геев убит прямо на месте. Через  мгновение,  конечно,  случайно,
погибает Семенов.  Никитинский  спускается  вниз  с  крыши  здания,  а  труп
Сергеева грузят на танк и возвращаются в распоряжение группы "Альфа".
   Точно рассчитанная провокация удается на все сто  процентов.  Возмущенная
группа  принимает  решение  идти  на  штурм  Белого  Дома,   который   лично
возглавляет (?)  начальник  личной  охраны  Президента  Александр  Коржаков.
Правда, в  этот  раз  удалось  далеко  не  все.  "Альфа"  оказалась  слишком
профессиональной группой, чтобы допустить  следующие  жертвы.  Вопреки  всем
ожиданиям - Хасбулатов, Руцкой, Макашов, Баранников, Ачалов,  Дунаев  -  все
остались живы и арестованы. "Альфа", не потеряв более ни одного человека, не
застрелив ни одного из руководителей другой  стороны,  обеспечила  четкое  и
быстрое выполнение поставленной задачи.
   Разгневанный Коржаков лично (!) на БТР и БПМ  доставляет  арестованных  в
Лефортовскую  тюрьму.  Но  главное  свершилось.  Парламент  прекратил   свое
существование. После этого Коржаков становится всевластной фигурой в Кремле.
Отныне  доступ  к  Президенту  регулирует  только  он   один.   Отныне   его
подразделения и подчиненные ему отряды по эффективности  и  многочисленности
не уступают, а кое в чем и превосходят,  другие  силовые  структуры.  Теперь
практически все силовые министры - ФСК, службы разведки, обороны, внутренних
дел - будут зависеть только от этого человека, ибо простым кивком головы  он
может, сделать то, чего не смог сотворить даже Председатель КГБ В. Крючков в
августе девяносто первого - одновременно арестовать всех  высших  чиновников
России, благо их безопасность поручена исключительно Коржакову.
   В истории еще не было подобных примеров безграничной власти телохранителя
над всеми высшими чиновниками страны. Генерал Власик, к примеру,  подчинялся
самому Берии, генерал Медведев считался сотрудником Андропова. Но и Берия, и
Андропов при всех своих недостатках,  были  политическими  лидерами  великой
страны. Коржаков, не будучи  политической  фигурой,  превратился  в  таковую
благодаря своей близости к Президенту. Теперь  всесильный  начальник  охраны
даже решал: пустить к Президенту Директора ФСК или  отправить  его  обратно.
Покойный Берия перевернулся бы в своем гробу, узнай он,  что  его  доступ  к
Сталину будет регулировать какой-то Власик.

***

   Вечером, когда самолет с группой "О" и  арестованным  Пашковым  уже  взял
курс на Москву, Вадиму Георгиевичу позвонил Директор ФСК.
   - Что у вас произошло с этим майором Никитинским - недовольно спросил он.
   - Мы проверили, товарищ генерал. Он обвиняется во многих преступлениях, -
официально доложил Вадим Георгиевич.
   - Каких преступлениях? - Директор был недоволен.
   - Целый букет. Это он организовал убийство Билюнаса,  Корина,  Коршунова,
нападение на квартиру группы  "Октава".  По  его  приказу  убрали  чеченцев,
стрелявших в Корина, убили Никифорову, Моторина.  Этот  человек  преступник.
Завтра утром у меня будут все доказательства.
   - А сейчас их у вас нет.
   - Есть показания Меликянца.
   - Это мелкий мошенник.  И  на  основании  этих  данных  вы  арестовываете
представителя личной охраны Президента?
   - Он убийца. В октябре девяносто третьего года он на глазах у  полковника
Пашкова застрелил, офицера Семенова.
   - У вас есть доказательства?
   - Пашков дает показания.
   - Пашков еще не в Москве. Он может наговорить в Бельгии все, что угодно.
   - Но он будет скоро в Москве.
   - Это не аргумент.
   Вадим Георгиевич начал понимать.
   - Что я, должен сделать, товарищ генерал? - официально спросил он.
   -  Можно  отпустить  пока  этого  офицера  под  расписку  о  невыезде.  В
конце-концов, он же не бандит какой-нибудь.
   - Он убийца, - горько ответил Вадим Георгиевич.
   - Вы еще этого не доказали, - разозлился Директор ФСК.  Упорство  старого
генерала  раздражало  его  еще  сильнее,  чем  собственная  беспринципность.
Полчаса назад ему позвонил сам начальник личной охраны Президента.
   - Ты уже арестовываешь моих людей, - с  явной  угрозой  в  голосе  сказал
Коржаков, - забыл, как стал Директором?
   - Он преступник. На него есть целое досье.
   - Это на тебя есть целое досье. В общем так, отпустишь его,  а  мы  здесь
разберемся.
   Формально Коржаков был даже прав. С офицером  личной  охраны  должен  был
разбираться он сам, во избежание всяческого искажения информации.
   Теперь Директор, слушая возражения Вадима Георгиевича, думал о  том,  как
трудно ему будет отныне работать с этим старым генералом.
   - Вы мне приказываете? - тихо, очень тихо спросил Вадим Георгиевич
   - Да, можете считать, что это приказ. Через  час  прибудет  автомобиль  с
сотрудниками личной охраны.  Сдадите  Никитинского  им  под  расписку.  Все.
Выполняйте.
   Директор повесил трубку.
   В кабинете Вадима Георгиевича стояла тишина.
   - Что случилось? - спросил Подшивалов, - его забирают?
   Генерал кивнул в ответ
   - Этою можно было ожидать, - невозмутимо заметил полковник, - нам не дали
бы его раскрутить ни при каких обстоятельствах. А если он действительно убил
этого  Семенова?  Судя  по  показаниям  Пашкова,  это  случилось  во   время
октябрьских событий прошлого года.  Значит,  здесь  вполне  могут  оказаться
замешанными и другие лица. Вы же все понимаете, товарищ генерал.
   Вадим Георгиевич снова поднял трубку.
   - Слушаю, - уже раздраженно прокричал Директор.
   - Я подам заявление об отставке, - предложил старый генерал.
   - Как вам будет угодно,  -  с  облегчением  заметил  Директор  и  повесил
трубку.
   - Это не выход, - возразил Подшивалов.
   - У меня трое внуков, - ответил генерал, я  хочу  смотреть  им  в  глаза,
ничего не стесняясь.
   До приезда сотрудников личной охраны они просидели молча, не сказав более
друг другу ни слова.
   В приемной послышался шум и в  кабинет  без  доклада  бесцеремонно  вошел
человек.
   - Полковник Рогов, - представился он, - где наш майор?
   - Сейчас его доставят, - генерал нажал кнопку селектора, -  арестованного
Никитинского ко мне.
   - Вы смелый человек, генерал, - нагло заявил полковник,  -  арестовываете
наших офицеров. А мы считали, что тридцать седьмой уже кончился.
   - Он еще впереди - заметил Вадим Георгиевич.
   - Что? Что вы сказали?
   - Пока такие офицеры, как Никитинский, будут в  вашей  службе,  опасность
тридцать седьмого всегда висит над нами.
   - Да ладно вам, - махнул Рогов, -  я  знаю  Никитинского  давно.  Хороший
офицер, верный товарищ. Может что-то сделал не  так.  В  нашей  работе  чего
только не бывает. А вы сразу хотите его к стенке. Так нельзя.
   В кабинет ввели Никитинского.
   - Можно идти? - спросил дежурный офицер.
   - Идите, - разрешил генерал. Никитинский откровенно торжествовал:
   - Я вам говорил, товарищ генерал. Напрасно вы все это затеваете.
   Вадим Георгиевич не сдержался. Впервые в жизни
   - Вы подлец, Никитинский. Вы позор нашего народа. Такие как вы  не  могут
быть российскими офицерами.
   - Громкие слова, - махнул Никитинский, - это все я слышал много раз.
   Его красивое молодое лицо светилось торжеством. Рогов поднялся  вслед  за
ним.
   - Все, майор, - строго сказал он, спор  окончен.  Мы  вас  забираем.  Вот
расписка, - отдал он генералу бумагу.
   Почему-то поднялся и Подшивалов.
   - Простите меня, - немного смущенно попросил он Никитинского, - я  видел,
как вы  держались  здесь,  будучи  арестованным.  Я  вами  просто  восхищен.
Позвольте пожать вашу руку.
   Ошеломленный Никитинский молча протянул руку Подшивалов ее пожал,  сказав
на прощание:
   - Я думаю, вы не такой человек, каким вас все считают.
   - Подлизываетесь, - решил Никитинский, гадливо улыбаясь.  Он,  не  сказав
более ни слова, повернулся и вышел, не попрощавшись. За ним вышел и Рогов.
   Вадим Георгиевич удивленно посмотрел на Подшивалова.
   - Что с вами, происходит, товарищ полковник?
   - Зло должно быть наказано, - вздохнул Подшивалов, - нельзя ждать  только
Божьего суда.
   В глазах генерала мелькнуло понимание подозрение.
   - Вы сейчас его...
   - Я просто с ним попрощался.
   - Но это убийство. В моем кабинете, Игорь Арсеньевич.
   - Это возмездие, - возразил Подшивалов, - не волнуйтесь. Он проживет  еще
несколько дней, если,  конечно,  прожив„т.  Боюсь,  что  в  его  собственном
ведомстве тоже не любят провалов. У него и так было мало шансов.

XVII

   Пашкова увезли в Лефортово. Сулакаури  и  Суслова  отправились  отдыхать.
Подшивалов впервые после начала  всей  операции  направился  к  себе  домой.
Ковальчук наконец пришел в себя, попросил супа.
   Меджидов сидел у генерала.
   - Я здесь последний день, - сказал Вадим Георгиевич, глядя в глаза своему
собеседнику, - больше не могу здесь находиться. Вы  сделали  большое  нужное
дело. Пока все следили за вами, люди Примакова привезли документы в  Москву.
Они действительно представляют большую ценность. Евгений Максимович  звонил,
благодарил. Кстати, он тоже просил вас  зайти  к  нему,  догадываюсь,  будет
уговаривать остаться.
   - Этот вопрос уже закрыт.
   - Может вы и правы. Думаете вернуться в Баку?
   - Конечно. У меня там семья, любимая работа.
   - Значит, группа "О" прекращает свое существование?
   - После того, что  случилось.  Я  так  перепугался  в  Брюсселе  за  Лену
Суслову, а она доказала,  что  настоящий  профессионал.  Одна,  без  оружия,
уложила двоих вооруженных бандитов.  И  этим  ударом  выиграла  наш  спор  с
Пашковым.
   - Мужественная женщина. По-моему, она в вас  влюблена,  -  заметил  Вадим
Георгиевич, - вчера она так смотрела на вас.
   - Я уже слишком стар для таких забав, - махнул рукой Меджидов.  -  А  она
еще молодая, красивая женщина. У нее вся жизнь впереди.
   - Что это вы так заговорили? А я ведь старше вас и ничего - держусь.
   - Это только кажется, что мы держимся. Мы реликты ушедшей эпохи,  товарищ
генерал. Мы обломки рухнувшей империи. Теперь время других людей. Никифорова
из проститутки превратилась в даму света, бывший стукач Меликянц стал главой
акционерного общества, бывший шулер и карточный  вор  Моторин  -  владельцем
ресторана, а убийца Никитинский вышел на свободу
   -  Говорят,  он  может  почувствовать  себя  плохо,  -   возразил   Вадим
Георгиевич. - После рукопожатия с Игорем Арсеньевичем.
   - Это единственно положительный момент в  пашей  операции,  -  усмехнулся
Меджидов, - давайте прощаться, генерал.
   Вадим Георгиевич встал, протянул небольшую бумажку
   - Это мой адрес. Приезжайте ко мне будущим летом вместе с семьей.
   - Спасибо. Обязательно приеду, он взял бумагу.  Они  обменялись  крепкими
рукопожатиями, затем вдруг обнялись.
   - Я еще не успел поблагодарить вас за Кульмана, -  вдруг  вспомнил  Вадим
Георгиевич.
   - Это было в другую эпоху, - возразил Меджидов, - до нашей эры.
   Он вышел из здания, сдав свой пропуск. Через дорогу был книжный магазин и
он вспомнил, что за столько дней в Москве так ни разу и не вошел в него.  За
последние три года Баку не получил ни одной книги из России. Меджидов  вдруг
вспомнил,  как  однажды  торжествующий  министр   печати,   националист   по
убеждениям, стукач по призванию и дурак от рождения, радостно заметил, что в
Баку стало меньше русских книг. Меджидов  тогда  не  стал  спорить,  грустно
посмотрев на этого чиновника.
   Переход был довольно далеко и пришлось  обходить  построенные  специально
для нерадивых пешеходов металлические  ограждения.  Он  улыбнулся,  вспомнив
лицо Пашкова, когда тот узнал о победе Сусловой. И  заторопился  в  магазин.
Из-за поворота показался грузовик. Меджидов  спешил  в  книжный,  предвкушая
радость встречи с неизвестными книгами. Грузовик набрал скорость. Он был уже
почти рядом, когда генерал обернулся. Последняя мысль была  о  семье.  Потом
была темнота.