егося в лагере Проценко,  и  брался  за  приготовление
обеда, или, скорее, ужина, так как вторично  члены  экспедиции  садились  за
трапезу, когда на горную поляну опускалась ночь.
   Из  консервов,  сала,  крупы  и  муки  Ваське  удавалось   делать   самые
разнообразные блюда. Кроме того, подошел  срок,  когда  разрешалась  осенняя
охота. Дичи же в этих нехоженых девственных местах  было  хоть  отбавляй,  и
возвращающиеся с поисков всегда приносили с собой то жирных уток,  то  сизых
вяхирей - крупных  диких  голубей.  Особенно  часто  попадали  под  выстрелы
охотников черные длиннохвостые кавказские тетерева.
   В горы уходили парами.
   Искали уже много дней, но результатов не было.
   Однажды, как  только  начало  темнеть,  в  лагерь  стали  собираться  его
обитатели. Не было только Решетняка и Шуры Бабенко. Все уселись около костра
в, ожидании ужина. Село солнце, стало темно, а Филиппа  Васильевича  и  Шуры
нет как нет. В  лагере  начали  беспокоиться.  Пропали  Васькины  кулинарные
старания. Есть никто не мог.
   -  Нужно  идти  искать,  -  высказала  общую  мысль  Ракитина,  -  что-то
случилось.
   - Ну, может, и не случилось, - с сомнением ответил ей Проценко. -  Может,
далеко зашли и не успели возвратиться. А в темноте по горам  через  пропасти
да по осыпям не пойдешь, вот и пережидают.
   - Нет, нужно искать, - упорствовала Ольга. - А вдруг беда какая.
   - Рассветет - пойдем, - веско проговорил  лейтенант  Потапов,  -  в  этой
тьме, не зная дороги, все равно далеко  не  уйдешь.  А  сейчас  спать.  Путь
предстоит тяжелый.
   Участники  экспедиции  нехотя  разбрелись  по  палаткам.  Только  Потапов
продолжал сидеть около костра.
   - Товарищ лейтенант, - услышал он  шепот  незаметно  подошедшего  к  нему
Проценко, - наверно, и впрямь беда, как думаете?
   Потапов тихо ответил:
   - Я с той стороны какой-то громкий рев слыхал. Уж не барс ли?
 
   Однако Решетняк и Шура задержались вовсе не из-за встречи с  барсом.  Они
даже не слышали его рева. Причина задержки была совсем другая.
   Когда все пришли к  единому  мнению  о  том,  что  "коридор",  о  котором
говорится в письме Гудкова, не что иное, как каменная пещера, Решетняк  взял
на себя подготовку к исследованию пещер Скалистого хребта.
   В  те  времена,  когда  Филипп  Васильевич  был  начальником  разведки  у
партизан, ему много раз приходилось бывать в пещерах. Это не мудрено. Пещеры
были единственными крепостями, многие из них имели по нескольку  выходов,  и
при надобности через них можно было ускользнуть от преследования  фашистских
егерей. Наконец, пещеры  были  незаменимы  для  устройства  скрытых  складов
оружия, продовольствия и боеприпасов.
   Решетняк знал, что нужно человеку, отправляющемуся в пещеры.
   Утром участники экспедиции надевали удобные шаровары из крепкой  материи,
обували альпинистские ботинки на толстой подошве с металлическими шипами.  У
каждого был моток крепкой веревки, стальной ледоруб,  похожий  на  маленькую
кирку, на груди висел аккумуляторный фонарь, а в кармане лежал  еще  обычный
карманный фонарик  с  запасной  батарейкой.  Каждый  был  снабжен  карманной
аптечкой и неприкосновенным запасом продовольствия.
   Знал Решетняк и район,  где  вернее  всего  следовало  искать  спрятанные
Гудковым ценности.
   Невдалеке от лагеря, за перевалом, был тот самый аул, где в последний раз
видели Гудкова и его спутников. Оттуда он с боем ушел по направлению к реке,
на берегу которой остановился теперь Решетняк.
   В ущельях, пробитых бешеной рекой, было множество пещер. Гудков, не  имея
возможности  прорваться  через  занятые  врагом  перевалы,  конечно,   решил
воспользоваться пещерами.
   Весь район, где действовала экспедиция, был разбит на квадраты.  За  день
каждая группа обследовала две-три,  а  иногда  и  четыре  пещеры.  Спугивали
тысячи  летучих  мышей,  обосновавшихся  в  пещерах,  находили  позеленевшие
патронные гильзы, проржавевшие штыки и винтовки, каски и фляжки,  но  следов
последней группы партизанского отряда Гудкова не было.
   В поисках прошел месяц.
   В этот день Решетняк и Шура забрались  в  самый  конец  обследуемого  ими
района. Им предстояло побывать еще в трех пещерах,  расположенных  одна  над
другой по склону горы. Дальше шла отвесная горная стена. Как знал  Решетняк,
вершину этой горы обороняла морская пехота. Дальше гитлеровцы уже не прошли.
   Две пещеры Решетняк и Шура обошли быстро.
   В них ничего не было.
   По пробитой какими-то зверями  тропе  исследователи  поднялись  в  третью
пещеру, но она оказалась еще меньше двух первых и  тоже  ничего  интересного
собой не представляла.
   Перед пещерой была маленькая ровная площадка с чистым, веселым родничком.
   - Давай, Шура, посидим, закусим, -  предложил  расстроенный  Решетняк.  -
Сегодня далеко забрались, не скоро обратно дойдем,
   Они сняли сумки и оружие.
   Шура собрал немного сушняка, вытащил из сумки маленький плоский  котелок,
зачерпнул в него воды и повесил над костром.
   В ожидании, пока закипит чай, Решетняк лег на спину и, смотря на парящего
высоко в небе орла, стал обдумывать, что делать дальше, где искать "клад".
   Видя, что Решетняк  разговаривать  явно  не  расположен,  Шура  отошел  в
сторону. Усевшись на краю площадки, он приложил  к  глазам  бинокль  и  стал
рассматривать окрестности.
   Внизу под ногами колыхались кроны деревьев, уже чуть  тронутые  багрянцем
осени.
   На далеком склоне горы что-то двигалось, Шура стал всматриваться. Это был
медведь.
   Ветер дул от зверя в сторону людей,  да  и  расстояние  было  большое,  и
медведь, не подозревавший, что за ним наблюдают, развлекался.
   - Филипп Васильевич, - сказал шепотом Шура, - медведь! Не пойму,  что  он
делает.
   Решетняк приподнялся, тоже посмотрел в бинокль и рассмеялся:
   - Скажи пожалуйста! Катается. Рассказывали мне люди, а я не верил.
   Теперь и Шура понял, чем был занят медведь. Поднявшись вприпрыжку на верх
пологого снежника, он садился, задирал вверх  задние  лапы  и  съезжал  вниз
совсем  так,  как  скатываются  иной  раз  с  ледяных  горок   расшалившиеся
мальчишки.
   Они долго наблюдали за необычным спортсменом. Потом Решетняк был вынужден
отойти; закипела вода, надо было заваривать чай. Шура же не отрывал глаз  от
интересного зрелища.
   Начавшее клониться к западу солнце ярко освещало бывший до этого  в  тени
снежник, и забавы веселого зверя стали особенно хорошо видны. Но вот медведь
съехал в последний раз, отряхнулся и медленно  направился  в  сторону.  Шура
следил за ним.
   Вприпрыжку медведь побежал к каменной осыпи, пересек ее, вскарабкался  на
высокий уступ крутой скалы и... пропал.
   - Ну, что там мишка? - спросил снова подошедший Решетняк.
   - Не знаю, куда он делся, -  недоумевал  Шура.  -  Вон,  видите,  большая
скала, похожая на петушиный гребень. На  ней  уступ,  как  длинная  терраса.
Медведь на него взобрался и пропал. Обратно не проходил и выше не появлялся.
   Забыв о чае, Решетняк метр за метром изучал скалу, где потерялся медведь.
В конце концов он обнаружил то, о  чем  подумал  сразу  же,  как  услышал  о
неведомо куда скрывшемся звере.
   Почти вровень с уступом, похожим на террасу, зияло черное жерло пещеры.
   Разглядел вход в пещеру наконец и Шура. Вытащив карту,  Решетняк  отметил
находку.
   Они наскоро поели и двинулись по направлению к пещере.
   Ее хозяин мог встретить гостей довольно недружелюбно,  и  Решетняк  отдал
польщенному доверием Шуре свой пистолет; сам он повесил  карабин  на  грудь,
предварительно поставив курок на боевой взвод.
   Решетняку и  Шуре  пришлось  трижды  переправляться  вброд  через  бешено
несущуюся реку с  ледяной  водой,  карабкаться  по  осыпям  и  обледеневшему
снежнику.
   Наконец добрались до нужной им скалы. Шагах в  ста  от  них  зияла  узкая
дыра.
   Решетняк вскинул карабин и трижды выстрелил в воздух.
   В пещере что-то зашумело. Бурый ком  закрыл  маленький  вход,  и  жалобно
воющий медведь пустился наутек.
   - Стреляйте! Стреляйте! - кричал побледневший Шура.
   Вместо того чтобы стрелять, Решетняк  лишь  пронзительно  свистнул  вслед
улепетывающему мишке.
   -  Сейчас  на  них  охота  запрещена,   -   пояснил   Филипп   Васильевич
разочарованному Шуре,  который  уже  успел  представить  себе,  какой  фурор
произведет в лагере их появление с тушей медведя.  -  Сейчас  еще  медвежата
маленькие, и они пропадут без родителей. На  медведей  охотятся  только  три
месяца в году: с октября по январь.
 
   В пещере длиною всего в несколько шагов не было ничего, кроме натасканных
медведем веток и сухих листьев.
   Шура зажег  аккумуляторный  фонарь  и  с  интересом  начал  рассматривать
медвежью берлогу.
   Луч ослепительно яркого света скользнул по стене.
   - Филипп Васильевич, - воскликнул мальчик, - смотрите! Что это?
   По белой стене пещеры шла выскобленная чем-то надпись:  "Погибаю,  но  не
сдаюсь!"
   Такая же фраза была на обороте картины, найденной в доме Валентины Кваши.
   Решетняк и Шура стали поспешно обыскивать пещеру.
   Шура начал разбрасывать ветки и  листья,  натасканные  медведем,  но  его
окликнул Решетняк, возившийся в глубине пещеры:
   - Иди сюда, Шура. Посвети мне. Шура подошел и  направил  свет  фонаря  на
заднюю стену пещеры, около которой задержался Решетняк.
   На стене из мягкого известняка было едва заметное углубление.
   - Свети выше, - скомандовал Решетняк. В  полуметре  выше  было  еще  одно
углубление, над ним - третье и четвертое.
   Приподнявшись на носки, Филипп Васильевич рас-сматривал эти  выступы.  Не
оставалось сомнения, что эти углубления кем-то вырублены.
   Нижняя часть пещеры была влажная, и края ступеней обсыпались, верхние  же
сохранились хорошо.
   - Шура, а ну-ка залезай мне на плечи и рассмотри хорошенько эти  выступы,
- предложил Решетняк, - они ведь куда-то ведут.
   Разувшись, Шура влез на широкую спину Решетняка.
   Здесь, вблизи, он рассмотрел то, чего они не видели снизу.
   Прямо из стены торчал темный кусочек материи. Шура потянул его к себе,  и
он рассыпался.
   Тогда мальчик попробовал колупнуть стену. Рука, свободно, как  в  кучу  с
песком, ушла в стену.  Впрочем,  это  и  был  сухой  песок.  Шура  стал  его
разгребать  и  через  несколько   минут   откопал   матросскую   бескозырку.
Высовывавшийся наружу лоскут был концом ленты.
   Они вышли из пещеры, чтобы получше рассмотреть находку на свету.
   В сухом песке бескозырка прекрасно сохранилась, даже потускневшую надпись
на ленте можно было прочесть,
   - С Гудковым был какой-то матрос, - вслух подумал Решетняк, - может, его.
   Они вернулись в пещеру. Делать  лестницу  слишком  долго,  за  древесиной
пришлось бы спускаться далеко вниз и инструментов, кроме ножей,  никаких  не
было. Пришлось Филиппу Васильевичу снова заменить лестницу.
   - Потихоньку разрывай песок вокруг того места, где  нашел  бескозырку,  и
сбрасывай его вниз, - поучал Решетняк. - Я  голову  прикрою  курткой,  чтобы
глаза не запорошило.
   Сначала Шура копал руками, потом  стал  выгребать  песок  котелком.  Дело
пошло быстрее. Задерживали работу лишь  передышки.  Мальчик  был  рослый,  и
долго держать его на плечах Решетняку было трудно.
   Из песка и мелкой гальки  состояла  лишь  часть  стены.  Через  час  Шура
перешел с плеч  Решетняка  в  откопанную  им  нишу  с  полом  и  стенами  из
известняка.
   Кроме обнаруженных маленьких выступов в стене, ухватиться было не за что.
Шуре приходилось продолжать раскопки одному, так как грузному Решетняку  без
помощи веревки или лестницы на эту высоту было трудно взобраться.
   Копать стало жарко, и Шура снял куртку. Теперь он ссыпал песок на куртку,
а потом оттаскивал к краю выкопанного им хода и сбрасывал  песок  вниз.  Так
работа шла быстрее.
   В узкой нише было тесно и неудобно. Шура  остановился,  чтобы  стереть  с
лица пот. Доставая из кармана платок, Шура уперся плечом в то место, где  он
только что копал, и вдруг вместе с  казавшейся  несокрушимой  стеной  рухнул
куда-то вниз.
   - Что случилось? - испугался Решетняк, услышав шум. - Где ты, Шура?
   - Тут! - отплевываясь  от  песка,  отвечал  Шура.  -  Я  куда-то  упал  и
ударился.
   Он пошарил вокруг, отыскивая потухший фонарь. Наконец нашел его и зажег.
   - Филипп Васильевич! - закричал  он  сразу  же,  как  только"  яркий  луч
осветил узкий подземный ход, куда он упал. - Тут пулемет!
   Решетняк схватил ледоруб и с яростью начал углублять  вырубленные  кем-то
ступеньки.
   Его работу прервал Шура.
   - Кидайте мне веревку, - высунув голову из  ниши,  предложил  он.  -  Тут
огромный камень. Я к нему привяжу веревку, и вы влезете.
   - Добро.
   Взобравшись  наверх,  Решетняк  прежде  всего  бросился  к  пулемету.  Он
надеялся по какой-нибудь примете определить, не принадлежит ли оружие отряду
Гудкова.
   Обрушившийся песок образовал пробку, не  пропускавшую  воздух,  в  пещере
было сухо, и пулемет хорошо сохранился. Но ничто  не  говорило  о  том,  кто
последний вел из него огонь.
   Больше того: Решетняк понял, что стреляли из этого пулемета много раньше,
чем он попал в пещеру. Это было не трудно  определить:  вокруг  не  было  ни
одной стреляной гильзы.
   Решетняк осмотрелся. Они стояли в  большом  подземном  зале.  С  высокого
потолка гигантскими каменными сосульками свешивались сталактиты. Стены  зала
были неровные, с небольшими нишами и  закоулками.  Пещера  казалась  мрачным
подземным царством какого-то волшебника.
   - Шура, - распорядился Решетняк, - иди вдоль  стены  вправо,  а  я  пойду
влево, навстречу тебе. Осматривай повнимательнее, не торопясь, все закоулки.
Если что-нибудь обнаружишь, зови меня.
   Прошло примерно около часа, когда Шура наткнулся на след людей. Он  зашел
в одну из ниш. На пороге  ее  лежал  широкий  поясной  ремень  с  матросской
пряжкой, позеленевшей от времени.
   Шура сделал несколько шагов в глубь  большой  ниши  и  опрометью  вылетел
наружу. Он бросился туда, где мелькал огонек Решетняка.
   - Что с тобой? - спросил издали Решетняк.
   - Идите туда, - сказал Шура, - там... - От охватившей его дрожи у него не
попадал зуб на зуб. Решетняк притянул мальчика к себе.
   - Ну, что ты? Чего? Такой храбрый парнишка и вдруг дрожишь  как  осиновый
лист. Пойдем покажи, что тебя перепугало,
   ...Сразу два фонаря осветили нишу.
   Около задней стены рядом с какой-то темной, бесформенной грудой  навзничь
лежал человек.
   На лежащем были сапоги, стеганка и ватные брюки. Он был подпоясан широким
ремнем.
   Казалось, сломленный усталостью человек спит. Впрочем, так  казалось  бы,
если б не лицо лежащего.
   Лица не было. Вместо  него  зиял  черными  впадинами  череп  с  маленькой
круглой дырочкой в височной кости.
   Одна кисть скелета была обложена какими-то тряпками. Невдалеке от  второй
руки валялся заржавленный пистолет.
   Решетняк поднял его. В луче фонаря что-то  блеснуло.  Нагнувшись,  Филипп
Васильевич  увидел  на  рукоятке  маленькую  золотую  пластинку.  Он  поднес
пистолет к свету и вслух прочел:
   - "Филиппу Решетняку за отвагу в борьбе  с  бандитизмом  от  председателя
ОГПУ Ф. Дзержинского. 10.1.26 г."
   Решетняк долго стоял недвижимо.
   Потом, сняв с себя китель, накрыл голову Натальи и шагнул вперед к  тому,
что они с Шурой приняли сначала за кучу тряпья. Сейчас он уже знал, что  это
такое.
   Укрытые трофейной шинелью и казачьей буркой, лежали два скелета.
   Решетняку было нетрудно определить  по  оружию"  потускневшему  ордену  и
наборному кавказскому поясу, кто это.
   Перед ним были останки Николая Гудкова и его ординарца Ахмета.
   - Филипп Васильевич, - срывающимся голосом прошептал Шура, - это они? Да?
Решетняк тяжело вздохнул.
   - А где же решетка, картины? - через  некоторое  время  спросил  Шура.  -
Давайте искать.
   - Не могу я сегодня, мальчик, ничего не могу, - тихо ответил Решетняк.
   ...Когда они выбрались из пещеры, было уже темно, и все же Решетняк решил
идти к лагерю. Он не мог оставаться здесь, рядом с этой страшной пещерой.
   Всю дорогу они молчали. Только  начав  спускаться  в  долину,  где  стоял
лагерь, Решетняк остановился и сказал:
   - Ты уже взрослый, Шура, и я говорю с тобой  как  со  взрослым.  От  Аллы
нужно скрыть то, что мы видели. Понимаешь?
   - Я и сам думал.
   - Давай договоримся, - продолжал Решетняк: -  мы  ничего  не  нашли.  Все
пещеры оказались, как и предыдущие, пустыми. Задержались же из-за того,  что
зашли далеко. Вообще ты молчи, а говорить предоставь мне.
   - А как же быть дальше? - спросил Шура. - Нужно же  похоронить  партизан.
Потом, картины-то мы пока не нашли. Как же быть?
   - Предоставь вое мне, - ответил Решетняк, - я сегодня же отправлю в город
Аллу. Вызовем еще людей на помощь. Нужно постараться установить  подробности
последних дней и часов Гудкова и его сподвижников. Словом,  доверься  мне  и
обещай до поры до времени молчать...
   Когда они подходили к лагерю, там все уже были на ногах и готовились идти
на розыски пропавших.
   После того как утихли возгласы радости, укоры за  задержку  и  расспросы,
Васька Лелюх вспомнил о своих обязанностях и потащил провинившихся есть.  Он
предполагал, что у Решетняка и Шуры должен быть отменный аппетит, и выставил
перед ними порции вчерашнего обеда  и  сегодняшнего  завтрака.  Обрадованный
тем, что все  хорошо  кончилось,  Васька  раздобрился  и  добавил  по  банке
сгущенного молока из НЗ.
   Но старания его были напрасны:  Решетняк  и  Шура  почти  ни  к  чему  не
притронулись.
   Васька, да и другие члены экспедиции не отходили от возвратившихся.
   - Шурка, - строго и громко спросила Алла, - что-то ты скрываешь.  Чем  ты
расстроен?
   Решетняк насторожился.
   Первые же слова Шуры просто повергли его в негодование. Казалось, мальчик
вовсе не принял во внимание его просьбы. Но тут же выяснилось, что  опасения
его напрасны:
   - Конечно, расстроен, - говорил Шура: - Филипп  Васильевич  отсылает  или
тебя, или меня, а то и обоих по делам в город. А мне не хочется.
   - А по каким делам? - спросила  Алла.  Решив,  что  ему  пора  вмешаться,
вместо Шуры ответил Решетняк:
   - Прохладные ночи стали, нужно кое-что из теплых вещей сюда доставить. Да
и еще есть дела в городе.
   К удовольствию Решетняка, Алла не заставила себя упрашивать.
   - Шуру мать может во второй раз не отпустить" Лучше уж  я  отправлюсь,  -
решила она.
   Пока шел этот  разговор,  Решетняк  сумел  незаметно  передать  записочку
Ракитиной. "Вызывайтесь идти в город. Потом все объясню".
   - Я бы тоже не прочь побывать в  городе.  У  меня  ведь  отпуск  к  концу
подходит. Надо что-то предпринять, - сказала, прочитав записку, Ольга.
   - А я и не думал посылать Аллу одну, - как ни в чем не бывало  проговорил
Решетняк. - Пойдете вместе.
   - Когда пойдем? - деловито справилась Алла. - Сегодня.
   - Готовьтесь, а я пока напишу письмо. Решетняк взял  из  палатки  полевую
сумку, вынул из нее блокнот, авторучку и начал что-то сосредоточенно писать.
   Улучив момент, когда около него, никого не было, подошла Ольга.
   - Что случилось, Филипп Васильевич? - взволнованно спросила она.
   - Пойдите по этой тропинке, - не поднимая от блокнота головы, ответил он,
- отойдите подальше и Ждите. Мне нужно с вами поговорить.
   Ольга, повертевшись для виду на поляне, ушла в указанном ей направлении.
   Вскоре вслед за ней ушел и  Решетняк,  Возвратились  они  через  полчаса.
Около полудня Ракитина и Алла ушли.  Только  когда  они  скрылись  из  глаз,
Решетняк, собрав всех оставшихся, рассказал о вчерашнем походе.
   - Я дал задание Ракитиной, - говорил Решетняк, когда рассказ о виденном в
пещере был окончен, - во что бы то ни стало задержать Аллу в Краснодаре.
   - Как-то это удастся, - усомнился Проценко.
   - Ракитина притворится больной, и  Алле  прид„тся  за  ней  ухаживать,  -
пояснил Решетняк. - Я вызвал из Краснодара людей на помощь. Нужно  перенести
останки партизан в город или в с