Сергей Лукьяненко. Рыцари сорока островов

        Фантастическая повесть


Посвящается Гуле.

 ...дети могут воевать со взрослыми. Взрослые тоже воюют с
 детьми, они одичали. Но дети не воюют с детьми ни на одной
 планете -- они еще не посходили с ума!

Владислав Крапивин


         * Часть первая. "ЗАМКИ И МОСТЫ" * 


        Вместо вступления. РАССВЕТ

Раньше мне очень хотелось увидеть рассвет. Нет, не восход солнца
-- это уже не рассвет, это начало утра. Мне хотелось уловить тот
миг, когда отступает ночь, темное небо становится сиреневым,
прозрачным, чуть розовым на востоке. Но поймать мгновение
рассвета оказалось так же трудно, как поймать момент наступления
сна.

Еще секунду назад вокруг была ночь, тяжелая и беспросветная,
словно бы даже окрепшая в предутренние часы. И вдруг что-то
неуловимо меняется. Проходит минута, другая... И ты понимаешь,
что воздух светлеет, темные, пугающие силуэты превращаются в
обыкновенные деревья, а небо становится чистым и
нежно-фиолетовым. Это -- рассвет. Наверное, он приходит, когда
уже не остается сил выдерживать ночь. Это еще не утро, это
просто конец темноты. Это -- рассвет.


        1. Фотография в газету.

Район был чужим.

Я шел по узкому каменному бордюру, отделяющему тротуар от
дороги, раскинув для равновесия руки. Несерьезно, конечно, но у
меня было слишком плохое настроение.

Лето выдалось неудачным. Нет, начиналось оно совсем неплохо -- я
на отлично закончил седьмой класс и перешел сразу в девятый. Не
потому, что я вундеркинд и могу за неделю выучить программу
восьмого класса. Просто в школе проходила какая-то дурацкая
реформа -- сделали одиннадцать классов и учиться теперь начинали
с шести лет. Вот наш класс и перевели из седьмого прямо в
девятый. Мы, разумеется, не спорили. Теперь можно было на вопрос
о возрасте спокойно отвечать: "Учусь в девятом классе".
Улавливаете разницу? Четырнадцать лет -- или девятый класс.

А вот потом началась полная ерунда. Все мои друзья, как
сговорились, кто уехал в летние лагеря, кто с родителями на
курорты. Один даже попал в международный компьютерный лагерь и
уже прислал фотографию, где он стоял в обнимку с двумя
американцами. Вид у штатовцев был порядком помятый, видимо, с
ними многие хотели сфотографироваться... Но, все равно, было
немного завидно. К тому же, из нашего района в городе остался я
один.

Соскочив с бордюра, я остановился на перекрестке. Нет ничего
скучнее, чем бродить одному по улицам, которые знакомы с
детства. Тем более, когда город маленький, как и множество
других городков вокруг. Правда, наш особенный -- в нем есть
заводы, на которых делают космические спутники и другую
секретную технику. Но это интересно разве что иностранным
шпионам.

Ну а мне приходилось болтаться по городу, скучать и поддерживать
авторитет района. Проще говоря -- лезть в драки с мальчишками из
других компаний.

Мимо прошагали два пацана, на год или полтора младше меня. Краем
глаза я заметил, как один из них, прищелкнув языком, сплюнул на
асфальт и покосился мне вслед. Мальчишки еще не доросли, чтобы
прицепиться ко мне, пусть даже я и был чужаком, идущим по их
району. Но на презрительный плевок они отважились.

Я остановился. Повернулся к мальчишкам. Ласково спросил:

-- Что, побакланить хочется?

Побакланить -- это значит подраться. Но ребятам этого явно не
хотелось. Наверное, я выглядел слишком воинственным или чересчур
сильным.

Вот только драться не хотелось и мне.

Усмехнувшись, я пошел дальше. Мальчишки за моей спиной, пытаясь
сохранить остатки самолюбия, что-то сказали вполголоса. Слишком
тихо, чтобы стоило оборачиваться и продолжать беседу.

Мне хотелось дойти до парка. Там могли оказаться знакомые
ребята, с утра отправившиеся загорать на озеро. В крайнем случае
можно было искупаться и одному.

Свернув на узкую улочку между старыми двухэтажными домами, я
сократил путь и вышел прямо к ограде.

У нас в городе замечательный парк. В нем растут высоченные
деревья, некоторым из которых лет сто, не меньше. Когда городок
только строили, лес в этом месте не тронули, а только
выкорчевали кусты и убрали старые, сухие деревья. Маленькое
озерцо, вокруг которого раскинулся парк, тоже привели в порядок
и устроили отличный песчаный пляж. Я представил, как торопливо
разденусь на берегу, брошу на скамеечку одежду, побегу к воде...
Настроение у меня сразу подскочило. Что может быть лучше в
каникулы, чем жаркое солнце и прохладная вода? Ну... разве что
какое-нибудь захватывающее приключение.

И тут я услышал громкий голос.

-- Мальчик! Мальчик!

Я обернулся и увидел, что ко мне спешит незнакомый высокий
парень. На груди у него болтался кожаный чехол фотоаппарата,
лицо раскраснелось от бега. Он был чуть полным, в темной
клетчатой рубашке, в широких, мешковатых штанах. Я молча
смотрел, как он бежит ко мне, одновременно прислушиваясь и к
шуму машин на улице, и к бесконечному разговору старушек на
скамеечке. Ничего удивительного здесь случиться не могло, у
каменных ворот парка, в жаркий летний полдень, на глазах у
десятков людей. Так я тогда думал...

 А парень уже остановился передо мной, поправил ладонью волосы
и, счастливо улыбаясь, произнес:

-- Мальчик, хочешь сфотографироваться для газеты?

Если честно, то на такой вопрос ответ всего лишь один. Парень
даже не ждал моего согласия. Он что-то торопливо прокручивал в
своем фотоаппарате и все говорил, не умолкая ни на секунду. Он
-- корреспондент газеты. Какой? "Комсомольской правды". Сейчас в
газете хотят поместить большую статью про молодежь нашего
города. Ну и, как положено, сфотографировать для статьи
нескольких ребят... Я чем-то понравился журналисту, и он решил
непременно напечатать в газете мою фотографию.

Настоящих корреспондентов я никогда в жизни не видел, но
почему-то считал, что они должны выглядеть по-другому. Не такими
потными и лохматыми, что ли... Предложи мне этот парень
куда-нибудь с ним пойти, я бы непременно отказался. Люди бывают
разные... Но корреспондента вполне устраивал шумный, людный парк
с маячившим неподалеку милиционером и любопытными старушками.
Наверное, я и в самом деле очень фотогеничный, как говорила моя
одноклассница Инга. Очень хорошая и умная девчонка, только вот
не всегда поймешь, серьезно она говорит или шутит. Я с ней даже
иногда ссорюсь из-за этого.

Парень навел свой фотоаппарат, замер. Как-то странно улыбнулся.
Я так улыбаюсь, когда чувствую себя виноватым, а сознаться не
хватает смелости. Мною овладел непонятный страх. Но палец
корреспондента уже плавно давил на кнопку.

Фотоаппарат щелкнул. Очень громко щелкнул, обычные "Зениты"
снимают гораздо тише.

И наступила темнота.


2. Замок Алого Щита.

Темнота окружала меня со всех сторон. Я хотел закричать -- и не
смог. Дернулся в сторону -- и понял, что не могу сдвинуться с
места. Вокруг была темнота, и холод, и больше ничего. Меня
самого -- и то словно бы не было.

Темнота взорвалась. Это был именно взрыв -- мне гулко ударило в
уши, я кувыркнулся и с радостью сообразил, что никуда не делся.
Но тут до меня дошло -- что-то со мной не то.

Я висел в воздухе, метрах в десяти над зем... То есть не над
землей, не было там никакой земли. Подо мной розовел маленький
песчаный островок -- километра два в диаметре, с круглым озерцом
в центре. Несколько незнакомых деревьев с мелкой темно-зеленой
листвой росли по его берегам. А вокруг острова, до самого
горизонта, ярко и празднично голубело море, белые пенистые волны
застыли, накатываясь на берег... И вдруг все сдвинулось с места.
Волны дернулись и с шумом прокатились по песку. Воздух перестал
быть холодным, в лицо ударило жаром, неожиданным даже для лета,
и солеными брызгами, какими-то уж слишком солеными... А я начал
стремительно падать вниз, горячий воздух мягко ударил в лицо и
перевернул меня на бок. Так вот, боком, едва успев выставить
руки, я и упал на берег Тридцать Шестого острова.

Мне было так нестерпимо больно, что я заплакал, еще не приходя в
себя. А потом что-то прохладное коснулось моего лба, и я услышал
тихий голос:

-- Если он умрет, то из-за тебя, Крис. Я еще вчера говорила, что
площадка мала...

Голос был девчоночий, тонкий и сердитый. Я вначале не сообразил,
про кого она говорит, а потом до меня дошло. Я умру? Фигу! Я
собрал все силы и открыл глаза.

Подо мной был песок -- мягкий, горячий, надо мной -- чистое
безоблачное небо, а в нем желтый солнечный диск. А еще надо мной
склонялись незнакомые мальчишки и девчонки. Одна из девчонок
держала у меня на лбу мокрую ладонь. Когда я открыл глаза, лицо
ее просияло:

-- Тете лучше? Правда?

-- Правда,-- машинально ответил я. Это было уж слишком --
скучный, тягучий, словно резина, день, и вдруг -- трахнуться с
неба на какой-то островок... И тут я оцепенел от страха. Как же
я здесь оказался? Я ведь стоял у самого входа в парк, и
улыбающийся фотограф ловил меня в об®ектив камеры...

Когда я посмотрел на ребят -- то увидел, что они улыбаются. Не
обидно, нет... Они понимающе улыбались! Они знали в чем дело!
Значит, и я узнаю...

Страх сразу прошел. Я встал и огляделся, не обращая на мальчишек
никакого внимания.

Островок был действительно маленьким, да еще озеро в центре...
Получалось что-то вроде огромного розового бублика -- кольцо
мелкого песка, шириной метров в восемьсот, не больше. Кое-где из
песка выглядывали острые камни и шершавые, изогнутые веточки
кораллов. Я подумал, что было бы со мной, брякнись я на такую
штуку, и мне сделалось жутковато. Это была не страшная жуть,
такая бывает тогда, когда беда тебя уже миновала. Дальний край
острова поднимался пологим песчаным холмом, заросшим редким
кустарником вперемешку с чахлой желтеющей травой. Я обернулся,
закончив осмотр островка. И ахнул от изумления. Метрах в сорока
от меня вставал из песка замок. Совсем крошечный, очень
аккуратный, жмущийся к берегу и нависающий над самой водой. Но у
него было все, что положено иметь настоящему замку: высокие
стены из розового мрамора, сторожевая башня метров
десяти-пятнадцати в высоту, узкие окна-бойницы, ворота из серого
металла. Однако это было еще не самое удивительное. С трех
сторон замка, обращенных к морю, ровными дугами выгибались
тонкие розовые мосты. Они тянулись над морем, поднимаясь на
головокружительную высоту, и опускались на островках вдали,
кажется,-- возле таких же замков. Это было очень красиво, но в
тот момент я думал не о красоте и не о том, как можно выстроить
на затерянном в море островке такой замок и такие мосты. Меня
почему-то брала досада, что падая, я не успел ничего этого
разглядеть и теперь стою с видом полного идиота. Я порядком
разозлился и заговорил с окружавшими меня ребятами довольно
грубо:

-- Может хватит на меня смотреть? Я не на витрине!

Но они не обиделись. А самый старший, на вид лет семнадцати, то
есть года на три старше меня, сказал:

-- А ты молодец. Совсем не боишься.

И протянул руку.

-- Меня зовут Крис.

-- Дима,-- буркнул я.

Все вокруг меня были до черноты загорелые, и немудрено: солнце
жарило с неба изо всех сил, а они стояли почти раздетые. Ребята
-- попросту в плавках или в шортах, явно самодельных, с бахромой
по краям. Лишь на двоих были выцветшие футболки. Девчонки, те,
что помладше, тоже носили шорты и майки, только самая старшая,
которая помогла мне прийти в себя, была в коротком, застиранном
платье. Самый приличный вид имел Крис -- в вытертых джинсах и
черной футболке. Но, как и другие ребята, он зарос волосами
словно дикобраз иглами. У нас в классе таких пышных волос не
имела ни одна девчонка. Я невольно ухмыльнулся, даже не
задумываясь, какой вид может быть у меня после нескольких
месяцев на необитаемом острове. Коротко, хоть и неумело
подстриженным был лишь один мальчишка, мой ровесник. К тонкому
пояску на джинсовых шортах у него был прицеплен маленький,
включенный плейер. Наушники были надеты, только один сдвинут,
чтобы слышать наш разговор. Когда я узнал его прозвище --
Меломан, то ни капли не удивился.

Самый младший из ребят, лет одиннадцати, в оранжевых плавках и
смешной белой кепочке от солнца, громко сказал:

-- А наш Замок -- Замок Алого Щита! Он лучший на Островах!

И отступил назад, словно сам испугался своей смелости. Все
засмеялись. Я тоже улыбнулся невольно, потому что понял -- что бы
со мной ни случилось, вокруг настоящие, хорошие ребята.


3. Правила Игры.

Помещений в замке оказалось немного. Одно, узкое и длинное,
называлось Турнирным залом. Имелось шесть маленьких спален, в
них жили мальчишки, по двое в каждой. Еще были две большие -- в
одной жили три девчонки, в другой -- одна, самая старшая --
Рита. Всего на острове, не считая меня, находилось шестнадцать
человек. Самым старшим был Крис, а самым младшим -- тот малыш в
кепочке. Все его называли Малек, чуть снисходительно, словно
младшего братишку. Было еще несколько комнат. В одной Рита и
девчонки помладше -- Таня, Лера и Оля -- готовили еду, в других
хранили разные вещи. Самое большое помещение называлось Тронным
Залом. Сюда меня и привели после после того, как я оказался на
острове. В Тронном Зале не было никакого трона, там и стульев-то
оказалось мало. Зато посередине стоял огромный круглый стол из
потемневших от времени, выщебленных досок. Вокруг стола
теснились перевернутые донцами вверх пустые деревянные бочонки,
на которых ребята тут же расселись. Все это скорее напоминало
кают-компанию старинного корабля, чем обстановку рыцарского
замка. В зале было довольно светло -- в трех стенах были
проделаны широкие окна, застекленные и заделанные изнутри
толстой решеткой. На той стене, которая не имела окна, висел
большой круглый щит, диаметром метра два, не меньше. Щит
покрывала ярко-алая эмаль -- сразу видно, что он служил не
оружием, а просто эмблемой. Меня усадили на один из немногих
настоящих стульев и начали, толкаясь и перебивая друг друга,
об®яснять сразу полтора десятка вещей. Тогда Крис заставил всех
замолчать и начал рассказывать сам. Я слушал его и не знал, то
ли смеяться над его словами, то ли плакать. Похоже, что
следовало плакать...

Все ребята попали на остров так же, как я. Их просили
сфотографироваться -- для журнала, или же просто так, они
соглашались, и... И оказывались на острове.

Сообразить, в чем тут дело, было несложно. Но на всякий случай я
спросил:

-- Так это был не фотограф?

Крис кивнул.

-- Конечно. У него просто был прибор, замаскированный под
фотоаппарат.

-- У кого?

Ребята переглянулись, словно решая, можно ли мне все говорить.
Наконец Крис сказал:

-- У пришельца. Это вовсе не человек, тот, кто тебя
фотографировал. А этот остров -- он не на Земле, а где-то на
другой планете.

У меня холодок пробежал по спине, и не от слов Криса, а от того
спокойствия, с каким он говорил. Я не выдержал и перебил его:

-- Откуда ты знаешь?

-- Они сами сказали,-- Крис положил руку мне на плечо и сказал:
-- Ты только не злись, Димка. Мы тут не при чем. Я вот уже семь
лет живу на острове.

-- Что?!

Я подскочил на месте. Семь лет? Выходит, и я здесь останусь
надолго? А мама с папой? Что они подумают? Они же будут меня
искать, решат, что я утонул, или еще что-нибудь случилось... Ни
я, ни Крис тогда не знали, что никого из нас дома не ищут, что
случившееся с нами куда удивительнее обыкновенного похищения...

Рита осторожно взяла меня за руку и потянула куда-то.

-- Идем...

Я машинально пошел следом. Крис тоже двинулся за нами, а
остальные остались на месте. "Наверное, они тут самые
главные",-- подумал я. И тут меня осенило:

-- Крис, а почему у тебя такое странное имя?

-- Оно не странное, это английское имя,-- чуть изменившимся
голосом сказал Крис.-- Я же из Англии.

Это меня, почему-то, окончательно доконало. Я сразу поверил во
все, поверил до конца...

-- У нас еще Януш из Польши,-- негромко сказала Рита.-- А все
остальные ребята -- наши, из Союза. Каждый месяц кто-нибудь
новый появляется. Но обычно их не свысока сбрасывают, над самым
песком, а ты метров с восьми упал. Я думала -- разобьешься, а ты
крепкий...

Они с Крисом отвели меня в маленькую комнату, где стояли две
кровати, а на стене, перекрещиваясь, висели два коротких меча.
Вначале они показались мне настоящими, только какого-то
странного цвета. Потом я понял, что это всего лишь игрушки --
мечи были деревянными. Правда сделаны они были здорово -- когда
в первом или во втором классе я с друзьями играл в рыцарей, мы
фехтовали просто обструганными палками...

-- Ложись и поспи,-- ласково сказал Крис.-- А завтра мы тебе все
подробно об®ясним.

Я, и правда, хотел спать, то есть, даже не спать, а забыться
хоть на мгновение. Но вначале мне непременно надо было выяснить
одну вещь...

-- Крис, отсюда нельзя вернуться домой? Это... навсегда?

Секунду Крис молчал, а я с ужасом ждал его ответа. Но Крис
сказал именно то, что я и хотел услышать:

-- Вернуться можно, Димка. Но это очень трудно.

Все равно... Я обязательно вернусь. Обязательно... На кроватях
не было одеял, да они и не пригодились бы при такой жаре. Я
стянул покрывало, лег на холодную белую простыню и через
несколько минут заснул.

Открыв глаза, я уже прекрасно помнил, где нахожусь. И еще в ушах
у меня звучали последние слова Криса: вернуться можно... На
соседней кровати лежал Малек. Только я приподнялся, как он тоже
вскочил -- наверное, давно не спал, а ждал, пока я проснусь. Мы
неловко улыбались, посматривая друг на друга. В общем-то он был
совсем еще маленький, но и у него можно кое-что узнать...

-- Малек, а где все?

-- На мостах,-- с готовностью ответил он.-- А девчонки обед
готовят.

-- А ты?

-- А меня с тобой оставили,-- смутился он.-- Все показать и
рассказать про Игру.

Так я впервые услышал это слово -- Игра.

И, конечно же, сразу спросил, что это такое. Малек даже
поморщился от моего вопроса.

-- Ой, Игра -- это совсем просто. Там есть три главных правила
-- не играть после развода мостов, не играть в поддавки и не
смотреть вверх, когда заходит солнце.

Так я впервые узнал правила Игры.

А Малек тем временем снял со стены деревянный меч и подал мне.
Он был такой взаправдашний, что я выставил его перед собой и
залюбовался. Малек сказал:

-- Это Тимуркин меч. Но твой тоже будет не хуже, Крис обещал
подобрать... А если честно, у нас с оружием плохо,-- неожиданно
серьезно добавил он.

Так я впервые взял в руки оружие Игры.

Повертел меч и попросил Малька:

-- А теперь об®ясни мне все подробно. Ладно?


4. Южный мост.

Все это было и глупо, и смешно, и немного жутко. В море, а может
быть в океане, а может быть -- на полностью покрытой водой
планете, имелось сорок маленьких островов. На каждом острове
стоял замок, со своей эмблемой и названием. Каждый остров, а
точнее, замок, был связан с тремя соседними островами. Нашими
соседями были двенадцатый, двадцать четвертый и тридцатый
острова -- иначе говоря, острова Веселых братьев Горячей воды и
Черных звезд. У нашего острова был тридцать шестой номер. На всех
островах жили мальчишки и девчонки, попавшие туда так же, как и
мы. На каждом острове -- человек по десять, пятнадцать... И вся
эта орава играла. Во что? Ну, вроде как в рыцарей, сражались
этими самыми деревянными мечами, кинжалами, пытаясь захватить
соседние острова...

-- Зачем? -- тут же спросил я.

И Малек спокойно раз®яснил -- те рыцари, которые завоюют все
сорок островов, считаются победителями. И возвращаются домой. На
Землю.

-- И сколько островов вы уже завоевали? -- я сразу перешел к
главному.

Малек пожал плечами.

-- Ни одного. Когда-то мы захватили двенадцатый остров, но потом
рабы взбунтовались...

-- Какие рабы?

-- Ну, ребята с двенадцатого острова... Когда мы их захватили,
они стали нашими рабами. Должны были за нас сражаться, а на
Землю все равно бы уже не вернулись.

Ничего себе! Я бы тоже взбунтовался. Очень надо играть за
кого-то, а самому навсегда остаться на островах!