овеческий голос
равнодушно произнес:

-- Предательство -- понятие человеческого разума. Мы меняем
поведение. Одно из странных свойств человеческого разума --
неприятие смены поведения.

Но Крис уже не слушал его. Он шел к Мальку -- медленно, словно
решил дать ему время, чтобы тот перестал притворяться.

-- Очень жаль, Крис, но мы, действительно, не можем убить...
этого,-- сказал я.

Капюшон качнулся.

-- Очень разумно. Вы -- начальник людей?

Стоящий на коленях возле Игорька Крис повернулся к пришельцу.
Помолчал секунду. И сказал:

-- Да, он наш командир.


Когда на площадку выбрались все наши ребята, места там стало
совсем мало. Вокруг пришельцев -- и живого, и мертвого --
образовалось свободное пространство. Меломан начал рассказывать,
что произошло, а я отошел к краю площадки. Пришелец проводил
меня настороженным взглядом -- кажется, он боялся оставаться
среди возбужденных, ненавидящих мальчишек без меня. Рассчитывал,
что я, командир людей, сумею его защитить... Я -- командир
людей?

Крис не шутил, я понял это по его взгляду. Он передал мне свое
правление, легко и просто, как что-то ненужное, что-то
невыносимо тяжелое, но посильное для другого. Я -- командир?

На мгновение мне стало так одиноко, как не было никогда за всю
жизнь на Остовах. Правитель всегда более одинок, чем его
подданные. Может быть, потому, что он не чувствует никого выше
себя. Оказывается, это очень важно -- чувствовать людей не
только рядом с собой, не только ниже тебя,-- но и над собой.
Оказывается, это очень приятно -- знать, что кто-то несет груз
твоих сомнений.

Я -- командир Островов.

Я не успел до конца оценить эту мысль, не успел перейти от
страха к наслаждению. Сквозь оранжевый сумрак, застывший над
Островами, я скорее почувствовал, чем увидел приближающиеся
фигурки. Их было много -- десятка два, и я понял, что помощь
пришла не меньше, чем с двух островов. Значит и Рита, и Инга с
Олей сумели уговорить наших бывших врагов.

...А потом я спустился вниз, на снег, снова полз вверх, помогая
Инге, и все повторял и повторял: "Мы победим, обязательно... Мы
победим..."

Руки пришельцу связывали Крис с Тимуром. Связали жестоко, выгнув
их так, что инопланетянин пискнул и прошипел: "В этом нет
нужности..." Я не вмешивался. Я стоял в стороне и наблюдал. А
после спросил:

-- У твоих друзей есть оружие?

С руками, загнутыми за спину, пришелец утратил всякое сходство с
человеком. Но голос его не менялся, оставаясь таким же
механическим и спокойным:

-- Оружие есть у всех. Но реактор разрушен, и зарядка
излучателей невозможна.

Выдержав паузу, пришелец добавил:

-- Готовый к бою излучатель имеется лишь у дежурного пилота. Но
в нем лишь десять зарядов. Вы можете пропустить вперед наименее
жизнеспособных разумных, на уничтожение которых будет
истрачена...

Тимур ударил инопланетянина по голове. По кошмарному подобию
лица... Взмахнув руками-крыльями, пришелец удержался на ногах и
заявил:

-- В этом нет нужности...

-- Оставь его, Тим,-- коротко приказал я. Взглянул на
растерянные лица мальчишек с соседних островов и спросил:

-- Ты знаешь, как был уничтожен реактор?

-- Да. Взрыв в камере утилизации отходов. Разрушение первого и
второго контура теплоносителей. Аварийная остановка реактора.
Прекращение синтеза в основном блоке, распада во
вспомогательном. После включения защиты группа энергетиков
изолирована в секторе запредельной радиации.

Он опять помолчал. И сказал:

-- Диверсия продумана с точностью, невозможной для нас. Мое
решение о переходе на сторону вас вполне обдуманно. Запуск
реактора и зарядка оружия в ближайшие циклы времени невозможны.
Ваши разрубатели имеют автономное питание. Следовательно,
победители -- вы.

Я взглянул на меч. Разрубатель? Вот как вы их называете. Такая
же фальшивка, как и все остальное, реагирующая на мысли хозяина
и превращающаяся то в оружие, то в деревяшку... Что ж, сегодня
вы поработаете вволю.

-- Веди,-- приказал я пришельцу.-- И помни, если обманешь --
умрешь первым. Экскурсовод...


        4. Победители без права победы.

Он не пытался нас обмануть. В его логике не было понятий обмана
и предательства, их вполне заменяло прекрасное выражение: смена
поведения.

Экскурсовод сменил поведение. Он перешел на сторону тех, кто
сильнее. На сторону людей.

Вначале мы выбрались из паутины кружевных, решетчатых туннелей,
оплетающих купол Полигона. Темные стальные коридоры перешли в
облицованные пластиком туннели с неярким оранжевым светом
аварийных ламп.

В круглом зале с поблескивающим зеркальным потолком мы
наткнулись на трех инопланетян. Они были без плащей, с
металлическими предметами на поясах ("Оружие. Не заряжено",--
пояснил экскурсовод). Кружась вокруг бесформенных, похожих на
набитые гнилью мешки, аппаратов, они прикасались к ним тонкими
птичьими лапами, которые казались толстыми и сильными из-за
кожистых складок, бывших когда-то крыльями.

Вначале ребята просто смотрели на них -- танец зачаровывал,
внушал невольное уважение к чужому разуму. Но когда на лапах
одного из "танцоров" сверкнули когти, Меломан не выдержал:

-- Убийцы...

И все бросились вперед. Я едва успел схватить за плечи Ингу,
заслонить ее от рвущейся в драку толпы. Прошептал:

-- Стой. Тебе это не нужно...

Инга упрямо смотрела мне в глаза:

-- Почему? Я не хуже других!

-- Лучше. Не смей убивать, Инга!

-- Почему? -- упрямо переспросила она.

-- Потому что... я... ты девчонка. Ты не должна убивать.

Она стояла рядом, словно ждала других слов, так и не
прозвучавших. Потом высвободилась. Насмешливо сказала:

-- Ладно. Я буду держаться сзади... пока вас всех не перебьют.

И вдруг, отступая на шаг, выкрикнула:

-- А если с тобой... что-то сделают, я тебе не прощу! Слышишь?

Я замер, не зная, что ответить, и нужно ли отвечать. Но тут
заговорил Экскурсовод, неподвижной тенью замерший в нескольких
шагах от нас.

-- Эту реакцию мы так и не смогли понять. Странное свойство
человеческого разума. Перенос основной поведенческой реакции
самосохранения на заведомо безразличных индивидуумов. Если
об®яснять реакцию с позиции воспроизводства...

-- Замолчи! -- крикнул я. Экскурсовод издал клокочущий звук и
проглотил остатки фразы. А я взглянул на поле боя. Ребята стояли
неподвижно, тремя тесными группами. Все было кончено. Незнакомый
пацан с одного из соседних островов сидел на полу. Рита
бинтовала ему руку.

-- Осталось одиннадцать... -- вполголоса сказал я.-- Эй,
Экскурсовод, что они делали?

-- Перенастраивали механизмы имитации. Неразумно. Работа на два
полных цикла. Не успеть.

-- Веди,-- приказал я.


Мы прошли по коридорам, изгибающимся под такими углами, которые
не решился бы спроектировать самый авангардистский земной
архитектор. Мы миновали машины, похожие на котлы с лениво
кипящей белой жидкостью, и машины, напоминающие клубок хорошо
спутанной колючей проволоки. Мы наткнулись еще на двоих
пришельцев...

Самой удивительной казалась реакция Экскурсовода. Он шел за
нами, укутавшись в свой плащ, временами поясняя, куда следует
идти. В его поведении не было ни тени сомнения.

Поведение выдавало в нем чужака сильнее, чем сгибающиеся
наоборот коленки.

Задержка вышла лишь у помещения, которое Экскурсовод назвал
"контрольным центром". Овальный вход в него закрывала
металлическая диафрагма, похожая на ту, что ставят в об®ективы
фотоаппаратов. Открыть необычную дверь не удалось, и мы
принялись выбивать ее с разбега.

Скорее всего, у нас ничего бы не вышло. Но у дежурного,
слышавшего глухие тяжелые удары о диафрагму, сдали нервы.

В плотно сомкнутые металлические лепестки как раз ударили двое:
Толик и Роман, рослый парнишка с соседнего острова. Они даже не
успели отойти, когда металлические створки выгнулись и раскрылись
от нанесенного изнутри удара чудовищной силы.

Мальчишки упали. Те, кто стоял у двери, метнулись в стороны. Я
дернул Экскурсовода за связанные руки, повалил на пол, прижал к
горлу меч. Толик неподвижно лежал под согнувшимися, смятыми
лепестками диафрагмы. Изнутри металлические листы были багровыми
и тускло светились. Я не сразу понял, что они просто накалены от
выстрела. Ромка, неуклюже волоча ноги, отползал от двери.

Еще один заряд ударил в противоположную сторону, пройдя сквозь
выбитую диафрагму. В коридоре разорвался ослепительный белый
шар, угас, оставив в стене рваное метровое отверстие в
вишнево-красными, оплавленными краями. Воздух на линии выстрела
несколько секунд мерцал.

Было очень тихо. Я посмотрел на Криса -- он полз к Толику,
стараясь не показываться в пробоине. А рядом с искореженной
дверью стоял Меломан с арбалетом в отставленной в сторону руке.

Дежурный выглянул из отверстия осторожно, но, явно, не ожидая
подвоха. Что ему наши мечи при таком преимуществе в оружии... Он
был немного выше нашего пленника и с белесым, редким оперением.
Тонкие лапы сжимали прозрачный, похожий на хрусталь шар,
закрепленный на короткой пистолетной рукоятке. Думаю, он просто
не принимал в расчет наши арбалеты. Ведь их мы делали сами,
пришельцы давали нам только мечи.

Стрела, пущенная Меломаном, поразила его в голову. Дежурный умер
так быстро, что вряд ли успел осознать свою ошибку.

В контрольном центре мы задерживаться не стали. Там было еще
трое пришельцев -- с ними разобрались быстро, словно бы
мимоходом. У нас явно появлялся навык ведения боя с
"человеко-птицами".

Пока ребята обшаривали зал -- небольшой, с несколькими пультами,
напоминающими земные, с неизменными оранжевыми светильниками на
потолке, я с Ритой и Ингой занимался Толиком.

Пострадал он несильно -- его лишь контузило взрывной волной.
Роман чувствовал себя хуже. Осмотревший его мальчишка с
соседнего острова шепнул мне про "перебитый позвоночник".

Пленник безучастно смотрел на нашу суету. Быстро подсчитав в уме
"итоги боевых действий", я спросил:

-- Сколько еще твоих осталось?

-- Пятеро,-- не колеблясь, ответил Экскурсовод.

-- А где они?

-- Ищите. Корабль большой, но спрятаться в нем негде.

Все смотрели на меня. Явно требовалось командирское решение...
Облизнув губы, я поднялся, поймал ободряющий взгляд Криса,
произнес:

-- Так... План такой: разбиваемся на группы... по трое...

Крис улыбнулся и кивнул.

-- Обшариваем корабль. Пришельцев уничтожать. Через два часа, по
необходимости, и раньше, общий сбор в этом зале. Тут остается
одна тройка, раненые и девчонки. Возражения есть?

Возражений не было. Командиры соседних островов быстро делили
мальчишек на тройки. Я посмотрел на Ингу, обиженно поглядывающую
на меня, и добавил:

-- Здесь остаюсь я с Крисом и Тимуром. Контрольный центр, и
нашего разговорчивого друга потерять нельзя нив коем случае.

Через несколько минут толпа в контрольном центре рассосалась. Из
нескольких коридоров еще слышались удаляющиеся шаги, от
взорванной диафрагмы основного входа тянуло гарью, постанывал
Роман... Но в непрерывном круговороте боя наступил промежуток. И
сразу же взгляды оставшихся потянулись к Экскурсоводу. Перышки
на его лице вздыбились, немигающие глаза словно бы уменьшились,
сплющились, превращаясь в овалы. Связанные руки Экскурсовод
держал на весу, как бы демонстрируя: он освободиться не
пытается.

-- Слушай... -- я замешкался, подбирая пришельцу имя, ничего не
придумал и обошелся местоимением.-- Ты можешь нам все
рассказать? Кто вы такие? Зачем нас похитили? Где мы находимся?
Только коротко.

-- И как вернуться на Землю,-- тихо добавила Инга.

Пришелец оглянулся, ловко сел в стоящее рядом кресло. Оно
казалось вполне земным, и я последовал его примеру. Рита с Ингой
заняли третье, последнее кресло, Крис присел на подлокотник
моего. Тимур остался стоять.

-- Я могу рассказать. Достаточно кратко.

Он говорил так, словно рассказывал заученную наизусть поэму. Не
запинаясь, не задумываясь. И даже с певучей, мелодичной
интонацией.

-- Странствуя во Вселенной...

Я и сейчас слышу его голос. Стоит лишь закрыть глаза и
представить усевшуюся в кресло птичью фигуру. Крылья, так и не
ставшие нормальными руками, связаны. Вытянутые вперед ноги
перекрещены, не по-человечески согнуты в коленях. А узкий клюв
на совином лице мерно шевелится, произнося земные слова.

-- Поисковый корабль...


        5. Право уйти.

...Странствуя во Вселенной, поисковый корабль цивилизации Лотана
потерял энергию, связь и право вернуться. Ибо нельзя трижды
уходить в межзвездный полет и возвращаться пустым -- без
открытых планет и новых знаний.

Цикл сменялся циклом, период -- периодом. Корабль уходил все
дальше в глубины космоса. Прыжок в гиперпространство, обзорный
полет, новый прыжок. Все дальше и дальше, пока не исчезла связь
с Лотаном. Все дальше и дальше, уже не имея энергии на
возвращение.

Ибо возвращение без права вернуться -- смерть.

Кораблю повезло в предпоследнем прыжке, когда уже не осталось
надежды и почти не осталось энергии.

У обычной желтой звезды, на теплой кислородной планете
существовала цивилизация неизвестного типа.

Развившаяся из тупиковой эволюционной ветви, создавшая странную,
нелогичную этику, переходящая к широкому использованию техники,
цивилизация отвечала всем требованиям для колонии.

Дело было за малым -- установить связь с Лотаном. Поисковый
корабль способен уничтожить отсталую цивилизацию, но не способен
ее покорить.

Они слали сигнал за сигналом -- и не получали ответа. Но
существа, ставшие разумными под неярким оранжевым светом Лотана,
умеют ждать.

Истратив последние крохи топлива, корабль нашел неподалеку место
для исследовательской базы и связал ее с планетой-колонией
гипертуннелем. Поддержание гиперперехода, даже на небольшом
расстоянии, забирало почти всю энергию реакторов. Но теперь
находящийся в полной безопасности экипаж корабля мог в любой
момент появиться на планете. Обитатели планеты называли ее --
Земля, а себя -- людьми. Понять их -- значило покорить планету.

Экипаж корабля построил рядом с кораблем Полигон. Обычная
конструкция из сетчатых металлоблоков и прочного пластика,
предназначенная для длительных экспериментов. Купол строился
несколько лет по земному времени, и потребовал тысяч тонн
металла, доставленного с самой Земли. Приборы-имитаторы
превратили купол в подобие маленького земного Архипелага. Тогда
еще не было замков и мостов. Просто острова. Их тоже нелегко
было создать.

Но разумные Лотана умеют работать.

Имитационные скафандры позволяли им передвигаться по Земле в
человеческом облике. Биорепликаторы помогали похищать людей, не
вызывая ни у кого тревоги.

Испытания землян начались с основных тестов. Стандартные реакции
-- самосохранения, страха, ненависти... Что принуждает землян к
подчинению? Что способно вызвать сопротивление?

И сразу же начались неожиданности.

Люди обладали целым набором странных, ненормальных реакций.
Любовь, дружба, сострадание... Они придумали им названия и
давали непонятные об®яснения. Но разумные Лотана видели суть,
скрытую под мешаниной слов.

Что-то заставляло людей переносить свои основные реакции друг на
друга. Бояться за жизнь знакомых. Желать успеха родным.
Ненавидеть тех, кто причиняет вред людям: пусть даже незнакомым.

Можно было придумать много гипотез для такого поведения.
Об®яснять их с точки зрения инстинкта воспроизводства или
феномена отождествления... Это не меняло сути. Люди не
укладывались в стандартные схемы.

А значит -- план колонизации требовалось создавать заново.

И разумные Лотана начали эту работу. Не знающие дружбы пытались
понять любовь.

Шли годы. Все так же уходили в космос сигналы, безуспешно
разыскивая тусклую оранжевую звезду. А в память компьютеров
продолжала поступать информация о реакциях подопытных землян.

И разумные Лотана поняли -- они проигрывают. Для землян не
существовало единых схем поведения. Один человек жертвовал
жизнью, чтобы спасти чужого ребенка, другой -- с ловкостью
посылал на смерть своего, нарушая не только нормальные реакции
своей планеты, но и общую для всего живого реакцию
воспроизводства. Нельзя было предсказать, как поведет себя тот
или иной человек в момент вторжения. Невозможно было догадаться,
что рациональнее -- похищать его любимую или обещать высокий
пост на порабощенной планете. Колонизация становилась лотереей,
игрой без правил.

Но разумные Лотана любили четкие правила. Они стали искать. И
нашли.

На Земле были люди, чье поведение могло решить судьбу планеты.
Главы государств. Лидеры партий. Хранители религий. Ученые.
Журналисты. Писатели.

Те, кого уважали и кому доверяли обитатели странной планеты.

Корабли вторжения с Лотана должны были прийти через тридцать
земных лет после установления связи. Значит -- на каждый момент
времени у экипажа должны были иметься психологические карты
будущих правителей Земли. Тех, кто придет к власти через
тридцать-сорок лет. Детей, обреченных на главные роли в
неписанных пьесах.

Это не оказалось слишком сложно. История не любит дураков. А в
распоряжении экипажа звездолета были приборы, измеряющие уровень
интеллектуального поля.

Не всякий гений пробьется к славе. Но пришельцы понимали
интеллект как сумму способностей: умственных и психологических,
позволяющих их носителю достичь высокого положения в обществе.
Измеренный таким образом "интеллект" служил достаточной
гарантией будущей карьеры человека.

Разумеется, все факторы учесть было невозможно. Некоторые
подростки с высочайшими коэффициентами гибли от несчастного
случая. Другие попадали в ситуации, ломающие даже их,
прирожденных лидеров.

Но пришельцы вели отбор с запасом. В год через Острова проходила
почти тысяча подростков. Для них создали условия. Раскрывающие
все стороны личности. Страх и отвага, любовь и ненависть... Один
отказывался от любого сотрудничества с пришельцами, другой
становился шпионом. Кто-то устанавливал на своем острове
диктатуру, а кто-то правил снизу, незаметно, тихо...

На Островах велась Игра с заманчивой и желанной целью. Были
правила -- частью необходимые, сводящие Игру к поединкам разума
и воли, а не накачанных мускулов. Ну, а запрет смотреть вверх на
закате об®яснялся двояко. Во-первых, в момент переключения
имитатора с дневного на ночной режим работы на мгновение
становился различимым купол полигона. Во-вторых... Очень многое
говорила о человеке попытка обойти запрет. Во все времена и на
всех планетах возмутителями спокойствия становились те, кто не
боялся смотреть вверх.

Физические возможности игроков уравнивало и оружие --
имитационные мечи, становящиеся острыми лишь от желания
владельца. Волевой слабак с таким мечом мог победить атлетически
сложенного рохлю.

Шли годы. Десятилетия. Связи с Лотаном все не было. А Игра шла.
На Сорока Островах продолжали умирать подростки.

Странствуя во Вселенной поисковый звездолет Лотана нашел планету
Земля...


        6. Право вернуться.

Мы молчали. Экскурсовод не шевелился, сидел в кресле, запрокинув
птичье лицо. Отдыхал?

-- Так что же, мы все -- будущие знаменитости? -- спросил Тимур.

Инга взглянула на него и сказала печально, задумчиво:

-- Великий полководец Тимур...

-- Великий художник! -- отрезал он. Пояснил: -- Я рисовать
любил... очень.

-- Какие вы... гады... -- вдруг сказал Толик. Он уже пришел в
себя и сидел на полу рядом с моим креслом.-- Ну ладно, хотите
нас завоевать... Чушь, тупость... Но это было, всегда было на
Земле. А вот заставлять детей убивать друг друга...

Это прозвучало непривычно, тем более от Толика. Мы никогда не
признавали себя детьми. Мы так хотели быть взрослыми... А
человек становится взрослым, когда перестает этого хотеть.

-- И это было,-- спокойно ответил Экскурсовод.-- Всегда. Во все
времена. Дети дрались друг с другом, завоевывая место под
солнцем. Дети убивали друг друга -- не всегда физически, чаще
духовно. Жизнь давала им оружие, время устанавливало правила и
учило их нарушать. Мы только взяли на себя роль хозяев Жизни и