Толпа как хором ахнет:
 "За ноги надо потрясти, -
 Глядишь - чего и звякнет!"
И точно: ниже живота -
 Смешно, да не до смеха -
 Висели два литых креста
 Пятнадцатого века.
Ох, как он
 сетовал:
 Где закон -
 нету, мол!
 Я могу, мол, опоздать на рейс!..
 Но Христа распятого
 В половине пятого
 Не пустили в Буэнос-Айрес.
Мы все-таки мудреем год от года -
 Распятья нам самим теперь нужны, -
 Они - богатство нашего народа,
 Хотя и - пережиток старины.
А раньше мы во все края -
 И надо и не надо -
 Дарили лики, жития, -
 В окладе, без оклада...
Из пыльных ящиков косясь
 Безропотно, устало, -
 Искусство древнее от нас,
 Бывало, и - сплывало.
Доктор зуб
 высверлил
 Хоть слезу
 мистер лил,
 Но таможенник вынул из дупла,
 Чуть поддев лопатою, -
 Мраморную статую -
 Целенькую, только без весла.
Общупали заморского барыгу,
 Который подозрительно притих, -
 И сразу же нашли в кармане фигу,
 А в фиге - вместо косточки - триптих.
"Зачем вам складень, пассажир? -
 Купили бы за трешку
 В "Березке" русский сувенир -
 Гармонь или матрешку!"
"Мир-дружба! Прекратить огонь!" -
 Попер он как на кассу,
 Козе - баян, попу - гармонь,
 Икону - папуасу!
Тяжело
 с истыми
 Контрабан-
 дистами!
 Этот, что статуи был лишен, -
 Малый с подковыркою, -
 Цыкнул зубом с дыркою,
 Сплюнул - и уехал в Вашингтон.
Как хорошо, что бдительнее стало, -
 Таможня ищет ценный капитал -
 Чтоб золотинки с нимба не упало,
 Чтобы гвоздок с распятья не пропал!
Таскают - кто иконостас,
 Кто - крестик, кто - иконку, -
 Так веру в Господа от нас
 Увозят потихоньку.
И на поездки в далеко -
 Навек, бесповоротно -
 Угодники идут легко,
 Пророки - неохотно.
Реки лью
 потные!
 Весь я тут,
 вот он я -
 Слабый для таможни интерес, -
 Правда, возле щиколот
 Синий крестик выколот, -
 Но я скажу, что это - Красный Крест.
Один мулла триптих запрятал в книги, -
 Да, контрабанда - это ремесло!
 Я пальцы сжал в кармане в виде фиги -
 На всякий случай - чтобы пронесло.
Арабы нынче - ну и ну! -
 Европу поприжали, -
 Мы в "шестидневную войну"
 Их очень поддержали.
Они к нам ездят неспроста -
 Задумайтесь об этом! -
 Увозят нашего Христа
 На встречу с Магометом.
...Я пока
 здесь еще,
 Здесь мое
 детище, -
 Все мое - и дело, и родня!
 Лики - как товарищи -
 Смотрят понимающе
 С почерневших досок на меня.
Сейчас, как в вытрезвителе ханыгу,
 Разденут - стыд и срам - при всех святых, -
 Найдут в мозгу туман, в кармане фигу,
 Крест на ноге - и кликнут понятых!
Я крест сцарапывал, кляня
 Судьбу, себя - все вкупе, -
 Но тут вступился за меня
 Ответственный по группе.
Сказал он тихо, делово -
 Такого не обшаришь:
 Мол, вы не трогайте его,
 Мол, кроме водки - ничего, -
 Проверенный товарищ!
  # 033

 1974     Памяти Василия Шукшина

Еще - ни холодов, ни льдин,
 Земля тепла, красна калина, -
 А в землю лег еще один
 На Новодевичьем мужчина.
Должно быть, он примет не знал, -
 Народец праздный суесловит, -
 Смерть тех из нас всех прежде ловит,
 Кто понарошку умирал.
Коль так, Макарыч, - не спеши,
 Спусти колки, ослабь зажимы,
 Пересними, перепиши,
 Переиграй, - останься живым.
Но, в слезы мужиков вгоняя,
 Он пулю в животе понес,
 Припал к земле, как верный пес...
 А рядом куст калины рос -
 Калина красная такая.
Смерть самых лучших намечает -
 И дергает по одному.
 Такой наш брат ушел во тьму! -
 Не поздоровилось ему, -
 Не буйствует и не скучает.
А был бы "Разин" в этот год...
 Натура где? Онега? Нарочь?
 Все - печки-лавочки, Макарыч, -
 Такой твой парень не живет!
Вот после временной заминки
 Рок процедил через губу:
 "Снять со скуластого табу -
 За то, что он видал в гробу
 Все панихиды и поминки.
Того, с большой душою в теле
 И с тяжким грузом на горбу, -
 Чтоб не испытывал судьбу, -
 Взять утром тепленьким в постели!"
И после непременной бани,
 Чист перед богом и тверез.
 Взял да и умер он всерьез -
 Решительней, чем на экране.
  # 034

 1974     День без единой смерти

 I.
 Секунд, минут, часов - нули.
 Сердца с часами сверьте!
 Объявлен праздник всей Земли:
 "День без единой смерти".
Вход в рай забили впопыхах,
 Ворота ада - на засове,
 Без оговорок и условий
 Все согласовано в верхах.
Старухе Смерти взятку дали
 И погрузили в забытье -
 И напоили вдрызг ее
 И даже косу отобрали.
Никто от родов не умрет,
 От старости, болезней, от
 Успеха, страха, срама, оскорблений.
 Ну а за кем недоглядят,
 Тех беспощадно оживят -
 Спокойно, без особых угрызений.
И если где резня теперь -
 Ножи держать тупыми!
 А если бой, то - без потерь,
 Расстрел - так холостыми.
Указ гласит без всяких "но":
 "Свинцу отвешивать поклоны,
 Чтоб лучше жили миллионы, -
 На этот день запрещено.
И вы, убийцы, пыл умерьте, -
 Забудьте мстить и ревновать!
 Бить можно, но - не убивать,
 Душить, но только не до смерти.
Конкретно, просто, делово:
 Во имя черта самого
 Никто нигде не обнажит кинжалов.
 И злой палач на эшафот
 Ни капли крови не прольет
 За торжество добра и идеалов.
Оставьте, висельники, тли,
 Дурацкие затеи!
 Вы, вынутые из петли,
 Не станете святее.
Вы нам противны и смешны,
 Слюнтяи, трусы, самоеды, -
 У нас несчастия и беды
 На этот день отменены!
Не смейте вспарывать запястья,
 И яд глотать, и в рот стрелять,
 На подоконники вставать,
 Нам яркий свет из окон застя!
Мы будем вас снимать с петли
 И напоказ валять в пыли,
 Еще дышащих, тепленьких, в исподнем...
 Жить, хоть несильно, - вот приказ!
 Куда вы денетесь от нас:
 Приема нынче нет в раю Господнем.
И запылают сто костров -
 Не жечь, а греть нам спины,
 И будет много катастроф,
 А смерти - не единой!
И, отвалившись от стола,
 Никто не лопнет от обжорства,
 И падать будут из притворства
 От выстрелов из-за угла.
И заползут в сырую келью
 И вечный мрак, и страшный рак,
 Уступит место боль и страх
 Невероятному веселью!
Ничто не в силах помешать
 Нам жить, смеяться и дышать, -
 Мы ждем событья в радостной истоме.
 Для темных личностей в Столбах
 Полно смирительных рубах:
 Особый праздник в Сумасшедшем доме...
   II.
 И пробил час, и день возник,
 Как взрыв, как ослепленье!
 То тут, то там взвивался крик:
 "Остановись, мгновенье!"
И лился с неба нежный свет,
 И хоры ангельские пели,
 И люди быстро обнаглели:
 Твори, что хочешь, - смерти нет!
Иной до смерти выпивал -
 Но жил, подлец, не умирал.
 Другой в пролеты прыгал всяко-разно,
 А третьего душил сосед,
 А тот - его... Ну, словом, все
 Добро и зло творили безнаказно.
Тихоня, паинька, не знал
 Ни драки, ни раздоров:
 Теперь он голос поднимал,
 Как колья от заборов, -
Он торопливо вынимал
 Из мокрых мостовых булыжник,
 А прежде он был тихий книжник
 И зло с насильем презирал.
Кругом никто не умирал,
 А тот, кто раньше понимал
 Смерть как награду или избавленье -
 Тот бить стремился наповал,
 А сам при этом напевал,
 Что, дескать, помнит чудное мгновенье.
Ученый мир - так весь воспрял,
 И врач, науки ради,
 На людях яды проверял,
 И без противоядий.
Вон там устроила погром,
 Должно быть, хунта или клика,
 Но все от мала до велика,
 Живут, - все кончилось путем.
Самоубийц, числом до ста,
 Сгоняли танками с моста,
 Повесившихся - скопом оживляли.
 Фортуну - вон из колеса! -
 Да! День без смерти удался -
 Застрельщики, ликуя, пировали.
Но вдруг глашатай весть разнес
 Уже к концу банкета,
 Что торжество не удалось,
 Что кто-то умер где-то
В тишайшем уголке Земли,
 Где спят и страсти, и стихии, -
 Реаниматоры лихие
 Туда добраться не смогли.
Кто смог дерзнуть, кто смел посметь,
 И как уговорил он Смерть?!
 Ей дали взятку - Смерть не на работе!..
 Не доглядели, хоть реви, -
 Он просто умер от любви.
 На взлете умер он, на верхней ноте.
  # 035

 1974     Театру "Современник"

Все начинается со МХАТа
 И размещается окрест.
 Был быстр и короток когда-то
 Ваш самый первый переезд.
Ах, эти годы кочевые!
 И вы попали с первых лет:
 В цвет ваши "Вечные живые",
 "Два цвета" тоже - в самый цвет.
Как загуляли вы, ребята, -
 Шагнули в ногу, как один, -
 Из Камергерского, от МХАТа,
 Сначала в "Яр", потом - в "Пекин".
Ты в это вникнуть попытайся,
 Театр однажды посетив:
 "Пекин" вблизи, но по-китайски
 Никто - во это коллектив.
Еще не ночь, еще не вечер!
 Хоть есть прогал в твоих рядах, -
 Иных уж нет, а те далече,
 А мы - так прямо в двух шагах.
Сейчас Таганка отмечает
 Десятилетний юбилей.
 Хотя таких и не бывает, -
 Ну, так сказать, десятилей...
Наш "Современник"! Человече!
 Театр, Галя, Лелик, все!
 Еще не ночь, еще не вечер,
 Еще мы в яркой полосе.
  # 036

1974     Театрально-тюремный этюд на таганские темы {к 10-летию театра на
Таганке}
      Легавым быть - готов был умереть я,
Отгрохать юбилей - и на тот свет!
Но выяснилось: вовсе не рубеж десятилетье,
Не юбилей, а просто - десять лет.
И все-таки "Боржома" мне налей
За юбилей. Такие даты редки!
Ну ладно, хорошо, - не юбилей,
А, скажем, - две нормальных пятилетки.
Так с чем мы подошли к "неюбилею"?
За что мы выпьем и поговорим?
За то, что все вопросы и в "Конях", и в "Пелагее" -
Ответы на историю с "Живым".
Не пик, и не зенит, не апогей!
Но я пою от имени всех зеков -
Побольше нам "Живых" и "Пелагей",
Ну, словом, - больше "Добрых человеков".
Нам почести особые воздали:
Вот деньги раньше срока за квартал,
В газету заглянул, а там полным-полно регалий -
Я это между строчек прочитал.
Вот только про награды не найду,
Нет сообщений про гастроль в загранке.
Сидим в определяющем году, -
Как, впрочем, и в решающем, - в Таганке.
Тюрьму сломали - мусор на помойку!
Но будет, где головку прислонить.
Затеяли на площади годков на десять стройку,
Чтоб равновесье вновь восстановить.
Ох, мы поездим! Ох, поколесим! -
В Париж мечтая, а в Челны намылясь -
И будет наш театр и кочевым,
И уличным (к чему мы и стремились).
Как хорошо, мы здесь сидим без кляпа,
И есть чем пить, жевать и речь вести.
А эти десять лет - не путь тюремного этапа:
Они - этап нелегкого пути.
Пьем за того, кто превозмог и смог,
Нас в юбилей привел, как полководец.
За пахана! Мы с ним тянули срок -
Наш первый убедительный "червонец".
Еще мы пьем за спевку, смычку, спайку
С друзьями с давних лет - с таганских нар -
За то, что на банкетах вы делили с нами пайку,
Не получив за пьесу гонорар.
Редеют наши стройные ряды
Писателей, которых уважаешь.
Но, говорят, от этого мужаешь.
За долги ваши праведны труды -
Земной поклон, Абрамов и Можаич!
От наших лиц остался профиль детский,
Но первенец не сбит, как птица влет -
Привет тебе, Андрей, Андрей Андреич Вознесенский!
И пусть второго бог тебе пошлет.
Ах, Зина, жаль не склеилась семья -
У нас там, в Сезуане, время мало.
И жаль мне, что Гертруда - мать моя,
И что не мать мне Василиса, Алла.
Ах, Ваня, Ваня Бортник! - тихий сапа.
Как я горжусь, что я с тобой на ты!
Как жаль, спектакль не видел Паша, Павел, Римский папа -
Он у тебя б набрался доброты.
Таганка, славься! Смейся! Плачь! Кричи!
Живи и в наслажденьи, и в страданьи.
Пусть лягут рядом наши кирпичи
Краеугольным камнем в новом зданьи.
  # 037

 1975     Баллада о времени

Замок временем срыт и укутан, укрыт
 В нежный плед из зеленых побегов,
 Но... развяжет язык молчаливый гранит -
 И холодное прошлое заговорит
 О походах, боях и победах.
Время подвиги эти не стерло:
 Оторвать от него верхний пласт
 Или взять его крепче за горло -
 И оно свои тайны отдаст.
Упадут сто замков и спадут сто оков,
 И сойдут сто потов целой груды веков, -
 И польются легенды из сотен стихов
 Про турниры, осады, про вольных стрелков.
Ты к знакомым мелодиям ухо готовь
 И гляди понимающим оком, -
 Потому что любовь - это вечно любовь,
 Даже в будущем вашем далеком.
Звонко лопалась сталь под напором меча,
 Тетива от натуги дымилась,
 Смерть на копьях сидела, утробно урча,
 В грязь валились враги, о пощаде крича,
 Победившим сдаваясь на милость.
Но не все, оставаясь живыми,
 В доброте сохраняли сердца,
 Защитив свое доброе имя
 От заведомой лжи подлеца.
Хорошо, если конь закусил удила
 И рука на копье поудобней легла,
 Хорошо, если знаешь - откуда стрела,
 Хуже - если по-подлому, из-за угла.
Как у вас там с мерзавцем? Бьют? Поделом!
 Ведьмы вас не пугают шабашем?
 Но... не правда ли, зло называется злом
 Даже там - в добром будущем вашем?
И вовеки веков, и во все времена
 Трус, предатель - всегда презираем,
 Враг есть враг, и война все равно есть война,
 И темница тесна, и свобода одна -
 И всегда на нее уповаем.
Время эти понятья не стерло,
 Нужно только поднять верхний пласт -
 И дымящейся кровью из горла
 Чувства вечные хлынут на нас.
Ныне, присно, во веки веков, старина, -
 И цена есть цена, и вина есть вина,
 И всегда хорошо, если честь спасена,
 Если другом надежно прикрыта спина.
Чистоту, простоту мы у древних берем,
 Саги, сказки - из прошлого тащим, -
 Потому, что добро остается добром -
 В прошлом, будущем и настоящем!
  # 001

 1975     В забавах ратных целый век…

В забавах ратных целый век,
 В трудах, как говорится,
 Жил-был хороший человек,
 По положенью - рыцарь.
Известен мало, не богат, -
 Судьба к нему жестока,
 Но рыцарь был, как говорят,
 Без страха и упрека.
И счастье понимал он так:
 Турнир, триумф, повержен враг,
 Прижат рукою властной.
 Он столько раз судьбу смущал,
 Победы даме посвящал
 Единственной, прекрасной!
Но были войны впереди,
 И от судьбы - не скрыться!
 И, спрятав розу на груди,
 В поход умчался рыцарь.
И по единственной одной
 Он тосковал, уехав,
 Скучало сердце под броней
 Его стальных доспехов.
Когда в крови под солнцем злым
 Копался он мечом своим
 В душе у иноверца, -
 Так счастье понимать он стал:
 Что не его, а он достал
 Врага копьем до сердца.
  # 002

 1975     Баллада о ненависти

Торопись - тощий гриф над страною кружит!
 Лес - обитель твою - по весне навести!
 Слышишь - гулко земля под ногами дрожит?
 Видишь - плотный туман над полями лежит? -
 Это росы вскипают от ненависти!
Ненависть - в почках набухших томится,
 Ненависть - в нас затаенно бурлит,
 Ненависть - потом сквозь кожу сочится,
 Головы наши палит!
Погляди - что за рыжие пятна в реке, -
 Зло решило порядок в стране навести.
 Рукоятки мечей холодеют в руке,
 И отчаянье бьется, как птица, в виске,
 И заходится сердце от ненависти!
Ненависть - юным уродует лица,
 Ненависть - просится из берегов,
 Ненависть - жаждет и хочет напиться
 Черною кровью врагов!
Да, нас ненависть в плен захватила сейчас,
 Но не злоба нас будет из плена вести.
 Не слепая, не черная ненависть в нас, -
 Свежий ветер нам высушит слезы у глаз
 Справедливой и подлинной ненависти!
Ненависть - пей, переполнена чаша!
 Ненависть - требует выхода, ждет.
 Но благородная ненависть наша
 Рядом с любовью живет!
  # 003

 1975     Баллада о вольных стрелках

Если рыщут за твоею
 Непокорной головой,
 Чтоб петлей худую шею
 Сделать более худой, -
 Нет надежнее приюта:
 Скройся в лес - не пропадешь, -
 Если продан ты кому-то
 С потрохами ни за грош.
Бедняки и бедолаги,
 Презирая жизнь слуги,
 И бездомные бродяги,
 У кого одни долги, -
 Все, кто загнан, неприкаян,
 В этот вольный лес бегут, -
 Потому что здесь хозяин -
 Славный парень Робин Гуд!
Здесь с полслова понимают,
 Не боятся острых слов,
 Здесь с почетом принимают
 Оторви-сорви-голов.
 И скрываются до срока
 Даже рыцари в лесах:
 Кто без страха и упрека -
 Тот всегда не при деньгах!
Знают все оленьи тропы,
 Словно линии руки,
 В прошлом - слуги и холопы,
 Ныне - вольные стрелки.
 Здесь того, кто все теряет,
 Защитят и сберегут:
 По лесной стране гуляет
 Славный парень Робин Гуд!
И живут да поживают
 Всем запретам вопреки
 И ничуть не унывают
 Эти вольные стрелки, -
 Спят, укрывшись звездным небом,
 Мох род ребра положив, -
 Им, какой бы холод ни был -
 Жив, и славно, если жив!
Но вздыхают от разлуки -
 Где-то дом и клок земли -
 Да поглаживают луки,
 Чтоб в бою не подвели,
 И стрелков не сыщешь лучших!..
 Что же завтра, где их ждут -
 Скажет первый в мире лучник
 Славный парень Робин Гуд!
  # 004

 1975     Баллада о Любви

Когда вода Всемирного потопа
 Вернулась вновь в границы берегов,
 Из пены уходящего потока
 На берег тихо выбралась Любовь -
 И растворилась в воздухе до срока,
 А срока было - сорок сороков...
И чудаки - еще такие есть -
 Вдыхают полной грудью эту смесь,
 И ни наград не ждут, ни наказанья, -
 И, думая, что дышат просто так,
 Они внезапно попадают в такт
 Такого же - неровного - дыханья.
Я поля влюбленным постелю -
 Пусть поют во сне и наяву!..
 Я дышу, и значит - я люблю!
 Я люблю, и значит - я живу!
И много будет странствий и скитаний:
 Страна Любви - великая страна!
 И с рыцарей своих - для испытаний -
 Все строже станет спрашивать она:
 Потребует разлук и расстояний,
 Лишит покоя, отдыха и сна...
Но вспять безумцев не поворотить -
 Они уже согласны заплатить:
 Любой ценой - и жизнью бы рискнули, -
 Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
 Волшебную невидимую нить,
 Которую меж ними протянули.
Я поля влюбленным постелю -
 Пусть поют во сне и наяву!..
 Я дышу, и значит - я люблю!
 Я люблю, и значит - я живу!
Но многих захлебнувшихся любовью
 Не докричишься - сколько не зови, -
 Им счет ведут молва и пустословье,
 Но этот счет замешан на крови.
 А мы поставим свечи в изголовье
 Погибших от невиданной любви...
И душам их дано бродить в цветах,
 Их голосам дано сливаться в такт,
 И вечностью дышать в одно дыханье,
 И встретиться - со вздохом на устах -
 На хрупких переправах и мостах,
 На узких перекрестках мирозданья.
Свежий ветер избранных пьянил,
 С ног сбивал, из мертвых воскрешал, -
 Потому что если не любил -
 Значит, и не жил, и не дышал!
  # 005

 1975     Баллада о двух погибших лебедях

Трубят рога: скорей, скорей! -
 И копошится свита.
 Душа у ловчих без затей,
 Из жил воловьих свита.
Ну и забава у людей -
 Убить двух белых лебедей!
 И стрелы ввысь помчались...
 У лучников наметан глаз, -
 А эти лебеди как раз
 Сегодня повстречались.
Она жила под солнцем - там,
 Где синих звезд без счета,
 Куда под силу лебедям
 Высокого полета.
Ты воспари - крыла раскинь -
 В густую трепетную синь.
 Скользи по божьим склонам, -
 В такую высь, куда и впредь
 Возможно будет долететь
 Лишь ангелам и стонам.
Но он и там ее настиг -
 И счастлив миг единый, -
 Но может, был тот яркий миг
 Их песней лебединой...
Двум белым ангелам сродни,
 К земле направились они -
 Опасная повадка!
 Из-за кустов, как из-за стен,
 Следят охотники за тем,
 Чтоб счастье было кратко.
Вот утирают пот со лба
 Виновники паденья:
 Сбылась последняя мольба -
 "Остановись, мгновенье!"
Так пелся вечный этот стих
 В пик лебединой песне их -
 Счастливцев одночасья:
 Они упали вниз вдвоем,
 Так и оставшись на седьмом,
 На высшем небе счастья.
  # 006

 1975     Баллада о борьбе

Средь оплывших свечей и вечерних молитв,
 Средь военных трофеев и мирных костров,
 Жили книжные дети, не знавшие битв,
 Изнывая от детских своих катастроф.
Детям вечно досаден
 Их возраст и быт -
 И дрались мы до ссадин,
 До смертных обид.
 Но одежды латали
 Нам матери в срок,
 Мы же книги глотали,
 Пьянея от строк.
Липли волосы нам на вспотевшие лбы,
 И сосало под ложечкой сладко от фраз.
 И кружил наши головы запах борьбы,
 Со страниц пожелтевших слетая на нас.
И пытались постичь -
 Мы, не знавшие войн,
 За воинственный клич
 Принимавшие вой, -
 	 Тайну слова "приказ",
 Назначенье границ,
 Смысл атаки и лязг
 Боевых колесниц.
А в кипящих котлах прежних боен и смут
 Столько пищи для маленьких наших мозгов!
 Мы на роли предателей, трусов, иуд
 В детских играх своих назначали врагов.
И злодея слезам
 Не давали остыть,
 И прекраснейших дам
 Обещали любить;
 И, друзей успокоив
 И ближних любя,
 Мы на роли героев
 Вводили себя.
Только в грезы нельзя насовсем убежать:
 Краткий век у забав - столько боли вокруг!