азнесет на куски!
     Я не  понял что произошло,  пока он не рассказал все подробнее -- недра
планеты  под  Большим  Горшком  неожиданно  ожили  и он  опасался, что  я не
вернусь, прежде чем ему придется  взлететь. Он считал большим везением что я
сумел вернуться на корабль.
     Реальность  такой опасности  я осознал лишь значительно позже. А сейчас
самой большой  бедой  для  меня  была  неудача в торговле.  Мне  нужно  было
тщательно продумать свои  планы, ведь, чтобы  потерпеть такое  поражение, не
стоило подниматься с Тебы.
     Акки  упомянул  о крабовых жемчужинах -- это означало,  что его маршрут
совпадает  с  моим  курсом.  Я  вынул  свои  скудные трофеи и  с отвращением
разглядел их. Одно из двух: или Акки, насмехаясь, отпугивал меня от планеты,
на которую летел сам (Рызк сказал, что  его  корабль взлетел сразу же  после
возвращения катера), или говорил это из чувства злорадства, просто для того,
чтобы я изменил свои планы.
     Я раздумывал. Мои сомнения мог разрешить Иит. Но я тут же воспротивился
этой мысли. Я не намеревался зависеть от Иита!
     Какой еще  рынок  казался  мне  самым выгодным?  Я попытался  вспомнить
записи Вондара. Это  был...  Сорорис! Но это  название я узнал не из заметок
Астла,  а от  моего  отца. На протяжении многих  лет  Сорорис был "ссыльной"
планетой,  на  его  отдаленной  от  всего   мира  базе  находили  пристанище
отчаявшиеся, лишившиеся средств к существованию, преступники. Сорорис не был
связан с другими планетами  ни пассажирской  линией,  ни торговыми  рейсами;
время от  времени  туда заглядывали  только  разные  подозрительные бродяги.
Отбросы  галактического уголовного  мира группировались вокруг  полузабытого
космопорта и устраивались там  как могли или  погибали. Они не  представляли
интереса даже для Гильдии.
     Тем не менее,  и  это было самым важным, там были коренные жители,  они
обитали  на  севере, там, где  климат  для  пришельцев был слишком  суровым.
Считалось, что  у  них есть какое-то  грозное  оружие, чтобы  защищаться  от
налетчиков из порта.
     Главное,  что  у них существовала  стройная религиозная система, важным
атрибутом  которой было поднесение даров их божеству.  Войти к ним в доверие
можно было, лишь подарив их богу что-нибудь замечательное.  Подобные подарки
позволяли дарителю несколько дней находиться в их городе.
     Мой  отец любил  рассказывать истории, происшедшие  якобы с  людьми,  с
которыми он познакомился, работая экспертом-оценщиком в Гильдии. Все же я не
сомневался, что некоторые из них были пересказом его собственного жизненного
опыта. Он настолько  подробно  описывал  одно приключение  на  Сорорисе, что
теперь я  мог использовать  его рассказ,  чтобы  взять реванш  за фиаско  на
Лоргале.
     Добытые мной куски дзорана должны  были поразить  обитателей  Сорориса,
потому что они никогда не видели таких камней. Что если самый крупный из них
я подарю храму, а остальные предложу тем,  кто захочет сделать подобные дары
сам? Я не знал, что смогу получить взамен. Но герой рассказа моего отца ушел
оттуда  с невиданным  ранее зеленым  камнем. Потому что сорориане отличались
тем, что торговали честно.
     Этот план был  настолько невероятным,  что  мог  придти в голову только
действительно  отчаявшемуся  человеку.  Но  мое  поражение  и  необходимость
утвердиться в  своей независимости от  Иита заставили меня решиться на него.
Допив  кофе,  я пошел  к  компьютеру  в  штурманской рубке  и  запросил  код
Сорориса,  загадав, что если ответа  не будет, я  восприму  это как указание
свыше, что в этом риске нет никакого шанса на удачу.
     Рызк внимательно наблюдал  за мной, пока я дожидался ответа компьютера.
И когда, несмотря на мои сомнения, на небольшом  экране появились ряды цифр,
он громко прочитал:
     -- Сектор 5, YI-Бездорожье 11... Во имя Асты-Ивисты, где это? И что это
за место?
     Теперь я решился.
     -- Это место, куда мы теперь направляемся. Если бы  он знал о нем, я бы
еще сомневался. -- Сорорис.





        Глава 6


     А где твои боевые лазеры и защитные экраны?
     Рызк  обратился ко мне таким  тоном,  каким,  по-моему, разговаривают с
заведомо слабоумными. Он даже глянул на приборную панель, как бы  разыскивая
там управление вооружением. Он вел себя так уверенно,  что я посмотрел вслед
за ним  -- что, конечно, имело бы смысл, если бы с корабля не было снято все
то, о чем свидетельствовали многочисленные рубцы на корпусе.
     --  Ну,  а  если ты  безоружен,  -- возмущенно продолжал он, --  то  не
переводи  энергию  на  то,  чтобы  добраться  до  Сорориса,  а лучше  взорви
двигатели  и покончи с нами здесь --  если  не понимаешь,  что будет  с  тем
безумцем, который рискнет туда сунуться. Это тюрьма, а не планета, и те, кто
угодил на нее, чтобы выбраться оттуда, возьмут приступом  любой корабль. Как
только мы сядем в их порту, судно сразу же будет полным-полно пассажиров.
     Мы и не будем туда опускаться -- то есть, корабль не опустится.
     Я продумал все далеко вперед, придерживаясь  весьма подробного рассказа
отца о том, как его "друг" однажды побывал на планете.
     -- У нас есть  спасательная шлюпка. Если оборудовать ее устройством для
возвращения, то один человек вполне может опуститься на ней.
     Рызк посмотрел на  меня. Он молчал довольно долго и его ответ прозвучал
уклончиво.
     --  Там  опасно  задерживаться  даже на орбите. У  них может  оказаться
перестроенный катер для нападения на корабли. И кто же спустится, и зачем?
     Я спущусь... в Сорнуф.
     Как можно старательнее я произнес название этого города, хотя, конечно,
правильно  проговорить это  сочетание гласных  и согласных звуков  было выше
возможностей   органов   речи  человека.  Коренные   жители  Сорориса   были
гуманоидами,  но они произошли не от  терранианских колонистов, и даже не от
мутировавшей терранианской колонии.
     Храмовые сокровища!
     То,  как быстро  он  разгадал мои планы, лишний раз напомнило мне,  что
Вольные Купцы знают свое дело и разбираются в народах самых разных планет.
     -- Это уже делали,  -- сказал я, хотя  и отдавал себе отчет в том, что,
возможно, слишком полагаюсь на рассказ отца.
     -- Для того чтобы попасть в Сорнуф,  -- будто размышляя вслух продолжал
Рызк,  -- нужно  выйти на полярную орбиту, значит, мы останемся в стороне от
путей,  ведущих в действующий порт. Что  касается спасательной шлюпки -- да,
ее можно переделать так, чтобы она возвращалась на судно.  Вот только, -- он
повел плечами, -- в космосе не часто занимаешься подобными делами.
     Ты сможешь это сделать? -- настаивал я.
     Честно говоря я  не технарь и  моих познаний было явно недостаточно для
такой работы.  Но если  бы Рызк не знал,  как это сделать,  я  бы все  равно
рискнул и попытался добраться до Сорнуфа и более опасным способом.
     Попробую, -- неохотно проворчал он.
     Большего  мне и  не  было нужно. Сама  жизнь заставляла Вольных  Купцов
знать и  уметь гораздо  больше  обыкновенных  пилотов.  На флоте обязанности
членов экипажа строго распределены,  в то время как на судах, работающих вне
линий, при необходимости каждому приходится выполнять самые разные работы.
     Спасательная  шлюпка строилась для этого корабля, и могла взять на борт
до  пяти пассажиров. Поэтому она была такой  просторной. Уверенно,  с  видом
человека, которому  привычна  такая работа,  Рызк снял  приборную  панель  и
пробормотал, что переделать ее будет проще, чем он предполагал.
     Неожиданно я осознал, что, как и на Лоргале, Иит  ничего не советовал и
не  комментировал.  И  это  немного  обеспокоило  меня  и  показалось дурным
предзнаменованием.  Неужели  Иит  обнаружил  в моем  сознании  стремление  к
самостоятельности? Если  так, то знал ли он,  к чему это могло привести?  До
сих пор я  не знал границ возможностей  его  телепатического таланта. Всякий
раз, когда я начинал думать, что  уже все о нем  знаю,  он, как это  было на
Тебе,  демонстрировал  что-нибудь  новенькое.  А  что  если,  обладая  даром
прорицания, Иит позволял мне зайти так далеко, откуда выручить сможет только
он, чтобы таким  образом, раз и навсегда  доказать, что  мы  не равноправные
партнеры, что хозяин он, а я  лишь его  слуга? Он без об®яснений закрыл свое
сознание. Кроме  того, он  не приходил в шлюз, где мы с Рызком -- я неуклюже
пытался ему  помочь --  готовили  шлюпку  к  посещению  враждебного мира,  в
котором  у  меня был  слабый шанс на удачную сделку. Я начал подумывать и  о
том, что, возможно,  Иит  вовлек меня в изощренную  игру, целью которой было
сделать  меня более упорным,  чтобы  я сумел  доказать,  что  мне  по  плечу
самостоятельно, без его помощи, продумать и осуществить выигрышный план.
     Правда, я  понимал, что  многому  научился именно у Иита,  и теперь это
тоже  раздражало меня. Мне  очень  понравилось  использовать для  маскировки
гипно-маску,  и  я упорно практиковался в изменении  своей внешности.  После
регулярных тренировок воли и сознания  я обнаружил, что могу легко создавать
и  сколько угодно  долго удерживать небольшие, подобные  шраму, иллюзии.  Но
более глубокие изменения, например, создание  нового лица, получались не так
просто. И  мне  приходилось  тяжело  работать для  того, чтобы  хотя  бы  на
некоторое время создать  неприметное  в  уличной  толпе  лицо,  с размытыми,
неясными  чертами. Раньше мне  помогал Иит,  и  я  уже отчаялся когда-нибудь
иметь достаточно сил, чтобы выполнить такую работу самостоятельно.
     По словам Иита, основой всех  доступных мне достижений были тренировки,
а времени для тренировок  у меня было вполне достаточно, и  установленное на
полке в каюте зеркало служило мне поводырем в успехах и неудачах.
     Глубоко в сознании у меня теплилась надежда, что замаскировавшись таким
способом, я в  любом порту смогу  улизнуть от постовых Гильдии.  Едва ли  на
Сорорисе  были их люди, но  в случае удачи, если я добуду что-нибудь ценное,
чтобы продать свои трофеи, мне придется появиться на какой-нибудь внутренней
планеты. Новые неоцененные камни продавались только на аукционах для ведущих
торговцев.  Проданные  с рук,  такие  камни считались  подозрительными, и по
доносу их могли конфисковать (при этом доносчик получал проценты от конечной
продажной   цены).  Даже  если  они  были  честно  добыты   на  какой-нибудь
неизвестной планете это не  имело значения  --  они считались  контрабандой,
поскольку за них не был заплачен налог с аукционной продажи.
     Так что во время полета я или неумело помогал Рызку, или, уставившись в
зеркало, пытался увидеть в нем незнакомое лицо.
     То, как точно  мы вышли из гиперпространства в  систему Сорориса  снова
продемонстрировало мастерство Рызка, и я в который раз задумался о том,  что
же привело его в  трущобы Окрестностей. В системе было три  планеты,  две из
которых  были  мертвыми  --  растрескавшиеся каменные  шары  без  атмосферы,
расположенные  так близко  к солнцу,  что  экипаж  любого опустившегося туда
корабля изжарился бы как на сковородке.
     В  противоположность  им,  Сорорис  был  планетой  морозов   и   только
экваториальная  область  соответствовала   здесь  стандартам  моего  вида  и
подходила  для жизни. К северу и югу  от этой  полосы  планета  была покрыта
ледниками,  и  лишь  в немногих  местах в  этот  ледяной  покров  вторгалась
открытая земля. В одной из таких прогалин, достаточно далеко от разбросанных
вокруг космодрома поселений и должен был находиться Сорнуфф.
     Пока   я  упаковывал   все   что  могло  понадобиться   для   посещения
затерявшегося  во  льдах  города,  Рызк вывел  корабль  на  полярную  орбиту
Сорориса. Ввести необходимые для возвращения координаты в  автопилот  шлюпки
тоже было  заботой  Рызка.  От автоматики будет  зависеть моя  благополучная
посадка  неподалеку от Сорнуфа и  возможность возвращения на корабль, причем
последнее было менее вероятно.
     Если  бы  опасения  Рызка  оправдались  и  на   космодроме  нашелся  бы
переоборудованный катер, на котором  достаточно безрассудный пилот попытался
бы взять корабль на абордаж, "Обгоняющему  Ветер" пришлось  бы, уклоняясь от
нападения, сменить  орбиту.  В  этом случае Рызк  должен был сообщить  мне о
нападении, а я задержался бы на планете до тех пор, пока корабль не вернется
на прежнюю орбиту, чтобы встретить шлюпку в запрограммированной точке.
     Я с удвоенной тщательностью проверил  свое  снаряжение, несмотря на то,
что пока мы были в  гиперпространстве,  проверял его  не менее десяти раз. Я
запасся  небольшим  пакетом  с  набором  продуктов, на тот случай,  если  бы
местная пища  оказалась для меня  нес®едобной,  "переводчиком", передатчиком
для связи с Рызком и, конечно, взял камни с Лоргала. У меня не было никакого
оружия, даже парализатора.  С Тебы я ничего не смог вывезти. До тех пор пока
мне  не удастся разжиться каким-нибудь местным оружием, я мог надеяться лишь
на знание приемов самообороны.
     В  динамике  переговорного устройства  заскрипел  голос Рызка,  который
сообщил о том, что мы прибыли, и я в последний  раз перепроверил снаряжение.
Иит растянулся  на  кровати и,  по-видимому спал,  как  это последнее  время
бывало каждый  раз,  когда я заходил  в каюту. Обиделся  ли  он  на меня или
просто стал безразличным к  моим делам? Крохотный росток беспокойства от его
неожиданного равнодушия к  моему  желанию независимости быстро  перерастал в
серьезную тревогу; теперь  мне  не  хотелось  внизу на  планете, в  одиночку
испытывать собственную находчивость.
     Все таки я  не  решился уйти просто  так. Охлаждение в наших отношениях
почему-то беспокоило  меня, и я с  трудом удерживался от  соблазна попросить
его о совете. Я не выдержал и направил ему мысль.
     Я улетаю...
     Это  было ясно  и  без моего об®яснения, и я уже  был не рад что сделал
это.
     Иит медленно приоткрыл глаза.
     Желаю удачи.
     Он  лишь   слегка  приподнял  голову,  как  будто  не  желая  полностью
просыпаться.
     Пользуйся своими задними глазами так же как и передними.
     Он закрыл свои собственные глаза и прервал контакт.
     "Задними так же, как и передними"... я шел к шлюпке  и, герметизируя за
собой двери, раздраженно пытался  понять  смысл  этих  слов.  Устроившись  в
гамаке, я сообщил Рызку о  готовности  к вылету и едва не потерял  сознание,
когда аварийная катапульта вышвырнула спасательную шлюпку в пространство.
     Пока приборы ориентировались  в пространстве  и  разыскивали  ближайшую
планету  я лежал и пытался предусмотреть возможные неожиданности. Я провел с
Иитом очень много времени, и  теперь мне было непривычно оказаться в космосе
без него. Я почувствовал, что несмотря на бунт, мне все же не хватало его.
     В то  же  время  меня переполняло пьянящее возбуждение от того,  что  я
отбросил  излишнюю   рассудительность  и   предпринял  опасное  и  полностью
самостоятельное путешествие. Хотя  часть моего сознания была  все же  против
этого.  Но  сейчас мне  некогда  было размышлять.  Шлюпка  перешла  в  режим
торможения, и я понимал, что скоро окажусь на планете, где должен быть готов
к любым неожиданностям.
     Шлюпка  приземлилась в  начале  одной из узких  долин,  которые  своими
очертаниями напоминали вонзившиеся  в лед когти. Видимо, ледники покрывавшие
Сорорис начинали таять, и эти долины были первым результатом этого процесса.
Буквально со всех сторон живо текли ручьи, слившиеся возле шлюпки в довольно
широкий  поток. Но мороз  был  так силен,  что моему  лицу  стало  больно от
соприкосновения с холодным воздухом. Я  захлопнул  забрало  шлема, запер люк
шлюпки   и,  взяв  снаряжение,  пошел  по  хрустящему  под  ботинками  моего
скафандра, перемешанному со льдом песку.
     Если расчеты Рызка были верны, мне нужно лишь спуститься по этой долине
до того  места, где  она  переходила  в  похожее  на ладонь  расширение,  от
которого отходили другие узкие, растянувшиеся в северном направлении долины,
откуда я  должен  был  увидеть  стены Сорнуфа.  С  этого места  единственной
путеводной  нитью оставался  рассказ  моего  отца. Лишь теперь я  понял, как
исчерпывающе  подробно  он  описывал  местность,  так, будто  хотел чтобы  я
получше запомнил его рассказ.  Правда в то время только я охотно слушал  все
его истории, а мои молочные брат и сестра были невнимательны и явно скучали.
     Между мной и городской стеной находился храм богини льда Дзииты. Дзиита
не была главным божеством Сорориса, но у нее было много почитателей  и,  как
рассказывал отец, с ее помощью можно было попасть  к  жрецам основных храмов
города. Я сказал "она", потому что это живая женщина, которую местные жители
считают  земной   частью   духа   льда,   и   относятся   к   ней,   как   к
сверх®естественному созданию, даже телом отличающемся от своих почитателей.
     Подойдя к тому месту, где из "ладони" выходил "коготь", я действительно
увидел стены города, а совсем неподалеку -- храм Дзииты.
     Я приземлился сразу после рассвета и только сейчас тонкие, едва теплые,
солнечные  лучи  заискрились, отразившись от  угрожающе  нависшей надо  мной
высокой  ледяной стены.  Около храма не было никаких признаков жизни, и  я с
тревогой  подумал,  не оставили ли  Дзииту  в  полном  одиночестве  те,  кто
поклонялся ей много лет назад когда, ее посетил пришелец.
     Эти тревоги рассеялись, когда  я подошел  ближе к  каменному, покрытому
сияющим  льдом, зданию. Храм в форме усеченного  конуса по размерам  был  не
меньше  "Обгоняющего Ветер". Снаружи здание  окружали  ряды  столов, которые
представляли собой вытесанные изо льда плиты толщиной с мою руку, лежащие на
толстых цилиндрических опорах из того же замерзшего вещества. На столешницах
были  вырезаны  просьбы  почитателей  Дзииты;  некоторые  надписи уже  почти
исчезли под слоями нового льда,  другие, совсем свежие,  были покрыты  очень
тонким слоем замерзающей влаги.
     На столах лежали меховые изделия, пища, стебли  каких-то почерневших от
мороза   растений.  Казалось,  что   Дзиита  никогда   не  пользуется  этими
приношениями и оставляет их, чтобы они вмерзали в растущие ледяные столы.
     Я  прошел   между  двумя  такими   ледяными  столами,   направляясь   к
единственному отверстию  в закругленной стене храма, ко входу, открытому для
ветра и  мороза.  То,  что я увидел, ободрило меня: отец рассказывал об этом
подвешенном в портале гонге. Я  поднял руку и ударил в него внешней стороной
перчатки как можно легче, но гул, которым он отозвался на мое прикосновение,
казалось, достиг ледника за моей спиной.
     "Переводчик"  был  со  мной и  я произнес свою  речь  --  мне  пришлось
импровизировать, потому что о ритуале приветствия в отцовской истории ничего
не говорилось.
     Гонг  все  еще  звучал, хотя,  по  моим  расчетам,  он  уже  должен был
затихнуть.  Меня несколько смутило, что  из храма никто не вышел. Может быть
храм пуст, и новая Дзиита еще не заняла свое место.
     Я  уже  почти  решился  войти,  когда  в  темном   овале  входа  что-то
затрепетало.  Это  движение  материализовалось  в  представшую  передо  мной
фигуру.
     Фигура  была укутана  так же тщательно, как туземец на  Лоргале. Но  то
были  гуманоиды в  обыкновенных одеждах.  Здесь  же  передо мной  извивалось
существо,  чье обмотанное  лентами или бинтами тело  было  похоже на куколку
бабочки.
     Эта  оболочка была  покрыта узорами из кристаллов обычного льда которые
под лучами восходящего солнца засияли  ярче бриллиантов.  О  теле, наверняка
можно  было сказать  лишь то, что оно  состояло  из  двух нижних конечностей
(руки, если они  и  существовали, были плотно примотаны к туловищу и,  таким
образом, совершенно скрыты), торса и шарообразной  головы. На обращенной  ко
мне  стороне  головы  кристаллы  приняли  форму  двух  огромных  стрекозиных
фасеточных глаз  --  во всяком  случае, эти  образования  были  овальными  и
располагались там,  где находятся глаза у гуманоид