орить не было  ни  сил,  ни желания.  Уходим.  Прячемся.
Оставляем Рейдер в покое. Оставляем Землю на произвол судьбы.
     --   Вся  энергия   на  генераторах  гиперперехода,  --   скороговоркой
пробормотал Редрак. -- Навигатор, расчет по маякам...
     Я  поудобнее  устроился  в кресле.  Несколько мгновений, Эрнадо  выдаст
цифры  гиперпространственных  координат  --  и  накатит  наркотический  бред
гиперперехода. Сознание, разделившееся с телом, вытворяет забавные штуки...
     -- Координаты маяков не фиксируются. -- Голос Эрнадо дрожал.
     Клэн издал нечленораздельный звук и склонился над своим пультом. Редрак
закричал -- я впервые услышал от него такой фальцет:
     -- Это невозможно! Сигналы всегда стабильны!
     -- Но сейчас они плывут. -- Клэн явно оставался самым спокойным из нас.
Я, например, впал в какое-то оцепенение. И Данька с Лансом тоже...
     --  Я  беру прямой пеленг на планету Клэн, -- продолжил наш  пилотажный
тактик. -- Никто не против?
     С трудом преодолевая неожиданный дурман, я прошептал:
     -- Быстрее, Клэн. Они сейчас вырвутся из капкана...
     Еще несколько мгновений расчетов -- и все уменьшающийся венчик антигаза
над корпусом Рейдера. Нам осталось не более минуты для бегства.
     -- Маяк... не... фиксируется... плывет... -- Голос Клэна превратился  в
сдавленный  шепот. Он обхватил руками  голову, скорчился в кресле.  На коже,
ставшей снежно-белой, проступили  черные и  зеленые пятна. Волосы на  голове
зашевелились,   лицо  задергалось,  словно   к   каждой   мышце   подключили
электрический  разрядник.  Из-под вставших  дыбом волос проступил  невысокий
костяной гребень, тянущийся ото лба к затылку.
     -- Что с тобой? -- Редрак принялся выбираться из кресла.
     --  Нет! Нет! --  Клэн  вскочил,  полосуя свое  лицо  тонкими  когтями,
высунувшимися из пальцев. Брызнула темная кровь.
     -- Нет... -- Клэн медленно осел обратно в кресло. -- Не дамся...
     -- Что  случилось? -- Кажется, я утратил всякую способность удивляться.
-- Клэн!
     -- Психоатака.
     -- Чья? --  глупо спросил я. И услышал голос  Ланса -- тихий,  лишенный
всякой интонации.
     -- Неважно. Ответа не будет.

        14. Психокод. Часть 1
     Лишь я  понимал, что происходит.  Клэн достал из кобуры бластер, и  мне
пришлось отреагировать.
     -- Ты ошибаешься,  тактик.  Ланс  не нападал на тебя,  он жертва той же
атаки. Ты ее выдержал... а он не смог.
     -- Разумеется, -- с ноткой  вежливости сообщил Ланс. -- Ваш друг отныне
лишь кукла... умеющая говорить.
     -- И что ты хочешь сказать... Сеятель?
     Клэн торопливо опустил бластер.  Эрнадо и  Редрак застыли,  переваривая
мои слова.
     -- Я не Сеятель. --  Ланс рассмеялся.  Холодным, искусственным  смехом.
Так, действительно,  смеются лишь куклы.  -- Я  их  слуга.  Ты пошел  против
закона...  против  приказов... и  должен  проиграть.  Ни один маяк  не  даст
сигналов вашему кораблю. Прощайте.
     Ланс  обмяк,  словно  надувная игрушка,  из которой  выпустили  воздух.
Жалобно произнес:
     -- Что... что я говорил? Что за бред?
     --  Еще десять секунд, и  кончится любой бред. -- Когда  незримый слуга
Сеятелей исчез, Клэн вновь обрел спокойствие. -- Капитан, отдайте команду на
эвакуацию.
     Слова Клэна застали мою руку на  полпути к овальной пластине командного
сенсора. Я проткнул пальцами прозрачную перепонку и коснулся отполированного
металла.   Несколько  миллисекунд,  не  ощутимых  для   сознания,  компьютер
проверял, моя ли рука отдала приказ и не нахожусь  ли я  под принуждением со
стороны других лиц. Затем пластина потемнела. Но  я  уже этого не видел. Под
моим  креслом,  как и под всеми другими, распахнулись  диафрагмы  аварийного
люка.
     Мы падали. В узком темном туннеле, ведущем из центра корабля к ангарам.
Кресла  скользили по  невидимым направляющим, в  мягких  об®ятиях  магнитных
полей, под редкими  всполохами оранжевых осветительных ламп. А  бесстрастный
голос компьютера бубнил в самое ухо:
     -- Система аварийного старта задействована. Эвакуация по схеме номер 4.
     Схема номер 4? Но ведь их было всего лишь 3!
     -- Распределение экипажа:
     Капитан Серж, Редрак, Даниил -- шлюпка номер 1.
     Эрнадо, Ланс -- шлюпка номер 2. Клэн -- шлюпка номер 3.
     -- Клэн! -- заорал я, едва успев осознать случившееся. -- Третья шлюпка
-- это десантный бот! Он имеет минимальную скорость!
     -- Да, капитан. Но максимальную защиту и вооружение.
     -- Что ты задумал, Клэн?
     -- Садитесь на  планету, капитан. Это ваш единственный шанс спастись. Я
атакую Рейдер.
     -- В одиночку?
     -- Да.
     Туннель кончился.  Наши кресла  вывалились в  узкую рубку  спасательной
капсулы. Одновременно  толчок  аварийного  ускорения  вдавил  нас в  кресла.
Черные  сферы  гравикомпенсаторов сжались,  спасая  нас  от  перегрузок.  На
экранах  возник удаляющийся корабль -- наша "Терра", наш многолетний  дом. А
чуть поодаль -- Белый Рейдер,  уже избавившийся  от смирительной рубашки  из
антивещества.
     Я видел, как падали на планету  наши шлюпки -- моя и Эрнадо с Лансом. И
как шла  по  короткой дуге к Белому Рейдеру шлюпка  под  управлением  Клэна:
окутанная   завесой   защитного  поля,  развивающая   предельное  ускорение,
решившаяся то ли на таран, то ли на абордаж.
     Пробежав пальцами по  клавиатуре, я попытался изменить  курс, направить
шлюпку вслед  за  Клэном.  Бесполезно. Автоматика не слушалась моих  команд.
Корабль восстал против своего капитана!
     --  Это  бесполезно, капитан, -- возник  в динамиках  голос Клэна. -- Я
перепрограммировал блоки управления... нашими, клэнийскими программами.  Это
будет мой бой. А вы должны спастись.
     -- Клэн! Мы должны были идти в бой вместе!
     -- Возможно, капитан.  Но это бой на поражение. Я отвлеку их... надолго
отвлеку. А вы постарайтесь собраться с силами и отомстить. Мой денежный счет
в галактическом  банке  переведен на  ваше имя...  вы сможете  купить  новый
корабль. Уничтожьте сектантов.
     Мы приближались к планете, ревущие на форсажном режиме двигатели гасили
скорость.  А шлюпка  Клэна уже прилипла  к  броне Белого  Рейдера,  и  белое
плазменное пламя выжигало люк в обшивке.  Потом я услышал голос Клэна  -- не
на стандартном:  короткие,  отрывистые фразы, чем-то  напоминающие  немецкую
речь.
     -- Перевод, -- потребовал я, давя на клавишу лингвенсора.
     --  Это  стихи,  --  сообщил  компьютер.  --  Давать  стихотворный  или
подстрочный перевод?
     -- Максимально точный по смыслу.
     -- Почему Рейдер не стреляет, почему? -- истерично вскрикнул Редрак. --
Они уже сняли поле, достаточно нескольких залпов...
     --  Они не  знают, в какой шлюпке  я нахожусь. Есть причины, по которым
руководство секты не пойдет на прямое убийство.
     -- Какие?
     -- Родственные связи.
     Редрак  замолчал, похоже,  он понял  все мгновенно.  А  из  лингвенсора
полились слова галактического стандартного:
     -- Моя семья --  я, я --  моя семья. Мать, отцы, наставник -- все вы во
мне. Женщины, дети -- весь я в вас. Пока я  жив -- жива семья. Пока я умираю
в бою  -- семья живет в мире. Моя кровь смоет позор, честь вернется к  семье
Алер. Последний  из бойцов  идет на  смерть,  значит, наш  род  будет  жить.
Прощай, Клэн, здравствуй, Алер-Ил. Я иду.
     -- Фанатик, твердолобый фанатик, -- простонал Редрак. -- Я не  понимаю,
зачем он на это пошел...
     -- Семейные кланы. Для него  честь  семьи важнее всего остального. Если
он погибнет в достойном поединке, его семья будет отомщена.
     На  минуту мы  замолчали. Шлюпка  валилась на  планету  почти  отвесно,
вопреки всем законам физики. Непрерывно работающие двигатели гасили до  нуля
ее   орбитальную   скорость,   а   гравикомпенсаторы   снижали  смертоносные
перегрузки.  Вокруг  нас  разгоралось  багровое  свечение --  мы  входили  в
атмосферу.
     Потянувшись  к  панели  управления,  я вывел на  экран  место  посадки.
Довольно далеко от городов, зато совсем близко к Храму...
     Удар,  обрушившийся на шлюпку, застал нас  врасплох. Я даже  не осознал
его  --  так  не успеваешь почувствовать упавшую на  голову  чугунную  гирю.
Просто  мир  полыхнул  разноцветными  красками, молниеносно  проскакивая все
цвета спектра, и превратился в бездонную черноту.

        xx
     Я умирал. А может быть, уже  умер? Но  в поглотившей меня  тьме  дрожал
затихающий  шепот, многоголосый,  безликий,  словно  спорили  друг с  другом
тысячи близнецов... тысячи темпоральных гранат... тысячи Храмов...
     -- ...Он погибает, это правильно...
     -- Но было вмешательство, опосредованное воздействие...
     -- Бездоказательно...
     --  Правильно... правильно...  Причинная  цепь: воздействие  на  Клэна,
потеря им  веры  в  победу, атака  Рейдера,  смерть  двадцати четырех членов
экипажа,  нарушение   приказа  стрелком  лазерного  излучателя,  уничтожение
шлюпки,  выход  из  строя гравикомпенсаторов,  перегрузка  пятьдесят единиц,
смерть человека.
     -- Смерть человека...
     -- Смерть...
     -- Запрет...
     -- Исправление. Вариант: темпоральная коррекция...
     -- Отклонить -- нарушение законов...
     -- Вариант: защита шлюпки...
     --  Отклонить  --  человек  должен  быть  нейтрализован  без  нарушения
законов...
     -- Вариант: реанимация человека, сохранение поврежденной шлюпки...
     --  Прогноз:   смерть   через   четыре   минуты  двенадцать  секунд  от
скачкообразного разряда гравикомпенсаторов...
     -- Прямого вмешательства нет...
     -- Законы соблюдены...
     -- Принимается...
     -- Он опасен...
     -- Принимается...
     -- Не должен умереть...
     -- Он не предусмотрен...
     --  Поправка:  Даниил должен быть  возвращен на  Землю. Нарушение  хода
истории...
     --  Следствие  первоначальной ошибки  --  катер  сектантов,  похитивших
человека, должен был быть уничтожен...
     -- Давняя ошибка.  Исправление:  возврат Даниила  на Землю...  Тактика:
воздействие на Редрака Шолтри...
     -- Принято.
     На последнем  слове шепот превратился в крик,  в  раскат грома.  Словно
тысячи,  сотни  тысяч  голосов  заговорили  одновременно. И  я  почувствовал
тяжесть  --   свинцовую  тяжесть,  впечатывающую  меня  в  горячую  неровную
поверхность.

        xx
     Шлюпка лежала среди  скал.  Цилиндрический  корпус был вспорот по  всей
длине,  оплавленные   края   разреза   еще   светились  темно-вишневым.   Из
разошедшегося  проема  свисали прозрачные  жгуты световодов  и  разноцветные
плети  проводов,  торчали  блестящие  трубы  гидравлики  и  топливопроводов,
лимонно-желтый   куб   изотопного   энергизатора.   А    самым   безобидным,
малозначительным казался  крошечный, не более  грецкого ореха, черный  шарик
гравикомпенсатора. Вокруг него переливалось радужное сияние. Прибор работал,
выпуская в пространство накопленную при спуске гравитацию.
     Четыре  минуты двенадцать секунд...  Я  принял  услышанный в  полубреду
разговор  как  аксиому.  Еще  четыре минуты,  и  гравикомпенсатор разрядится
"скачком", на  секунду создав  вокруг  себя  невыносимую для  человека  силу
тяжести. В лучшем случае я  умру. В худшем  превращусь в  лужицу красноватой
протоплазмы.
     Я повернул голову.  Это удалось, но  с трудом. Перегрузка  держалась на
уровне шести-семи единиц. Не то что встать, и ползти невозможно...
     Место, где упала шлюпка, оказалось довольно ровным. Вокруг -- скалистые
гряды, крутые откосы... Если бы не  разряжающийся  гравикомпенсатор, посадка
была бы удачной.
     -- Капитан!
     Я не видел говорящего -- повернуть голову снова было уже выше моих сил.
Но я узнал голос Редрака.
     -- Вы живы, капитан?
     -- Да... -- Мне  показалось,  что я кричал. Но наверняка  это был  лишь
шепот.
     Редрак услышал.
     -- Капитан, я иду...
     В его голосе были смешаны самые разные чувства. И радость  -- наверное,
мы действительно успели стать командой. И страх...
     И сожаление, со слабым, но уловимым оттенком ненависти.
     Редрака  Шолтри гнала  на  помощь  ко мне  вовсе  не  дружба. Психокод,
вложенные  в  подсознание  формулы гипнотического  внушения...  Если  он  не
попытается помочь  мне, он умрет одновременно со мной.  И  Редрак  пойдет на
верную смерть как автомат, как робот...
     -- Стой!
     На  этот раз  мне действительно удалось закричать. Я  сделал  еще  одну
попытку отползти подальше от шлюпки. И не смог.
     -- Редрак! Я снимаю психокод!
     Тишина. Удивленный голос Редрака:
     -- Но, капитан...
     И дрожащий, плачущий -- Даньки:
     -- Сергей, не надо!
     -- Редрак,  слушай!  -- С  заметным  усилием я  перешел  на русский: --
Седьмое ноября тысяча девятьсот семнадцатого года...
     И  снова  тишина.  Теперь, после кодовой фразы, Редрак должен вспомнить
все   --   и  процедуру  психического  кодирования,  и  смертельный  приказ,
предохраняющий  меня  от  возможного   предательства.  Теперь  он  свободен.
Надеюсь, что Даньке он вреда не причинит... Испугается мести Ланса и Эрнадо,
даже если и захочет сорвать на мальчишке затаенную ненависть ко мне...
     Тяжесть  накатывалась  пульсирующими волнами. Свинцовое  море,  ртутный
океан... Я тону в нем, в его металлических волнах, в его удушливой вязкости.
И воздух, втекающий в мои легкие -- тяжелее воды. И каждый камешек на земле,
по которой меня тащат, врезается в тело, словно клинок...
     Тащат?
     Пальцы  Редрака  сжимали  мои  плечи,  как  стальные  тиски.  Его  лицо
раскачивалось надо  мной -- белый,  покрытый  капельками овал  в  обрамлении
черного капюшона боевого костюма.
     Как он может передвигаться?
     Редрак  качнулся,  перетаскивая меня  через неприметный  бугорок,  и  я
увидел желтые точки индикаторов, пульсирующих на его плече.
     Активный  режим комбинезона.  Вживленные в синтетику псевдомышцы  несли
сейчас и  меня, и одетого  в  комбинезон Редрака.  Тащили через пульсирующее
гравитационное поле, давали возможность  устоять на  ногах.  Но, увы, они не
защищали от перегрузки наши  привыкшие  к  нормальной силе  тяжести  тела. А
комбинезон Редрака  уже "выдыхался", "гас".  Несколько  секунд, и  он упадет
рядом со мной под прессом уменьшившейся, но все же непосильной перегрузки...
     -- Мой... комбинезон... включай, -- просипел я.
     Пальцы  Редрака  охватили  мою ладонь.  Из-под ногтей проступила кровь,
руку пронзила боль. Когда  комбинезон в активном режиме, трудно рассчитывать
усилие...
     Редрак коснулся сенсоров  на  моем комбинезоне  --  моими же  пальцами,
иначе  автоматика  бы  не  послушалась.  Я почувствовал,  как  закололо  под
лопатками -- включилась система  неотложной  помощи. А  еще  через мгновение
тело перестало  быть  безвольным.  Малейшее  движение,  намек  на  движение,
приподнимало меня наперекор пятикратным перегрузкам.
     -- Твоя очередь, принц,  --  прошептал Редрак, оседая в моих руках. И я
вдруг  почувствовал нелепую,  беспричинную радость -- и от того, что  Шолтри
все  же пошел мне  на  помощь,  и  от небрежно-пренебрежительного  обращения
"принц", и от тех  естественных слов, что он произнес --  вместо трагических
просьб бросить его и спасаться самому...
     А  ведь оставайся  в  его сознании клеймо  психокода, Редрак сказал  бы
именно это. Ну а Эрнадо с  Лансом  способны на такие мелодрамы  и сейчас. Их
психокод -- преданность императорской власти. В том числе и мне...
     Мы  брели словно  через  густую, вязкую жижу  под медленно ослабевающим
гнетом перегрузки. Все дальше  от  разбитой шлюпки, все ближе к скале, возле
которой приплясывал от нетерпения Данька, прижимающий к груди Трофея.
     Мой   комбинезон   тоже   начал   выдыхаться,   но   и  зона   действия
гравикомпенсатора кончалась. Мы  с  Редраком  шли,  поддерживая  друг друга,
напоминая не то закадычных приятелей, не то перебравших собутыльников.
     --  Какого  дьявола  ты полез меня  вытаскивать?  -- спросил я.  --  Не
веришь, что я действительно снял психокод?
     Редрак секунду молчал. Затем спросил:
     -- А какого дьявола ты его снимал?
     -- Ясно, -- искренне сказал я. -- Ковыляй быстрее...
     -- С моей ногой ты бы полз еще медленнее...
     Там, где  стоял  Данька, избыточная гравитация почти не ощущалась. Мы с
Редраком  повалились  на песок  -- и  сразу  же, словно  внутри меня  тикали
невидимые часы, я заорал:
     -- Лицом  к  шлюпке!  Медицинский  режим  комбинезонов включить! Сейчас
рванет гравикомпенсатор...
     Редрак выдал такую тираду, что я  всерьез  усомнился,  действительно ли
русский  превосходит  галактический язык в эмоциональности?  Потом мы лежали
лицом  к  шлюпке,  глядя  на  разгорающееся  сияние  вокруг  черного  шарика
гравикомпенсатора.
     Потом последовал удар.

        xx
     Костер  разгорался плохо несмотря  на то,  что валежник был  сухим, как
песок пустыни. Сказывалось высокогорье -- на Схедмоне содержание кислорода и
так невелико, а уж в трех километрах над уровнем моря...
     Гравиудар   вывел   из   строя   всю   аппаратуру,   кроме   маломощных
приемопередатчиков  боевых костюмов. И теперь нам предстояла ночевка в горах
-- если только  местные власти не захотят обследовать место крушения  шлюпки
среди ночи. Но это было весьма сомнительно...
     Проигравшие  могут вызвать сочувствие.  Но  любопытство  не  могут.  За
нашими трупами прилетят не раньше утра.
     Данька  спал   у   костра,  завернувшись  в  какие-то   обрывки  ткани,
подобранные  возле  расплющенной  в  лепешку  шлюпки.  Редрак,  побродив  по
окрестностям,  нарвал  несколько  пригоршней желтоватой  травы, напоминающей
перезрелый  укроп, и сушил  ее  теперь над  костром, приспособив  в качестве
противня большой и  тонкий  стальной лист. Судя по остаткам надписей, раньше
этот  лист был  заслонкой  одной  из  крошечных  детекторных амбразур. Взрыв
гравикомпенсатора  расплющил его. От  человека при такой силе  притяжения не
осталось бы вообще  ничего.  Мелкая кровяная морось,  рассыпавшиеся  в  пыль
кости и органы просто впитались бы в землю, как горячая дробь в рыхлый снег.
     Меня  в очередной раз пробрала  дрожь. Мне  готовили невеселую  участь.
Спокойный, холодный диалог Храмов не имел и намека на сострадание.
     А в том,  что  в предсмертном бреду, в те  миллисекунды,  когда техника
всесильных Сеятелей  остановила время и  удерживала  меня на грани  бытия, я
слышал  именно  диалог Храмов --  сомнений не было.  Это отстраненное знание
пришло  откуда-то  извне  --  словно интонация  голоса,  способная  раскрыть
многое, не вместившееся в слова.
     -- Редрак, а что  ты делаешь? -- с ленивым любопытством поинтересовался
я.
     Редрак ответил не сразу и с некоторым смущением:
     -- Да глупости, Серж... Эта трава -- слабый наркотик... правда, так его
употребляют редко.
     -- Вдыхают дым?
     Редрак явно удивился.
     -- Вы слышали о трэбе, капитан?
     -- Ну... краем уха.
     -- Тогда садитесь поближе.
     Я  устроился плечом к плечу с Редраком. Тот продолжал  потряхивать  над
огнем  импровизированную  жаровню,  досушивая  траву. Затем ссыпал  в ладонь
сухую оранжевую пыль, настороженно понюхал.
     -- Нормально.
     Он бросил в ладонь маленькую щепотку порошка, жадно вдохнул горьковатый
дым, поплывший над тлеющими углями.
     -- Хороший сорт, капитан.
     Я  нагнулся  к огню  так, что даже  глаза непроизвольно  зажмурились от
нестерпимого жара, и глубоко вдохнул.
     Жар в груди... в легких...  Холодная  дрожь,  проносящаяся  по  коже...
Лавина  звуков -- слух обострился не меньше, чем  на  порядок. Потрескивание
валежника  в костре  стало походить  на  пушечную  канонаду,  сонное дыхание
Даньки  едва  не  перекрывало его,  бормотание Редрака  слышалось совершенно
отчетливо и ясно.
     --  Лучше  всего  мы  делаем   дурман,  капитан...  Наркотики,  вина...
Развлечения -- это тот же дурман...
     Дрожь  схлынула, лишь в груди  продолжал гореть  огонь.  Зато  сознание
з