адена. Довлат должен сразу почувствовать  себя в  организации, которая
пользуется международным авторитетом в мусульманском мире.
     --  У господина  Худайбердыева хорошие новости, которые могут оказаться
полезными  для вашего дела, -- сказал хозяин дома.  -- Довлат поймал за руку
русского офицера, пресс-секретаря российской дивизии. Оказывается, тот решил
продать англичанам несколько стратегических секретов.
     --  Пресс-секретарь продает  секреты?  Такие  ли они стратегические? --
усмехнулся Али Амир.
     --  Не знаю, -- ответил ему Худайбердыев. -- Но в сегодняшнем разговоре
с англичанином, который  нам удалось записать, звучало это слово. Позвольте,
я  позвоню в МВД, может быть, появились новости.  Они  сейчас обыскивали его
комнату.
     Однако Кодир ответил  по телефону, что результаты обыска нулевые, агент
только что вернулся из гостиницы с пустыми руками.
     -- В чем вы видите пользу? -- спросил Али Амир у хозяина.
     -- Этот офицер пользуется достаточно большим влиянием и знаком по своей
должности со всеми. Он может предоставить нужные сведения и нужных людей для
проведения какой-то из частей операции  переброски вашего "имущества". Кроме
того,  нам  может оказаться  выгодным  скандал,  связанный  с  разоблачением
деятельности разведок на нашей территории.
     Али Амир задумался. С одной  стороны, у них в руках есть доказательства
предательства этого офицера, и их надо использовать, с другой стороны, самих
материалов,  содержащих секретные сведения, не  обнаружено. Интересно и  то,
что представляют собой  эти "стратегические"  материалы. Сейчас в России все
торопятся разворовать последние остатки и наперегонки торгуют секретами...
     --  Я  думаю, что  не стоит терять  времени.  Если  этот человек завтра
сбежит в Англию, он будет для нас потерян, как и его сведения. Я бы на вашем
месте просто поговорил с  ним и  спросил, зачем  ему Англия и враги из НАТО.
Его секреты могут понадобиться и здесь, -- высказал  Али свое мнение.  -- Но
это, конечно, ваше внутреннее дело.
     -- Вы правы, дорогой гость, -- решил Гузар. -- Я так и поступлю.
     * * *
     Алексей Дудчик,  разменяв свеженькую  сотню  долларов, сидел в компании
знакомых журналистов,  накачиваясь "по полной  программе",  как он определял
для  себя  это  состояние. Надежда  на огромные деньги  и  спокойное  житье,
казалось,  отравили  его дух. Хитросплетения  азиатской  политики, карьерные
соображения, умение  лавировать  между  десятками разнообразных  интересов и
находить компромиссы --  все  это стало казаться  мелким и никому не нужным.
Только  что разрушилась  его  семья, беспомощность  российской армии в чужой
стране была  унизительной, и оставалась одна-единственная перспектива --  во
что бы то ни стало довести до конца трудное и бесчестное  дело, чтобы уехать
самому и  увезти маленькую  дочь туда, где нет ни галопирующей инфляции,  ни
полной  потери  самоуважения,  ни  примитивных   политиков,   ни  ежедневных
обстрелов застав, ни проклятых азиатов с их феодально-родовой системой.
     -- Вы  сегодня мрачно настроены, -- говорил  ему молодой журналист, чьи
статьи в последний год  стали  призывать к  исконным  ценностям  и воспевать
великое прошлое и будущее таджикского народа. -- Вам надо в отпуск. Давно не
были в России.
     -- Я там никогда  не был  и никогда не буду,  --  ответил  ему Алексей,
помахивая перед лицом рукой.
     Перед журналистами,  польстившимися  на  угощение  шиковавшего Дудчика,
вставала во весь рост  невеселая перспектива транспортировать пьяного майора
домой в гостиницу.
     -- Добрый вечер. --  Возле столика  появилась фигура  крепкого смуглого
человека  с  холодными  глазами,  и  журналистам  стало  неуютно. --  У  вас
трудности?
     Алексей поднял мутный взор:
     -- А, добрый человек с перевала Талдык, --  узнал он Возеха. -- За мной
должок. Официант! --  крикнул Алексей  куда-то в зал. -- Еще шампанского для
моего старого боевого друга!
     Журналисты замерли, они  хорошо представляли себе  уровень оскорбления,
которое   сейчас  нанесет   Дудчик  воину   ислама,  предложив   ему  выпить
виноградного вина. И то, что "воин ислама" снабжает народ Алексея караванами
"дури", ничего не значит, а потому личный "газават" может произойти сейчас и
прямо у них на глазах.
     --  Помоги-ка мне, --  сказал Возех одному из журналистов, беря Алексея
под руку. -- Отведем в машину. Лучше ему отправиться домой.
     Журналист с готовностью подхватил нестойкое тело офицера и повлек его к
выходу  вместе с Возехом, не решаясь заикнуться о неоплаченном счете. Однако
он напрасно волновался, потому что внизу  Возех, передав обмякшее  тело двум
своим людям, достал из кармана двадцать долларов и протянул ему:
     -- Возьми. Заплатишь за стол.
     -- Это много, -- робко возразил газетчик.
     Возех выпустил из пальцев купюру, которая зеленым листиком спланировала
на пол, и пошел к своему джипу, куда уже усадили Дудчика.
     Журналист сглотнул слюну и поднял бумажку под взглядом швейцара.
     -- Ну что, -- сказал  он, вернувшись  за стол  и  показывая "баксы". --
Гуляем?
     * * *
     Артист  в  стильном  белом  костюме  а-ля  Делон,  который  в  обществе
ресторанной  дамы вел  сегодня  вечером  наблюдение  за Дудчиком, немедленно
извинился и  вышел. Заставив слив в туалете непрерывно шуметь, он связался с
Пастуховым:
     -- Дудчика только что забрал из ресторана Возех. Правда, толку от него,
похоже, пока немного.
     -- Пьян?
     -- В стельку.
     -- Так и должно быть. Значит, передал сообщение и пропивает гонорар.
     -- Думаешь, клюнуло?
     -- Похоже. Давай к нам, будем наготове. Сегодня можно ждать гостей.
     Артист вернулся к  столику  с сотовым возле уха.  Сложив трубку,  он  с
вальяжным сожалением сказал своей даме:
     --  Регина,  как  сказал  мой  знакомый поэт:  "О как внезапно кончился
диван!"  Ты  представляешь,  они опять меня  срывают с места.  Вызвать  тебе
такси?
     Огорченная  дама,  однако,  выразила  готовность  еще  некоторое  время
"поскучать в одиночестве" за изобильным столиком.
     * * *
     Прохладный вечерний воздух, бьющий  из открытого бокового окна, освежил
Алексея. Он поежился и  оглянулся, короткий  период дремоты прошел. Слева за
рулем сидел Возех и гнал сильную машину по ночной улице.
     -- Куда это мы? -- не соображая, спросил Алексей.
     Он всмотрелся за окно -- мимо мелькали глинобитные домики окраин.
     -- В гости.
     -- К кому?
     -- Гузар  хочет поговорить с тобой, он  послал меня,  чтобы я пригласил
тебя в дом.
     Алексей  начал  стремительно трезветь от  ощущения  холода и пустоты  в
животе  и  низу   груди.  Адреналин  выбрасывался   огромными  порциями   из
надпочечников  и  пережигал алкоголь. Дудчик оглянулся:  позади сидели  двое
боевиков с равнодушными каменными лицами.
     Прикидываясь  все таким  же  пьяным  и бессмысленным,  Алексей  положил
голову на край открытого  стекла, чтобы ветер  посильнее задувал  В  лицо, и
сложил  руки  на  груди.  Левая рука осторожно  лезла  в  нагрудный  карман,
медленно  доставала оттуда  бумагу, которую  он собрался-таки передать Нейлу
Янгу.
     Он подтащил руку со  скомканным листком к  самому окну, одно незаметное
движение -- и она выпорхнет в ночь за окном.
     Железная рука Возеха схватила его за  запястье, автомобиль  вильнул,  и
тут  же  человек,  сидевший  позади,  обхватил  Алексея  за горло, не  давая
шевельнуться. Пальцы утратили силу и сдались, список стратегических сведений
оказался у Возеха.
     К Алексею пришло ощущение конца.
     * * *
     В приборе  ночного  видения  мелькнуло  знакомое  лицо  майора Дудчика.
Молодчики Возеха за руки провели российского офицера из машины в дом.
     Муха, наблюдавший за домом из-за дерева, вынул переговорное устройство:
     -- Пастух!
     -- На связи, -- ответили ему.
     --  Тут  происходит что-то  странное. Похоже, общий сбор  с  выяснением
обстоятельств. Сначала появился Худайбердыев, а теперь Возех привез Дудчика.
     -- Решили выяснить  все  обстоятельства? Неужели мое  сообщение вызвало
такой переполох? Вполне  возможно. А может  быть, что-то нам неизвестное, --
задумчиво сказал Пастух. -- Боцман, что ты слышишь?
     Боцман сидел за прослушиванием.
     -- Болбочут  по-своему. Через пару дней узнаем, о чем именно. -- Боцман
был   раздражен   явной   бессмысленностью   своего   занятия:   только   по
проскальзывающим именам да по интонации он мог следить  за развитием беседы,
однако и в этом ему мешала восточная  церемонность разговора,  где  ласковая
речь,  к примеру, могла  означать  смертный  приговор  или  вовсе ничего  не
означать...
     Пастухов  напряженно думал.  Ситуация была  понятна.  Утром он  передал
сообщение  для наркоторговцев  Дудчику,  тот  --  как  и  предполагалось  --
Худайбердыеву. В  результате последний  появляется  в  доме  своего главного
политического  противника,  туда  же привозят,  выяснив  источник,  Дудчика.
Сейчас они попытаются выкачать из него сведения о московских гостях.
     -- Говоришь,  через пару  дней  узнаем?  Послезавтра  может  быть очень
поздно, -- решил Пастухов. -- Вышли за нами Муху с машиной.
     * * *
     В гостевой комнате Дудчик с удивлением обнаружил Худайбердыева. Неужели
его  тоже?.. Появилась  некая надежда:  не  может же  быть,  чтобы исламисты
решили сегодня устроить  "ночь длинных  ножей". Довлат сидел спокойно, кушал
рукой бешбармак из казана.
     --  Добрый вечер, Алексей Петрович,  -- приветствовал его хозяин,  Азим
Гузар. -- Присоединяйтесь к нам. -- Он указал на свободное место.
     Возех тоже сел за угощение.
     -- Как добрались? -- вежливо спросил  хозяин. Возех достал  из  кармана
скомканный листок и подал его Гузару.
     -- Пытался выкинуть вот это в окно, как только немного протрезвел.
     Гузар пробежал глазами список.
     -- Вы это продаете? -- с удивлением спросил он у Дудчика. -- И носите в
кармане?
     Али  Амир  твердо  протянул руку, и Гузар, недолго поколебавшись, отдал
список ему.
     Али  Амир   Захиру   потребовалось   совсем  немного   времени,   чтобы
сориентироваться  в  обстановке.  И  в   этот  момент  она  так  кардинально
изменилась, что  груз  опия перестал быть единственной задачей, он  перестал
быть даже задачей первой важности. Однако знал об этом пока только он -- Али
Амир Захир.
     -- Вы на самом деле знаете, где взять все эти сведения? Они у вас есть?
-- спросил он у Алексея по-русски.
     Русская  речь, которую  от Али  Амира  все услышали  впервые, оказалась
вполне свободной и даже литературно  правильной. Не  русские ли  специалисты
когда-то   давно  занимались   с  ним  в   диверсионных  лагерях?   Впрочем,
предполагать  о жизненном  пути Али Амира можно было  что  угодно, но узнать
достоверно -- ничего.
     Повисло молчание.
     --  Вы  понимаете,  Алексей Петрович,  что  вам  придется  назвать  ваш
источник  информации.  Я представляю  здесь  господина  Бен Ладена, и  у нас
достаточно денег, чтобы купить эту информацию. Сколько вы за нее хотите?  --
Али Амир знал, о чем нужно спрашивать человека в первую очередь.
     Алексей  достал  из кармана сигареты и закурил. Он  с холодной ясностью
ощущал, что  никаких надежд  больше не осталось,  а  остались  только боль и
смерть. Он слишком хорошо знал и понимал этих людей, чтобы верить  в то, что
они заплатят, если у них будет возможность отнять силой, он  также  понимал,
что посредник для них -- всего лишь нежелательный свидетель.
     И еще  он почувствовал, что эта информация  больше не продается. Он  не
чувствовал врага  в лощеном и по-европейски  воспитанном Нейле Янге, но всей
кожей и  внутренностями чуял чужеродность окружавших его людей.  Он курил  и
смотрел на то, как  жадно поглощает пищу  Возех, застреливший на его  глазах
капитана и сержанта просто за то, что они попались на пути не вовремя.
     Все  было ошибкой,  огромной и непоправимой ошибкой. Эх,  брат! И  Нейл
такой же враг, как эти люди. И он сам оказался в лагере врага.
     Али Амир спросил у хозяина:
     -- Скажите, нет ли у вас обыкновенных карандашей? Мне нужно три.
     Гузар, нисколько не удивившись, позвал:
     -- Женщина!
     И та появилась, бесшумная, как тень.
     -- Возьми у детей три карандаша и принеси нам.
     -- Хочу  вам показать, как эффективна такая  простая вещь,  как обычный
карандаш, когда нет под рукой специального оборудования, -- сказал Али Амир.
     Женщина  подала  гостю  карандаши. Али  Амир резво  поднялся  на ноги и
подошел к Алексею.  Он вынул  у  него из правой  руки  окурок  и  затушил  в
тарелке, стоявшей перед Дудчиком. Он потянул эту руку к себе, но офицер стал
сопротивляться. Тогда Али рывком поднял его на ноги и,  отшвырнув в сторону,
подальше  от сидевших, нанес  три точных  удара в нервные узлы  на  горле, в
районе солнечного  сплетения и в области копчика, полностью парализовав тело
тренированного мужчины. Алексей скорчился на полу, испытывая страшную боль.
     Али  Амир вложил карандаши между пальцами правой руки  Алексея и сильно
сжал его  кисть своей широкой ладонью. Послышался хруст костей, тело Алексея
задергалось  в  пароксизме  страдания,  но кричать он  не мог:  гортань была
парализована ударом.
     Али  Амир спокойно посмотрел на своих сотрапезников. Возех, не прерывая
еды,  с  интересом наблюдал  за ним  --  перенимал  опыт, а  остальные  двое
сохраняли невозмутимое восточное спокойствие.
     -- Прошу прощения, хозяин, -- обратился Али  Амир  к Гузару. -- Я прошу
предоставить мне для допроса отдельное помещение.  Вы можете присутствовать,
но для остальных эта информация может оказаться лишней и даже опасной.
     Гузар почувствовал, что  должен поставить гостя на место. Ведь дела его
далеки  от интересов Таджикистана, тогда  как рассчитываться за исчезновение
заметного российского офицера придется в конечном счете не Али Амиру, а ему,
Гузару.
     Али Амир почувствовал эту заминку, оба они посмотрели на Возеха, но тот
не  собирался вмешиваться  в дела  больших  людей,  а  обратиться  к нему  с
приказом Гузар  не решился. Возех же  хорошо  понимал, что через неделю  или
через месяц он окажется  в  Афганистане, на территории, где  Али и Бен Ладен
будут обладать всей полнотой власти над ним, его бизнесом и жизнью. В общем,
пусть  сами  думают, как им договориться о  своих  стратегических  секретах,
он-то  свое  мнение оставит  при себе.  Точно так же  он вел  себя за  рулем
"кадиллака", увидев, что его "брат" Спицын остался  "не при  делах", получив
пулю в лоб.
     -- Дорогой  Гузар, давайте выспросим  у  этого офицера  все до конца, а
потом примем разумное решение, -- предложил Али Амир, и таджик с облегчением
согласился с ним.
     Перед уходом Гузар вспомнил  о сообщении, которое Худайбердыев  передал
для Возеха:
     --  Возех,  поговори  пока  с  Довлатом. У него были  для тебя какие-то
новости.
     * * *
     Пастухов под покровом ночи прокрался  в  сад  к Боцману, остальные пока
сидели в машине.
     -- Как тут дела?
     Боцман  передал  Сергею  наушники, жестко  сощурив глаза.  В  наушниках
раздавался крик и стон боли.
     -- Дудчика отвели в сарай и, по-видимому, все это время пытают.
     -- Он не говорил по-русски?
     -- Только матерился от боли.
     -- Черт бы побрал его знание языка.
     -- Али Амир две фразы произнес по-русски.
     Пастухов удивленно  приподнял бровь.  Значит,  этот  Али  действительно
собрался вести серьезные дела в России. Или давно знает язык?
     -- Что он сказал?
     -- Требовал  у  Дудчика  какие-то  сведения,  их  источник и  предлагал
деньги. Упоминал состоятельность Бен Ладена.
     В  наушниках  теперь  слышалась  таджикская речь, изредка  перемежаемая
стонами.
     -- Раскололи, -- прокомментировал Боцман.
     Похоже было на  то, что наркодельцы,  у  которых принята  очень жесткая
манера ведения игры, да  еще  напуганные ликвидацией банды Спицы, решили для
подстраховки выпотрошить  Дудчика полностью. Они, скорее всего, допытывались
у ничего не подозревавшего офицера по связям с общественностью, кто же такие
эти  залетные  московские  гости.  "Да, подставили мы тебя,  майор, -- думал
Пастухов. -- Убьют ведь теперь, нельзя же такого выпускать".
     -- Кончат его, -- сказал Пастух.
     -- Будем доставать майора?
     -- Не только, -- ответил Пастухов, приняв решение. -- Они с захваченным
российским офицером,  на котором  непременно  окажутся следы пыток, сейчас в
наших  руках. Будем брать с  поличным. -- Он отдал приказание  по  связи. --
Муха, веди всех к дому. Приготовьтесь к штурму.
     * * *
     Возех,  оставшись в комнате  на время допроса, первым делом  расспросил
Довлата о  словах, переданных ему  Пастухом. Худайбердыев снова  старательно
повторил слово в слово утреннее сообщение.
     -- Откуда ты знаешь этих людей, Довлат? -- удивился Возех.
     -- Я их не знаю вовсе. Днем мне передал эти слова Дудчик.
     Первым  порывом Возеха  было  подняться  и сообщить Гузару об еще одном
вопросе,  на  который  майор  должен  ответить.  Это  движение  не  осталось
незамеченным, и,  чтобы  сохранить  лицо  перед  Худайбердыевым, Возех вышел
через главную дверь и отдал команду охране усилить наблюдение.
     Врываться к Гузару и Али Амиру  во время допроса со своим сообщением --
значило рисковать случайно услышать последний в своей жизни секрет. Не стоит
спешить -- ведь не  станет же Али Амир  сразу после допроса убивать русского
офицера. Дознание по важному вопросу требует  повторения и сверки показаний,
--  в  тренировочном  лагере  Али  Амир сам  учил  его  этим  азам  военного
искусства.
     Али Амир вошел стремительным  шагом, он был возбужден и активен: Дудчик
заговорил  нескоро,  однако,  как  только  удалось  сломить  его  физическую
возможность терпеть боль, дело пошло быстрее. Допрос занял фактически десять
минут: источник, должность брата, адрес, состав семьи, лица, осведомленные о
существовании  дискеты и вообще сведений, материалы, поступившие Нейлу Янгу,
ответ Лондона.  Дальше  быстрая  контрольная  проверка,  и  наконец  Алексея
оставили в покое, вызвав человека для охраны.
     Хозяин  дома Гузар за это время приготовился  к  долгому разговору, где
он,  конечно, уступит право на обладание  этими  сведениями, потому что  это
слишком крупный кусок, которым неминуемо подавишься,  пытаясь проглотить. Но
зато можно немало выторговать, например  вертолет  или два, за помощь в этом
деле. Полмиллиона долларов, и не меньше!
     Пока он  вызывал  женщину и приказывал  принести  чай, Али  Амир  успел
достать трубку сотового телефона и набрать длиннейший номер. Сигнал, как это
любят показывать  в телевизионных  заставках, ударился  о тарелку  спутника,
висящего над Памиром, отразился от  него, попал  в тарелку  антенны  другого
космического корабля, под которым плескался Персидский залив, и срикошетил к
Земле.
     После  второго  звонка  раздался  бодрый  голос, принадлежащий пожилому
человеку:
     -- Слушаю.
     -- Да продлит Аллах ваши годы, -- с почтением сказал надлежащую формулу
Али Амир, и Гузар понял, что ему ответил непосредственно Бен Ладен.
     -- А, это ты, Дуфар.
     -- У меня срочные новости. Простите, что беспокою вас среди ночи.
     -- Надеюсь, это хорошие новости, иначе ты рискуешь вызвать мой гнев.
     -- Я нахожусь в Душанбе, чтобы обеспечить провоз нашего груза.
     -- Хорошо. Передай мои приветствия Азиму Гузару.
     -- Он рядом со мной, и я с удовольствием передаю ему ваши слова.
     Гузар поклонился,  понимая,  что от него уже  почти ничего не зависит в
этой ситуации.
     -- В чем проблемы? Нужны деньги?
     -- Ради этого я не нарушил бы ваш сон.
     -- Я молился, Дуфар.
     --  Прошу прощения. Я только  что допросил офицера Российской  армии. У
его брата находятся сведения стратегического значения.
     -- Кто его брат?
     -- Главный штаб ракетн