ь.
  # 011

 1979     Мы бдительны - мы тайн не разболтаем…

Мы бдительны - мы тайн не разболтаем,
 Они в надежных жилистых руках.
 К тому же этих тайн мы знать не знаем -
 Мы умникам секреты доверяем,
 А мы, даст бог, походим в дураках.
Успехи взвесить - нету разновесов,
 Успехи есть, а разновесов нет.
 Они весомы и крутых замесов,
 А мы стоим на страже интересов,
 Границ, успехов, мира и планет.
Вчера отметив запуск агрегата,
 Сегодня мы героев похмелим:
 Еще возьмем по полкило на брата,
 Свой интерес мы побоку, ребята, -
 На кой нам свой, и что нам делать с ним?
Мы телевизоров понакупали,
 В шесть - по второй - глядели про хоккей,
 А в семь - по всем - Нью-Йорк передавали -
 Я не видал, мы Якова купали.
 Но там у них, наверное - о'кей!
Хотя волнуюсь, в голове вопросы:
 Как негры там? - А тут детей купай! -
 Как там с Ливаном? Что там у Сомосы?
 Ясир здоров ли? Каковы прогнозы?
 Как с Картером? На месте ли Китай?
"Какие ордена еще бывают?" -
 Послал письмо в программу "Время" я.
 Еще полно... Так что ж их не вручают?
 Мои детишки просто обожают, -
 Когда вручают, плачет вся семья.
  # 012

 1979     Из детства (Посвящено Аркаше)

Ах, черная икорочка
 Да едкая махорочка!..
 А помнишь - кепка, челочка
 Да кабаки до трех?..
 А черенькая Норочка
 С подъезда пять - айсорочка,
 Глядишь - всего пятерочка,
 А - вдоль и поперек...
А вся братва одесская...
 Два тридцать - время детское.
 Куда, ребята, деться, а?
 К цыганам в "поплавок"!
 Пойдемте с нами, Верочка!..
 Цыганская венгерочка!
 Пригладь виски, Валерочка,
 Да чуть примни сапог!..
А помнишь - вечериночки
 У Солиной Мариночки,
 Две бывших балериночки
 В гостях у пацанов?..
 Сплошная безотцовщина:
 Война, да и ежовщина, -
 А значит - поножовщина,
 И годы - без обнов...
На всех клифты казенные -
 И флотские, и зонные, -
 И братья заблатненные
 Имеются у всех.
 Потом отцы появятся,
 Да очень не понравятся, -
 Кой с кем, конечно, справятся,
 И то - от сих до сех...
Дворы полны - ну надо же! -
 Танго хватает за души, -
 Хоть этому, да рады же,
 Да вот еще - нагул.
 С Малюшенки - богатые,
 Там - "шпанцири" подснятые,
 Там и червонцы мятые,
 Там Клещ меня пырнул...
А у Толяна Рваного
 Братан пришел с "Желанного" -
 И жить задумал наново,
 А был хитер и смел, -
 Да хоть и в этом возрасте,
 А были позанозистей, -
 Помыкался он в гордости -
 И снова загремел...
А все же брали "соточку"
 И бацали чечеточку, -
 А ночью взял обмоточку -
 И чтой-то завернул...
 У матери - бессонница, -
 Все сутки книзу клонится.
 Спи! Вдруг чего обломится, -
 Небось - не Барнаул...
  # 013

 1979     Куда все делось и откуда что берется…

Куда все делось и откуда что берется? -
 Одновременно два вопроса не решить.
 Абрашка Фукс у Ривочки пасется:
 Одна осталась - и пригрела поца,
 Он на себя ее заставил шить.
Ах, времена - и эти, как их? - нравы!
 На древнем римском это - "темпера о морес"...
 Брильянты вынуты из их оправы,
 По всей Одессе тут и там канавы:
 Для русских - цимес, для еврейских - цорес.
Кто с тихим вздохом вспомянет: "Ах, да!"
 И душу Господу подарит, вспоминая
 Тот изумительный момент, когда
 На Дерибасовской открылася пивная?
Забыть нельзя, а если вспомнить - это мука!
 Я на привозе встретил Мишу... Что за тон!
 Я предложил: "Поговорим за Дюка!"
 "Поговорим, - ответил мне, гадюка, -
 Но за того, который Эллингтон".
Ну что с того, что он одет весь в норке,
 Что скоро едет, что последний сдал анализ,
 Что он одной ногой уже в Нью-Йорке?
 Ведь было время, мы у Каца Борьки
 Почти что с Мишком этим не кивались.
{Кто с тихим вздохом вспомянет: "Ах, да!"
 И душу Господу подарит, вспоминая
 Тот изумительный момент, когда
 На Дерибасовской открылася пивная?}
  # 014

 1979     Стареем, брат, ты говоришь…

Стареем, брат, ты говоришь?
 Вон кончен - он недлинный -
 Старинный рейс Москва-Париж...
 Теперь уже - старинный.
И наменяли стюардесс -
 И там и здесь, и там и здесь -
 И у французов, и у нас!
 Но козырь - черва и сейчас.
Стареют все - и ловелас,
 И Дон Жуан, и Греи.
 И не садятся в первый класс
 Сбежавшие евреи.
Стюардов больше не берут,
 А отбирают. И в Бейрут
 Теперь никто не полетит -
 Что там? Бог знает и простит.
Стареем, брат, седеем, брат.
 Дела идут, как в Польше.
 Уже из Токио летят
 Одиннадцать, не больше.
Уже в Париже неуют,
 Уже и там витрины бьют,
 Уже и там давно не рай,
 А как везде - передний край.
Стареем, брат. А старикам
 Здоровье - кто устроит?
 А с элеронами рукам
 Работать и не стоит.
И отправляют [нас], седых,
 На отдых, то есть - бьют под дых.
 И все же этот фюзеляж
 Пока что наш, пока что наш...
  # 015

 1979     {К 15-летию Театра на Таганке}

Пятнадцать лет - не дата, так -
 Огрызок, недоедок.
 Полтиник - да! И четвертак.
 А то - ни так - ни эдак.
Мы выжили пятнадцать лет.
 Вы думали слабо, да?
 А так как срока выше нет -
 Слобода, брат, слобода!
Пятнадцать - это срок, хоть не на нарах,
 Кто был безус - тот стал при бороде.
 Мы уцелели при больших пожарах,
 При Когане, при взрывах и т.д.
Пятнадцать лет назад такое было!..
 Кто всплыл, об утонувших не жалей!
 Сегодня мы - и те, кто у кормила,
 Могли б совместно справить юбилей.
Сочится жизнь - коричневая жижа...
 Забудут нас, как вымершую чудь,
 В тринадцать дали нам глоток Парижа, -
 Чтобы запоя не было - чуть-чуть.
Мы вновь готовы к творческим альянсам, -
 Когда же это станут понимать?
 Необходимо ехать к итальянцам,
 Заслать им вслед за Папой - нашу "Мать".
"Везет - играй!" - кричим наперебой мы.
 Есть для себя патрон, когда тупик.
 Но кто-то вытряс пулю из обоймы
 И из колоды вынул даму пик.
Любимов наш, Боровский, Альфред Шнитке,
 На вас ушаты вылиты воды.
 Прохладно вам, промокшие до нитки?
 Обсохните - и снова за труды.
Достойным уже розданы медали,
 По всем статьям - амнистия окрест.
 Нам по статье в "Литературке" дали,
 Не орден - чуть не ордер на арест.
Тут одного из наших поманили
 Туда, куда не ходят поезда,
 Но вновь статью большую применили -
 И он теперь не едет никуда.
Директоров мы стали экономить,
 Беречь и содержать под колпаком, -
 Хоть Коган был неполный Коганович,
 Но он не стал неполным Дупаком.
Сперва сменили шило мы на мыло,
 Но мыло омрачило нам чело,
 Тогда Таганка шило возвратила -
 И все теперь идет, куда ни шло.
Даешь, Таганка, сразу: "Или - или!"
 С ножом пристали к горлу - как не дать.
 Считают, что невинности лишили...
 Пусть думают - зачем разубеждать?
А знать бы все наверняка и сразу б,
 Заранее предчувствовать беду!
 Но все же, сколь ни пробовали на зуб, -
 Мы целы на пятнадцатом году.
Талантов - тьма! Созвездие, соцветье...
 И многие оправились от ран.
 В шестнадцать будет совершеннолетье,
 Дадут нам паспорт, может быть, загран.
Все полосами, все должно меняться -
 Окажемся и в белой полосе!
 Нам очень скоро будет восемнадцать -
 Получим право голоса, как все.
Мы в двадцать пять - дай Бог - сочтем потери,
 Напишут дату на кокарде нам,
 А дальше можно только к высшей мере,
 А если нет - то к высшим орденам.
Придут другие - в драме и в балете,
 И в опере опять поставят "Мать"...
 Но в пятьдесят - в другом тысячелетьи -
 Мы будем про пятнадцать вспоминать!
У нас сегодня для желудков встряска!
 Долой сегодня лишний интеллект!
 Так разговляйтесь, потому что Пасха,
 И пейте за пятнадцать наших лет!
Пятнадцать лет - не дата, так -
 Огрызок, недоедок.
 Полтинник - да! И четвертак.
 А то - ни так - ни эдак.
А мы живем и не горим,
 Хотя в огне нет брода,
 Чего хотим, то говорим, -
 Слобода, брат, слобода!
  # 016

 1979     {Станиславу Яковлевичу Долецкому в день 50-летия}

С.Я.Долецкому посвящается
Поздравляю вовсю - наповал!
 Без опаски и без принужденья,
 Ради шутки, за счет вдохновенья
 Сел писать я - перо пожевал...
 Вышло так: человек Возрожденья
 На Садовом кольце проживал.
Ихним Медгосдумум
 С их доверием детским
 Знамо все, что у нас бестолково,
 Но исправлен бедлам
 Станиславом Долецким
 И больницею им. Русакова.
Интересов, приятелей круг
 Так далек еще от завершенья! -
 Каждый день - за прошеньем прошенье.
 Утром Вы - непременный хирург -
 Операции на воскрешенье
 Новорожденных, с болью старух.
Шесть часов погодя
 Вы скрипите зубами...
 Да! Доносчик сработал на славу!
 Недалецким людям
 Не сработаться с Вами,
 Что делить с ними Вам - Станиславу?
Я из Вашей души и из уст
 Слышал разное, неоднократно,
 С вечной присказкой: "Это понятно?!"
 Мне - понятно: про косточек хруст,
 И про то, "до чего аккуратно
 Сбил Прокрустово ложе Прокруст".
Как от этих детей
 Утром смерть отсекая,
 Приходилось поругивать Вам
 Взрослых разных мастей:
 "Ах, ты дрянь ты такая!
 Этим скальпелем - руки бы вам!"
Что-то я все "про ТО", да "про ТО" -
 Я же должен совсем про другое, -
 Вы ведь ляпнете вдруг: "Пудру Гойя
 Никогда не снимал. А пальто
 В Вашем фильме не то, А нагое
 Мне приятней на ощупь, а что?!"
Вам не столько годков, -
 Вы уж мне не вертите!
 Бог с ней, с жизнею, старой каргой!
 Видел сон я - во сне
 Вам дала Нефертити...
 Так старейте назад, дорогой!
  # 017

 1980     Гимн бузовиков из телефильма "Наше призвание"

Из класса в класс мы вверх пойдем как по ступеням,
 И самым главным будет здесь рабочий класс.
 И первым долгом мы, естественно, отменим
 Эксплуатацию учителями нас.
Да здравствует новая школа!
 Учитель уронит, а ты подними!
 Здесь дети обоего пола
 Огромными станут людьми.
Мы строим школу, чтобы грызть науку дерзко.
 Мы все разрушим изнутри и оживим,
 Мы серость выбелим и выскоблим до блеска,
 Все теневое мы прикроем световым.
Так взрасти же нам школу, строитель! -
 Для душ наших детских теплицу, парник.
 Где учатся - все, где учитель
 Сам в чем-то еще ученик.
  # 001

 1980     Песни для кинофильма "Зеленый фургон"
1. {Песня Сашки Червня}

Под деньгами на кону -
 Как взгляну - слюну сглотну! -
 Жизнь моя, и не смекну.
 Для чего играю,
 Просто ставить по рублю
 Надоело - не люблю:
 Проиграю - пропылю
 На коне по раю.
Проскачу в канун Великого поста
 Не по вражескому - ангельскому - стану
 Пред очами удивленного Христа
 Предстану.
Воля в глотку льется
 Сладко натощак -
 Хорошо живется
 Тому, кто весельчак,
А веселее пьется
 На тугой карман -
 Хорошо живется
 Тому, кто атаман!
В кровь ли губы окуну
 Или вдруг шагну к окну,
 Из окна в асфальт нырну -
 Ангел крылья сложит,
 Пожалеет на лету -
 Прыг со мною в темноту,
 Клумбу мягкую в цвету
 Под меня подложит...
Проскачу в канун Великого поста
 Не по вражескому - ангельскому - стану
 Пред очами удивленного Христа
 Предстану.
Воля в глотку льется
 Сладко натощак -
 Хорошо живется
 Тому, кто весельчак,
А веселее пьется
 На тугой карман -
 Хорошо живется
 Тому, кто атаман!
Кубок полон, по вину
 Крови пятна - ну и ну! -
 Не идут они ко дну -
 Струсишь или выпьешь!
 Только-только пригубил, -
 Вмиг все те, кого сгубил,
 Подняли, что было сил,
 Шухер или хипеш.
Проскачу в канун Великого поста
 Не по вражескому - ангельскому - стану
 Пред очами удивленного Христа
 Предстану.
Воля в глотку льется
 Сладко натощак -
 Хорошо живется
 Тому, кто весельчак,
А веселее пьется
 На тугой карман -
 Хорошо живется
 Тому, кто атаман!
  # 002

 1980     Песни для кинофильма "Зеленый фургон"
2. {Песня инвалида}

Проскакали всю страну,
 Да пристали кони, буде!
 Я во синем во Дону
 Намочил ладони, люди.
Кровушка спеклася
 В сапоге от ран, -
 Разрезай, Настасья,
 Да бросай в бурьян!
Во какой вояка,
 И "Георгий" вот,
 Но опять, однако,
 Атаман зовет.
Хватит брюхо набивать!
 Бают, да и сам я бачу,
 Что спешит из рвани рать
 Волю забирать казачью.
Снова кровь прольется?
 Вот такая суть:
 Воли из колодца
 Им не зачерпнуть.
Плачут бабы звонко...
 Ну! Чего ревем?!
 Волюшка, Настенка, -
 Это ты да дом.
Вновь скакали по степу,
 Разом все под атаманом,
 То конями на толпу,
 То - веревкой, то - наганом.
Сколь крови не льется -
 Пресный все лиман.
 Нет! Хочу с колодца,
 Слышь-ка, атаман.
А ведерко бьется
 Вольно - вкривь и вкось...
 Хлопцы, хлопцы, хлопцы,
 Выудил, небось!
Есть у атамана зуй,
 Ну а под зуем - кобыла...
 Нет уж, Настенька, разуй,
 Да часок чтоб тихо было.
Где, где речь геройска
 Против басурман?
 Как тебе без войска
 Худо, атаман!
Справная обновка,
 Век ее постыль:
 Это не винтовка,
 Это мой костыль.
  # 003

 1980     Песни для кинофильма "Зеленый фургон"
3. {Одесские куплеты}

Где девочки? Маруся, Рая, Роза?
 Их с кондачка пришлепнула ЧеКа,
 А я - живой, я - только что с Привоза,
 Вот прям сейчас с воскресного толчка!
Так что, ребята! Ноты позабыты,
 Зачеркнуто ли прежнее житье?
 Пустились в одиссею одесситы -
 В лихое путешествие свое.
А помните вы Жорика-маркера
 И Толика - напарника его?
 Ему хватило гонора, напора,
 Но я ответил тоже делово.
Он, вроде, не признал меня, гадюка,
 И с понтом взял высокий резкий тон:
 "Хотите, будут речь вести за Дюка?
 Но за того, который Эллингтон"...
  # 004

 1980     Мог бы быть я при теще, при тесте…

Мог бы быть я при теще, при тесте,
 Только их и в живых уже нет.
 А Париж? Что Париж! Он на месте.
 Он уже восхвален и воспет.
Он стоит, как стоял, он и будет стоять,
 Если только опять не начнут шутковать,
 Ибо шутка в себе ох как много таит.
 А пока что Париж как стоял, так стоит.
  # 005

 1980     Однако, втягивать живот…

Однако, втягивать живот
 Полезно, только больно.
 Ну! Вот и все! Вот так-то вот!
 И этого довольно.
А ну! Сомкнуть ряды и рты!
 А ну, втяните животы!
 А у кого они пусты -
 Ремни к последней дырке!
 Ну как такое описать
 Или еще отдать в печать?
 Но, даже если разорвать, -
 Осталось на копирке:
Однако, втягивать живот
 Полезно, только больно.
 Ну! Вот и все! Вот так-то вот!
 И этого довольно.
Вообще такие времена
 Не попадают в письмена,
 Но в этот век печать вольна -
 Льет воду из колодца.
 Товарищ мой (он чей-то зять)
 Такое мог порассказать
 Для дела... Жгут в печи печать,
 Но слово остается:
Однако, втягивать живот
 Полезно, только больно.
 Ну! Вот и все! Вот так-то вот!
 И этого довольно.
  # 006

 1980     В стае диких гусей был второй…

В стае диких гусей был второй,
 Он всегда вырывался вперед,
 Гуси дико орали: "Встань в строй!"
 И опять продолжали полет.
А однажды за Красной Горой,
 Где тепло и уютно от тел,
 Понял вдруг этот самый второй,
 Что вторым больше быть не хотел:

 Все равно - там и тут
 Непременно убьют,
 Потому что вторых узнают.
А кругом гоготали: "Герой!
 Всех нас выстрелы ждут вдалеке.
 Да пойми ты, что каждый второй
 Обречен в косяке!"

Бой в Крыму: все в дыму, взят и Крым.
 Дробь оставшихся не достает.
 Каждый первый над каждым вторым
 Непременные слезы прольет.
Мечут дробью стволы, как икрой,
 Поубавилось сторожевых,
 Пал вожак, только каждый второй
 В этом деле остался в живых.
Это он, е-мое,
 Стал на место свое,
 Стал вперед, во главу, в острие.
Если счетом считать - сто на сто! -
 И крои не крои - тот же крой:
 "Каждый первый" не скажет никто,
 Только - "каждый второй".
...Все мощнее машу: взмах - и крик
 Начался и застыл в кадыке!
 Там, внизу, всех нас - первых, вторых -
 Злые псы подбирали в реке.
Может быть, оттого, пес побрал,
 Я нарочно дразнил остальных
 Что во "первых" я с жизнью играл,
 И летать не хотел во "вторых"...
Впрочем, я - о гусях:
 Гусь истек и иссяк -
 Тот, который сбивал весь косяк.
И кого из себя ты не строй -
 На спасение шансы малы:
 Хоть он первый, хоть двадцать второй -
 Попадет под стволы.
  # 007

 1980     Общаюсь с тишиной я…

Общаюсь с тишиной я,
 Боюсь глаза поднять,
 Про самое смешное
 Стараюсь вспоминать,
Врачи чуть-чуть поахали:
 "Как? Залпом? Восемьсот?"
 От смеха ли, от страха ли
 Всего меня трясет.
Теперь я - капля в море,
 Я - кадр в немом кино,
 И двери - на запоре,
 А все-таки смешно.
Воспоминанья кружатся
 Как комариный рой,
 А мне смешно до ужаса,
 Но ужас мой - смешной.
Виденья все теснее,
 Страшат величиной:
 То - с нею я, то - с нею...
 Смешно! Иначе - ной.
Не сплю - здоровье бычее,
 Витаю там и тут,
 Смеюсь до неприличия
 И жду - сейчас войдут.
Халат закончил опись
 И взвился - бел, крылат...
 "Да что же вы смеетесь?" -
 Спросил меня халат.
Но ухмыляюсь грязно я
 И - с маху на кровать:
 "Природа смеха - разная,
 Мою - вам не понять.
Жизнь - алфавит, я где-то
 Уже в "це", "че", "ша", "ще".
 Уйду я в это лето
 В малиновом плаще.
Попридержусь рукою я
 Чуть-чуть за букву "я",
 В конце побеспокою я," -
 Сжимаю руку я.
Со мной смеются складки
 В малиновом плаще.
 "С покойных взятки гладки", -
 Смеялся я вообще.
Смешно мне в голом виде лить
 На голого ушат,
 А если вы обиделись,
 То я не виноват.
Палата - не помеха,
 Похмелье - ерунда!
 И было мне до смеха -
 Везде, на все, всегда.
Часы тихонько тикали,
 Сюсюкали: сю-сю...
 Вы - втихаря хихикали,
 А я - давно во всю.
  # 008

 1980     Жан, Жак, Гийом, Густав - нормальные французы…

Жан, Жак, Гийом, Густав -
 Нормальные французы, -
 Немного подлатав
 Расползшиеся узы,
Бесцветные, как моль,
 Разинув рты без кляпа,
 Орут: "Виват, Жан Поль,
 Наш драгоценный папа!"
Настороже, как лось,
 Наш папа, уши - чутки.
 Откуда что взялось -
 Флажки, плакаты, дудки?
Страшась гореть в аду,
 Поют на верхней ноте.
 "А ну-ка, ниспаду
 Я к вам на вертолете!"
"Есть риск - предупредил
 Пилот там, на экране, -
 Ведь шлепнулся один
 Не вовремя в Иране".
"Смелее! В облака,
 Брат мой, ведь я в сутане,
 А смерть - она пока
 Еще в Афганистане!" -
И он разгладил шелк
 Там, где помялась лента,
 И вскоре снизошел
 До нас, до президента.
Есть папа, но была
 Когда-то божья мама.
 Впервые весела
 Химера Нотр-Дама.
Людским химер не мерь -
 Висит язык, как жало.
 Внутри ж ее теперь
 Чего-то дребезжало.
Ей был смешон и вид
 Толпы - плащи да блузки...
 Ан, папа говорит
 Прекрасно по-французски.
Поедет в Лувр, "Куполь"
 И, может быть, в Сорбонну,
 Ведь папа наш, Жан Поль,
 Сегодня рад любому.
Но начеку был зав
 Отделом протокола:
 Химере не сказав
 Ни слова никакого,
Он вышел. Я не дам
 Гроша теперь за папу.
 Химеры Нотр-Дам,
 Опять сосите лапу!
  # 009

 1980     Две просьбы
М. Шемякину - другу и брату - посвящен сей полуэкспромт.

      I.
 Мне снятся крысы, хоботы и черти. Я
 Гоню их прочь, стеная и браня,
 Но вместо них я вижу виночерпия,
 Он шепчет: "Выход есть - к исходу дня
 Вина! И прекратится толкотня,
 Виденья схлынут, сердце и предсердия
 Отпустят, и расплавится броня!"
 Я - снова - я, и вы теперь мне верьте, я
 Немного попрошу взамен бессмертия, -
 Широкий тракт, холст, друга, да коня,
 Прошу покорно, голову склоня:
 Побойтесь Бога, если не меня,
 Не плачьте вслед, во имя Милосердия!
   II.
 Чту Фауста ли, Дориана Грея ли,
 Но чтобы душу дьяволу - ни-ни!
 Зачем цыганки мне гадать затеяли?
 День смерти уточнили мне они...
 Ты эту дату, Боже, сохрани, -
 Не отмечай в своем календаре или
 В последний миг возьми и измени,
 Чтоб я не ждал, чтоб вороны не реяли
 И чтобы агнцы жалобно не блеяли,
 Чтоб люди не хихикали в тени.
 От них от всех, о, Боже, охрани,
 Скорее, ибо душу мне они
 Сомненьями и страхами засеяли!
  # 010

 1980     Неужто здесь сошелся клином свет…

Неужто здесь сошелся клином свет,
 Верней, клинком ошибочных возмездий...
 И было мне неполных двадцать лет,
 Когда меня зарезали в подъезде.
Он скалился открыто - не хитро,
 Он делал вид, что не намерен драться,
 И вдруг - ножом под нижнее ребро,
 И вон - не вынув, чтоб не замараться.
Да будет выть-то! Ты не виновата -
 Обманут я улыбкой и добром.
 Метнулся в подворотню луч заката
 И спрятался за мусорным ведром...
Еще спасибо, что стою не в луже,
 И лезвие продвинулось чуть глубже,
 И стукнула о кафель рукоять,
 Но падаю - уже не устоять.
  # 011

 1980     По речке жизни плавал честный Грека…

По речке жизни плавал ч