о
была распахнута рубаха и на груди была видна татуировка - нарисована была
очень красивая женщина, а внизу написано: "Люба, я тебя не забуду!". И мне
почему-то захотелось про это написать. Я сделал песню "Татуировка", только
вместо "Любы" подставил для рифмы "Валю".
Вот так получилась первая песня. И поскольку в то время я только учился
играть на гитаре, а чужие песни всегда труднее разучивать, - я стал писать
свои. И вот так потихоньку дошел до такой жизни. Первые мои песни - это
дань времени. Это были так называемые "дворовые" городские песни, еще их
почему-то называли блатными. Это такая дань городскому романсу, который к
тому времени был забыт. Эти песни были бесхитростные, была, вероятно, в это
время потребность в простом общении с людьми, в нормальном, не упрощенном
разговоре со слушателями. На них обязательно были следы торопливости, это
мои мысли, которые я привозил из своих поездок, а рифмовал их для простоты,
чтобы не забыть. В каждой из первых песен была одна, как говорится, но
пламенная страсть: в них было извечное стремление человека к свободе, к
любимой женщине, к друзьям, к близким людям, была надежда на то, что его
будут ждать. Помните эту песню: "За меня невеста отрыдает честно, за меня
ребята отдадут долги…"? Это - о друзьях, это очень мне близко: я сам в то
время точно так же к дружбе относился, да и сейчас стараюсь. Так оно, в
общем, и осталось: я жил, живу и продолжаю жить для своих друзей и стараюсь
писать для них, даже для ушедших и погибших.
Когда говорят, что мои ранние песни были на злобу дня, а теперь будто бы я
пишу песни-обобщения, по-моему, это неправда: это невозможно определить,
есть обобщение или его нет, - пусть критики разбираются. Потом, со
временем, все это видоизменилось, обросло, как снежный ком, приняло другие
формы и очертания. И песни немножечко усложнились, круг тем стал шире, хотя
я все равно пытаюсь их писать в упрощенной форме, в нарочно
примитивизированных ритмах.
Я не считаю, что мои первые песни были блатными, хотя там я много писал о
тюрьмах и заключенных. Мы, дети военных лет, выросли все во дворах в
основном. И, конечно, эта тема мимо нас пройти не могла: просто для меня в
этот период это был, вероятно, наиболее понятный вид страдания - человек,
лишенный свободы, своих близких и друзей. Возможно, из-за этого я так много
об этом писал, а вовсе не только о тюрьмах. А что, вы считаете, что совсем
не стоит об этом писать?
Эти песни принесли мне большую пользу в смысле поиска формы, поиска
простого языка в песенном изложении, в поисках удачного слова, строчки. Но
поскольку я писал их все-таки как пародии на блатные темы, то до сих пор
это дело расхлебываю. Я от них никогда не отмежевывался - это ведь я писал,
а не кто-нибудь другой! И я, кстати, всегда пишу, что хочу, а не по заказу.
А в общем, это юность, все мы что-то делали в юности; некоторые считают,
что это предосудительно, - я так не считаю. И простоту этих песен я
постарался протащить через все времена и оставить ее в песнях, на которых
лежит более сильная, серьезная нагрузка.
Много я слышал претензий и к моей "вульгарной манере исполнения" и так
далее. Да ерунда все это! Неважно, кто и как исполняет, в какой форме.
Важно - что! И интересно это людям или нет.
Я слышал много подделок под мои песни. Сейчас их делать стало труднее,
потому что появилась хорошая аппаратура и сразу можно отличить мой голос от
того, что подделано. А раньше подделок было очень много, и слушатели
считали, что если кто-то хрипит - это Высоцкий. Хочу сказать, что если вам
когда-нибудь попадутся записи, где, во-первых, неприличные слова,
во-вторых, такая дешевая жизненная проза, то сразу можете считать, что это
песни не мои. Подделывать в то время было очень легко, так как эти записи
десятикратно, стократно переписываются и хриплый голос сделать очень
просто, а если еще и записать где-нибудь на улице, то и будет, как многие
считают, полное впечатление, что поет Высоцкий. Я однажды услышал такую
запись и сам перепутал - отличил только потому, что сам пою и знаю свои
тексты.
Однажды в Одессе, на "толчке", я видел человека, который стоял за
громадными стопами пленок - его из-за них почти не было видно - и торговал
"моими" песнями. Так в этой пленке из тридцати пяти песен было примерно
пять вещей, которые пел я, а остальные тридцать пел какой-то другой
человек, которого звать Жорж Окуджава. Он, значит, взял себе фамилию
Булатаи поет, стервец, моим голосом, при этом старается петь и мои, и
булатовские песни. Поет настолько похоже, что поразительно.
Эти песни мне очень вредят, меня часто по этому поводу вызывают,
разговаривают со мной, дескать, как вам не стыдно, что вы делаете?! А
несколько лет назад был специальный приказ по управлению культуры, мне
запретили год выступать, и в приказе было названо несколько песен, которые
мне вообще не принадлежат. Даже была целая статья в газете "Советская
Россия" - "О чем поет Высоцкий?", где основные обвинения в мой адрес были
построены на не моих песнях. А я никогда не пел с "чужого голоса" и никому
не подражал и вообще это занятие считаю праздным и довольно глупым. Я даже
жаловался по поводу этой статьи, мне ответили, что "меры приняты", но я
считаю, что приняты недостаточно. Потому что должен был кто-то написать
такую же статью в такой же газете, которая так же широко читается, и
сказать там, что "песни эти - не его и обвинения в адрес Высоцкого сделаны
ошибочно". Но, к сожалению, этого сделано так и не было.
У меня есть надежда, что песни мои могут доставлять радость людям. Я
убежден, что разговоры, которые идут обо мне, что мои песни якобы вредны,
несостоятельны. А что касается "блатных" песен, которые я писал в
молодости, - их можно воспринимать как пародии или не пародии, но я считаю,
что в них тоже ничего плохого нет, потому что они с юмором, о
действительных отношениях людей, а то, что кто-то в них "сидит" или "не
сидит", - не имеет значения.
Песни у меня совсем разные, в разных жанрах: сказки, бурлески, шутки,
просто какие-то выкрики на маршевые ритмы. Но все это - про наши дела, про
нашу жизнь, про мысли свои, про то, что я думаю. Есть ли у меня какое
кредо? Про это лучше не говорить - нужно слушать песни самому и как-то
делать выводы. Вот если бы я мог коротко сформулировать, чего я хочу и о
чем я думаю, я бы тогда их не писал, а просто написал бы на бумажке
несколько строк, что "вот, я считаю так, так и так", и на этом бы закончил.
А если я все же их пишу, эти самые песни и тексты, то их, наверное, нужно
столько рассказывать, сколько они будут звучать.
Я получаю много писем, в которых люди благодарят меня за песни - за
шуточные, военные, сказки, а вовсе не за те, о которых писала газета, что
их "в пьяных компаниях заводят".
Главное, что я хочу делать в своих песнях, - я хотел бы, чтобы в них
ощущалось наше время. Время нервное, бешеное, его ритм, его темп. Я не
знаю, как это у меня получается, но я пишу о нашем времени, чтобы
получалась вот такая общая картина: в этом времени есть много юмора, и
много смешного, и много еще недостатков, о которых тоже стоит писать.


Я занимаюсь авторской песней...
    
Я занимаюсь авторской песней - сам пишу тексты, мелодии, сам исполняю. Это
неумирающее искусство, оно началось очень давно, много-много веков назад. У
нас - среди акынов, а у них - среди всяких Гомеров ( *, **). У нас тоже с
гуслями ходили и пели песни. Короче говоря, у авторской песни есть и
история, и традиция, поэтому я и предпочитаю заниматься именно ею, хотя мне
в последнее время часто предлагали выступать со всевозможными ансамблями и
оркестрами.
Но сейчас, я считаю, у нас несправедливо обращаются с авторской песней. С
ней произошло много неприятностей: сначала ее сделали самостоятельной,
потом - туристской и как-то отпугнули от нее слушателей. Во всем мире
авторская песня процветает: во Франции многие сами пишут себе либо музыку,
либо тексты, либо и то и другое и сами исполняют: и Брассенс- великий,
изумительный Брассенс, и Брель, и Азнавур, а из молодых - Максим ле
Форестье. Это как-то у них считается само собой разумеющимся, и ни у кого
не возникает сомнений, что авторская песня имеет право быть на сцене.
Наоборот, она более интересна: она дает колоссальные возможности человеку,
который ею занимается, и позволяет людям, которые сидят в зале, испытывать
совсем другие эмоции.
У нас - нет. У нас считается, что у песни должно быть несколько авторов:
отдельно композитор, отдельно автор текста и отдельно исполнитель - так что
песню должны делать совсем разные люди. И обязательно отдельно должен
звучать оркестр. Да еще несколько человек мы поставим с боков и так далее -
вот тогда будет "та песня, что нам нужна!". Но я надеюсь, что такой подход
к песне скоро пропадет, исчезнет. Авторская песня так же отличается от
эстрадной, как, скажем, классический балет от присядки.
Для меня авторская песня - это возможность беседовать, разговаривать с
людьми на темы, которые меня волнуют и беспокоят; рассказывать им о том,
что меня скребет по нервам, рвет душу и так далее, - в надежде, что их
беспокоит то же самое. И если у меня есть собеседник и возможность об этом
рассказать, особенно такому большому количеству людей, это самая большая
для меня награда. Авторская песня предполагает непринужденную атмосферу,
атмосферу раскованности, дружественности, свободы. В ней нет показухи,
приподнятости, зрелищности, отстранения от зрительного зала - нет рампы.
Она требует зрителей, требует собеседника. Мне кажется, что причина ее
популярности вот в таком дружественном настрое, в возможности разговаривать
с людьми нормальным человеческим языком, рассчитывая в ответ на доверие.
Самое главное в авторской песне - текст, информация, поэзия. Это вообще не
песня - это стихи, которые исполняются под гитару и положены на ритмическую
основу, гитарную или аккордеонную - это неважно, это только для того, чтобы
усилить воздействие на слушателей, а больше ничего.
Над песней работать надо больше, чем над крупным поэтическим произведением.
Ее надо больше очищать, чтобы она влезала в уши и в души одновременно. Не
отдельно - сначала услышал, потом осознал, а сразу. Потом ее можно взять
домой, найти второй план, третий, четвертый - кто как хочет, но в душу она
должна сразу входить.
Из-за этого кто-то даже сказал, что песня должна быть немножко глуповата.
Это не совсем так. Просто форма должна соответствовать содержанию, все
должно быть единым, ничто не должно мешать друг другу.
Авторская песня проста, но всегда пишется непросто. Она делается на
конкретном материале, помогает переносить какие-то невзгоды, проникает в
душу, отвечает настроению. Она, очевидно, оттого легко запоминается и
нравится людям, что не диктует; она про то, что люди сами чувствуют, -
просто их чувства выражены словами песни.
Теперь - самое главное. Если на две чаши весов бросить мою работу: на одну
- театр, кино, телевидение, мои выступления, а на другую - только работу
над песнями, то, я вас уверяю, песня перевесит! Несмотря на кажущуюся
простоту этих вещей - можете мне поверить на слово, я занимаюсь этим давно,
песни требуют колоссальной отделки и шлифовки, чтобы добиться в них вот
такого, будто бы разговорного тона. Я вам должен сказать, что песня для
меня - никакое не хобби, нет! У меня хобби - театр. (И вообще самая лучшая
профессия - это хорошо оплачиваемое хобби.)
Когда пишешь, песня все время живет с тобой, вертится в голове, никогда
тебя не покидает. Ты отбираешь и вылизываешь каждое слово. Я не говорю, что
все авторские песни равноценны и обязательно поэтичны, но колоссальная
работа затрачивается именно на слова, на тексты, на то, чтобы она легко
входила к вам в уши и в умы. Но потом, когда вы возьмете к себе домой
записанное на магнитофон и снова начнете слушать, вдруг увидите, что
одновременно со смехом вас иногда прихватывает за горло, потому что все это
сделано на довольно печальном материале, хотя и в шутливой форме, - я уж не
говорю о серьезных вещах, маршевых с самого начала.
У авторской песни есть, конечно, масса недостатков: бедность сопровождения,
упрощенный ритм. Но в зависимости от аудитории, от настроения, которое
каждый раз у нас с вами образуется, все эти песни будут звучать по-другому,
чем в прошлый раз. Вы увидите, что они почти не похожи на прежнее
исполнение: я никогда не могу повториться из-за того, что каждый раз -
разные люди, видишь другие глаза, витает иной настрой, и потому всегда
поешь по-другому. Иногда мне кажется, что я на выступлении "попал в
десятку", выше не прыгнешь - так точно в этот раз я спел. И я всегда думаю:
в следующий раз повторю - будет точно так же. И никогда не получается!
Потому что - другие люди, иная устанавливается здесь, в помещении,
атмосфера, и повторить ты не можешь. Ты чувствуешь - поешь совсем
по-другому. Ты эту обстановку воспринимаешь какими-то локаторами и ты поешь
- хуже или лучше, неизвестно, - но обязательно по-другому.
Что еще очень важно, я сам это перед вами исполняю, мои слова - что хочу,
то и делаю: какое-нибудь выкину, другое вставлю - все это зависит от меня,
это все мое. Значит, я могу в зависимости от аудитории, от того, какое
сегодня настроение, и поменять ритм, и придать песне другую окраску. И
вдруг шуточная песня будет выглядеть серьезной. Короче говоря, авторская
песня допускает импровизацию, она более подвижна.
Еще раз хочу повторить: авторская песня - это совершенно самостоятельный
вид искусства. Пусть я не профессиональный композитор - хотя имею какое-то
музыкальное образование - и не профессиональный поэт, но песни я пишу уже
много лет и отношусь к ним очень серьезно. Поэтому у меня есть какой-то
элемент досады по поводу того, что это направление - авторская песня - не
получает пока у нас должного признания. Надеюсь, что это явление временное,
и я сейчас занимаюсь тем, чтобы каким-то образом пробить брешь в этом
затишье. У меня много песен звучит с экрана: я писал песни для фильмов и во
многие спектакли московских театров. И не только московских - по всему
Союзу идут спектакли.
Авторской песне не нужно никаких сцен, никаких рамп, никаких фонарей. Я пел
в ангарах, в подводных лодках, на летном поле, среди черных, как жуки,
механиков, в то время, как снижались боевые машины, и мы только немного
отходили, чтобы было слышно слова; пел на полях гигантских стадионов, в
комнатах, в подвалах, на чердаках, - где угодно, это не имеет значения.
На пароме однажды пел "привязанным морякам" - так называют тех, которые
работают на паромах. У меня было три часа для отдыха, а они, оказывается,
устроили там какой-то банкет, очень долго ждали. Я пел им всю ночь, а они
мне рассказывали разные истории. Для авторской песни не нужна обстановка -
для нее нужна атмосфера. У меня есть гитара, ваши глаза - и больше ничего.
Есть еще мое желание рассказать вам о том, что меня волнует, и ваше,
надеюсь, меня услышать.

Но это очень много, и если вот это создается - то, что не ухватишь ни ухом,
ни глазом, а каким-то, я не знаю, шестым чувством, - как хотите называйте:
контакт, атмосфера, что угодно! - это для меня самое ценное.


  Монолог     Меня часто спрашивают, какая разница между авторской
песней...
      Меня часто спрашивают, какая разница между авторской песней и песней,
которую вы повсеместно и повседневно слышите и видите по радио и
телевидению. Есть громадная разница. В общем, на мой взгляд, это два
совершенно разных песенных жанра. Если говорить очень коротко, то эстрадной
песне не важно - что, ей важно - как. Эстрадная песня не интересуется ни
вторым планом в тексте, ни другим дном - все есть как есть. Лишь бы
зарифмовать, лишь бы звучали голос и оркестр.
Я иногда слушал эти песни и никак не мог понять: а почему, что там такое?
Вот, например, такая песня:

                    На тебе сошелся клином белый свет,
                    На тебе сошелся клином белый свет,
                    На тебе сошелся клином белый свет,
                    И мелькнул за поворотом санный след…

И так далее. И я всегда задумывался, а что же тут такое?! И главное, два
автора текста наверху. Значит, один не справился: сложный очень текст, с
большим подтекстом, второй прибавился к нему.
Или вот эта песня, что "провожают пароходы совсем не так, как поезда". Я
думал, что, может быть, за этим что-то скрыто. Нет, оказывается, просто
действительно провожают пароходы не так, как самолеты, и, в общем, ничего
больше за этим нет.
Эстрадная песня - это зрелище прежде всего. Это всегда смена номеров,
меняющийся свет, рампа эта пресловутая, как граница между зрительным залом
и сценой. Там и акробаты кувыркаются, фокусники фокусничают, буфет работает
- одним словом, это такое зрелище, такое праздничное состояние. И если
зрелище из нее убрать, она очень много потеряет.
Вы обратите внимание: даже если вам полюбилась какая-то эстрадная песня -
ну не полюбилась, а запомнилась, навязла в ушах, будем так говорить - и вы
ее хотите услышать на концерте живьем, вы будете очень разочарованы. Потому
что она будет точно такой, какой вы ее уже раньше слышали. И никогда вас не
будут подстерегать никакие неожиданности. Эта песня, к сожалению, лишена
импровизационности. Это песня - более казенная, что ли. Певец репетирует и
добивается, на его взгляд, оптимального варианта и потом уже шпарит, как
говорится, одно и то же раз за разом. Никогда он не может что-то в песне
поменять, никогда он не зависит от аудитории…
Певцы подчас обладают замечательными голосами, по несколько лет учатся
петь, у них голоса всегда одинаково и ровно. Больше всего они увлекаются
музыкальным оформлением, оркестровкой, оркестром, чтобы это все было слито
воедино. Поэтому это всегда звучит четко, твердо, очень крепко и
безошибочно обычно. Никаких перемен вы не услышите.
Редко "полюбляются" песни, которые много и часто исполняются даже по
телевидению. В передаче "Алло, мы ищем таланты" - все ищут и находят их -
каждый талант выходит и шпарит под кого-то, кого он себе выбрал в образец.
Это тоже отрицательная сторона эстрадной песни, потому что всегда хочется
видеть на сцене личность, индивидуальность, человека, имеющего о чем-то
свое мнение.
Конечно, и на эстраде бывают хорошие тексты. Вот Бернес, например, он
никогда не позволял себе петь плохую поэзию. Ведь сколько лет он уже не
живет, а услышите его голос по радио - и вам захочется прильнуть, услышать,
что он поет. Он был удивительным человеком, и то, что он делал на сцене,
приближается к идеалу, о котором я мечтаю как об идеале исполнительском.
Такому человеку я смог бы отдать все, что он захотел бы спеть из моего.
Кстати, он пел мою песню "Братские могилы" в фильме "Я родом из детства", я
начал с ним работать, но, к сожалению, поздно.
И сравните: "Яблони в цвету - како-о-е чудо!..". Это, кстати, совсем глупо,
потому что и тополи в пуху - како-о-е чудо!.. Давайте еще прокричим про
тысячи вещей, чудесных весной - про все, что в цвету. А если рядом с этим
просто вспомнить стихи Есенина:

                   …Все пройдет, как с белых яблонь дым.
                       Увяданья золотом охваченный,
                        Я не буду больше молодым, -

И сразу становится ясно: тут - поэзия, а там - не пойми что!
Обычно в эстрадной песне, которую мы с вами каждый день смотрим по
телевизору, хлебаем полными пригоршнями, очень мало внимания уделяется
тексту. Я знал одного поэта, который говорил, что он в основном делает это
поутру, когда чистит зубы. В это можно поверить, когда слышишь текст: "На
тебе сошелся клином белый свет…".
Я, конечно, не хочу огульно охаивать все, что поется с эстрады, кое-что я
там люблю и с удовольствием сам слушаю. В основном когда тексты песен
делают поэты. Сейчас стали писать для певцов и Белла
Ахмадулина, и
Андрей
Вознесенский, и Женя
Евтушенко, - и тогда это бывает удачно.
Я с большим уважением отношусь к Кобзону, который давно держится на
определенном, довольно высоком уровне. Последнее время он особен