тчиками  и
излучателями.
     Я кивнул. Риск был крайне велик, но, увы, неизбежен.
     --  Подавайте  сигналы "Друг. Иду на помощь" непрерывно, -- посоветовал
я. -- Возможно, это подействует.
     Редрак  вяло махнул рукой: "Знаю, знаю..." -- и скрылся вслед за Эрнадо
в дверях лифта.
     Я снова включил интерком.
     -- Данька, можешь подняться в рубку. Только без нашего пушистого друга,
ясно?

        xx
     --  Планета Клэн  --  это  маленький  скалистый мирок в  системе белого
карлика,  известного как Дьявольская Звезда, -- рассказывал я Даньке то, что
когда-то слышал от Эрнадо. -- Температура на поверхности колеблется от минус
семидесяти до плюс шестидесяти  пяти.  Излучение  Дьявольской Звезды убивает
незащищенного человека за  несколько дней. Но на Клэне есть кислород и вода,
есть Храм Сеятелей,  есть  жизнь. Вполне соответствующая  местным  условиям,
надо сказать... Клэнийцы гуманоиды, но диапазон условий, в которых они могут
жить,  немыслим. Жесткое  излучение, кипящая  вода, жидкий  азот, ртутные  и
свинцовые испарения, пятипроцентное содержание кислорода -- все  это для них
неприятная, но терпимая внешняя среда. Они столетиями воевали между собой и,
войдя  в   галактическую  цивилизацию,   освоили   лишь  одну  профессию  --
солдат-наемников.
     -- Крайне дорогих солдат, -- вставил Ланс.
     --  Да. Нанять  на  несколько  месяцев  клэнийский крейсер под  силу не
каждой планете. К тому же, у них очень четкие правила чести. Они соглашаются
воевать лишь в том случае, когда считают это этичным, когда их вмешательство
не нарушает законов враждующих планет.  Шоррэй Менхэм  в свое время не  смог
уговорить их участвовать в захвате Тара.
     --  Мне  кажется, дело в том, что они уважают  нашу  планету,  -- снова
вступил в разговор Ланс. -- Мы продаем им оружие веками...
     На обзорных  экранах ми видели катера Эрнадо и Редрака, кружащие вокруг
разрушенного  исполина. Пока  никаких  признаков жизни клэнийский корабль не
подавал...
     --  Чаще всего крейсеры клэнийцев нанимают в  качестве патрульных целые
планетные  федерации. Они  охраняют торговые трассы, охотятся за  пиратскими
кораблями... Экипаж  каждого крейсера --  одна семья,  в прямом смысле этого
слова. Они дерутся  до конца, даже если силы абсолютно неравны. Предать свой
корабль для клэнийца немыслимо...
     Я замолчал, осознав  немыслимую деталь нашего разговора. Ланс вступил в
беседу, которую мы с Данькой вели на русском!
     -- Ланс!
     Пилот смущенно отвернулся. Данька покраснел.
     --  Это еще  что за  новости, -- тихо  спросил я. -- Заговор  за спиной
капитана? Мы не клэнийцы, но...
     -- Капитан, я не думал, что вам будет неприятно, --  немного растерянно
сказал Ланс на стандарте. -- Мальчик просил научить его галактическому, но я
счел это излишним. На Земле он ему не  пригодится... да и не все корабельные
разговоры ему  следует  знать. А  для вас  всегда  будет  радостно вспомнить
родной язык,  поговорить на нем с кем-либо...  Мы использовали лингвенсор  и
церебральный гипнотранслятор,  так  что  я теперь  владею  русским в  том же
об®еме, что и Даниил.
     Я набрал побольше воздуха. И выдал очень длинную фразу на родном языке.
Ланс покраснел.
     Видимо, словарный запас бытового русского у Даньки был неплохой.
     Черт побери, действительно приятно вспомнить родной язык. Даже в чем-то
радостно, как выразился Ланс.
     -- Кто еще пользовался гипнотранслятором? -- спросил я. -- Эрнадо?
     --  Нет,  он знает девятнадцать  языков,  его мозг  и  так  перегружен.
Редрак.
     Я слепо  уставился на  экран. Глупо было обижаться, Ланс действовал  из
лучших побуждений.  А Даньке,  конечно же, надоело общаться только со  мной.
Тем более,  что  последние дни я безвылазно провел с Эрнадо в  тренировочном
зале, занимаясь безжалостной порчей плоскостных мечей.
     И все  же обида  не отпускала.  Данька  мог и сказать  мне о  том,  что
занимался с Лансом...
     -- Сергей...
     Я повернулся к Даньке.
     -- Мы думали, выйдет сюрприз...
     --  Если   я  найду  на  корабле  настоящий  кожаный  ремень,  сюрпризы
участятся, -- пообещал я.
     Данька без тени улыбки кивнул.
     --  Капитан, лучше я  отсижу  пару дней в  карцере, -- на галактическом
произнес Ланс. -- Моя вина гораздо больше...
     -- Дурак, -- тоже переходя  на  галактический, сказал я. --  Того,  кто
хоть пальцем тронет мальчишку, я убью на месте.
     --  Я  понимаю.  Но  Данька  любую  угрозу  воспринимает  всерьез.  Его
воспитывали... излишне строго.
     Я вновь выругался, на этот раз  стараясь подбирать  выражения  помягче.
Сказал:
     -- У меня великолепный экипаж. Мальчишку нельзя наказывать, ему вдоволь
досталось  на  нашей родной планете. Ты всегда  готов  признать своей  чужую
ошибку. А  Редрак Шолтри умрет на месте, если его убедить, что он виновен...
Идея была его?
     -- Да... Как вы узнали?
     -- Он сходит с ума от подозрительности. Редрак спокоен за свою жизнь до
тех пор, пока предупреждает нас  о всех  мыслимых и немыслимых опасностях. А
Даньку он считает вражеским агентом. Язык  врага  надо знать, как говорят на
Земле...
     Из фона послышался голос Редрака:
     -- Капитан,  есть  новый  сигнал  из  жилых  ярусов!  Выхожу из катера,
попробую войти внутрь...
     --  А  еще  у  вас  говорят: легок  на  помине,  --  похвастался новыми
познаниями Ланс.
     Я кивнул. Произнес на русском:
     -- Хорошо, Редрак, валяй...
     Нагнулся поближе к микрофону и прошептал еще пару слов.

        xx
     Мы вошли  в  ангар, как только компрессоры  заполнили его воздухом.  От
серебристых дисков катеров тянуло холодом, на броне выступала изморозь. Ланс
расстегнул кобуру деструктора, пробормотал:
     -- Даже  один клэниец  -- это уже слишком много.  Так  нам  говорили  в
училище...
     Люк одного из катеров раскрылся, наружу выбрался Эрнадо. Я заметил, что
фиксатор   меча   был  расстегнут,  мой  учитель  явно   готовился  к  любым
неожиданностям.
     -- Уверены, что на крейсере никого не осталось? -- спросил я.
     Эрнадо покачал головой.
     -- Жилые  ярусы мы обшарили  полностью. А  на боевых  постах и машинных
палубах радиация слишком велика... Даже для них.
     Редрак  тоже  открыл  люк. Но  выходить не спешил... Ланс поморщился  и
положил руку на пистолет.
     Клэниец вышел первым. Он  слегка пошатывался, но, в общем-то,  выглядел
неплохо  для человека,  шесть  часов пролежавшего в полуразгерметизированном
скафандре под  обломками металлических  переборок. Следом  за  ним  выбрался
Редрак, прихрамывая куда больше обычного.
     На  первый взгляд клэниец мало чем отличался от человека. Широкоплечий,
но вполне пропорционально сложенный, со светлой кожей... Последнее, впрочем,
было  фактором непостоянным. Цвет кожи  у  клэнийцев менялся в очень широких
пределах, выполняя  роль  природного  маскировочного  халата и  одновременно
защищая   от   солнечного   излучения...  Лицо   было   молодым,   абсолютно
безэмоциональным и лишенным каких-либо  шрамов или ожогов. Это, впрочем,  не
говорило  о  его  малом боевом  опыте  или потрясающей  удачливости.  Просто
регенерация у клэнийцев развита куда больше, чем у других народов галактики.
Говорят, что отсеченное  ухо  или палец вырастают у них заново через два-три
месяца.
     Окинув  нас  быстрым  взглядом,  клэниец  безошибочно  выделил  меня  в
качестве  старшего.  Прошел по  металлическому  полу ангара  -- его  высокие
ботинки  на толстой  подошве  издавали лязгающий звук и  словно  прилипали к
полу. Остановился в нескольких шагах, склонил голову.
     --  Капитан, я  благодарен  за то,  что мой долг продлится.  Вы  вправе
выбрать награду: деньгами, иммунитетом или служением.
     Его произношение было безукоризненным, а вот смысл  довольно  запутан в
ритуальных фразах.  Еще на  Таре меня злили подобные словесные  обороты... Я
вопросительно посмотрел на Ланса.
     -- Он  должен  что-то выполнить, иначе  на  его семью  падет  презрение
родной планеты, -- пояснил Ланс на русском. -- А в  благодарность за то, что
получил  возможность  исполнить долг,  предлагает  денежное достояние  своей
семьи,  неприкосновенность  со  стороны  всех  клэнийцев  --  они никогда не
поддержат наших врагов -- или пожизненное служение после выполнения долга. Я
бы выбрал вторую награду, капитан.
     Клэниец с любопытством  взглянул на Ланса. Конечно же, он не  знал всех
языков  галактики.  Но  его,  похоже, учили определять  планету  по фонетике
произносимых слов. Вряд ли  русский  или любой другой земной язык  входили в
список для обучения...
     -- Я отказываюсь  от награды --  спасение в космосе наш общий долг,  --
сказал  я. Эрнадо  за  спиной клэнийца  одобрительно  кивнул.  --  Если  это
возможно, об®ясни, что случилось с твоим кораблем и в чем твой долг?
     --  Это  один и  тот  же вопрос, --  не  колеблясь, ответил клэниец. --
Корабль уничтожен в честном поединке. Мой долг -- отомстить за свою семью.
     -- Насколько я понимаю, это теперь долг всей планеты Клэн?
     -- Нет. Поединок  был честным  -- один на один,  после  нашего  вызова.
Гибель  корабля  -- позор  моей  семьи. Я единственный, кто остался в живых.
Если я отомщу, то смогу возродить наш род.
     Ланс покачал головой, тихо сказал на стандартном:
     -- Поединок был честным? Вам достался хороший противник...
     -- Да. Слишком хороший... -- безучастно ответил клэниец.
     -- Как тебя зовут? -- спросил я.
     -- Клэн.
     Все верно...  Для чужаков он может носить лишь два имени -- своей семьи
или  своей  планеты.  Семья опозорена,  ее  имя не  должно звучать,  пока не
свершится  возмездие. А если  последний оставшийся  в живых не  отомстит  за
семью -- ее имя исчезнет навсегда.
     --  Как случилось, что крейсер с планеты Клэн был уничтожен в  поединке
один на один? -- продолжал я расспросы.
     --  В этом  нет  тайны.  Мы  несли патрульную  службу  по  контракту  с
тройственным  союзом  вольных  планет.   Восемь  часов   назад   наблюдатели
обнаружили в гиперпространстве корабль, идущий без позывных. Мы вынудили его
выйти в открытое пространство и потребовали досмотра.
     --  Досмотр --  крайняя мера, -- задумчиво сказал Ланс. -- Только из-за
того, что корабль шел без позывных?
     Клэн словно и не услышал его слов.
     --  После того,  как  корабль отказался  принять  десантную  группу, мы
открыли предупредительный огонь. Бой был честным, но мы проиграли.
     -- Корабль,  с которым вы сражались, был  Рейдером одиночного класса  в
противолазерной броне? -- Я выпалил эти слова, уже не сомневаясь в ответе.
     Клэн вздрогнул.
     -- Да. Откуда тебе известно о Белом Рейдере?
     -- Это  и  наш враг,  -- твердо сказал  я. --  У нас  с ним свои счеты.
Рейдер дал какую-либо информацию о себе перед боем?
     Кожа  клэнийца  медленно  темнела.  Он  буравил  меня  холодным,  почти
нечеловеческим взглядом, словно  решая, не вцепиться ли  в горло. Ланс  сжал
ладонь на рукояти деструктора.
     --  Я принц планеты Тар, -- быстро произнес я. --  У меня нет оснований
лгать тебе. Белый Рейдер -- наш враг.
     Клэн пристально посмотрел в мое лицо.
     -- Да, принц, я узнал  вас.  И  верю вашим словам. Человек,  убивший на
дуэли Шоррэя, не станет лгать без необходимости.
     Интересная мысль, ничего не скажешь...
     --  Рейдер отказался  от  досмотра под предлогом того,  что принадлежит
секте Потомков Сеятелей и выше подозрений.
     Редрак вздохнул.
     --  Этого  нам  только   не  хватало...  Кучка  религиозных  фанатиков,
завладевшая сверхкораблем...
     Я знал о секте Потомков достаточно, чтобы мне стало не по себе.
     --  Клэн, -- почти умоляюще произнес я. -- Твой враг -- это и наш враг.
Почему вы требовали досмотра корабля сектантов?
     Он молчал так долго, что я уже перестал надеяться на ответ.
     -- В  излучении Рейдера,  идущего в  гиперпространстве,  наши детекторы
обнаружили спектр кварковой бомбы.
     Я почувствовал страх. Дикий, беспредельный  страх человека,  у которого
уходит из-под ног Земля. Земля с большой буквы, не просто почва,  не песок и
глина чужих миров, не сталь корабельного пола, а целая планета.
     Земля.
     Кварковая бомба использовалась для одной-единственной цели. И применяли
ее лишь дважды, после чего самые  воинственные миры галактики присоединились
к договору о запрещении такого оружия.
     Кварковая  бомба  уничтожала   целую   планету.   Защиты  от   нее   не
существовало.

        8. Потомки Сеятелей
     Космопорт планеты  Рейсвэй не отличался загруженностью.  Кроме  нас, на
нем  находилась  пара  неуклюжих  грузовых кораблей,  окруженных  непрерывно
под®езжающими  грузовиками, и маленький патрульный корабль,  современный, но
не   слишком   хорошо   вооруженный.   Он   встретил  нас   на   выходе   из
гиперпространства  и  эскортировал  до планеты -- символическая охрана, дань
традиции и самолюбию молодой планеты.
     Я сидел в  своем кабинете  перед широким панорамным окном,  которое  на
самом деле  не  было ни  окном, ни экраном. Тонкая  ниточка световодов шла к
нему  от оставленного на  броне корабля об®ектива,  проецируя  на  тончайшую
стеклянную пленку усиленное фотоумножителями изображение.
     Снаружи  была  ночь.  Светлая ночь,  прорезанная  лучами  прожекторов и
отсветами   двух   десятков   крошечных   лун.   Волшебная   ночь   красивой
малонаселенной планеты,  в столице которой  не было  и  ста  тысяч  жителей,
планеты,  покрытой  лесами  и  цепочками  прозрачных  озер.  Здесь был  Храм
Сеятелей и  со временем могла  развиться человеческая жизнь.  Но  на планету
пришли  колонисты древних, задыхающихся  от перенаселения  миров, и  местная
жизнь уже никогда не поднимется к высотам разума.
     Аборт в планетарном масштабе -- вот что такое  колонизация планеты,  не
имеющей разумной жизни.
     Но  сделки здесь  совершали  честно.  Вчера, после того,  как последний
инкубатор с зародышами был проверен и под надежной охраной увезен с корабля,
на наш счет  в  центральном  галактическом  банке  немедленно  перевели  всю
обусловленную сумму.  Власти  планеты  знали, за  что платят.  Уже через год
каждая женщина получит на воспитание пятерых здоровых крепких малышей. А лет
через пятнадцать--двадцать удвоившееся  население планеты будет на девяносто
процентов  состоять  из   молодежи.  И  сможет,  наконец-то,   приступить  к
преображению своего мира...
     Жаль только, что он при этом утратит большую часть своей красоты...
     Данька осторожно заглянул в открытую дверь кабинета. Спросил:
     -- Можно войти?
     Я кивнул.
     -- Тоже не спится, Данька?
     -- Ни капельки.
     -- Так всегда, когда корабельное время не совпадает с планетарным. Днем
ходим, как сонные мухи, а ночью глотаем снотворное. Тебе дать таблетку?
     -- Нет, не надо...
     Данька  удобно  устроился  в  соседнем  кресле  и стал  с  любопытством
разглядывать компьютерный терминал.
     -- Сергей, а можно мне научиться работать на этой машине? У нас в школе
стояли "Атари", я чуть-чуть умею программировать.
     -- Можно. Этот  компьютер управляется как  угодно, даже голосом.  Важно
лишь четко давать задания и подсказывать оптимальные пути решения...
     В  окне показалась  длинная тяжелая машина на гусеничном ходу, медленно
подползающая к нашему кораблю.
     -- Привезли гравикомпенсаторы, -- пояснил я. -- К утру экипаж установит
их и можно будет стартовать.
     -- А нам не надо помогать? То есть, я хотел сказать, мне...
     Данька явно смутился.
     --  Думаю, не стоит. Ни ты, ни я не разбираемся в местной технике  так,
как это  требуется  для  монтажных работ.  Наши  пилоты с Эрнадо и  Клэном в
придачу справятся быстрее, если им не лезть под руку.
     -- Обидно быть неумехой, -- серьезно сказал Данька.
     -- Еще обиднее быть помехой, -- ответил я.
     С минуту мы молчали. Данька, похоже, испугался, что обидел меня...
     -- Хочешь искупаться? -- неожиданно для себя спросил я.
     -- Что?
     -- Искупаться. В инопланетном  озере. При  свете двадцати  лун. Слетаем
туда  на  пару часов  в  боевом катере. Потом  вернемся в звездолет  и ляжем
спать. Хочешь?
     В  глазах  Даньки вспыхнул дикий восторг. Восторг мальчишки, никогда не
бывавшего в Диснейленде, раз в год ездившего к обидно близкому Черному морю,
а из "заграницы" повидавшего лишь независимую Украину.
     -- Я сейчас! --  крикнул он, пулей вылетая  из кресла. -- Только Трофея
позову, ладно?

        xx
     Озеро   было   маленьким,  круглым,   как  блюдце,   а  вода  теплой  и
неправдоподобно  чистой. Ста  километров  от  столицы вполне хватило,  чтобы
единственным признаком цивилизации стал наш катер, стоящий на берегу.
     Я давно  уже  выбрался из  воды  и  валялся  на  теплой,  "согревающей"
подстилке,  а  Данька  все  еще  плескался  на   мелкоте.  Трофей,   жалобно
повизгивая, бегал вдоль берега. Странная  внеземная смесь кошки и  собаки, с
голосом  и  преданностью пса и  вполне кошачьей внешностью  и  отвращением к
воде...
     Десяток крупных и штук пять маленьких лун, разукрасивших  ночное  небо,
давали света чуть больше, чем на Земле в полнолуние. Но этот свет был соткан
из нескольких цветов:  лимонно-желтого  большой  луны,  оранжево-красного --
средних  лун,  синевато-белого  --  маленьких,  неправильной  формы  ледяных
астероидов, кружащих по низким орбитам.
     Когда один спутник  планеты закрывал другой  -- а это за последний  час
случилось дважды,  местность  вокруг преображалась,  как по  волшебству. Лес
становился то таинственно-мрачным, темным, то  словно наполнялся собственным
светом, делался  прозрачным  и  мирным.  Вода в озере  мерцала голубизной  и
отливала янтарем, отзываясь на причуды лунного света.
     Я  лежал, потягивая прямо из бутылки сладкое и крепкое местное вино,  и
думал о том, что Рейсвэй мог бы стать великолепным курортом. Сюда стремились
бы  все -- от верноподданных жителей  Тара до угрюмых клэнийцев  и улыбчивых
пэлийских  вампиров. Как  ни  странно, понятие идеальной  красоты  одинаково
почти на всех планетах...
     Только какой курорт  может существовать  на окраинном  мире, окруженном
воинственными  соседями?  Чтобы  выжить, любая планета в галактике стремится
вооружиться  до зубов. Здесь  построят космодромы  и  ракетные базы, станции
слежения за  космосом  и  военные заводы.  И лишь  попутно  будут  сохранять
заповедники, где под светом лун, превращенных в орбитальные крепости, станут
отдыхать жители дружественных планет...
     Отличную шутку сыграли с галактикой Сеятели, великая цивилизация воинов
и  творцов жизни. Они  исчезли -- то ли  встретив превосходящую силу, то  ли
исчерпав в бесконечных войнах и  дуэлях собственный  жизненный потенциал. Но
память  о них  обрела  бессмертие  --  в  генах  созданных  ими  народов,  в
неуничтожимых  твердынях  Храмов,  в  невесть  откуда берущихся  легендах, в
раздробленных на  микронную  пыль  планетах  и  погашенных  звездах,  бывших
миллионы лет назад ареной  галактических битв. Дрейфуют в космосе опустевшие
корабли  Сеятелей,  и  бережно  изучаются  жалкие остатки их  оружия.  Война
оставлена  нам  в  наследство великими творцами  жизни,  война и  смерть,  и
желание превзойти исчезнувшую расу.
     Сеятели стали богами галактики, пусть и не все понимают это.
     А жестоким богам не читают добрых молитв.
     -- Данька, выбирайся на сушу! -- позвал я. -- Плавники у тебя все равно
не отрастут, а простуду ты заработаешь!
     Данька пошел к берегу, звонко шлепая по воде босыми ногами. Остановился
на секунду, с  восхищением  глядя, как мгновенно  высыхают  на нем плавки из
гидрофобной ткани. Спросил:
     -- Сергей, а можно будет мне взять на Землю...
     -- Можно,  -- великодушно согласился  я.  --  Трусы взять можно.  Такая
синтетика есть и на Земле.
     Данька кивнул и погладил трущегося об ноги Трофея. Безнадежно сказал:
     -