мает даже лучше, хотя и самодельный.
   Так вот что так таинственно уже несколько месяцев подряд  мастерил  Шурик
по вечерам! Кому не приятно получить  подарок,  в  который  вложено  столько
труда! Может, и найдутся такие люди, но Алка к их числу не принадлежала. Она
была просто потрясена.
   - Ребята! Вечером, как только  Гриша  приедет,  приходите.  Будем  чай  с
пирогами пить. Обязательно приходите.
   - А сейчас садитесь за стол завтракать, - предложила Ольга.
   Лелюх с готовностью сделал движение к столу,  но  Шура  незаметно  крепко
схватил его сзади за руку.
   - Спасибо. Мы уже завтракали. Не будем вам мешать,  -  отказался  Шура  и
потянул Лелюха к выходу.
   Они вышли.
   - Что у тебя, дома завтрака, что ли, нет?  -  набросился  на  него  Шура,
выйдя из квартиры Проценко. - Видишь, - они гостей  ждут.  Готовятся.  А  ты
обрадовался.
   - Так они же сами предлагают, - мрачно буркнул Лелюх.
   - Ему из вежливости предложили, а он рад стараться!
   - А я из вежливости и согласился. А потом, там пирожки такие румяные.
   - Ну ненасытная какая-то утроба! - возмущенно  всплеснул  руками  Шура  -
Дома ему Анна Алексеевна только и  знает,  что  готовит.  Все  ноет;  "Мама,
пирожки, мама, вареники!"
   - Если хочешь знать, я трое суток могу не есть не пить. Как верблюд.
   - На верблюда ты вовсе не похож, - критически осматривая Ваську  со  всех
сторон, определил Шура, - ты больше на откормленного индюка смахиваешь.
   - Индюка? - возмутился Васька.  -  А  сам-то  ты  кто?  Ты  сам  отбивная
котлета. Понял?
   - Ну и ничего подобного. Чем это я похож на отбивную котлету?
   - Сейчас, конечно, нет, а в прошлую  субботу  на  ринге?  Скажешь,  Тимка
Рогань из тебя котлеты не сделал?
   - Ну, ты! - в свою очередь вспыхнул Шура. - Чего ты в боксе понимаешь?
   Лелюх понял, что переступил в разговоре опасную черту, и, пока не поздно,
попытался заговорить о другом.
   - А когда мы к Алке пойдем?
   Шура ничего не успел ответить. Открылось окно и раздался голос  Васькиной
матери.
   - Василий, завтракать! - позвала она.
   - Доброе утро, Анна Алексеевна, - поздоровался Шура и добавил:  -  Он  уж
тут истомился, ожидая завтрака.
   Последние слова он уже произнес вслед Лелюху.  Завтракать  Ваську  дважды
приглашать не приходилось.
   Вскоре после ухода ребят в квартиру Проценко  снова  постучали.  Это  был
Решетняк.
   - Дядя Филя! Дядя Филя! - как старого знакомого встретила  его  радостная
Алка. - Смотрите, что у меня есть.
   Она  потянула  подполковника  в  столовую  показать   подарки.   Решетняк
тщательно осмотрел ружье. По тому, как  он  любовно  похлопывал  ладонью  по
лакированному ложу, заглядывал в ствол, ощупывал патроны, проверял  подгонку
ремня, чувствовалось, что  это  завзятый  охотник.  Но  еще  больше  Филиппа
Васильевича заинтересовал фотоаппарат.
   - Алка Натковна, - подполковник уже не называл ее  иначе,  -  обязательно
познакомь меня с хлопцем, который сделал  этот  аппарат.  Хорошая  голова  у
парня. Вот такой автомат для съемки я обязательно к своему "Киеву" сделаю...
- Товарищ Ракитина? - удивился Решетняк, увидев вернувшуюся из кухни  Ольгу.
- Вот уж никак не ожидал встретить вас в этом доме! Какими судьбами?
   - То же самое я могу спросить и у вас, товарищ подполковник.
   - Я же друг  детства  Проценко.  А  кроме  того,  с  Алкиными  родителями
партизанил вместе. А вот вы как сюда попали?
   - Это все она, - потрепала Ольга за косу Аллу.
   - Меня, кстати, зовут Филипп Васильевич, - заметил Решетняк,  улыбнувшись
широкой белозубой улыбкой, преобразившей его лицо.
   - А меня, кстати, Ольгой Константиновной, но предпочитаю, чтобы  называли
просто Олей. Хочу казаться моложе.
   - Откуда вы знаете друг друга? - затормошила их Алла. - Откуда?
   - А мы давно знакомы, - ответила Ольга. - На городском  партийном  активе
познакомились,
   - Ну, Натковна, - обратился Решетняк к девочке,  -  теперь  принимай  мои
поздравления и подарок. Пойди-ка открой двери. Там еще гость стоит.
   Алла, не понимая, зачем было оставлять  приведенного  с  собой  гостя  на
лестничной площадке, пошла открывать дверь. Она сразу отпрянула  в  сторону.
Мимо нее пронесся огромный серо-черной масти пес с  большими  остроконечными
ушами.
   Когда Алла, несколько оправившись от испуга, вошла в столовую, ее  глазам
предстала странная картина: бесстрашная Ольга стояла на письменном  столе  и
опасливо поглядывала на растянувшегося посреди комнаты пса. Упав  в  кресло,
громко хохотал Решетняк.
   - Ну вот, Натковна, это мой тебе подарок, - показал Решетняк на собаку. -
Вы не находите, что вам пора сойти на грешную землю?  -  с  серьезной  миной
спросил он Ракитину. - Слезайте, слезайте. Сокол отлично выдрессирован и еще
никогда никого не тронул без приказания.
   - Вот перепугал! - заговорила Ольга, слезая со  стола.  -  Ворвался,  как
комета. Чего он летел, словно оглашенный?
   - Команду всегда следует выполнять бегом, - пояснил подполковник.
   - Да ведь никакой команды не было.
   - Нет, была. Я подошел к окну  и  стал  насвистывать  песенку  о  веселом
ветре. Сокол - пес дисциплинированный. Не было бы команды, он так и лежал бы
под деревом, где я его оставил.
   Если Алка после появления Сокола в столовой была удивлена  тем,  что  там
происходит, то что уж говорить  о  Григории  Анисимовиче  Проценко,  который
подошел к открытой двери своей квартиры и смотрел на то, что творится в  его
комнате... Он несколько минут наблюдал молча.
   Празднично накрытый стол, стулья, на одном  из  которых  висел  форменный
китель  подполковника  милиции,  -  все  было  сдвинуто   в   сторону.   Сам
подполковник, Алла и Ольга ползали на животе по ковру. Рядом с ними,  плотно
прижав уши, ползла, как будто выслеживая какого-то невидимого врага, большая
овчарка почти черной масти.
   - Очень трогательно, -  заговорил  наконец  Проценко.  -  Дорогие  друзья
помогают мне воспитывать дочь.
   - Гриша! - бросилась к нему Алка. - Я же  говорила,  что  он  приедет!  -
сказала  она  торжествующе.  Проценко  пожал  руку  Ольге,  а  после   этого
расцеловался с Решетняком.
   - Постарел, Грицько, - проговорил Решетняк чуть дрогнувшим голосом.
   - А ты все такой же. Наконец-то увиделись!
   - Да все никак не удавалось. А тут думаю, во что бы то  ни  стало  пойду.
Решил даже не звонить. Пойду, и все тут. И повидаемся наконец.
   Проценко обвел глазами комнату.
   - Что это за милая зверюшка? - спросил он, кивая на Сокола.
   - Это моя собака Сокол, - возвестила Алла с победным видом. - А  Оля  мне
подарила ружье. Вот, смотри. А вот патрончики.
   - Ну-ну! Я всегда говорил, что если погибну, то только от рук  приятелей,
- сказал он. - Хорошенькие подарки для молодой девицы! И так растет какой-то
станичный атаман, а не  девочка.  Даже  ради  праздничного  дня  щеголяет  в
штанах. Теперь ей только не достает шашки, черкески и бурки.
   - М-да. Действительно, - почесал  затылок  Решетняк.  -  Правда,  у  меня
смягчающее обстоятельство, граждане судьи: старый холостяк. Что же  касается
артистки Театра оперетты...
   - Чего же можно ждать от премьерши оперетты, занимающейся охотой на диких
зверей? - назидательно спросил Проценко и сам  же  ответил:  -  Всего  можно
ждать. Но вы, подполковник милиции...
   - А интересно знать,  что  подарил  своей  дочери  художник  Проценко?  -
перебил подполковник милиции. - Духи?
   Алла фыркнула.
   - Букет цветов, перевязанный голубой лентой. Или нет - альбом для стихов,
в котором на первой страничке значится: "Кто любит более тебя,  пусть  пишет
далее меня".
   Алла и Ольга дружно хохотали.
   Проценко вышел на лестничную площадку, постучался  в  соседнюю  квартиру.
Через несколько минут он возвратился, толкая впереди себя  сияющий  лаком  и
никелем велосипед.
   - Вот, получай, - обратился он к дочери, - знаю, что тебе давно хотелось.
   Пока Алла  переживала  еще  одну  свалившуюся  на  нее  сегодня  радость,
Решетняк продолжал подсмеиваться над другом.
   - Вот это да! - воскликнул он. - Вот это подарок для благонравной девицы!
Ты бы ей еще мотоцикл подарил. Очень женское занятие.
   Сидевшая на  диване  Ольга  вскочила  и  склонилась  перед  Решетняком  в
глубоком поклоне.
   - Спасибо, товарищ  подполковник,  -  проникновенно  воскликнула  она,  -
нижайшее спасибо! Давно не получала такого прекрасного комплимента.
   Решетняк ничего не понимал.
   - Охо-хо-хо! Хо! - сняв очки и протирая глаза, смеялся Проценко.  -  Что,
Оленька, нравится? Занятие-тоне женское. А  что  вы  скажете,  подполковник,
насчет  чемпионов?  Вот  премьерша  оперетты,  например,  чемпион   края   и
Российской федерации по мотоциклу.
   Решетняк растерянно воззрился на Ольгу.
   - Нет. Знаете... Я немного неточно выразился, - заговорил он наконец  уже
извиняющимся  тоном:  -  я  хотел  сказать,  что   мотоциклистки   или   там
велосипедистки мне всегда напоминают почему-то запорожцев.
   - Весьма удовлетворена вашей поправкой, -  еще  в  более  низком  поклоне
склонилась Ракитина, - прошу больше поправок не вносить. Боюсь  сравнений  с
древнеегипетскими фараонами...  А  сейчас  наводите  в  комнате  порядок,  -
распорядилась  она,  -  да  двигайте  стол  на  место.  Нужно   же   наконец
позавтракать.
   Ольга убежала на кухню и там застряла. Мужчины сдвинули стол  и  сели  на
диван. Алла снова принялась рассматривать велосипед, а потом ушла к Ольге.
   Решетняк потянулся за лежащей на стуле кожаной сумкой.
   - У меня к тебе небольшое  дело,  Григорий.  Ты  никогда  не  видел  этой
картины? Не сможешь ли ты определить ее ценность? Я  имею  в  виду  денежную
ценность.  -  И  Решетняк  протянул  Проценко  маленькую,  писанную   маслом
миниатюру.
   Проценко засмеялся:
   - Рублей, наверно, двести в комиссионке  можно  взять.  А  видать  раньше
видал. Это миниатюра художника Григория Проценко, вашего покорного  слуги  и
друга детства. - Проценко вдруг посерьезнел. - Постой, постой. Откуда она  у
тебя?
   - Тут еще какая-то иконка, - довольно пренебрежительно  сказал  Решетняк,
не отвечая на вопрос Проценко.
   Если миниатюра была тщательно завернута в чистую белую тряпку, то  иконка
была кое-как засунута в сумку.
   Однако Проценко, кинув на нее взгляд, переменился в  лице  и  в  волнении
вскочил на ноги.
   -  Сумасшедший!  -  срывающимся  голосом  заорал  он  и,   смахнув   свою
собственную миниатюру на пол, задрожавшими руками схватил то,  что  Решетняк
назвал "иконкой". - Невежда! Варвар! Это же Рублев!
   - А кто такой Рублев? - неосторожно спросил Решетняк.
   Проценко вскипел еще больше.
   - Ты что, серьезно спрашиваешь, - аккуратно положив в центре стола икону,
двинулся на Решетняка Проценко, - или ты  меня  специально  позлить  явился?
Цирк устраиваешь? По поводу подарков паясничаешь,  а  Рублева  -  подлинного
Рублева! - кое-как засунул  в  сумку  и  молчишь!  Сколько  стоит?  Денежная
ценность? Рублев не Проценко. Эта "иконка", как ты смеешь выражаться,  сотню
тысяч стоит. Да разве дело в деньгах? Весь мир преклоняется перед  шедеврами
Рублева.
   - Сто тысяч? - недоверчиво переспросил Решетняк. - Не ошибаешься?
   - Ошибаюсь? Андрей Рублев - великий русский художник,  живший  на  рубеже
четырнадцатого и  пятнадцатого  веков.  Это  необыкновенный  живописец.  Это
проникновенный поэт в живописи.  Современники  называли  его  Преподобным  и
Блаженным за его искусство. Образы Рублева  передают  возвышенную,  духовную
красоту человека. Он видел в человеке "земного ангела" и  изображал  ангела,
как  "небесного  человека".  Именно  в  Рублеве   истоки   нашего   русского
национального  искусства.   До   него   наше   искусство   было   придавлено
византийскими традициями, отрешиться от  которых  могли  лишь  с  появлением
гения. Таким гением и оказался Рублев. Взгляни на эти изумительные краски.
   Боясь даже прикоснуться к иконе, Решетняк внимательно разглядывал  ее,  а
Проценко пояснял:
   -  Вот  тут  изображен  ангел  на  фоне  неба.  Сине-голубой  цвет   неба
необычайной чистоты сочетается  с  темно-вишневым  одеянием  ангела.  Вокруг
сияющее золото зеленоватого  воздушного  тона.  К  сожалению,  сейчас  почти
утрачен  секрет  создания  этого  тона.  А  эти  полутона!   Светло-голубые,
нежно-сиреневые, золотисто-желтые, прозрачно-зеленые. Благодаря им  кажется,
что изображение светится изнутри и само излучает свет.
   - Гриша, - робко спросил Решетняк, боясь опять попасть впросак, -  именно
эту икону тебе приходилось видеть раньше?
   - Да, это из коллекции Киевской картинной галереи.  Во  время  войны  она
была эвакуирована к нам и выставлена в нашем музее. Когда фашисты подошли  к
Кавказу, картины эвакуировали дальше, через Каспий в Среднюю Азию и  Сибирь.
Часть из них пропала.
   - Каким образом? Ты не знаешь?
   - Поезд попал под бомбежку,  а  главное  -  эшелон  не  успел  проскочить
Кавказскую, она уже была у фашистов. Я ведь тогда жил в  Тбилиси.  Почему  у
меня и Алка оказалась. Наташа и Николай, уходя в партизаны, отправили  ее  с
бабушкой ко мне. А Агафью Максимовну убило по дороге при бомбежке.  Спасибо,
ехавшие вместе с ней довезли Аллу до Тбилиси.
   - Это я знаю, - осторожно перебил его Решетняк. - А кто может знать  хоть
какие-нибудь подробности исчезновения картин?
   - Никто ничего не знает. Я очень много занимался  этим.  Но  нет  никаких
концов. Откуда у тебя взялся этот Рублев?
   - Расскажу. Подожди минутку.
   Решетняк выложил на стол содержимое своей сумки. Тут  были  две  запасные
обоймы к пистолету, какая-то потрепанная толстая  книга  и  много  различных
бумаг.
   Из кухни, неся блюда с яствами, возвратились Ольга и Алла.
   Взгляд Аллы упал на письменный стол  и  на  книгу,  лежащую  среди  бумаг
Решетняка.
   -  Ой,  "Три  мушкетера"!  -  удивилась  она.  -  Вот  здорово!   Дареное
передаривать нельзя, так  я  тех  "Трех  мушкетеров",  что  Васька  подарил,
оставлю себе, а этих отдам Шурику.
   - Постой, постой, - охладил ее восторги Решетняк, - я-то ведь  тебе  этой
книги не дарил.
 
   - Как это "не дарил"! - возмутилась девочка. - Если что украдут и милиция
найдет, всегда возвращают.
   - У тебя украли эту книгу?
   - Ну да. Позавчера. Вот и Оля знает.
   - А ну-ка, расскажи все по порядку, - заинтересовался Решетняк.
   Алла стала рассказывать, как она, Шура и Васька купили в  букинистическом
магазине "Трех мушкетеров". Потом Лелюх увидел на витрине "Пятнадцатилетнего
капитана". Они начали выворачивать карманы  и  подсчитывать  деньги.  В  это
время в магазине появился какой-то высокий  вертлявый  человек,  похожий  на
цы-гана. Он  спросил  "Трех  мушкетеров".  Продавщица  указала  на  ребят  и
сказала, что они только что приобрели последний экземпляр.
   Увидев на прилавке книгу, которую Алла на минутку  положила,  черномазый,
не спрашивая ни у  кого  разрешения,  схватил  ее  и  почему-то  сразу  стал
перелистывать последние страницы.
   - Ребятки, эта книга мне нужна, - заявил он, - я ее заберу, а вам  деньги
отдам.
   Он старался говорить как можно вкрадчивее, но его маленькие черные  глаза
смотрели настолько зло, что Васька Лелюх решил на всякий случай укрыться  за
спиной какого-то майора, рывшегося в кипе сложенных на прилавке книг.
   Да что Васька! Даже не принадлежащая к робкому десятку Алла  растерялась.
Она не находила слов для ответа.
   Только Шура решительно ухватился за книгу и потянул ее к себе.
   - Ну ты, щенок, - окрысился черномазый, - не хватай! Кишки выпущу!  -  Он
произнес замысловатое грязное ругательство.
   Говорил он, не повышая  голоса,  но  все  же  его  слова  услышал  майор,
выбиравший книги. Офицер подошел и строго спросил:
   - Вы почему хулиганите, гражданин? Как вы смеете ругаться в  общественном
месте? Да еще в присутствии женщин и детей!
   Незнакомец  повернулся  в  сторону  майора,  и  лицо  его  расплылось   в
наилюбезнейшей улыбке.
   Ободренный поддержкой, Шура что есть силы потянул к себе книгу и  овладел
ею.
   Похожий на цыгана любитель Дюма рванулся к мальчику,  но  майор  заслонил
Шуру собой и решительно проговорил:
   - А ну-ка, идемте со мной гражданин.
   Маленькие глазки черномазого забегали  по  сторонам,  и  вдруг  он  одним
прыжком оказался у дверей, толкнул ее и выскочил на улицу.
   Его никто не преследовал.
   Майор улыбнулся друзьям  и  снова  склонился  над  стопкой  книг.  Ребята
отправились домой.
   Потом Алла начала рассказывать о том, как была украдена книга.
   Решетняк слушал ее не перебивая и жестом останавливал Проценко  и  Ольгу,
если видел, что они хо-тят что-то спросить у девочки.
   Только когда Алла закончила рассказ, капитан  задал  ей  сразу  несколько
вопросов.
   Где старый, выломанный из двери замок? Куда делся  валявшийся  в  комнате
окурок? Не заметила ли она, от какой  папиросы  был  этот  окурок?  Ведь  на
бумажном мундштуке пишется название папирос.
   Алка подумала и начала отвечать.
   Посмотреть название папирос ей в голову не пришло. Окурок  она  вымела  и
выбросила в ведро для мусора, которое стоит на кухне. А замок Шура  кинул  в
ящик, где валяется всякий железный хлам и инструменты.
   - А ну, пошли, - (поднялся с кресла Решетняк, - покажи замок и ведро.
   Алла провела подполковника на кухню. Проценко и Ольга  заинтересовавшиеся
всем происшедшим не менее Решетняка, последовали за ними.
   Алла хотела вытащить замок из ящика, но, только она  потянулась  к  нему,
как Решетняк предостерегающе схватил ее за руку.
   - Подожди, подожди! Я сам.
   В планке замка торчал  шуруп.  Вот  за  этот-то  шуруп,  взяв  его  двумя
пальцами, Решетняк поднял замок. Он отнес его в столовую, аккуратно  положил
на письменный стол.
   После этого он снова вернулся на кухню и попросил Проценко дать ему  лист
фанеры или большой лист чистой белой бумаги.
   Проценко принес свернутый в трубку лист ватмана. Решетняк  расстелил  его
на полу. Он взял ведро, почти полное мусора, и спросил;
   - Ты его, Натковна, когда последний раз выносила?
   - Дня три назад, - виновато ответила  Алла,  боясь,  что  ее  упрекнут  в
нерадивости.
   Решетняк же, к ее удивлению, обрадовался и похвалил:
   - Вот это ты молодец! Ну прямо молодец! Он  начал  осторожно,  небольшими
порциями высыпать мусор на белоснежную бумагу. Здесь  были  высохшие  цветы,
бумажные кульки, конфетные обертки, какие-то лоскутки, спичечные коробки. На
все это Решетняк не обращал никакого внимания. Кончиком карандаша он выбирал
из мусора окурки.
   Вот лежит целое семейство толстых и длинных окурков  "Казбека".  Вот  еще
одна кучка таких же окурков. На них  капитан  не  задерживался.  Эти  окурки
оказались здесь после его вчерашнего посещения.
   В конце концов на самом дне ведра он нашел тоненький и маленький бумажный
мундштучок, на котором можно было прочесть еле заметную  лиловатую  надпись:
"Прибой". В квартире Валентины Кваши было много таких окурков.
   Всунув очиненный кончик  карандаша  в  мундштук,  Решетняк  ловко  поддел
окурок, отнес его в комнату и положил рядом с замком.
   Не  притрагиваясь,  он  несколько  минут  внимательно  рассматривал   эти
предметы.
   Проценко, Ольга и Алла молча стояли вокруг стола и смотрели  на  замок  и
брошенный окурок как завороженные.
   Наконец Проценко не выдержал и нарушил царящее в комнате молчание.
   - Ну что? - довольно неопределенно спросил  он,  заглядывая  Решетняку  в
лицо. - К чему все это?
   - Это, Грицько, следы преступника. Вот,  смотри.  Подполковник  приподнял
замок. Делал он это, как и в первый раз, беря за шуруп, торчащий из ушка.
   - На язычке замка царапина. Это взломщик пытался открыть  замок,  нажимая
на язычок, или, как его называют воры, ригель.  Когда  это  не  удалось,  он
вырвал замок. Вот видишь? Сбоку несколько таких же царапин, как и на  язычке
замка. Мне кажется, я в  одном  месте  покажу  тебе  сегодня  и  инструмент,
которым сделаны эти царапины. Это небольшой ломик, или, как называют его  н