, что - ага. Так и сказал: "Прощай,  Накир".  И  только  потом
попросил не запороть... Интересная передачка, а? Чего-то в ней как бы...
   - Пока только явствует, что на обычную перекличку патрулей не похоже...
   - А я ничего другого и не утверждаю...
   - Ладно, слушай дальше, - распорядился майор.
   Поднес левую руку к глазам - через час с небольшим начнется рассвет.  Час
волка, классическая пора для разных темных дел, - когда  слипаются  глаза  у
часовых, когда сон у спящих особенно крепок. Краб рассказывал,  что  в  море
это время  именуется  собачьей  вахтой,  тогда-то  чаще  всего  вахтенным  и
мерещится всякая чертовня...
   Выйдя в зал, он тихонько приказал:
   - Костя, подними ребят. На всякий случай... Он  просто-напросто  следовал
старому правилу: когда  совсем  близко  происходят  непонятки,  ухо  следует
держать востро.  А  только  что  перехваченная  передача  была  классической
непоняткой. Интересные позывные себе выбрала эта  парочка,  уж  настолько-то
майор в исламе разбирался. Мункар и Накир - два ангела, которые  разбираются
со свежепохороненными мертвецами. Праведников оставляют в покое до полного и
всеобщего  воскрешения,  а  грешников  лупят,   сколько   захочет   аллах...
Вообще-то, для мусульманина выбирать себе такие прозвища - поступок  малость
святотатственный...
   Лежащие один за другим вскидывались, привычно переходя из зыбкого полусна
в состояние чуткого бодрствования, прежде всего проверяя наличие оружия  под
рукой.
   - Время сколько?
   - Время пока что ночь. Ну, не совсем уже...
   - Охо-оо... - длинно зевнул Доктор Айболит. - Как выражался  классик:  ди
пхи юй чхоу - земля рождена в час Быка...
   - Вот ведь стервец! Как это у  него  получается  -  спросонья,  глаза  не
продрав, изречь что-нибудь этакое...
   - Интеллигент!
   - Попрошу не выражаться в приличном обществе! - обиделся Доктор Айболит.
   - Оне хочут свою образованность показать и всегда говорят о непонятном...
   - Разговорчики, - тихонько пресек майор. - Ребята, бдим на всякий случай.
Ясно?
   - Чего уж яснее... Снаружи послышалось:
   - Четыре!
   - Восемь!
   "Что-то рановато, - отметил майор. - Ни за что не успели бы они дойти  до
места, встретиться и назад вернуться,  а  ведь  голос  определенно  Ястреба.
Никто ему пароля не давал - ну, да человек с опытом моментально  догадается,
что была дана "четверка", присутствуя при одном-единственном обмене  цифрами
вслух..."
   Вошел Ястреб - несуетливый, с плавными, экономными движениями, рюкзак  он
нес уже не за спиной, а на плече - и рюкзак, чем-то определенно наполненный,
ощутимо оттягивал плечо.
   Майор посмотрел через его плечо  -  нет  ни  оперов,  ни  отправленной  в
качестве подстраховки двойки...
   - Где они? - вырвалось у него.
   - Ты про кого, командир? - спокойно уточнил Ястреб. - Если про тех  твоих
суперменов, что крались за мной до горушки - то они так там и  сидят.  Ждут,
когда вернусь. А я, понимаешь ли, вернулся другой дорогой, про которую они и
понятия не имеют. А если и имеют, то не подумали, что я по ней пойду...
   - А...
   - Опера? - догадался Ястреб. -  И  опера  здесь...  в  какой-то  степени.
Командир, пойдем туда, где свету больше, а то не видно здесь ничего...
   Он преспокойно, прямо-таки по-хозяйски прошел мимо оторопевшего майора  в
комнатку с фонарем на полу. Дернул плечом, уронив с него рюкзак,  поймал  на
лету, рванул шнурок. Взял рюкзак за нижние углы и рывком перевернул у самого
фонаря.
   Два круглых предмета, глухо стукнув, раскатились в стороны. Один оказался
в темноте, а второй попал в тусклый круг  бледно-желтого  света.  Справа  от
майора раздалось яростное оханье и негромкий щелк передернутого пистолетного
затвора - это Слава среагировал гораздо быстрее.
   Впрочем, мигом спустя и  у  майора  в  руке  оказалась  рубчатая  рукоять
"Вектора".  Он  выхватил  пистолет  прямо-таки  на  инстинкте,  без  участия
рассудка,  -  не  мог  отвести  глаз  от  головы  Самеда,  все  еще  чуточку
подтекавшей темным. Она лежала на щеке, лицом  к  майору,  и  лицо  казало