Игорь Гуров. 
   Хребет Скалистый. 
 
   Государственное Издательство
   Детской Литературы
   Министерства Просвещения РСФСР
 
   Москва 1960. 
 
 
   НОЧНОЙ ВЫЗОВ
   Дежурство выдалось на  редкость  спокойное.  Весь  вечер  безмолвствовала
выстроившаяся на столе батарея телефонов, не появлялся ни  один  нарочный  с
сообщением, не принесли ни одной телеграммы.
   Подполковник Филипп Васильевич Решетняк читал папку с делом о растрате  в
железнодорожном буфете. Дело было простое - виновные в растрате  признались,
следователь верно оформил все документы, - и просмотр папки занял всего лишь
около двух часов.
   - Ну, скоро ты своих "Мушкетеров" дочитаешь? - спросил Решетняк  молодого
лейтенанта. - Вот мне помощничка бог послал! В шахматы не играет, да  еще  и
молчун, каких свет не видел.
   Лейтенант на секунду приподнял голову, вежливо улыбнулся  шутке  и  снова
уткнулся в толстую книгу.
   Решетняк вышел на балкон. Сладкий запах цветущей  акации  ударил  в  нос.
Фонари, еле пробивая толщу зеленой листвы, освещали аллеи небольшого сквера.
Филипп Васильевич настолько хорошо знал этот сквер, что смотреть на него  не
было никакого интереса. Он вернулся в комнату, достал  из  стола  блестящий,
как зеркало, электрический чайник.
   - А ну-ка, мушкетер Потапов, у тебя  ноги  помоложе.  Аллюр  три  креста.
Наполни чайничек. Или ты чаю тоже не пьешь?
   - Пью, - отозвался лейтенант Потапов и покорно взял чайник.
   Через несколько минут он вернулся, воткнул  вилку  чайника  в  розетку  и
опять ринулся вместе с д'Артаньяном и его  друзьями  в  погоню  за  коварной
миледи... Тяжелой медвежьей походкой Решетняк ходил из угла в угол  большого
кабинета. Наконец чайник закипел.
   - Что ж, мушкетер, давай чаи гонять. Печенье в правом...
   Резко зазвонил  телефон,  и  Решетняк,  оборвав  на  полуслове  фразу,  с
неожиданной для такого склонного к полноте  человека  быстротой  подбежал  к
столу.
   Вызывал оперативный дежурный городского управления милиции Новороссийска.
   - Час назад был обнаружен взлом магазина "Горторга". Взломщики задержаны.
   На столе зазвонил другой телефон - городской.  К  нему  подошел  помощник
оперативного дежурного лейтенант Потапов.
   Лейтенант  выслушал  всего  лишь  несколько  фраз,  и  его   только   что
безмятежное лицо вытянулось и стало строгим.
   - Повторите доклад... - приказал лейтенант  в  трубку.  -  Чепе,  товарищ
подполковник
   Решетняк поменялся с помощником  телефонными  трубками.  В  Новороссийске
дело было ясное. Меры приняты, преступники задержаны. Здесь же действительно
было чрезвычайное происшествие.
   - Понятно. Сейчас будем, - проговорил Решетняк и повесил трубку.
   Лейтенант, записывавший в этот момент фамилии взломщиков, арестованных  в
Новороссийске, одним глазом следил за Решетняком.
   Сбоку стола, на котором стояли телефоны,  была  вделана  планка  с  целым
рядом разноцветных кнопок. Подполковник нажал зеленую, синюю  и  белую.  Это
значило, что Он вызывает к подъезду машину с оперативной груп-пой,  вожатого
с розыскной собакой и дежурного судебно-медицинского эксперта.
   Видя,  что  разговор  с  Новороссийском  затягивается,  Решетняк  взял  у
помощника трубку.
   - Макаров! Остальное доложите через десять минут. Прерываю разговор.
   Дежурный в Новороссийске мгновенно дал  отбой.  Он  знал,  что  прерывают
оперативный  доклад  только  в  случае  какого-либо   крупного   и   важного
происшествия.
   В руках лейтенанта уже были наготове блокнот и авторучка.
   - Насыпной переулок, одиннадцать, - диктовал Решетняк. - Убийство. Мотивы
пока неясны. По этому  адресу  скорую  помощь.  Сообщите  прокурору  города.
Последние слова он бросал уже на бегу. Три совершенно одинаковые "Победы"  с
заведенными моторами стояли у подъезда
   - Насыпной, одиннадцать! - бросил Решетняк шоферам, высунувшимся из кабин
при его появлении. Сам он впрыгнул в переднюю машину.
   По пустынным ночным улицам, минуя центр, яростно  гудя  на  перекрестках,
машины понеслись к окраине города.
 
   СТРАННАЯ КРАЖА
   По глубокому убеждению Алки Гудковой, беда никогда не приходит одна. Если
уж не везет, так не везет. Это  было  проверено  на  опыте.  Взять  хотя  бы
прошлую осень. Сколько на ее голову свалилось всяческих неприятностей!
   Все беды начались с рыбной  ловли.  Пошла  с  мальчишками  на  рыбалку  и
утопила только что купленные туфли. Ничего катастрофического в этом не было,
туфель у нее было несколько пар, но эти особенно нравились, а она знала, что
приемный отец ни за что не станет покупать  новые.  И  не  потому,  что  ему
жалко. Нет, художник Григорий Анисимович Проценко в  своей  приемной  дочери
души не чаял, но он считал, что  вещи  нужно  беречь.  Правильно,  в  общем,
считал. Правда, Алла не виновата, что так получилось.  Этот  увалень  Васька
Лелюх, с  которым  вечно  что-нибудь  случается"  поскользнулся,  полетел  с
мостков  в  Кубань,  перетрусил,  начал  орать  и  хвататься  за  все,   что
подвернется под руку, сначала за удилище Шурика Бабенко, а потом за ту доску
мостков, на которой стояли туфли, вот они И упали в воду.
   Началось с туфель, а потом... Никогда Алка не хо-дила в школу, не  выучив
уроков, и никогда у нее не было двоек. А тут  подготовка  к  рыбалке,  потом
ночь на реке - и тетрадка по физике так и не  была  вынута  из  портфеля.  И
пожалуйте - двойка! А вечером еще новость: болит горло. Измерили температуру
- тридцать девять  и  две.  Водолазные  ночные  работы,  вызванные  поисками
туфель, дали себя знать.  Утром  встревоженный  Григорий  Анисимович  привел
врача. Ее уложили в постель, а в этот день  на  стадионе  играли  московские
спартаковцы.
   Вот и не верь после этого в поговорки.  Действи-тельно,  "пришла  беда  -
отворяй ворота".
   Зато и радостные события не приходят в одиночку. Сейчас у  Аллы  как  раз
полоса удач.
   Через два дня ей исполнялось четырнадцать лет. И без того  знаменательный
и всегда отмечаемый день  в  этом  году  совпадал  еще  с  двумя  радостными
событиями.  Во-первых,  Алла  с  отличием  окончила  седьмой  класс.  Второе
радостное событие касалось уже не столько ее самой, сколько приемного  отца.
Картину  художника  Григория  Проценко   "Казаки   в   разведке"   приобрела
Третьяковская галерея.
   Алла, принимавшая радости и неудачи отца  очень  близко  к  сердцу,  была
горда и обрадована значительно больше самого Проценко, хотя его никак нельзя
было упрекнуть в безразличии к этому событию.
   А тут еще впереди каникулы.
   Словом, все обстояло прекрасно.  И  со  своего  последнего  в  этом  году
экзамена девочка шла в самом радуж-ном настроении.
   Около ворот дома ее встретил Васька Лелюх, живущий этажом ниже.
   - Алка, Алла, чего я тебе скажу! - тараща глаза и смешно надувая  свои  и
без того толстые щеки, зашептал он. - Я  сегодня  видел  этого  чудака.  Ну,
того, с которым Шурик поспорил из-за "Трех мушкетеров".  Он  меня  увидел  и
говорит...
   - ...и говорит, - передразнивая, перебила Алла,  -  и  говорит:  "Толстый
мальчик, когда ты отучишься врать?"
   Васька Лелюх действительно был толстоват  и  любил  приврать.  Но  стоило
кому-нибудь усомниться в правдивости Васькиных слов,  как  он  лез  драться.
Правда, в драку Васька лез, если был уверен в победе, а если пускать  в  ход
кулаки было рискованно, он  обижался  и  замолкал.  Конечно,  о  том,  чтобы
надавать Алле Гудковой по  шее,  не  могло  быть  и  речи.  Она  сама  могла
наподдать кому хочешь, даже Шурику Бабенко, хотя  тот  и  чемпион  школы  по
боксу. На Аллу приходилось лишь обижаться,  что  в  таких  случаях  и  делал
Лелюх.
   На этот же раз он оставил без внимания ее оскорбительные насмешки.
   - Правда, Алка! Подходит ко мне и говорит:
   "Мальчик, ну зачем вам обязательно "Три мушкетера"? Давайте  меняться.  Я
вам дам "Графа Монте-Кристо", "Дети капитана Гранта", "Всадника без головы",
"Пятнадцатилетнего капитана".
   - Полное собрание сочинений барона Мюнхаузена, - в тон Васе сказала Алка,
- и избранные произведения Лелюха Вральмана.
   - Ну вот, ты не веришь, - обиделся наконец Васька, - а я истинную  правду
говорю. Я сказал: "Книга не моя, а Аллы Гудковой из третьей квартиры", а  он
спросил, где третья квартира. Да еще сказал, что может при  обмене  добавить
пару хороших книг.
   - Ну и болтун ты, Васька! - махнула рукой Алла и, уже ничего  не  слушая,
направилась к подъезду.
   Не мог же в самом деле найтись такой чудак, который за одну книгу,  пусть
даже и за "Трех мушкетеров", готов отдать  так  много  книг,  да  еще  таких
интересных.
   Мурлыкая какую-то песенку, Алла  поднялась  на  площадку  второго  этажа,
вытащила из кармана ключ и вдруг застыла на месте. Дверь  их  квартиры  была
приоткрыта, а у порога валялся вырванный замок.
   Какое-то мгновение девочка  стояла  не  двигаясь,  но  потом,  охваченная
страхом, бросилась бежать. Она пронеслась мимо ничего не понимающего  Васьки
Лелюха и вбежала во двор. Дверь домоуправления оказалась запертой. Никого не
было.  Алла  растерялась.  В  этот  момент  в  воротах  появился  высокий  и
широкоплечий паренек с живыми черными глазами. Алла бросилась к нему:
   - Шурик, к нам в квартиру воры залезли. Управдома нет, что делать?
   - Какие воры? - недоверчиво спросил Шурик Бабенко.
   - Белый день на дворе.
   Он решительно шагнул к  Алкиному  подъезду.  Подобрав  на  всякий  случай
валявшийся во дворе обрезок железной трубы, Алла пошла следом.
   За ними побежал Васька Лелюх.
   Откровенно  говоря,  когда  Шура  Бабенко  увидел  валяющийся   на   полу
выломанный замок, он растерялся не меньше Аллы.
   Пожалуй, будь у него за спиной она одна, он благоразумно направился бы  в
милицию, но  отступать  на  глазах  у  этого  увальня  и  сони  Лелюха  было
невозможно, и Шура перешагнул через порог.
   Алла, привыкшая рядом с Шурой ничего не бояться, двинулась за ним, держа,
как ружье, трубу. Безмятежно вкатился в  квартиру  ничего  не  подозревающий
Васька.
   - Идем в кладовку, - сказала Алла, - там картины.  Может,  воры  за  ними
приходили!
   - Ка-кие воры? - пролепетал Лелюх и, не  дожидаясь  ответа,  выскочил  на
площадку. Кубарем скатившись с  лестницы,  он  выбежал  на  ярко  освещенный
солнцем тротуар и, все еще не чувствуя себя в полной безопасности,  рванулся
на середину улицы.  Отсюда  была  видна  крепкая  фигура  стоящего  на  углу
милиционера. Немного успокоившись, Васька начал  раздумывать,  правда  ли  в
Алкину квартиру влезли воры или это она и Шурик опять его разыгрывают.
   Между тем Шура и Алла шаг за шагом осмотрели  квартиру.  Они  побывали  в
кладовке, ванной, на кухне, заглянули под кровати, в шкафы и за диван. Нигде
никого не было. Все вещи находились на своих местах.
   Тем не менее было совершенно очевидно, что здесь кто-то побывал. Об  этом
говорил не только выломанный замок. Посреди комнаты на ковре валялся окурок.
Отец Аллы вот уже неделя, как был в отъезде, да он  и  вообще  не  курил.  В
комнате у Аллы были разбросаны книги.
   - Слушай, Шурик, - мелькнула у Алки догадка, -  мне  Васька  болтал,  что
сегодня к нам приходил этот черномазый, который  у  тебя  хотел  в  магазине
отбить "Трех мушкетеров". Васька говорит, он за "Трех мушкетеров"  предлагал
чуть ли не двадцать книг. Может, это он приходил? Ищи "Трех мушкетеров".
   Ребята торопливо начали рыться в беспорядочно разбросанных книгах и скоро
убедились, что толстый красный том Дюма пропал.
   - Надо расспросить Лелюха, - решил Шура. - Куда  это  его  черти  унесли?
Когда нужно, его нет, конечно!
   - Да вон он посреди улицы стоит, - кивнула на окно Алла.
   - Васька! - отворив раму, закричал Шура. - Иди быстрей сюда.
   - Зачем? - вяло откликнулся Лелюх. У него не было никакой  охоты  идти  в
подозрительную квартиру.
   - Иди сейчас же! - снова крикнул Шура, показывая Лелюху кулак.
   Васька побрел к дому с видом приговоренного к смерти.
   Он слово в слово повторил то, что уже рассказывал Алле.
   Сомневаться  больше  было  не  в  чем.  Этот   черноволосый   незнакомец,
отчаявшись выменять "Трех мушкетеров", решил их украсть.
   - Может, в милицию позвонить? - осторожно предложил Лелюх.
   - Да! Чтобы нас на смех подняли? Станут они книжку искать! - откликнулась
Алла.
   - Действительно, - как всегда, согласился в ней Шура, - будто  у  милиции
поважней дел нет.
   Волей-неволей друзьям пришлось смириться с пропажей  книги,  которую  они
приобрели после стольких поисков.
   Замок был вконец испорчен.  Алла,  оставив  мальчиков  стеречь  квартиру,
убежала в магазин покупать новый. Она скоро вернулась.
   Шура быстро вставил замок  на  место  выломанного  и  укрепил  его  двумя
железными пластинами.
   - Алка, а как же ты теперь одна в квартире спать будешь? - спросил Лелюх,
округляя глаза: это у него всегда служило признаком либо крайнего удивления,
либо испуга. - Я бы ни за что не остался.
   - Ну, то ты, - отрезала Алла,  -  а  то  я.  Как  ночевала,  так  и  буду
ночевать.
   Днем это казалось очень просто - "как ночевала,  так  и  буду  ночевать".
Однако, когда стемнело, Алле стало не по себе. Она зажгла все  лампы,  какие
только были в квартире, зазвала дворового "ничейного"  Шарика  и,  покормив,
попыталась уложить его  на  коврике  около  двери.  Неизбалованный  пес,  не
понимая, почему вдруг на него свалилась  такая  благодать,  долго  не  хотел
ложиться и все ходил за Аллой из комнаты в комнату, умильно  виляя  хвостом.
Когда же он наконец заснул, то во сне начал тревожно и  тоскливо  подвывать.
От этого Алка вконец заскучала. Она сняла со стены  двустволку,  отыскала  в
кожаном патронташе волчью картечь, зарядила ружье и положила его на стол.  И
все-таки одной в квартире было очень неприятно.
   Тогда она подошла к телефону и набрала номер театра оперетты.
   - Мария Васильевна, - заговорила она, узнав по голосу старую билетершу, -
извините, пожалуйста, за беспокойство. Это Алла,  дочь  художника  Проценко.
Пожалуйста, попросите  Ольгу  Константиновну  Ракитину  позвонить  к  нам  в
антракте. У меня поручение от папы. Пожалуйста.
   Вскоре раздался звонок.
   - Олечка, милая, приходи сегодня к нам  ночевать,  -  попросила  Алла,  -
обязательно.
   - А что случилось, Аллушка? - спросила Ракитина. Алка замялась:
   - Ничего не случилось.  Но  все  же  ты  приходи.  Придешь,  я  тебе  все
расскажу. Придешь?
   - Ну конечно, приду, девочка. Сразу же после спектакля.
   Голос в трубке звучал тревожно, но  Алла  сразу  же  успокоилась.  По  ее
глубокому убеждению, в списке храбрых  людей  после  Буденного,  Покрышкина,
Кожедуба и Шурика Бабенко следующей безусловно шла артистка театра  оперетты
Ольга Ракитина. С ней вдвоем не страшно остаться не то что в  квартире,  где
побывал какой-то плюгавый воришка книг, но и в осажденной врагами крепости.
   Алла повеселела. Она пошла в кухню готовить к приходу гостьи ужин  и  так
увлеклась хлопотами у плиты, что забыла о своих страхах.
   Наконец раздался хорошо знакомый стук в дверь. Алла  бросилась  открывать
и, споткнувшись о "ничейного" Шарика, со  всего  маху  ударилась  о  дверной
косяк лбом.
   Ольга вошла в прихожую под скулеж обалдевшего пса и оханье Алки, которая,
пританцовывая на месте, с великой  яростью  растирала  мгновенно  вскочившую
шишку.
   Ольга остановилась на пороге взволнованная и растерянная.
   - Что здесь происходит? Что это за лохматое чудище?
   - Это ничейный Шарик, с нашего двора, - все  еще  потирая  лоб,  ответила
Алла.
   - А зачем он тебе понадобился? Вообще, что у тебя случилось?
   - Он будет нас стеречь.
   - А разве кто-то  собирается  нас  выкрадывать?  Разобиженный  Шарик,  не
дожидаясь ответа, бросился вон из  коварной  квартиры,  где  сначала  вкусно
кормят и, лаская, укладывают  на  мягкий  половик,  а  потом  со  всей  силы
наступают на лапу и хвост.
   - Нас, может, и не украдут, - согласилась Алла,  -  а  "Трех  мушкетеров"
украли.
   - Когда речь идет о  людях,  говорят  "выкрали",  -  поправила  Ракитина,
снимая с пышных пепельных волос маленькую шляпу. - Я что-то не помню,  разве
трех мушкетеров кто-нибудь похищал? Это что, по приказу кардинала Ришелье?
   - Похищал. Сегодня стащили самым обыкновенным образом. И Ришелье  тут  ни
при чем.
   - Подожди, подожди, Алла, когда ты торопишься, я тебя  плохо  понимаю.  В
семнадцатом веке...
   - При чем тут семнадцатый век? -  возмутилась  Алла.  -  Самый  настоящий
жулик взломал замок и украл книгу.
   - Так ты о книге! - поняла наконец Ракитина. - А я о д'Артаньяне и других
мушкетерах, что у Дюма. Они прошли в столовую.
   - Алка, - строго заговорила Ракитина, - почему снято со стены мое  ружье?
Ты же не маленькая. Понимаешь, что это не игрушка. Я его и  к  вам  принесла
потому, что боюсь, как бы без меня хозяйские дети беды не натворили.
   - Оля, но я же тебе говорю: воры.
   И Алла рассказала все по порядку. Ольга задумалась. В центре  города  вор
ломает дверь ради того, чтобы украсть книгу. Непонятное воровство. Нелепость
какая-то.
   - А ты струхнула, мать-атаманша? Ну-ну, не красней. После  такой  истории
не очень-то приятно одной оставаться в доме. Хорошо, что  позвонила.  Ну,  а
теперь давай пить чай и спать, устала я.
   Повеселевшая Алка побежала в кухню за чайником.
   Дневное происшествие казалось ей теперь не таким уж значительным.
   За столом они весело болтали.
   Несмотря на то, что Ольга была более чем вдвое старше  Аллы,  они  любили
бывать вместе. Они разговаривали о театре, книгах,  спорте.  Суждения  Ольги
имели огромное значение для девочки. В трудные  моменты  жизни,  задумываясь
над тем, как поступить, она всегда примеряла себя к Ольге.
   Они засиделись допоздна.
   - Ну, пойдем спать, Аллушка, - потягиваясь, предложила Ольга, -  а  то  у
меня завтра трудный день. В двенадцать репетиция, а вечером спектакль.
   Если Ольга ночевала у них, Алла всегда уступала ей свою кровать.
   Сон что-то не приходил,  и  минут  через  десять  Алка,  покрутившись  на
жестком диванчике, взмолилась:
   - Оля, я к тебе хочу! Мне не спится.
   - Ну, иди, иди сюда, - пробормотала засыпающая Ольга.
   Алка не заставила себя долго просить. Через несколько  минут,  уткнувшись
носом в теплое Олино плечо, она спала крепким, безмятежным сном.
 
   УБИЙСТВО В НАСЫПНОМ ПЕРЕУЛКЕ
   По  асфальтовому  простору   улицы   проплывают   важные,   как   лебеди,
троллейбусы,  катят  стремительные  "Победы",  пробегают  юркие  "Москвичи",
нет-нет да пронесется, шурша туго надутыми шинами, "ЗИС".  По  параллельной,
более глухой улице, мимо больших новых домов  с  яростным  звоном  пробегают
трамваи.
   День и ночь не стихает оживленное движение большого  города.  Но  вот  вы
сворачиваете в сторону. Десять минут ходьбы - и кажется, будто вы  попали  в
тихую станицу.  Маленькие  белые  хатки,  крытые  железом  или  позеленевшей
черепицей, а то и просто камышом, густые заросли  садов.  На  лавочке  около
покосившегося  плетня  молодой  парень  наигрывает  на  гармонике  старинную
кубанскую песню о казаке, которому не вернуться в отеческий  дом  с  далекой
чужбины. Посреди улицы в пыли купаются куры, а в тени высоко взметнувшихся к
небу тополей нежится большая свинья.
   Дорога взлетает па бугор и резко обрывается вниз. Перед вами  колышущееся
море ярко-зеленых камышей.
   Это Карасун.
   Когда-то, в далеком прошлом, Кубань текла иначе.
   Там, где сейчас расположен Краснодар, она делала  замысловатую  петлю.  В
своем неудержимом стремлении  к  морю  река  спрямила  русло.  Вода  прорыла
перешеек петли и пошла прямо. Прежнее колено реки превратилось  в  несколько
пойменных озер. Водоемы заросли камышом, затянулись жирной зеленой ряской  и
превратились постепенно в непроходимые  болота.  Это  и  есть  Карасун,  что
по-черкесски означает "черная вода".
   На противоположных  берегах  Карасуна  возникли  пригороды  -  Дубинка  и
Покровка.
   С пригорка можно было увидеть  яркую  синь