был властен!
   Но  так уж  сложилось.  Так легли карты,  сданные тысячи лет назад --
землянами,  Сильными, Геометрами. В конце старой истории, в начале новой
-- всегда стоит кто-то,  чья роль -- принять ответственность. Решить. За
всех.
   Без права на оправдание.  Без надежды на снисхождение. Любой поступок
станет ошибкой,  когда на весах --  жизнь и смерть цивилизаций. Я должен
вернуться домой.  Рассказать,  что это такое --  Геометры.  И  в обличии
Наставника Пера  я  смогу  это  сделать.  Пройти транспортными кабинами,
взять корабль, привести его в ту точку космоса, где ждет флот Алари.
   Война. Конклав против Геометров и их Друзей.
   А  можно пойти в  Мировой Совет.  Рассказать о  Конклаве,  о  планете
Земля, изнывающей под игом чужих.
   Война. Конклав против Земли и Геометров...
   Я не хочу принимать решений. Пока есть хоть тень надежды... Тень...
   Третья сила.
   То, что устрашило Геометров.
   Может быть  в  этом  мире  еще  есть спасение?  Путь,  не  признающий
холодную логику Сильных и злое добро Геометров?
   ...Я  вышел  из  санитарного блока.  Отчаянно,  словно вновь прыгая в
темный колодец, опустил руку на терминал.
   -- Распорядок моих дел на сегодня!
   _Пробуждение -- через семнадцать минут..._
   Я расхохотался от туповатой исполнительности управляющей системы. Она
не контролировала сознание.  Она опознавала людей по отпечаткам пальцев,
или  по  генной структуре.  Но  в  святую святых,  в  собственные мозги,
Геометры машины не допускали.
   _Знакомство с  подопечными.  Занятия.  Сорок минут назад было принято
решение  о  проведении  урока  плохой  погоды.  Дальнейший  план  работы
отсутствует._
   -- Будут вам уроки,  -- пообещал я. Даже голос стал чужим. Суховатым,
подрагивающим, скучным голосом Наставника Пера.
   Управляющая система молчала.
   -- Как я могу избавиться от большого количества органических отходов?
   _В санитарном блоке имеется люк мусоропровода._
   Я извлек руку из терминала. Неприятный итог, Наставник Пер?
   Ничего. Я тоже не знаю, на какой свалке кончу свой путь...
   Но я не мог этого сделать.
   Никак.
   -- Я могу покинуть здание? -- спросил я, вновь активируя систему.
   _Аварийные выходы находятся на первом этаже._
   Я  посмотрел на  экран,  по-прежнему демонстрирующий холл  на  первом
этаже. Мальчик-дежурный еще спал.
   -- Еще  десять минуток,  малыш,  --  сказал я.  --  Ага?  Пусть  тебе
приснится  новая  планета,   или   _не-друзья_,   которых  надо   срочно
регрессировать.
   Мальчик продолжал спать, и я принял это за согласие.

   В  интернат я вернулся,  промерзнув до костей.  Куалькуа не предложил
мне свою термоизоляцию, а я не стал просить.
   В  конце-концов,  это заняло не так уж и много времени --  закопать в
сугробе тело Наставника Пера.
   Прах -- земле.
   Лед -- снегу.
   У дверей -- тех самых, в которые я безуспешно бился пару часов назад,
я отряхнулся, поправил короткий, кургузый по земным меркам пиджак. Двери
послушно открылись.  Я  вошел в  холл и  напоролся на  испуганный взгляд
мальчика, вытянувшегося под никелированным гарпуном.
   Проснулся все-таки.
   -- Радостное утро, малыш, -- сказал я.
   -- Радостное утро, Наставник, -- тоненьким голоском ответил он.
   Мальчика явно занимала одна-единственная мысль --  видел ли я, что он
спал на посту. А скорее -- степень его вины...
   -- Когда я  был  маленьким,  --  произнес я  ту  дурацкую фразу,  что
вертится на языке у каждого взрослого,  говорящего с детьми, -- то порой
засыпал на  дежурстве.  У  нас на  входе стоял...  э...  старинный плуг.
Штука,  которой пахали землю  в  Крепостную эру.  Вот  я  возле  него  и
засыпал. Думаю, не такая это беда, подремать под утро. Правда?
   -- Правда, -- заворожено ответил мальчик.
   Я  заговорщицки подмигнул  ему,  и  пошел  к  лестнице.  Пусть  малыш
запомнит, что Наставник простил его прегрешение, а не то, что он выходил
гулять под снегопадом.
   -- Я  действительно не  виноват,  Наставник?  --  жалобно  спросил он
вслед.
   Остановившись,  я посмотрел на мальчика.  Нет, мир Геометров вовсе не
пародия на бесклассовое общество, как мне показалось вначале. Будь тут в
ходу деньги -- ничего бы не изменилось.
   Это мир воспитания. Обучения. Наставления.
   Мир, воплотивший мечту безумного педагога.
   Мир, в котором учитель, Наставник стал высшим мерилом справедливости.
   Из  них  можно вылепить все что угодно.  Приучить есть человечину или
загорать  на  снегу.  Они  податливы  как  пластилин.  Идеальное  сырье,
идеальное пушечное мясо.
   Пронесем Дружбу через всю Галактику!
   Я  мог подойти к  малышу,  обнять его,  сказать,  что никто в мире не
бывает виновен.  Ни тот, кто спит на посту, ни тот, кто крадется в ночи,
сбежав из концлагеря под названием "Свежий ветер".  И даже человек,  чье
тело  коченеет сейчас в  сугробе,  невиновен.  Может быть лишь тот,  кто
сотни лет назад принял ответственность за мир Геометров, Вонючий Риг или
его Наставник -- виновны...
   Но это был тупик. Ибо каждый шаг, каждое слово меняет тех, кто рядом.
И  дороги в ад мостят лишь благими намерениями,  а принцип меньшего зла,
стоящий на вооружении регрессоров, порой так соблазнителен и манящ.
   А еще я не мог позволить себе даже каплю любви и нежности. Потому что
они стали тут оружием. Безотказным и смертоносным.
   -- Я ни капельки на тебя не сержусь, -- сказал я.
   И это было тем,  что надо. Мальчик улыбнулся, вытягиваясь под древним
гарпуном, которым предки Геометров дубасили местных китов.
   Я пошел наверх.
   Интернат просыпался.  Я слышал легкий шум за дверями,  возню,  сонные
вопли.  Кто-то проснулся,  кого-то будили.  Нормальный ребячий гомон. Ну
неужели этот уютный мирок хуже Земли?  Зачуханных детишек,  вечно пьяных
взрослых, школ, в которых учат _ничему_, профессиях, которые не приносит
радости?
   Хуже. Если позволю себе усомниться в этом -- я обречен.
   Как и мечтал Андрей Хрумов я стал мерой в себе.  А эталон свободен от
сомнений. Метр или килограмм -- они не зависят от мечтаний продавцов или
претензий покупателей.
   Не нравится мне мир Геометров!
   Значит надо идти дальше.  По их следам, сквозь изнанку пространства и
небо,  лишенное звезд.  Пока  ночь не  вспыхнет миллионом холодных искр.
Пока мир Тени, обративший в бегство Геометров, ни даст мне ответ.
   Что служит мерой, когда отказал разум и предало сердце?
   -- Радостное утро, Пер!
   Я  приветливо  улыбнулся  молоденькой  девушке,  выходящей  из  своей
комнаты.  Она  была  Наставницей,  но  на  меня  смотрела с  уважением и
неловкой жалостью.  Как  же.  Ведь Пер  оплошал.  А  она подобных ошибок
совершать не  намерена.  Еще недавно мозги промывали ей,  теперь славная
эстафета принята.
   -- Радостное утро... э...
   -- Лори. Наставница Лори.
   Коротенькая юбка.  Кусок  материи,  обмотанный вокруг  груди  --  они
называют это женской лентой.  Черная коса.  На  Земле ей  поглядывали бы
вслед,  но скорее из-за симпатичности,  а не из-за странностей в одежде.
На мой взгляд -- слишком плотненькая, но о вкусах не спорят.
   Знакомился с ней Пер вчера, или, все же, не успел?
   -- Я  хотела  вас  позвать на  завтрак,  --  сказала девушка.  --  Вы
проголодались?
   -- Немножко.
   Куалькуа в моем теле,  наверняка, был другого мнения. А может быть, и
нет.  В  конце-концов,  Ник  Ример был  куда  массивнее Наставника Пера.
Куда-то же должна была деться лишняя плоть?
   -- Идемте ко мне?
   В ее поведении не было ни капли эротики. Ни потому, что Наставник Пер
слишком стар. Просто -- не принято. Не нужно.
   Отвлекает от Дружбы.
   Комната Лори была поуютнее моей.  Тоже ребячьи фотографии на  стенах,
но  их  куда  меньше,   и  двух  десятков  не  наберется.   И  множество
разноцветных вязанных ковриков --  раскиданных на  полу,  развешанных по
стенам, прикрывающих кровать.
   -- Очень красиво! -- честно сказал я. Лори расцвела:
   -- Правда, Пер? У меня слабые способности, но я стараюсь...
   Присев за  стол я  молча наблюдал,  как девушка готовит завтрак.  Две
чашечки,  наполненные из  пластикового кувшинчика горячим кофе.  Горстка
крошечных  лепешечек,   посыпанных  мелко  нарубленной  зеленой  травой.
Кусочки мяса в двух фарфоровых плошках.
   Мясо у них искусственное, как я успел понять. То ли выращено в чанах,
то ли синтезировано. Геометры не убивают животных ради пропитания.
   -- Мы очень переживали за вас,  Наставник Пер, -- сказала Лори. -- Мы
все понимаем ваше горе.
   Я кивнул, набрасываясь на еду. Не знаю, как Куалькуа, а я -- и впрямь
проголодался.
   -- Скажите...  если это  не  очень тяжело для  вас...  подопечный Ник
Ример неизлечим?
   -- Абсолютно,  --  поглощая лепешки с мясом отозвался я.  --  Никакой
надежды.
   -- Простите, Пер...
   -- Ничего, ничего, -- излишне бодро сказал я. -- Всякое бывает.
   Зря,  наверное,  я  веду себя так цинично.  Лори посмотрела на меня с
легким испугом. Но меня уже понесло.
   -- Он  всегда был  сложным подопечным,  --  зло сказал я.  --  Стишки
писал,  не имея к тому ни малейших способностей.  Лазил из окна,  вместо
того,  чтобы готовиться к  новому счастливому дню.  Спорил со мной,  мог
разреветься  или   замолчать,   вместо  того,   чтобы  признать  ошибки.
Сложнейший мальчик!  И  когда он потерял память,  а  с ней все вложенные
мной навыки -- печальный итог был закономерен!
   Ну?
   Девчонка,  у тебя ведь умные глаза! Ты плетешь коврики, хоть это и не
твое призвание. Скажи старому Наставнику, что он не прав!
   Или, хотя бы, промолчи!
   -- Не переживайте,  Пер,  --  она коснулась моей руки.  -- Никто не в
силах справиться с подобной ситуацией.
   Они непробиваемы.
   -- Вы возьмете новую группу,  -- ласково сказала Лори. -- И вырастите
новых подопечных, которые искупят вину Римера.
   -- Так и поступлю,  --  согласился я, с натугой проглатывая последние
куски мяса.
   Бежать.  Надо бежать отсюда.  Пока не оттаял сугроб под окнами,  пока
Гибкие  Друзья  не  сознаются,   что  Ник  Ример  ушел  живым,   проявив
сверхчеловеческие способности.
   Если  есть  хоть  малейшая возможность --  я  должен  пройти по  пути
Геометров в  обратную  сторону.  Вернуться в  ядро  галактики,  куда  не
дотягивались даже Сильные. Найти Тень.
   Вдруг мне повезет, и это станет спасением?
   -- Еще лепешечек?  --  спросила Лори.  Меня слегка передернуло от  ее
ласкового голоса.  Поваром бы тебе быть,  девочка.  А еще лучше -- замуж
выйти,  нарожать детей, и воспитывать их самостоятельно, балуя пирожками
и сдобными булочками.
   -- Нет, спасибо.
   Я поднялся,  посмотрел в окно. Мело безжалостно. Вился снег, колотя в
стекло.  Слабый солнечный свет теплился за  тучами,  но толку от него не
было.
   -- Кто-то заказал непогоду... -- задумчиво сказала Лори.
   -- Это я. Вот... решил для урока. Для урока плохой погоды.
   -- Да,  интересное решение,  --  согласилась Лори.  -- Вы уже выбрали
себе подопечных?
   -- Нет.
   -- Возьмите третью младшую группу, Наставник Пер!
   -- Хорошо,  --  согласился я.  Не  все ли  равно,  кто будет за  мной
числиться? Задерживаться я не собираюсь.
   -- Самые тяжелые мальчишки... -- с воодушевлением сказала Лори. -- Вы
сразу забудетесь в работе,  Пер!  Это очень интересная группа,  но у нас
никто с ней не справляется. С вашим опытом у нас никого нет...
   Я беззвучно засмеялся, не поворачиваясь к Лори лицом.
   Спасибо за доверие. Наставник Пер, пожалуй, оценил бы твой совет.

   Разумеется,  продержаться  хоть  сколько-нибудь  долго  я  не  сумею.
Куалькуа  может  идеально  имитировать внешность,  но  вот  я  никак  не
способен вести себя подобно Перу.
   Надо  тянуть время.  Пару  часов  --  пока  Наставники разойдутся для
занятий со своими подопечными. Потом я воспользуюсь кабиной и уйду.
   Космодромы  Геометров  практически не  охраняются.  Достаточно  будет
отловить  любого  пилота,  оглушить и  дать  симбионту возможность взять
пробу тканей. Потом я сменю облик и пройду к кораблю.
   А дальше и загадывать не стоит.
   Я  предпочел бы отсидеться в комнате Пера.  Мне казалось,  что этикет
это не нарушит, а замкнутость только что прибывшего Наставника покажется
всем  простительной.   Ведь  он   столько  пережил  со   своим  безумным
подопечным...
   Но  ко  мне  пришли.  Хлебосольная девушка Лори и  незнакомый молодой
человек.  С  тем же жалостливым почтением во взгляде.  Наверное,  в этом
интернате весь персонал молодой.
   -- Мы проводим вас к  третьей группе,  Наставник Пер?  --  предложила
Лори. -- Они уже ждут.
   Парень здороваться не спешил.  Видимо,  мы были знакомы.  Поэтому я с
готовностью закивал, обходя любые разговоры.
   Группа,  с  которой так и не суждено было поработать Наставнику Перу,
обитала  на  двенадцатом  этаже  башни.   Я   послушно  шел  за  Лори  и
незнакомцем.
   -- Если хотите, Наставник, мы будем присутствовать...
   -- Нет, не стоит, -- возразил я. -- У вас свое дело.
   Вот только наблюдателей мне не хватало.
   -- Они  здесь,  --  впервые  заговорил  парень.  --  Сложная  группа,
Наставник Пер. Очень высокий уровень критичности. Их приходится убеждать
буквально во всем.
   -- Справлюсь, -- пообещал я. -- Не беспокойтесь.
   Под  их  внимательными взглядами я  вошел  в  комнату третьей группы.
Чувствовали молодые коллеги Наставника Пера что-то неладное.
   Значит, тянуть не стоит.
   ...Во   внутренних   интерьерах  Геометры   позволяли   воспитанникам
проявлять фантазию.  Наверное,  со временем это стремление проходит само
собой. Не потому, что они не стремятся к красоте или к индивидуальности,
просто дом для них,  я уже успел убедиться,  лишь место для сна и защиты
от непогоды.  Их общество - потрясающий пример цивилизации экстравертов.
Мир, нацеленный на экспансию. И при этом вполне счастливый мир.
   А   эти  ребятишки  просто  не  успели  обрести  достойную  цель  для
приложения своих силенок.  У  них  не  было лабораторий или  мастерских,
только единственная комната,  которую они считали домом.  Скорее,  даже,
крепостью...  наивно не зная,  что Наставник способен заглянуть в  нее в
любое время дня и ночи.
   Стены  здесь были  покрыты рельефной серой пленкой,  довольно здорово
имитирующей булыжники.  Потолок -  пленкой под  дерево.  Пол -  странным
ковром,   напоминающим  плотно  связанные  пучки  соломы.   Светильники,
наверняка электрические, прятались в потемневших медных чашах, свисающих
с  потолка на цепях.  Светили они неярко,  но окно и вовсе было завешено
вязанной шторой  неопределенного цвета.  Кровати -  грубые,  деревянные,
стол  хоть  и  безукоризненно чистый,  но  старательно поцарапанный и  с
воткнутым в центре ножом.
   Четверо ребятишек в  аккуратной,  лишенной швов  одежде  Геометров --
шортики  и  рубашки салатного цвета,  выглядели тут  немножко неуместно.
Было им по земным меркам лет одиннадцать-двенадцать. Сидели они прямо на
полу, лицом к двери. Явно ждали моего появления.
   -- Привет,  --  сказал я.  --  А  одежду Крепостной эры  соорудить не
получилось?
   -- Здравствуйте,  Наставник,  --  серьезно ответил один из мальчиков.
Рыжий,   как  сгинувший  в   ядре  друг  Римера  Инка.   Щупленький.   С
настороженным взглядом.
   Впрочем,  у всей четверки глаза осторожные. Не напуганные, конечно, с
чего   бы   дети  Геометров  боялись  Наставников?   Просто  осторожные,
сомневающиеся, оценивающие.
   -- У нас есть одежда того времени,  - продолжил мальчик. -- Только ее
рекомендовано надевать в свободное время. А сейчас занятия.
   Понятно.  Не лезь в наши игры,  уважаемый Наставник.  Оставь нам нашу
свободу.
   Присев рядом с  мальчишками на  пол  -  черт  возьми,  каким неловким
оказалось тело Пера, я спросил:
   -- Как вас зовут-то, ребята?
   -- Разве  вы  не  знаете,  Наставник?  -  непритворно удивился  рыжий
мальчик.   Другой,   светловолосый,  кудрявый,  с  мордочкой  заспанного
ангелочка, меланхолично и с удовольствием добавил:
   -- На нашу группу файлов собрано... видимо-невидимо...
   А ведь я с удовольствием повозился бы с этими пацанами. Попробовал бы
разобраться,  откуда берутся в  мире Геометров вот такие,  вежливые,  но
ершистые,  играющие не в регрессоров,  а в Крепостную эру... в последнюю
эру свободы этой планеты.  Это было бы  здорово.  Будь у  меня в  запасе
десяток лет,  я  бы  их даже воспитал.  Так,  как надо...  с  моей точки
зрения. И стали бы они тоже Наставниками... изменили бы этот мир.
   И  получилась бы прекрасная битва с Геометрами их же оружием.  Еще бы
вывести  чуму,  избирательно  поражающую  Наставников  -  и  уподобление
оказалось бы полным.
   -- Я не смотрел ваши файлы,  --  сказал я.  -- Это немножко нечестно,
верно? У вас-то на меня данных нет.
   Ребята молчали.  Похоже,  они перевидали многих Наставников. И всякие
методы налаживания теплых, дружеских отношений...
   Я  вздохнул.  Нет  у  меня  десяти лет,  чтобы помочь вам  ребята.  К
сожалению. И нет даже десяти дней, чтобы подружиться. К счастью.
   -- А  почему  именно Крепостная эра,  ребята?  --  я  обвел  взглядом
комнату. -- Почему не Костяная, или Морская? Неужели менее интересно?
   -- Это переломный этап в  развитии нашей цивилизации,  Наставник,  --
сообщил рыжий мальчик. -- Перепутье.
   -- Точка выбора судьбы,  -- подтвердил кудрявый. -- Наш мир мог стать
совсем другим, если бы не события тех времен. Вы не согласны?
   Как жаль, что у меня нет нескольких лет в запасе...
   -- Согласен,  --  признался я.  Встал --  старческое тело  недовольно
хрустнуло суставами. -- Вы не против, если я открою окно, ребята?
   Против они не были.  Впрочем,  и помочь мне не спешили. И знакомиться
тоже.  А  двое ведь даже не  снизошли до  беседы...  отчаянные маленькие
бунтари.
   Я  отдернул штору.  Стекло,  как  я  и  ожидал,  было прозрачным.  До
применения  техники  четверка  не   опускалась.   Разве  что   несколько
электронных книжек валялось на кроватях.
   За  окном  была  сплошная мутная круговерть.  Служба погоды выполнила
последний приказ Наставника Пера.  Едва-едва  проглядывало светлое пятно
солнца. Не буду я больше называть Матушкой чужую звезду.
   -- А сейчас мир не может измениться?  --  спросил я.  -- Точка выбора
судьбы,  что это?  Обведенный кружочком день на календаре? Совсем-совсем
случайная пандемия чумы? Решение Мирового Совета?
   Мальчишки за  моей спиной молчали.  Потом рыжий,  я  узнал его голос,
сказал:
   -- Нет,  Наставник. Точка выбора судьбы -- это день, когда мир что-то
теряет.
   -- Но ведь что-то и приобретает?
   -- Приобретает он  только один путь.  А  теряет -  тысячи.  Как  шар,
помещенный на вершину холма.  Шар там долго не устоит, он покатится. Его
надо  только чуть-чуть подтолкнуть.  Зато когда он  начал катиться вниз,
его так просто не повернешь.
   Кто-то фыркнул и шепотом сказал:
   -- Опять ты с детскими сравнениями... ой!
   Я переждал, пока стихнет возня, потом сказал:
   -- Правильно.  Вот только у жизни нет под®емов и спусков,  одинаковых
для всех.  Кто-то стоит внизу,  видит, что мир несется на него, и ничего
не может поделать.  Кто-то смотрит сверху, и считает, что шар катится по
единственно правильному пути. А кто-то...
   Я сделал паузу, и, конечно же, один из мальчишек не выдержал.
   -- Стоит там, где катится шар?
   -- Правильно,  --  я повернулся,  посмотрел на него. Это был ничем не
примечательный паренек,  смуглый,  темноволосый,  немного  раскосый,  на
Земле его приняли бы за азиата.  -- Верно. Кто-то стоит на пути, которым
несется мир. И видит, что на самом деле мир неподвижен. Что он застыл, и
готов рухнуть.  И тогда этот человек может протянуть руку,  и толкнуть в
нужную сторону.  Если решится,  конечно.  Ведь правильных направлений не
бывает.
   -- А  как  оказаться в  этой  точке?  --  неожиданно спросил кудрявый
мальчишка.
   Я пожал плечами:
   -- Можно особо и  не  стараться.  Мир сам тебя...  достанет.  Главное
понять,  что  сейчас твоя  очередь протянуть руку  и  подтолкнуть его...
Ре