енно  скрывал  свои  связи  с  самым
могущественным ведомством Советского государства. Надо отдать  ему  должное,
он всегда лояльно относился к властям, получая за это право на  обеспеченную
жизнь. Но Примаков  был  не  только  жуиром  и  чревоугодником.  За  рыхлой,
добродушной маской был очень  хороший  специалист  по  Ближнему  и  Среднему
Востоку, обладающий  массой  информации,  имеющий  тесные  связи  с  многими
влиятельными политиками, лично знающий сотни политических деятелей по  всему
миру. Не афишируя свои связи. Примаков сумел к концу восьмидесятых подняться
на политический "Олимп", став  одним  из  руководителей  парламента  бывшего
Советского  Союза,  кандидатом  в  члены  Политбюро  ЦК  КПСС  и   ближайшим
советником М. Горбачева. На вершинах власти  полностью  проявился  и  другой
талант  Примакова  -  умение  принимать   трудные   решения,   анализировать
возникающие проблемы, находя из них наиболее рациональные решения. Когда это
было  необходимо,  Примаков  из  всегда  осторожного,   подбирающего   слова
ученого-академика, превращался в жесткого  прагматика,  подчас  принимающего
очень непростые решения. В январе девяностого года, находясь в Баку,  именно
Примаков доложил Политбюро о необходимости ввода войск. Именно с его  подачи
Горбачев примет, это решение  и  в  двухмиллионный  город  ночью  двадцатого
января войдут боевые подразделения Советской Армии,  сметая  на  своем  пути
всех и вся. В те  дни  на  улицах  города  погибнет  почти  двести  человек.
Виновниками бакинской трагедии назовут всех -  Горбачева,  Язова,  Крючкова,
Бакатина,  руководителей  Азербайджана.  Не  назовут  только  имени  Евгения
Примакова, сыгравшего главную роль в этом кровавом спектакле.
   Правда, однажды его связи с КГБ окажут ему плохую услугу. Когда в августе
девяносто первого, вернувшийся в  Москву  из  Фороса  Горбачев  с  ужасом  и
удивлением узнает, что почти все его министры  поддержали  ГКЧП,  он  первым
делом сменит Министров иностранных дел и обороны. Реальной  кандидатурой  на
должность   руководителя   внешнеполитического   ведомства   станет   фигура
Примакова. Но здесь произойдет непоправимое.  Горбачев  получит  информацию,
что его западные партнеры крайне негативно отнесутся  к  назначению  на  эту
должность ставленника КГБ и друга Саддама Хусейна, Примаков не получит тогда
эту  должность,  но  вскоре  Горбачев,  разделивший  КГБ   на   разведку   и
контрразведку, предложит ему возглавить Центральную службу разведки, на  что
Примаков с радостью согласится.

***

   Сумевший в августе  девяносто  первого  года  прождать  немного  в  тени,
Примаков останется незапятнанным политиком и  для  Бориса  Ельцина,  с  чьей
подачи он останется на своем месте и в  новой  России.  Осторожный,  хитрый,
старающийся держаться вне  политических  интриг  и  склок,  Директор  службы
внешней разведки благополучно  пересидит  всех.  Уйдут  Бакатин  и  Моисеев,
посадят Баранникова  и  Дунаева,  снимут  Голушко  и  Скокова,  а  Примаков,
демонстрирующий полнейшую невозмутимость, будет по-прежнему сидеть  в  своем
кресле. Впрочем, надо отдать ему должное. Он сумеет  сделать  из  российской
разведки достойного продолжателя дела  ГПУ  -  НКВД  -  КГБ,  внедрив  своих
резидентов и раскинув свою  агентурную  сеть  по  всем  республикам  бывшего
Советского Союза.  Более  того,  несмотря  на  окончание  "холодной  войны",
Примаков уверенно будет наращивать количественные и качественные показатели,
доказывая, что геополитические интересы не подвержены никаким колебаниям.
   Выходили с разных сторон,  чтобы  не  привлекать  ненужного  любопытства.
Подшивалов сел в троллейбус. Сулакаури и Суслова поехали на метро.  Меджидов
и  Ковальчук  поймали  попутные  автомобили.  В  точно   назначенное   время
Ковальчук, позвонив, попросил позвать к телефону старуху-лифтершу.  Меджидов
подошел к автомобилю и несколькими точными  движениями  открыл  машину.  Сел
внутрь и почти неслышно отъехал.
   Подшивалов был уже на месте. Он завернул за угол, пройдя мимо  Сулакаури,
спорившему о чем-то с пожилой женщиной, настаивающей на замене бутерброда  с
сосиской. Сулакаури, едва успевший встать на углу и скупивший,  все  сосиски
за два квартала отсюда, уже продал три четверти своей продукции и  с  ужасом
наблюдал, как  остается  вообще  без  товара.  Столик  и  халат  ему  привез
Ковальчук, заехавший по дороге в одно из московских кафе. За  очень  большие
деньги ему дали на время этот  халат  и  этот  небольшой  столик,  с  трудом
поместившийся в машине. Для Лены собачку так и не успели найти и вместо  нее
Ковальчук предложил купить огромную, почти в натуральный детский рост куклу,
с которой Суслова должна была появиться под аркой.
   Теймураз продолжал спорить с нахальной старушкой,  Подшивалов  стоял  под
аркой. Наконец мимо спорящих прошел какой-то тип  -  безликий,  с  размытыми
чертами лица, без  определенных  примет.  Он  подошел  к  Подшивалову.  Лена
достала платок. Сулакаури вытер лоб, подавая условный знак  Ковальчуку.  Тот
осмотрелся. На улице по-прежнему все было спокойно.  Из  соседнего  переулка
выглядывал нос автомобиля Меджидова, готового выехать в любое мгновенье. Все
оставалось  по-прежнему  Подошедший  к  Подшивалову  человек  остановился  и
попросил закурить. Затем негромко спросил:
   - Вы искали связи?
   - Канал "Беркута", - сразу ответил Подшивалов.
   - Ваше сообщение принято. Зачем вы просили о личной встрече?
   - В прошлый раз мы передали сообщение о сотрудничестве. Дали информацию о
группе. Но информация не дошла до вашего Центра. Кто-то ее перехватил.
   - Мы знаем, - сразу сказал связной. В кармане Подшивалова был микрофон  и
его могли одновременно слышать и Меджидов, и Ковальчук. Оба насторожились.
   - Кто-то убирает наших людей, - Подшивалов старался  говорить  четко,  но
негромко.
   - Мы это знаем тоже. Коршунов, Билюнас, Корин.. Хотя последний,  кажется,
не был членом вашей группы.
   "Неужели Примаков", - подумал Меджидов.
   - Мы трижды пытались связаться, -  продолжал  Подшивалов,  -  каждый  раз
безрезультатно.
   - Мы знаем про группу "О". Нам рассказал про  вас  Шебаршин,  давший  вам
приказ вывезти "особые папки" из страны. Сейчас он сотрудничает с  нами.  Вы
могли бы вернуть эти документы в страну?
   - Думаю, да, - словно раздумывая, сказал Подшивалов, сознавая, что сейчас
его слышат.
   - Что касается ваших преследователей, - пришелец  говорил  очень  тихо  и
только высококачественная японская техника выручала слушающих этот  разговор
людей, - мы ими занимаемся. Но. пока выйти на них не можем.
   - Вы не можете установить, откуда произошла утечка информации? -  спросил
ошеломленный Подшивалов.
   - Мы установили это давно, - терпеливо объяснил пришелец, - просто день в
день с Коршуновым был убит и наш офицер, попавший под автомобиль.
   Меджидов вздохнул, обрывалась и эта цепочка. Сулакаури  продолжал  что-то
доказывать бесцеремонной старушке, пытаясь  продлить  их  разговор.  Суслова
повернулась в сторону говоривших, продолжая свое наблюдение.
   - Ваша задача вернуть документы в страну,  а  мы  сами  выйдем  на  ваших
преследователей, - предложил пришелец, - если хотите, мы можем вывезти  всех
ваших людей в безопасное место.
   - Как мне связаться с вами? - спросил Подшивалов.
   - Вот мой телефон, - протянул карточку сотрудник внешней разведки,  -  он
не  прослушивается.  Можете  спокойно  позвонить.  Любую  помощь  мы  готовы
оказать. Но для нас  главное  -  эти  документы.  Они  все-таки  принадлежат
России, согласитесь, они и так слишком долго были вне ее. Генерал  Шебаршин,
давший вам приказ на их изъятие, дал согласие на их возвращение.  Он  просил
вам передать, что операция "Ребус" завершается.
   Меджидов  удовлетворенно  хмыкнул.  Кроме  него,  членов  его  группы   и
Шебаршина о названии операции никто не мог знать. Пришелец  говорил  правду.
Это понял и Подшивалов.
   - Мы с вами обязательно свяжемся,  -  сказал  он  на  прощанье.  Пришелец
кивнул головой, выходя  на  улицу.  Меджидов  вышел  из  автомобиля,  закрыл
дверцу. Ковальчук продолжал  внимательно  следить  за  всеми  перемещениями.
По-прежнему все было спокойно. Они кивнули друг другу и  отправились  ловить
такси. Через минуту ушла Суслова, еще через некоторое  время  Подшивалов  и,
наконец, последним удалился Сулакаури, проклиная все на свете, в том числе и
бутерброды с сосисками. Ему еще предстояло везти столик в кафе.
   Нахальная старушка, получившая новый бутерброд,  заковыляла  к  соседнему
зданию, где стояла машина "скорой  помощи",  не  видимая  с  противоположной
стороны, закрытая рекламными щитами. Она села в машину.
   - Кажется, они встретились, - сказала она, - нужно будет посмотреть, куда
они поедут.

VII

   Они, нарушая все законы конспирации, сели в один попутный автомобиль.
   - Вы все слышали? -  спросил  Меджидов.  Ковальчук  кивнул  головой.  Оба
офицера уселись  на  заднем  сиденье.  Сидевший  за  рулем  водитель  слушал
какую-то мелодию популярной радиостанции "Европа плюс"
   - Кажется, похоже на правду, - осторожно заметил Ковальчук.
   - Значит, не он, - коротко сказал Меджидов, подразумевая Примакова.
   - Значит, не он, - согласился Ковальчук,  понявший,  кого  имеет  в  виду
генерал.
   Больше они не сказали, ни слова.
   У дома они все-таки вышли на другой стороне и долго осматривались, прежде
чем  войти.  За  ними  приехали  Суслова  и  Подшивалов.  Последним  приехал
Сулакаури,  проклинавший  все  кафе  города  вместе  взятые,  вместе  с   их
посетителями.
   - Умоляю, - горячился он, - все, что угодно. Только не  это.  Одни  такая
старушка может отравить всю оставшуюся жизнь.
   - Я видела, засмеялась Лена. - как она с тобой ругалась.
   Суслова была высокая темноволосая женщина  обладавшая  дивными  раскосыми
глазами. Когда она смеялась всем становилось немного легче, словно  ее  смех
разряжал взвинченную обстановку их трудной деятельности Сейчас в  джинсах  и
куртке, она была похожа на студентку, убежавшую с лекции.
   - Куда делась потом эта старушка? - вдруг озабоченно спросил Меджидов,  -
она ведь не сразу отошла от Теймураза.
   - Да, - растерянно подтвердил Ковальчук, - но я в этот момент отвернулся.
Пошел звонить владельцу угнанной вами машины, чтобы он решил, что  это  была
обычная детская шалость. Автомобиль взяли, покатались и бросили, как обычно.
   - Я ее тоже потом не видела, - нахмурив брови  и  закусив  губу,  сказала
Лена.
   -  Психомодели,  -  в  сердцах  сказал  Меджидов,  -  я  же  говорил,  мы
дисквалифицируемся. Связной прав,  нужно  быть  осторожнее.  Больше  на  эту
квартиру мы не имеем права возвращаться. Нужно будет расконсервировать точку
ј 2. Шебаршин вполне мог рассказать и о нашей явке, она ему  была  известна.
Хотя, судя по всему, нас преследуют  не  сотрудники  Примакова.  Это  как-то
радует.
   - У них убрали офицера, - напомнил Подшивалов,
   - Это ничего не значит, - возразил Меджидов,  -  вспомните  наше  дело  в
Ташкенте. Убрать могут невиновного человека, чтобы на него пало  подозрение.
"Мертвые всегда не правы". Этот информатор вполне мог благополучно выжить.
   - Не обязательно, - возразил Подшивалов, - вы же  рассказывали,  что  ФСК
искало вас целый месяц.
   - Лучше бы не искали, - в сердцах ответил Меджидов, - как только они меня
нашли, на меня вышел и мой несостоявшийся палач. Откуда он мог узнать, что я
живу в гостинице "Украина"? Только от наблюдателей. Теперь ясно, что это был
погибший майор Макаров. Но на кого он работал, почему это не интересует  нас
в первую очередь? Вот чем мы должны заниматься.
   Кончаем дискуссию. Подшивалов и Сулакаури немедленно на базу ј2.  Вечером
приедут остальные. Ковальчук, Суслова готовят все к эвакуации. Я  постараюсь
связаться с ФСК, узнаю, есть ли какая-нибудь информация по  убийцам  Корина.
Хотя, конечно, надежды никакой. Возьмите вот эту записную книжку. Полистайте
ее, - передал он книжку Макарова Подшивалову.
   В этот момент за их квартирой уже следили из "тойоты", стоявшей во  дворе
их дома.
   - Сколько их там? - спросил сидевший за рулем
   - Двое, трое, не знаю, - пожал плечами второй.
   - Подождем "Карася" и войдем внутрь, - предложил первый.
   - Думаешь, справимся? - с сомнением спросил второй.
   - Не впервой. Баба и несколько стариков. Там только кавказец здоровый. Но
мы его сразу повяжем.
   В это время из блока показались Подшивалов и Сулакаури. Они куда-то  явно
спешили.
   - Поедем за ними? - спросил второй.
   - Зачем, нам сказано ждать здесь. Слушай, ты ребятам скажи  -  баба  моя.
Чтобы ее не обижали, Я сам ее обижу,  -  заржал  первый,  показывая  крупные
лошадиные зубы.
   Меджидов выходил через  другой  вход.  Выходя,  он  обратил  внимание  на
Ковальчука, сидевшего за столом в одиночестве:
   - Что-нибудь случилось, Олег Митрофанович?
   - Нет, просто думаю. Вы, наверное,  правы.  Я  старею.  Знаете,  вся  эта
ситуация на меня сильно действует  Когда  был  СССР,  все  было  понятно.  А
сейчас?
   Меджидов повернулся к офицеру всем корпусом.
   - А сейчас всеобщий бардак, вы же видите?
   - Конечно, вижу. Но разве от этого мне легче? Когда  начались  эти  споры
из-за Черноморского флота, я с ужасом думал, что  могло  произойти.  Хорошо,
что у нас победил Кучма.  А  если  бы  победил  этот  несостоявшийся  гетман
Кравчук? Что тогда? Воевать с Россией из-за Черного  моря?  А  у  меня  жена
русская.
   - Да-а, - сказал Меджидов, - а что тогда мне  говорить.  Азербайджанцы  и
армяне воюют уже шесть лет. И не просто воюют. Вы же  знаете  подробности  -
как насилуют женщин, как убивают детей.
   Суслова, вошедшая в комнату, стояла у порога, не решаясь  пройти,  слушая
разговор обоих старших товарищей.
   - У нас был город Ходжаллы, - угрюмо сказал Меджидов, - у меня  там  жила
двоюродная сестра. Так вот весь город  сожгли,  женщин  изнасиловали,  детей
передавили. С  мужчин  заживо  сдирали  кожу.  Весь  город  погиб.  В  конце
двадцатого века. Этот мир давно сошел с ума, Олег  Митрофанович,  и  не  нам
строить иллюзии. Хотя, конечно... я никогда не говорил вам. Вы помните,  лет
восемь назад мы  с  Билюнасом  должны  были  привезти  из  Палестины  одного
связного? Выждали нас тогда в Дамаске.
   - Конечно, помню.
   - И мы его не привезли.
   - Да. Вас - даже наказали за  это,  не  дав  вам  очередных  званий.  Вы,
по-моему, должны были тогда получить генерала, а он полковника.
   - Все правильно. Мы объяснили всем, что не смогли спасти этого  связного.
На самом деле мы его убили. Вернее, его застрелил Билюнас.
   - Почему?
   - Террорист стал хвастаться, рассказывая, как он убивает еврейских детей,
насилует женщин. А мы везли, чтобы спасти его.
   Суслова переводила взгляд с одного офицера на другого,  с  ужасом  ожидая
продолжения.
   - Билюнас, достав  пистолет,  просто  пристрелил  его  со  словами:  "Бог
все-таки есть"
   - Он так и сказал?
   - Так и сказал. Мир действительно  сошел  с  ума  и  может  мы  последние
оставшиеся в здравом уме на этой планете.
   - Не уверен, - пробормотал Ковальчук, - идите, Кямал Алиевич, а то я  вас
задерживаю.
   Выходя, Меджидов забрал со стола приготовленное для него оружие. Это была
новая  модификация  "беретты",  обладающая  небольшими  размерами  и   легко
помещающаяся во внутренних карманах у порога он грустно улыбнулся Сусловой.
   - А что стало с вашей сестрой? - спросила она его.
   - Этого я не знаю  до  сих  пор,  -  тихо  ответил  Меджидов,  выходя  из
квартиры:
   Со стороны двора подъехала еще одна машина. Из  нее  вылезли  трое.  Двое
спортивного  вида  парней  и  один   небольшого   роста,   лет   пятидесяти,
светловолосый, полный, с круглым лицом и нависшими над  подбородком  щеками.
Он был видимо их главарем. Из первой машины, уже  ждавшей  их,  вылезли  еще
двое.
   - "Карась", - обратился к нему водитель первой машины, - они в доме.  Два
старичка и девушка.
   - Хорошо, - кивнул "Карась", - только без лишнего шума.
   Они впятером вошли в блок.
   - Ромик, - обратился  "Карась"  к  одному  из  своих  парней.  Ты  у  нас
помоложе. Позвонишь в дверь, скажешь, срочная телеграмма.
   - А если не поверят?
   -  Покажешь  им  какую-нибудь  бумажку,  -  заорал  "Карась",  -  поверят
обязательно.
   Они столпились на лестничной клетке.
   - Встаньте с той стороны, - показал "Карась", - чтобы вас не было видно.
   Меджидов звонил из телефона-автомата Вадиму  Георгиевичу,  трубку  поднял
сам генерал.
   - Добрый день, Вадим Георгиевич, просто сказал Меджидов, - хотя, кажется,
уже добрый вечер. По убийству Корина есть какие-нибудь новости?
   - Добрый вечер, - устало ответил генерал, - есть. Мы нашли "шевроле",  из
которого стреляли в  Корина.  И  двух  убитых  чеченцев.  Видимо,  они  были
исполнителями. Больше пока ничего нет.
   - При чем тут чеченцы, - не удержался Меджидов, -  по-моему,  нас  кто-то
обманывает. Может их трупы просто подкинули вам?
   - Не думаю. Один из наших сотрудников опознал в одном из трупов  водителя
"шевроле",  въехавшего  на  площадь  в  момент  убийства.  А  вы  что-нибудь
установили?
   - Мы были  правы.  На  линии  был  источник  информации.  Служба  внешней
разведки считает, что это был один из ее людей. Но тот тоже случайно погиб.
   Вадим Георгиевич негромко выругался. Он уже ясно представлял, что это его
последняя в жизни операция. После стольких провалов его просто не оставят  в
ФСК. Значит, уходя, нужно было хлопнуть дверью.
   - Они вам что-нибудь предлагали? - спросил он.
   - Вернуть документы в Москву.
   - Ну, это как раз правильно. Пока их здесь нет, могут быть  всякого  рода
неожиданности. Еще что-нибудь нужно?
   - Может быть завтра понадобятся три заграничных паспорта нового образца.
   - Я распоряжусь.
   - Среди связей Макарова ничего установить не удалось?
   - Кажется, кое-что есть, - не удержался Вадим  Георгиевич,  -  он  раньше
работал в органах МВД и был связан с рядом криминальных структур.
   - Это уже кое-что, - подумал Меджидов и вслух сказал, спасибо большое.  Я
завтра перезвоню.
   Когда в дверь позвонили, Олег Митрофанович посмотрел на Лену.
   - Открой, пожалуйста, дверь, -  попросил  он,  -  а  я  пройду  в  ванную
комнату, умоюсь.
   Суслова подошла к двери. Иногда такое случается  даже  у  профессионалов.
Произошло  редкое  совпадение,  наложение  двух  невероятных  обстоятельств.
Меджидов, вышедший из  другой  двери,  должен  был  вернуться  со  двора,  и
Суслова, знавшая, что он должен появиться через пять минут,  просто  открыла
дверь. Первый из нападавших схватил ее за горло, толкнув к стене.  Остальные
ввалились внутрь. Она отбила руку нападавшего и сразу нанесла болевой удар в
солнечное сплетение. Нападавший закричал от  боли.  Двое  других,  удивленно
оглянувшись, подняли руки, и она успела еще нанести удар ногой, отбросив  на
пол еще одного  из  вошедших.  Но  тут  третий,  высокого  роста,  очевидно,
спортсмен, улучив мгновение, сильно стукнул ее по плечу, и она упала,  тогда
на нее навалились стразу  трое  людей.  Из  ванной  комнаты  послышался  шум
разбитого стекла, чьи-то крики.
   Ковальчук, разбивший лоб одному из нападавших,  просто  поскользнулся  на
полу, дав  возможность  вошедшим  нанести  ему  ряд  болезненных  ударов.  У
Сусловой были связаны руки, разбита губа и она тяжело дышала. Ее посадили на
стул, а Ковальчука, которому тоже связали руки, бросили на диван.
   Трое из нападавших пострадали в этой схватке. "Карась",  оглядевший  поле
боя, удовлетворенно хмыкнул:
   - Молодцы, ребята. И зачем только я вам плачу деньги? С бабой и  стариком
не могли справиться. Сучьи дети.
   Его громилы молчали, тяжело дыша. "Карась" аккуратно,  каким-то  домашним
движением поправив антенну телевизора, смещенного вправо, сел на стол.
   - Нехорошо, - ласково улыбнулся он женщине,  -  нехорошо.  Мы  ничего  не
сделали, а вы уже деретесь. Ай как нехорошо.
   Суслова молчал