труп
повешенного.
  Генерал Нэйл прошел с карательной экспедицией по всему среднему Гангу, -
бригадный генерал Нэйл, которого сами англичане называли "ужасным Нэйлом".
  Нэйл задушил восстание в Бенаресе. Он уставил виселицами весь правый берег
реки и много миль вдоль мощеной дороги.
  Путь генерала обозначали остатки сожженных домов, опустевшие деревни и эти
наспех поставленные столбы с перекладинами, на которых кой-где еще
качались по ветру кривые, изуродованные трупы.
  Чем дальше они шли, тем пустыннее становилась дорога, безлюднее деревни,
зато леса кишели людьми. Ночью они видели огни больших привалов за холмами.
  Повстанцы были близко.
  Ночью шли с факелами. Местность повышалась, они пересекли гряду высоких
оголенных холмов. По ночам становилось холодно; от резкого ночного ветра
носильщики заворачивались с головой в свои черные шерстяные одеяла. Дженни
пугалась иногда, выглянув ночью: словно черные слепые призраки, закутанные
с головой, брели по дороге.
  Скоро небо озарилось отсветами близких пожаров: невдалеке горели селения.
По ночам слышалась стрельба.
  - Теперь уже скоро! - желчно радовался Блэнт. - Скоро будем под Дели! И
тогда заговорит моя "Черная лягушка".
  Так лейтенант называл самую большую мортиру своей батареи. Мортира и
впрямь походила на лягушку, осевшую на задние лапы: короткоствольная, на
высоких колесах, пушка поднимала к небу, как разинутую лягушечью пасть,
свое широкое черное жерло.
  До Аллигура оставалось не больше двух-трех переходов.
  "Еще день, два, и я увижу отца!" - думала Дженни.
  Впереди им предстояла переправа через небольшую мелководную речку. Капитан
разглядывал карту: местность ровна, река проходима вброд, никаких
препятствий на пути не отмечено. Большое индийское селение? Посланные
вперед разведчики не нашли в нем ни одного человека.
  Они остановились на отдых часам к одиннадцати утра. В полдень дымка
затянула небо. Тень легла на солнце, среди ясного дня на несколько
мгновений стало почти темно. Кусты и деревья замерли в неподвижном
воздухе, потом шквалом пронесся ветер, и снова вс„ притихло. Мгновенно,
как по чьей-то команде, кочевой табор вокруг лагеря свернул свои палатки,
крестьяне хлестнули по волам, по коням, и табор ушел, исчез, точно его
ветром смело. Капитан Бедфорд оглянулся: вокруг было пусто. Крестьяне
покинули их.
  - Это не к добру, - сказал Блэнт.
  Блэнт предлагал переждать до ночи. Но Бедфорд решил выступить, как обычно.
  Едва поезд собрался в путь, как пронесся новый, еще более сильный порыв
ветра; вс„ потемнело, хлынул дождь. Вода потоками низвергалась на людей и
животных, в несколько минут дорога стала непроходимой. Носильщики едва
брели, даже слоны вязли в этой жидкой каше из воды и песка.
  Бедфорд выслал к реке двух верховых - посмотреть, как обстоит дело с
переправой. Верховые вернулись и доложили: "Река вышла из берегов, течение
очень сильнее, переправить тяжелые орудия нет возможности".
  - Попробуем поискать другое место для переправы, - сказал Блэнт. - Надо
спросить кого-нибудь из туземцев, кто хорошо знает здешние места.
  - Разрешите доложить, сэр, тут какой-то водонос вс„ время идет за нами, -
сказал Боб Робсон, ординарец Бедфорда. - Все ушли, а он не ушел. Разрешите
его пригласить, сэр.
  - Давай его сюда! - сказал капитан.
  Ординарец привел к капитану водоноса с полосатым мехом.
  - Знаешь ли ты здешние дороги, водонос? - спросил капитан.
  - Знаю, саиб.
  - Не скажешь ли ты, где нам лучше всего перейти вброд с орудиями эту
проклятую речку?
  - Скажу! - Индус точно ждал этого вопроса. - Скажу, капитан-саиб! Поверни
сейчас в джунгли, пройдешь горелым лесом, пройдешь мимо храма, увидишь
пустое селение. За селением отлогий берег и река смирна, как овечка. Ты
перейдешь ее вброд и даже не замочишь верхнего ремешка на твоем сапоге,
саиб!..
  Капитан Бедфорд не стал раздумывать.
  - Отлично, - сказал капитан. - Веди нас, водонос, получишь серебряную
рупию.

  Глава двадцать четвертая
ТОЩИЙ САИБ

  Весь правый берег реки порос густым лесом, деревья спускались к самой
воде. По берегу не было ни дороги, ни тропинки. Лела шла, продираясь
сквозь колючие кусты, сбивая босые ноги о твердые корни. Она искала
песчаный холм на берегу и одинокий высокий тамаринд, о котором говорил ей
Чандра-Синг. Скоро лес несколько отодвинулся от воды, открылся песчаный
спуск к реке. Весь берег в этом месте был истоптан копытами; тут, должно
быть, сгоняли на водопой коней и верблюдов. Она прошла дальше и услышала
неподалеку голоса, четкую английскую речь.
  Лела остановилась.
  Сквозь деревья она увидела впереди головы коней, сгрудившихся на лесной
прогалине, дымок костра и высокие кивера кавалеристов. Люди звонко
перекликались, рассыпавшись по прогалине. Лела тотчас нырнула в чащу. Она
отошла правее, удаляясь от реки. "Обойду это место лесом, а потом снова
выйду к реке", - сказала себе Лела, прошла всего с полсотни шагов и сразу
потеряла направление. Густой лес был и справа, и слева, и позади, -
сплошная зеленая стена, забитая высоким папоротником. Лела шла еще
недолго, продираясь сквозь частый подлесок, сквозь путаницу воздушных
корней. Она чувствовала, что удаляется от реки. Девочка села на землю и
постаралась успокоиться. Маленькие веселые птицы играли и свистали над нею
в зеленой чаще. Когда Лела поднялась и вышла из-под навеса корней, она
увидела, что стоит на обочине узкой лесной тропы.
  Сквозь густые заросли тропа вывела ее на довольно широкую проезжую дорогу.
Лела увидела загородки для скота по краям дороги и пестрые тряпки, которые
крестьяне навешивают на колья вокруг помещений для буйволов. Значит,
близко деревня. Но почему же тихо за загородками, - не слышно ни блеяния
коз, ни мычания буйволов?
  Деревня открылась сразу за поворотом дороги. Здесь было тихо, еще тише,
чем в лесу. Мертвые пустые дома стояли по сторонам деревенской улицы.
Отсюда все ушли, ушли поспешно, точно бежали от чего-то. Опрокинутые
ступки, жалкая утварь валялась на порогах домов. В опустевших дворах Лела
видела холодные очаги, брошенные жаровни... Куда же девались крестьяне?
Лела прошла всю деревню и не встретила ни одного человека. Светлосерая в
белых пятнах змея грелась в лучах солнца на глиняной ограде одной из
хижин. Пустота, безмолвие... Леле стало страшно. Где же та деревня, о
которой говорил ей Чандра-Синг?.. Поляна и храм, и горелый лес?.. Она
заблудилась. Надо вернуться к реке и найти направление. Скоро зайдет
солнце: надо торопиться. Пройдя сквозь джунгли, Лела вышла не к реке, а на
открытое холмистое место. В свете уже заходящего солнца она увидела
большой белый дом поодаль, на холме, с балконами и четырехскатной кровлей.
  Это был дом начальника, заминдара, а может быть и здешнего раджи. Лела не
раз видела такие дома в родных местах. Испугавшись, она отступила назад.
Попасть в руки к радже или его слугам?.. Нет, лучше уж вернуться в деревню.
  Приближалась ночь, и лесные звери могли напасть на нее, выйдя на ночную
охоту. Лела вернулась в деревню и провела ночь в чьей-то пустой
оставленной хижине. На утро пошла дальше. Дорога вс„ дальше заводила ее в
лес. Здесь было не так безлюдно, как в деревне. В лесу были люди, - они не
показывались, но Лела угадывала их присутствие. Несколько раз она слышала
обрывок песни, удалявшейся куда-то в глубину леса. Она подняла с земли
кожуру банана, еще совсем свежую, не успевшую потемнеть. Запах дыма один
раз отчетливо донесся до нее, приглушенные человеческие голоса. Лела
поискала дерево повыше, взобралась на него, огляделась. Нет, никого не
было видно. Должно быть, люди спрятались, а костер притушили. Лела пошла
дальше и снова услышала обрывок песни, а на земле перед собою, наперерез
через песчаную тропу, - следы многих босых человеческих ног.
  Нет, это были не британцы. Это были свои. Лела приободрилась. Деревня
пуста, но в лесу есть люди. Она пошла быстрее. Скоро в лесу открылись
болота, за ними - затопленное рисовое поле. Кой-где вода уже была отведена
и ростки риса желтели, золотясь под солнцем. Лела смело шла дальше. Где-то
здесь близко должна быть и деревня.. Но что это? Что здесь произошло?
  Лела поднялась на пригорок. Изломанные остатки хижин прилегли к лесной
тропе. Обломки тростниковых стен, крыш, искрошенный, как трава, бамбук,
огромные вмятины в сыроватой болотистой почве... Дрожа, Лела подошла
ближе. Из-под упавших дверей торчали мертвые руки. Потемневшие пятна крови
на земле, раздавленная ручка ребенка, втоптанная в верблюжий помет...
Большая деревянная ступка, почти в рост человека вышиной, валялась,
лопнувшая, как глиняный черепок под чьей-то тяжелой ногой.
  "Слоны!.." - Лела поняла. Стадо слонов выпустили на деревню, чтобы
растоптать, уничтожить, вмять в землю, с домами и людьми. Кто это сделал?
За что? Голова юноши, расколотая, как орех, торчала из-под обломков
чьей-то глиняной ограды. Глаза были целы, они вылезали из орбит на
почерневшем лице и точно глядели на Лелу в немом удивлении. Дрожь
перебрала вс„ тело девочки, она бросилась бежать. Скорее прочь отсюда!..
Лела бежала лесом напрямик, упругие ветки цеплялись за ее ноги, колючки
раздирали платье. Ей чудился топот позади, топот огромных слоновых ног,
бегущих лесной чащей.
  Она бежала сломя голову, позабыв обо всем, не зная, где находится. С
полмили пробежала так, напрямик через лес, и неожиданно вышла к реке.
  Берег был открыт и пуст. Высокий тамаринд разбросал ветви над песчаным
срезом берега.
  То самое место, о котором говорил ей Чандра-Синг!..
  Лела упала на песок и долго лежала, отдыхая.
  Вода безыменной реки струилась под откосом. Девочке мучительно захотелось
окунуться в воду, освежить разгоряченное тело. Она зарыла палочку с
письмом Чандра-Синга в песок, под корнями тамаринда. Сбежала вниз, скинула
платье и бросилась в воду. Вокруг было тихо, пусто, ни один звук не
доносился до нее. Омыв лицо и тело, Лела вышла из воды и оделась. Она
хотела подняться обратно по песчаному склону, к тому месту, где зарыла
свою палочку.



  На этом месте стоял человек в одежде саиба.
  Человек смотрел на воду, мимо нее. Не отводя взгляда от реки, он сделал
знак кому-то позади себя.
  - Узнать, что за девушка! - сказал саиб.
  Тотчас двое людей в одинаковых куртках со светлыми пуговицами, подбежав с
двух сторон, взяли Лелу под руки.
  Додвалла, погонщик верблюдов, сгонял своих верблюдов вниз по песчаному
склону. Первый верблюд был крив на один глаз, он вс„ время сворачивал
влево.
  - О-о, шайтан, сын шайтана! - кричал погонщик.
  Саиб неторопливо рассматривал Лелу.
  Он стоял, запыленный, высокий, узкоплечий, прислонившись к стволу дерева,
и смотрел на нее с холодным вниманием. В руке у него был длинный пучок
травы с колючими головками. Пушистыми колючками он, как метелкой, хлестнул
себя по сапогу, сбивая пыль.
  Он заговорил с нею на ее родном языке. И Лела, никогда прежде не видев
этого человека, поняла: "Тощий саиб!"
  - Куда ты идешь? - спросил саиб.
  - В Джайхар, - сказала Лела. Она назвала первую деревню, какую могла
припомнить.
  Саиб разглядывал ее: тонкий девический стан, прикрытый традиционным белым
сари, розово-смуглые щеки, смелый взгляд блестящих серых глаз... А чернота
бровей, ресниц!.. Красивая девушка.
  - Не торопись! - сказал саиб. - У тебя есть родные в Джайхаре?
  - Да, братья, сестры.
  Саиб улыбнулся.
  - Их уже нет.
  - Где же они?
  - Растоптаны.
  - Растоптаны? - Лела вскрикнула.
  Додвалла, погонщик верблюдов, как-то странно поглядел на нее.
  Саиб улыбался, обметая колено колючей метелкой травы. Он испытывал ее.
  Правду ли говорит девушка? Идет ли она действительно в ту деревню, которую
назвала?
  - Твой Джайхар втоптан в землю. Всех крестьян загнали в дома и пустили на
деревню слонов. Это зато, что джайхарцы бунтовали. Если у тебя там были
братья и сестры, - молись за них твоему богу Яме. Их уже нет в живых.
  - Ай-ай!.. Слоны!.. - Лела закрыла глаза. - Слоны растоптали деревню!.. -
Она точно снова видела изломанный бамбук деревенских хижин, кости юношей и
девушек, втоптанные в землю...
  Лела прижала ладони к глазам. "Горе мне, горе!.." - плакала Лела.
  Саиб улыбнулся. Нет, девушка не лжет. Это были непритворные слезы. Так
плакать можно только о родных братьях и сестрах. Но что же значит эта
одежда северянки?
  - Довести до привала! - коротко приказал саиб.
  Двое в чалмах и куртках с серебряными пуговицами толкнули Лелу в спину.
  Верблюжья тропа сворачивала в лес. Голые выжженные места открылись в лесу,
по краям лесной прогалины зачернели обгорелые стволы.
  "Те самые места, о которых говорил Чандра-Синг!" - узнала Лела.
  Скоро заросли поредели, открылась большая поляна, и старый храм на ней,
оплетенный хмелем почти до самой крыши.
  Нарядная палатка стояла на поляне. Додвалла и слуги легли на траве у
откидной полы палатки. Вс„ те же двое людей в одинаковых куртках уселись в
стороне, на поваленный ствол дерева, сторожить Лелу.
  Когда зашло солнце, слуги прикрутили ее за руки к дереву и ушли.
  Несколько дней Лела провела на полянке, у поваленного дерева. Слуги
стерегли ее с рассвета до захода солнца, а ночью она вс„ равно не могла бы
бежать: в этих местах бродили тигры и к рассвету выходили к реке на
водопой.
  Ночью Лела заползала под навес из лиан и выбирала себе на земле местечко
посуше. До утра слуги, наломав сухого бамбука, поддерживали огонь на
поляне.
  Скоро к тощему саибу прискакали откуда-то четверо человек на конях. Все
были в белых пробковых шлемах, светлобородые, с длинными хлыстами и
пистолетами у пояса. Они громко совещались о чем-то посреди поляны и
спорили, но тощий саиб сказал им что-то, после чего все замолчали.
Спешившись, все четверо вошли к нему в палатку.
  Слуги, не смея дохнуть, ждали лежа на земле у входа. Что-то случилось.
Тощий саиб был чем-то недоволен.
  Так прошло несколько томительных жарких дневных часов.
  Слуги задремали. Забылась и Лела, положив голову на руки. Солнце медленно
клонилось к закату. Маленькие зеленые обезьяны резвились в густой листве
дерева над ее головой. Вдруг обезьянки испуганно закричали и поскакали
прочь.
  Шум послышался за деревьями. Звон, топот, треск сбиваемых сучьев, - точно
большая толпа ломилась лесом на поляну.
  Лела вскочила. Кричали верблюды, точно их кто-то хлестал колкими бичами,
метались слуги, весь маленький лагерь пришел в движение. Что такое? Лела
ничего не могла понять.
  - Беги! - заорал ей в самое ухо погонщик.
  Она кинулась в чащу, но здесь еще явственнее был слышен этот шум, слитный,
грозный, точно большое войско шло лесом, где-то очень близко.
  Лела повернула обратно, добежала до храма и остановилась.
  Огромная каменная фигура с лицом женщины и телом животного лежала на крыше
храма. Тяжелые каменные веки богини были низко опущены над слепыми
выпуклыми глазами; в одной руке она держала каменную змею, в другой -
мертвую голову и пучок веревок. Это была Кали - супруга грозного Шивы,
Кали-Разрушительница, она же Дурги тысячерукая, богиня с лицом женщины и с
туловищем священной коровы.
  Шум приближался. Большая толпа шла к поляне. Факелы тусклыми огненными
точками начали зажигаться в чаще леса.
  Куда укрыться?.. Между телом богини и камнем, на который опирались ее
согнутые руки, была большая щель. Лела взобралась на крышу храма и
проползла сквозь щель в полое тело богини.
  Толпа шла мимо, дымя факелами, звеня оружием; Лела слышала нестройные
голоса. Потом вс„ затихло.
  Девочка плотней закуталась в свой платок и заползла поглубже. До полуночи
было еще далеко. Лела долго ждала чего-то, сама не зная чего, потом
уснула. Очнулась она нескоро, не то от ночного холода, не то от шороха
осторожных шагов по крыше храма. Кто-то негромко говорил над самой ее
головой.
  - Зверь сам идет к нам в руки. Орудийный поезд уже недалек от переправы...
И Чандра с ними в обозе, второй раз он присылает с мальчишками вести.
  "Чандра-Синг?".. - Лела насторожилась.
  - Райоты все в сборе, - продолжал тот же голос. - Человек четыреста сейчас
прошло к назначенному месту. Оружие у всех есть. Успеют ли твои аллигурцы
из крепости на подмогу, Лалл-Синг?
  - Успеют, - ответил молодой смеющийся голос. - Я на моем Робинзоне, не
торопясь, доскакал до Ранпура из Дели за семь часов. Значит, мои сипаи
прибегут за полсуток. Без ружей и амуниции они бежали вровень с
полковничьим конем. Или ты уже забыл, начальник?
  - Вс„ помню, - отвечал первый голос. - Людей по домам Ранпура расставишь
ты, Лалл-Синг. Чандра-Синг сам поведет поезд к переправе.
  - Ты останешься здесь?
  - Да, до утра. С этой крыши хорошо видна дорога.
  Лела услышала, как кто-то осторожно вползает к ней в каменное углубление
под изваянием богини.
  Девочка замерла. Она попыталась на руках подтянуться глубже, но двигаться
было некуда.
  В тишине она отчетливо слышала чье-то близкое дыхание.
  Человек сидел рядом, почти вплотную к ней.
  Человек молчал. Кто был он: друг? враг?
  Так они сидели долго-долго. Лела боялась дышать, боялась шевельнуть
затекшей ногой. В щель она видела, что небо слегка посерело, слабый свет
разлился над лесом.
  И тут в предрассветном молчании леса Лела отчетливо различила какие-то
новые звуки.
  Сердитое рычание поодаль, заглушенный прыжок тяжелого тела, тишина, и
снова прыжок...
  Испуганно просвистала птица. Вс„ замерло в лесу. Это тигр шел на водопой
перед восходом солнца.
  Снова рычание, потом прыжок куда-то в сторону, и тишина. Тигр удалялся.
  Лела сидела тихо, не смея шелохнуться.
  - Тигр идет на водопой! - сама того не замечая, прошептала Лела.
  И тотчас голос рядом ответил:
  - Охотник ждет в кустах!
  - Кто тут?
  - Охотник, - ответил голос.
  - Тот самый, к которому меня послал Чандра-Синг?
  - Должно быть, тот самый. А ты кто, мальчик или женщина? - спросил голос,
чуть-чуть удивленный.
  - Солнце взойдет, увидишь, - сказала Лела.
  - Кто же ты, скажи, - настаивал человек.
  - Я - Лела, дочь Батмы, - сказала девочка.
  Человек ответил не сразу, точно волнение вдруг перехватило ему горло.
  - Откуда ты родом, Лела? - спросил он.
  - Из Раджпутаны.
  - Твою мать звали Батма Севани?
  - Да. А разве ты знал ее?
  Снова молчание, точно человек не мог справиться с волнением.
  - Покажись мне, - минуту спустя сказал голос.
  Человек притянул Лелу к полосе света, падавшей из щели, и долго
всматривался в ее лицо, с жадным вниманием. Лела видела в полумраке его
длинные полуседые волосы, слабо мерцающие глаза и этот странный
изуродованный рот...
  - Кто ты? - испуганно спросила Лела.
  Человек не отвечал.
  - Тебя послал ко мне Чандра-Синг?
  И тут Лела вспомнила о запечатанной палочке.
  - Письмо!.. Оно осталось под деревом. Прости меня. Я не виновата! Это
тощий саиб! - в смятении проговорила Лела.
  - Письмо от Чандра-Синга? Да он сам поспеет сюда раньше своего письма! Я
скоро увижу его, дитя.
  И человек на руках подтянулся к щели.
  - Ты вернешься? - спросила Лела.
  - Да, - сказал он, - вернусь! Не бойся ничего!
  Лела почувствовала неожиданную ласку в этом суровом незнакомом голосе.
  - Жди меня, Лела! - повторил человек. - Я скоро приду.
  Он неслышно выполз из тела богини.
  Лела лежала скорчившись. Высоко поднялось солнце, накалило каменную спину
богини. Потом снова стало прохладно. Так прошел день.
  Человек не приходил.
  "Неужели придется просидеть здесь еще одну ночь?" - в тревоге думала Лела.
  К вечеру порыв ветра пронесся по лесу. Зашумели ветви деревьев, шумел весь
лес. Потоки воды обрушились на крышу храма.
  "Дожди начались", - думала Лела.
  Время шло. Человек не приходил.
  Отчаяние охватывало девочку.
  Дождь лил и лил, ручьи долго еще шумели по лесу. Потом стало тихо.
  Лела уже начала дремать. И тут какой-то странный звук, донесшийся
издалека, разбудил ее. Точно вся земля гудела от чего-то тяжелого, что
приближалось, равномерно, грозно...
  Орудийный поезд капитана Бедфорда шел лесом к реке, к месту переправы,
которую указал водонос.