самые  яркие  впечатления,  которые потом может  воспринять особо
чувствительное сознание.
     -- И что же чаша?
     -- К сожалению, она была центром эмоций не одного индивидуума и даже не
одного  вида.  А некоторые  из ее  владельцев  слишком  отличались от  норм,
которые  приняты  сегодня.  Хотя  мы  извлекли массу эмоциональных остатков,
некоторые из них совершенно бессвязны. Многие впечатления накладываются друг
друга. Мы предполагаем,  что чаша  гораздо  старше  гробницы,  в которой  ее
нашли. Было очень трудно разделять слои, но мы  обнаружили, по крайней мере,
четыре таких слоя, оставшихся от предыдущих обладателей.
     -- А камень Предтеч?
     -- Вот тут мы столкнулись с определенными трудностями. Та сила, которая
оживляет его,  к сожалению,  управляет  и  смесью  впечатлений. Но  мы точно
знаем, что карта была самым главным предметом для ее первого хозяина,  а для
последующих владельцев чаша значила гораздо меньше.
     --  Допустим, мы действительно найдем источник камней, --  сказал я. --
Что потом? Мы не можем  надеяться  на то, что нам удастся контролировать  их
перемещение.  Любой  человек,  который  обладает  монополией  на  сокровища,
становится мишенью.
     --  Это логично,  -- согласился Дзильрич. -- Здесь нас четверо. И такой
секрет не сможет  долго оставаться секретом.  Нравится это или  нет, но тебе
-нам  --  придется контактировать  с  представителями  властей,  в противном
случае придется скрываться.
     -- Но мы  можем выбирать, с какими властями иметь дело, -- заметил я, в
то время, как в мозгу формулировалась мысль.
     -- Логичный и, возможно самый лучший вариант.
     Иит  наткнулся  на  мою мысль,  подхватил  ее  в  полу-сформулированном
состоянии и сам сделал вывод.
     -- И если это будут дзакатанские власти... -- сказал я вслух.
     Дзильрич окинул меня взглядом.
     -- Это слишком большая честь для нас.
     -- По праву.
     То,  что чужестранцу я  мог довериться  больше, чем своему собственному
виду, вызвало у меня небольшой укор совести. Но это было так. И я передал бы
тайну нашей  находки (если  мы  найдем что-нибудь, что нужно будет хранить в
тайне) любому члену их  Совета  с  большей охотой, чем  кому-нибудь  из моих
собственных  лидеров.  Дзакатане  никогда не создавали империи,  никогда  не
расселяли колонии  среди  звезд. Во  все  времена  они  были  наблюдателями,
историками, учителями. И не поддавались страстям,  желаниям, фанатизму, всем
этим эмоциям, которые творили в моем виде великих героев и злодеев.
     --  А  если  этот секрет будет  таким,  что его  нельзя  будет ни с кем
разделить? -- спросил Дзильрич.
     -- С этим я тоже могу согласиться, -- быстро ответил я. Но я знал,  что
сейчас не  говорил за Иита или  за Рызка, мнение которого  теперь тоже нужно
было принимать во внимание.
     -- Посмотрим, -- сказал Иит, он явно не хотел торопиться.
     Я не  в  первый раз  подумал  о том, что  нарочитое подчеркивание Иитом
того, что главной целью наших  поисков является источник камней, об®яснялось
какими-то другими причинами, о которых он  никогда  мне не рассказывал. Да и
мог ли я сам полностью отказаться от камней  Предтеч, понимая, что эти камни
способны еще  на очень многое? Допустим,  дзакатане предложат  нам спрятать,
разрушить их, забыть  все, что  мы узнали об этих драгоценностях. Смогу ли я
без сожаления согласиться на это?
     Об этом я размышлял позже, лежа на кровати в  каюте. Иит лежал рядом со
мной  и  не вмешивался. Но в  конце  концов,  запутавшись в  своих  мыслях я
спросил мутанта:
     -- Во время чтения прошлого чаши, что ты на самом деле узнал о ней?
     --  Как  сказал  Дзильрич,  там  было  несколько слоев прошлого,  и они
накладывались, перемешиваясь  друг с  другом,  поэтому то,  что  мы  все  же
добыли, настолько  разрозненно, что очень трудно  быть  уверенным что мы все
поняли правильно. Чаша создана  не теми,  кто положил ее в усыпальницу.  Они
пришли,  я знаю это точно,  гораздо позже, и сами нашли ее как клад, а потом
захоронили с каким-то правителем, отдавая ему погребальные почести.
     --  Источник  камня, -- он  замешкался,  и мне  показалось, что  мысль,
которую я уловил,  была окрашена смущением, -- трудно определить. Хотя, если
мы правильно прочли координаты, то  сейчас летим именно к этому источнику. И
камень был установлен в карту, как путеводная звезда для тех, кому это  было
очень важно. Но я не думаю, что их родная планета была,  также, и источником
камней.  Тем не менее, от этого чтения у меня  все  перемешалось в голове, и
чем меньше я буду вспоминать об этом, тем лучше!
     На этом он оборвал контакт и, свернувшись в клубок, заснул. Очень скоро
я последовал его примеру.
     Предупреждение о  том,  что пребывание в  гиперпространстве  подходит к
концу,  пришло несколько  позже.  Дзакатанин  уверил  нас, что, когда придет
время,  он  сам  устроится в  кресле,  поэтому мы с Иитом  сразу помчались в
рубку.  Вскоре  я  уже  был  в гамаке, и  наблюдал, как Рызк скрючился возле
пульта  в таком же коконе, как и я, чтобы успеть вовремя расслабиться, когда
наступит критический момент выхода.
     Нам  пришлось  очень  тяжело, может, даже тяжелее чем  тогда,  когда мы
догоняли корабль на  спасательной  шлюпке...  Но теперь  мы были максимально
защищены и пережили эту перегрузку гораздо легче.
     Придя в себя, я  сразу посмотрел на радар.  На экране были видны точки,
но они  означали планеты  системы, а не корабль  который, сопровождал нас  в
гиперпространстве.
     -- Все получилось! -- Рызк почти кричал.
     В этот момент Иит пополз по моему  все еще неподвижному телу. Я увидел,
что в руке он держал камень Предтеч, прижав его к верхней части живота.
     Камень  ослепительно сиял,  как  тогда,  когда мы пользовались  им.  Но
сейчас он никому не передавал  свою  энергию. Он так сиял, что от его  света
резало  в  глазах. Иит вскрикнул от боли и  уронил его.  Он попытался  снова
схватить  камень, но стало ясно, что он не сможет поднять этот  кусочек огня
рукой. Теперь я не мог даже смотреть на него.
     У меня мелькнула мысль, что камень прожжет палубу корабля насквозь.
     -- Туши его! Я услышал крик Иита. -- Думай о темном -- о черном!
     После этих слов меня захлестнул мощный поток  его мысленной  энергии. Я
собрал  все свои мысли о темноте. К моему изумлению, мы действительно смогли
заставить его резко уменьшить уровень излучения.  Он потускнел.  Но,  тем не
менее, не стал безжизненным, как раньше, -- он лежал в небольшом углублении,
которое сам  выплавил в  металле палубы, и его светящаяся  сердцевина делала
его красивее любого из когда-либо виденных мной драгоценных камней.
     -- Клещи? -- предложил  я, хотя  жар от  камня конечно мог расплавить и
клещи. Но его  нельзя  было  взять  его  в  руки, а  оставлять  его здесь не
следовало, потому что он мог слой за слоем прожечь оболочку корабля.
     Рызк  пристально  смотрел на  камень,  не  понимая,  что  произошло.  Я
освободился от гамака и достал коробку с инструментами. С клещами  в руках я
стал  на колени, чтобы поднять камень, боясь, что он окажется  приваренным к
полу.
     Но он  поддался,  хотя я все еще чувствовал  жар  и  видел, что  дыра в
палубе под  ним была  почти сквозной.  И на земле, и в космосе,  и  на грани
крушения камень  Предтеч  уводил нас от беды.  Могла ли теперь эта маленькая
драгоценность привести нас к цели нашего пути, к своей родной планете?
     По карте  на чаше  мы без помощи камня  уже  определили, что нужная нам
планета,  находится  на  четвертой от солнца  орбите.  А  когда мы  положили
сияющий  камень  в  чашу,  его  яркость  резко  уменьшилась,  как будто  она
управляла его энергией.
     Мы  внимательно  наблюдали  за радаром, но  на экране  не  было никаких
признаков  того, что преследователь вышел в систему вместе с  нами.  Так что
Рызк установил курс на четвертую планету.
     Я все  же ожидал, что за тысячи лет солнце изменится, станет новой, или
взорвется и превратится  в красного карлика, а то и совсем выгорит. Но этого
не произошло. Оно соответствовало обозначению на древней карте.
     Мы   вышли  на  орбиту  сканирования,  и  хотя  контрольная  аппаратура
показала,  что  это  действительно  планета  типа  Арт,  были  настороже   и
продолжали наблюдать за ней.
     На обзорных  экранах перед нами  развернулось  великолепное зрелище.  Я
знал, что  Терра -- планета, с  которой мой вид  вышел в  бесконечно древнюю
Галактику,  перед  тем,  как  началась  всеобщая  эмиграция  -- была  ужасно
перенаселена, что города простирались до неба, уходили под землю, вгрызались
в сушу материков и даже врезались в моря.  Я знал об этом,  но никогда этого
не видел. Я был терранианцем по происхождению, но к Терре нужно было  лететь
через всю Галактику и она была для меня почти легендой. Да, мы видели старые
стереоснимки  и  слышали  древние  ленты, которые постоянно копировались. Но
многое из того, что  мы видели,  было для нас бессмысленно, и о том, что  же
действительно   существовало  тогда,   до  выхода  Терры   в  космос,  часто
разгорались долгие бесплодные споры.
     Теперь изображение на экране  напомнило  мне  старые стереооткрытки. На
этой  планете  не  было  свободной  земли,  не  было   видно   и  намека  на
растительность.  Вся  суша  была покрыта  сплошной  массой  зданий,  которые
уходили даже в моря  на  больших платформах -- естественные острова не могли
иметь таких правильных очертаний. Эта скученность создавала  ощущение духоты
и какой-то подавленности.
     Мы пересекли границу дня и вошли в ночь.  Но на ночной стороне  планеты
было абсолютно темно. Была ли внизу жизнь...
     Я не мог в это поверить.
     -- Там есть космопорт, -- неожиданно сказал Рызк.
     Его глаза были привычны к самым разным пейзажам, я же не видел никакого
разрыва в этом безумном переплетении структур.
     -- Ты можешь приземлиться? -- спросил я.
     --  По  приборам,  --  подтвердил  Рызк.  --  После  двух  витков   для
ориентации. Там нет маяков. Наверное все заброшено.
     Он выглядел  несколько  озабоченным,  и я  подумал,  что  он, возможно,
разделял мое отношение к увиденному.
     Рызк сел за  приборы. Мы снова устроились  в гамаках,  наблюдая, как на
обзорных экранах к нам начала приближаться мертвая планета, как потянулись к
нам  города, как будто  пронзившие  небо башни их  домов хотели затащить нас
вниз, в мир, который они погубили.




        Глава 17


     Надо  отдать  должное искусству Рызка: он посадил корабль на  хвостовые
стабилизаторы, сразу на  три точки,  как  это  делали настоящие  асы. Я не в
первый  раз задумался над  тем, что же выбросило его из  круга ему подобных.
Неужели  пьянство в одиночку? Пока наш разведывательный  луч  сделал  полный
круг  вокруг  корабля,  информируя  об  окружающей  обстановке,  мы,  лежа в
гамаках, продолжали смотреть в обзорные экраны.
     После сообщений разведывательного луча я еще больше зауважал мастерство
Рызка. Корабль, как  игла вонзился в  узкую щель между устремленными в  небо
башнями. Только теперь, оказавшись в этом лесу из созданных людьми гигантов,
мы разглядели раны, что нанесло им время.
     На стенах серовато-коричневых и сине-зеленых зданий почти не было видно
швов в местах соединения каменных блоков. Хотя их гладкие стены были покрыты
трещинами, мы не увидели ни одного окна или двери.
     Рызк повернулся, чтобы проверить атмосферные анализы.
     -- Планета типа Арт, пригодна для жизни, -- сказал он.
     Но ему, как и мне, не хотелось выбираться из гамака.
     Что-то  неприятное  было  в  нагромождении  этих  зданий.  Они  как  бы
подчеркивали  нашу  ничтожность, угрожали  нам уже  одним  своим  видом.  Мы
чувствовали себя насекомыми,  не способными  подняться  из  пыли, в  которой
ползали;  мы противостояли  этим  гигантам, вершины  которых, скрывались  за
тучами.  И повсюду витал дух  давней  смерти.  Это была  не  приличествующая
случаю усыпальница, сооружением которой были отданы почести тем,  кто тысячи
лет  здесь  спал,  но  скорее  место,  где  всеобщее  разложение  сравняло и
превратило  в  ничто  все,  что  когда-то  было  чем-то  --  людей,  знания,
верования...
     Здесь царила всеобщая  неподвижность. Между башнями  ничего не  летало.
Вокруг не  было видно  ни  единой травинки. Мы  находились в  лесу  из давно
обглоданных костей. Мы не увидели ничего, что могло  бы напугать, но у  нас,
или у меня  (хотя действия Рызка  заставляли меня поверить что он  разделяет
мою  неуверенность),  усиливалось  ощущение,  что жизни  здесь  не  давно не
существовало.
     -- Надо идти!
     Это произнес Иит.
     Чувствовалось как напряжено его  маленькое тело, я  видел  готовность в
том, как он, покачивая головой, угрюмо всматривался в обзорный экран, хотя в
панораме местности я не видел никаких изменений в монотонной веренице башен.
     Я выбрался из кокона,  за  мной последовал Рызк.  Чаша с камнем Предтеч
стояла  на  палубе,  над ней,  будто охраняя ее содержимое, скорчился Иит. А
камень  продолжал  сиять, хотя,  возможно,  теперь и не так  интенсивно  как
прежде.
     Мы спустились к Дзильричу. Дзакатанин уже стоял, прислонившись к стене.
Он  взглянул  на  Иита,  и  я понял,  что  они  обменялись  впечатлениями. Я
подставил плечо,  чтобы помочь дзакатанину, и вместе с Рызком  мы вывели его
через люк вниз по аппарели на платформу космопорта.
     На  посадочной  платформе  раздался  глухой  стон,   и  пилот,   быстро
пригнувшись, развернулся  и заглянул в один из узких проходов между башнями.
Через открытые выходы из порта,  было видно, что проходы между  домами слабо
освещены -- подобный сумрак я встречал в лесах на других планетах. Стон стал
пронзительнее. Мы поняли,  что это шумит ветер, и успокоились.  По-видимому,
эти звуки ветер издавал, проходя через трещины в стенах зданий.
     Вне  корабля  безлюдная местность угнетала  еще  сильнее, чем  когда мы
смотрели  на  нее  на экране, и у меня не было ни малейшего желания  идти на
разведку. Меня охватило предчувствие, что  если рискнуть и уйти  подальше от
порта,  то  выбраться  из этого лабиринта  и вернуться  на  космодром  будет
невозможно.  Тем  более  неизвестно  где  искать...  Мы  видели,  что   этот
растянувшийся на  всю планету город покрывал всю сушу  и  часть моря.  Чтобы
найти то, из-за  чего  мы прилетели  сюда,  нам может  потребоваться  пройти
половину,  три  четверти, всю  планету,  а на это  потребуются  дни,  месяцы
поисков...
     -- Думаю это не так!
     Иит взял с собой чашу. Теперь он протянул руки вперед и  мы увидели как
заблестели  точка  на  ее  поверхности  и  лежащий внутри камень.  Он  резко
повернул голову направо.
     -- Надо идти этим проходом!
     Но все же  то, что  находилось в  "этом проходе" могло  оказаться очень
далеко  от  порта. Хотя Дзильрич  вообще  не мог ходить на  своих неокрепших
ногах,  на этот  раз я не собирался никого оставлять  на  корабле. У нас был
катер -- и если бы двое из нас забрались в его грузовой отсек, мы, хоть и не
очень высоко от земли, но лететь смогли бы.
     Оставив  Дзильрича  и  Иита  на посадочной платформе,  мы вернулись  на
корабль, уложили в катер арбалеты и немного, сколько было  свободного места,
припасов. Нас трое  плюс  Иит  -- для  катера это  было уже слишком  тяжело,
поэтому мы  не смогли бы набрать большую высоту, но выбирать не приходилось:
спасательная шлюпка была переоборудована так, что нам понадобился бы не один
день, чтобы восстановить  ее,  но лишнего времени  у нас  не  было. Судя  по
положению  солнца, когда мы  наконец собрались, было  далеко за  полдень.  Я
предложил подождать до  утра, но к моему удивлению дзакатанин и Иит настояли
на немедленном вылете. Они были абсолютно уверены, что мы должны спешить.
     После того,  как  мы  втиснулись в маленькое  суденышко, Иит  возглавил
экспедицию, указывая мне, куда вести катер. Мы поднялись не выше, чем на два
моих роста от  поверхности, и при выходе  из порта, резко повернули направо,
завернув в узкий проход между башнями.
     По мере того как  здания отрезали от нас солнце, вокруг становилось все
темнее  и  темнее.  Снова  я  подумал о  том,  как  здесь могли  жить  люди.
Неподалеку  от порта показались  воздушные  переходы, соединяющие  здания на
разных  уровнях,  которые  сплелись  в  густую,  закрывавшую  свет  паутину.
Некоторые из переходов были разрушены, и их обломки лежали на земле.
     Мы включили прожектор, и я уменьшил скорость, чтобы не врезаться в одну
из  куч  таких  обломков.  Но  Иит,  похоже,  вполне  ориентировался в  этих
переплетениях, вовремя направляя меня с одного уровня на другой.
     Сумерки  сгустились  в кромешную тьму.  Я  все больше  боялся,  что  мы
заблудимся  и  никогда   не  сможем  вернуться   в   сравнительно   открытое
пространство космопорта.  Здесь  же  все вокруг было одинаково и,  время  от
времени,  нам  попадались то обломки обвалившегося моста,  то гладкие  стены
зданий, в которых я так и не разглядел ни окон ни дверей.
     Затем в свете прожектора что-то мелькнуло. Движение было таким быстрым,
что я решил, что от  долгого напряжения мне это почудилось -- пока прожектор
не прижал к стене какое-то существо. Загнанное в угол, оно повернулось к нам
лицом, на котором я увидел выражение страха, смешанного с раболепием.
     На  разных  планетах я  видел много странных созданий, так что подобное
дикое  отклонение от  нормы  моего  вида  было мне  известно.  Хотя  в  этом
существе, появившемся в темноте среди  заброшенных  руин, было что-то такое,
что вызвало у меня крайнее  отвращение. Где-нибудь на открытом пространстве,
с лазером в  руке, я не долго думая, без сожаления умертвил бы его. Оно лишь
на  мгновение  остановилось,  пригвожденное  светом  к  стене,  а   затем  с
удивительной быстротой  исчезло. Сначала существо шло на  двух ногах,  потом
опустилось на  четыре. Хуже  всего, что оно было похоже на  человека. Или на
то, каким  мог быть  человек вечность  назад, прежде чем время выжгло из нас
все то,  что  делало  мой  вид  неразумным  животным, нацеленным  только  на
выживание.
     -- Значит, в городе все еще кто-то живет, -- прокомментировал увиденное
Дзильрич.
     --  Это  существо --  что  это  было?  --  Отвращение  в  голосе  Рызка
соответствовало моим собственным эмоциям. -- Куда оно скрылось?
     -- Сверни налево.
     Оказалось, что на Иита никак не подействовало то, что мы увидели.
     -- Потом внутрь...
     Это  было первое отверстие,  которое я увидел  в этих зданиях на уровне
земли.  Оно имело слишком правильные  очертания, чтобы  оказаться еще  одной
трещиной. Проем был  достаточно  велик,  чтобы через него прошел катер. Но у
меня было  очень  неприятное ощущение, что  именно  в  этом  проеме  исчезло
убежавшее существо. Дальнейшие поиски могли привести к тому, что, выбравшись
из  катера, мы могли попасть в ловушку к  этому существу или  кому-нибудь из
его племени...
     Я все же подчинился Ииту, и завел катер в проем,  за  которым  оказался
зал. Мы попали в круглое помещение. Если  здесь когда-нибудь и была  мебель,
то  она уже  давно  исчезла.  Пол  был засыпан хлопьями  трухи,  в  которую,
возможно, и превратилась здешняя обстановка.  В некоторых  местах в  хлопьях
были  протоптаны  дорожки. Эти дорожки  -- их  было  две --  вели к  темному
отверстию в полу.
     Я осторожно  двинул  катер  вперед,  пока его нос  не  завис  над  этим
колодцем. Мы вполне могли опуститься  туда на катере. Но я не был готов идти
туда, не зная наверняка с чем  мы можем встретиться  на его дне.  Но Иит  не
принял  во внимание  мои  опасения.  Он  склонился над чашей в  которой сиял
камень.
     -- Вниз! -- потребовал он. -- Теперь вниз!
     Я хотел отказаться, но вмешался дзакатанин.
     --  Он  прав. Под нами очень мощное силовое  поле. И если  мы осторожно
спустимся туда...
     Конечно,  я  бы  не  пошел  ту