Голова у меня
прямо гудела от мыслей, я не знал, что и спросить у Малька. Но
ему уже стало скучно...

-- Димка,-- протянул он,-- пойдем, искупаемся...

И я как-то сразу вспомнил про море. Пусть остров был нашей
тюрьмой. Но море-то ни в чем не виновато! Я вспомнил, каким
видел его вчера -- огромным, голубым, даже на взгляд теплым, и
тут же спрыгнул с кровати.

-- Пошли! Я только оденусь...

-- Ты джинсы обрежь,-- покровительственным тоном посоветовал
Малек.-- Возьми у девчонок ножницы, и сделай шорты. Жарко ведь.

Совет был неплохим, но следовать ему не хотелось. Это как-то
унижало меня, примиряло с островом, словно я, действительно,
собирался здесь оставаться надолго. Неопределенно пожав плечами,
я затянул ремешок.

-- Ремень хороший,-- тем же умным тоном сказал Малек.

Что в нем хорошего? Обычный оранжевый кожаный ремешок, не
очень-то подходящий к вытертым джинсам.

-- Пряжка хорошая -- тяжелая,-- раз®яснил Малек.-- Если в бою
меч сломается, можно ремнем отбиваться.

Я засмеялся. Пряжка и верно тяжелая, если такой ударить,
получится гораздо сильнее, чем тоненьким деревянным мечом...

Мы вышли из комнаты в узкий коридор из такого же розового
мрамора, что и весь замок. Малек то забегал вперед, то
останавливался, распахивая все двери по сторонам и вопя что
попало. Там были комнаты других ребят, но в них никого не
оказалось.

-- Что они делают на мостах? -- спросил я.

-- Караулят, не дают напасть... -- Малек веселился от души. Мы
спустились на этаж ниже, туда, где находился Тронный зал, и Малек
завопил в распахнутые деревянные двери:

-- Ритка-нитка, голодное племя водоплавающих индейцев идет к
морю!

-- Идите,-- спокойно отозвалась Рита, видно привыкшая к его
фокусам.-- Но через час я все со стола убираю, и вы останетесь
голодными до обеда. Доброе утро, Дима!

-- Доброе утро! -- пробормотал я.

Рита стояла возле стола и резала хлеб. Она улыбнулась и сказала:

-- Да вы бегите, ребята. Это же твой первый день на острове,
Димка, а в первый день можно ничего не делать.

-- Да здравствует первый день! -- завопил Малек. И деловито
пояснил: -- Я твой сопровождающий и тоже могу ничего не делать.

И мы бросились дальше. Вылетели из дворца -- наружные двери были
раскрыты -- и уже через минуту дурачились в воде -- теплой,
соленой, в которой дрожало повисшее в небе солнце. И не вылезали
до тех пор, пока теплая вода не стала казаться холодной, и я
всерьез не испугался, что Рита нас не дождется, и мы останемся
без завтрака. Но Малек посмотрел на солнце и уверенно сказал,
что мы можем еще полчаса греться на песке. И мы разлеглись под
розовой стеной замка, так, чтобы на голову падала тень, а все
остальное загорало...

-- Малек, а как тебя зовут на самом деле? -- спросил я.

-- Игорь, только у нас Игорей и без меня целых три. Вначале
звали Игорем-маленьким, а теперь просто Мальком. Пробовали звать
Малышом, но я не согласился.

-- Малыш и Карлсон,-- хмыкнул я.-- Читал?

-- Нет,-- виновато протянул он.-- Я когда сюда попал, еще не
умел читать. А здесь этой книжки нет. Но Рита мне ее
рассказывала...

-- Малек, об®ясни мне еще раз правила Игры,-- попросил я.

Мой сопровождающий вздохнул, словно учитель, которому попался
непонятный ученик:

-- Значит так... Цель Игры -- захватить чужие острова.-- Малек
говорил явно чужие, не им придуманные слова, и это было немного
смешно.-- Оружие Игры -- мечи и кинжалы... У Игоря-длинного есть
арбалет.

-- С деревянными стрелами?

-- Угу. Нельзя играть в поддавки. Нельзя воевать ночью...

-- Почему?

-- Ночью мосты разводятся. Понимаешь, они из такого камня,
который от нагревания сильно расширяется. Посередине моста есть
зазор. Утром мосты нагреваются, половинки сходятся, и мост
делается целый. А сразу после захода солнца, или просто в
пасмурную погоду, мост раздвигается. Провал делается в четыре
метра, так что не перескочишь. Да и нельзя перепрыгивать, нужно
сразу кончать игру.

-- А если перепрыгнешь?

Малек сердито взглянул на меня.

-- Нельзя, накажут!

-- Кто?

Он посмотрел вверх и с неохотой сказал:

-- Ну эти... пришельцы. У нас один мальчик, Ростик, пустил
стрелу после захода солнца, когда мосты разошлись. А вечером
пошел купаться -- и утонул.

Я опасливо взглянул наверх. Небо было голубым, чистым, и ничего
в нем не было -- ни летающих тарелок, ни крылатых чудовищ. Но
мне, как, наверное, и Мальку, стало казаться, что оттуда следит
кто-то невидимый. Невидимый и страшный. До этого я храбрилсЯ,
все-таки Игра -- это и есть Игра. Деревянным мечом разве что
шишку набить можно... А этот Ростик утонул по-настоящему. И
из-за чего? Из-за дурацкого правила.

-- А почему нельзя смотреть вверх во время заката? -- спросил я,
вдруг вспомнив еще более дурацкий закон.

-- Не знаю,-- честно признался Малек.-- Только посмотришь вверх
-- ослепнешь.

Меня больше не радовал ни шелест прибоя, ни яркое солнце.
Оказывается, не только остров был против нас, безмятежное небо
тоже грозило бедой. Мелкий песок, на котором мы лежали, вдруг
показался мне колючим и до отвращения сухим, словно грязная
придорожная пыль. Я поднялся:

-- Пошли завтракать.

-- Идем... -- у Игоря-маленького тоже испортилось настроение. Мы
побрели к замку. Озеро обходить не хотелось, и мы пошли вдоль
берега. Там было неглубоко, по колено, вода оказалась горячей,
как кипяток, но у дна вертелись какие-то рыбки.

-- Мы со стен замка рыбачим,-- сказал Малек.-- Закидываем удочки
в море и рыбачим. Девчонки уху варят.

Замок розовел на солнце, нарядный, как елочная игрушка.
"Разгромить бы этих пришельцев",-- подумал я. "А здесь устроить
курорт или пионерлагерь..." От этих мыслей мне стало смешно.
Разгромить! Пришельцев, которые взяли, да и перенесли нас на
другую планету! Да у них техника в сто раз лучше земной! Даже
целая армия тут ничего не сделает! Нет, эту Игру надо выигрывать
по их правилам...

Железные ворота замка вдруг заскрипели, раскрываясь, и из них
выскочила Ритка. Метнулась к нам, и лицо у нее было такое
перепуганное, что я невольно уставился на ворота -- может за ней
гонится какое-то чудовище?

-- Ребята, на южном мосту... Ребята... -- Ритка всхлипнула, и я
понял, что ничего большего от нее не добьешься -- в лучшем
случае она разревется. Впрочем, и так все было понятно. Вслед за
Игорьком я бросился к воротам.


5. Дерево и сталь.

Мост был узким, метра два в ширину. По краям поднимались
низенькие, в метр, перильца из того же розового мрамора, что и
мост, и весь замок. Хуже всего было то, что мрамор моста
оказался чертовски гладким, ноги скользили. Я пытался бежать
ближе к краю, там плитки выглядели шероховатыми. Зато сразу
стало страшнее -- уж слишком далеко под нами дрожала морская
гладь. Мы с Мальком бежали уже минут пять, наш замок остался
позади, и напутствий, которыми засыпали нас девчонки, слышно уже
не было. И хорошо... Я вспомнил, как они притащили оружие, но
стали меня отговаривать идти на мост. В первый день можно не
играть... Что я, предатель, что ли? На южном мосту, где дежурили
всего трое ребят, шла ожесточенная схватка. Таня увидела ее с
дозорной башни -- сегодня была ее очередь наблюдать за мостами
-- и подала сигнал тревоги. А меня пытались отговорить помогать
ребятам! Мало ли, что я не умею фехтовать... Тоже мне,
мушкетеры. Мастера деревянного клинка... Я несся за Мальком, а
меч, тот самый, который он мне показывал утром, мотался у меня
на поясе.

В центре мост слегка выгибался кверху, под®ем был пологим, почти
незаметным, но скрывал от нас картину боя до последнего момента.
Ветер все крепчал, и немудрено -- до воды теперь была добрая
сотня метров. Я старался не смотреть вниз, но чувствовал со
страхом, что мост раскачивается от его порывов. Разве можно так
строить -- огромный, не меньше, чем в километр, мост, и ни одной
опоры! Но тут мы добрались до середины моста, до самой высокой
его точки. И сразу все увидели.

Наших ребят спасало лишь то, что мост очень узкий, и драться
могли только две пары. А не то их бы давно смяли -- со стороны
вражеского острова наседало не меньше десятка парней. Нападавшие
были такие же загорелые и так же богато одеты, как и мы. Но
отличить их было нетрудно -- в их руках сверкали стальные мечи!
Настоящие, опасные даже с виду. Я увидел эти мечи и оцепенел.
Сердце забилось часто-часто. Какая же это игра? Это
издевательство! Они с настоящим, смертельным оружием, а мы с
деревянными игрушками! Мне захотелось крикнуть, что так
нечестно, хотя я и понимал, что глупее этого крика ничего не
придумаешь. Но тут я увидел такое, от чего сердце у меня словно
оборвалось. Один из нападавших размахнулся, и его меч обрушился
на Криса, который сейчас один загораживал им проход. Двое других
наших ребят, Януш и Толик, почему-то стояли за его спиной... Так
вот, Крис не стал уворачиваться от удара, а поднял свой меч,
чтобы его отразить. И пока блестящий стальной клинок падал на
Криса, я успел подумать, что металлический меч наверняка
перерубит деревяшку пополам и ударит Криса по лицу...

Два меча, стальной и деревянный, скрестились. До нас долетел
скрежет, и я увидел, как от удара посыпались искры. Тем временем
Крис прыгнул вперед и ударил сам. Его меч скользнул вдоль
вражеского и попал противнику в плечо. И нападавший, мальчишка
примерно моего возраста, вдруг закричал. Отчаянно, так не
кричат, когда получают удар палкой. Даже Крис отступил назад, а
Малек, стоявший рядом со мной, ойкнул. А тот незнакомый
мальчишка стал оседать медленно на мраморные плиты моста. По
руке у него текла кровь. Настоящая... И на деревянном мече Криса
тоже темнели багровые пятна.

Схватка на мгновение прекратилась. Крис отступил назад, а между
двумя отрядами теперь сидел окровавленный мальчишка. Наконец,
его товарищи бросились к нему и оттащили обратно. А я посмотрел
на Януша с Толиком. Внимательно посмотрел, не так как раньше. И
сообразил, что Януш не случайно держит меч в левой руке --
правая у него обмотана темной от крови тряпкой. А Толик не зря
приложил руку к животу -- точно так же в кино зажимают рану
солдаты. Но мы-то ведь не солдаты!

Крис обернулся, и я увидел, какой тоскливый у него взгляд. Но тут
он заметил нас и облегченно махнул рукой. Малек подбежал к нему.
А я продолжал стоять.

Мы же не солдаты! А те, с двадцать четвертого острова, снова
полезли в драку. Крис теперь дрался плечом к плечу с Мальком. Я
поразился, глядя, как ловко орудует мечом самый маленький боец
нашего острова. Конечно, отбить даже несильный удар взрослого
парня у него не хватило бы силенок. Только он и не собирался их
отбивать. Малек уклонялся. Уже два или три раза вражеский меч
выбивал фонтан каменной крошки в том месте, где он только что
стоял. Но за мгновение до удара Малек едва уловимым движением
ускользал в сторону.

Все так же удерживая в левой руке меч, вперед двинулся Януш. А я
подошел к Толику. Он посмотрел на меня и кивнул, не удивляясь ни
тому, что с ними, ни тому, что не лезу в бой. Руками он
по-прежнему зажимал живот, и с его плотно прижатых пальцев редко
и тяжело падали темные, багровые капли. На застиранных до
белизны шортах расплывались неровные пятна, на ногах кровь
засыхала длинными, потрескавшимися полосками.

-- Тебя сильно... ранили? -- с противной дрожью в голосе спросил
я. И тут же сообразил, что будь рана серьезной, Толик бы так
спокойно не стоял.

Толик примерно моего возраста. Вчера я его сразу заметил, потому
что он единственный белобрысый пацан на острове. Волосы у него
почти белые, будто выгоревшие, и брови такие же. А сейчас и лицо
стало бледным, белизна пробилась сквозь загар, и я увидел, что
на лице у него полно шрамов, тоненьких, и не очень.

-- Ерунда,-- Толик облизнул губы и спокойно посмотрел на меня.--
Только пить хочется. Вы воды не взяли?

-- Нет.

-- Жаль... Смотри, как Малек орудует!

Посмотреть было на что. Меч у Малька маленький, как и он сам, но
сейчас здоровенный парень пятился, отступая от него, и
беспомощно размахивал своим... нет, не мечом, а чем-то вроде
кривой сабли.

-- Теперь отмахаемся. Нет, какой молодец Игорек... -- Он очень
ласково сказал это -- Игорек. Так говорят о младший братьях. А
потом спросил: -- Ты не хочешь попробовать?

Я отчаянно замотал головой. Опять мелькнуло: мы же не солдаты...
Толик понимающе кивнул:

-- Вначале всегда трудно. Ничего, привыкнешь.

Не хочу привыкать к такому! Я смотрел на дерущихся в нескольких
шагах от меня ребят, и на меня накатывала тоска, такая жуткая,
какой еще никогда не было.

-- Толик, а как получается... у нас же деревянные мечи...

-- Это только кажется, что деревянные,-- отмахнулся он от
меня.-- Им, с двадцать четвертого, все представляется наоборот.

-- Толик,-- я сглотнул застрявший в горле комок,-- так значит,
вы убиваете?

Толик взглянул на меня исподлобья и ничего не сказал. Да и
зачем, так все ясно.

А нападавшие тем временем порядком утомились. Я подумал, что
оборона мостов была, в общем-то, не сложной задачей. Главное,
чтобы часовых было достаточное количество, и можно было
быстренько менять уставших и раненых. Тогда нас вовек не
завоюют.

И мы никого не завоюем.

Крис отошел к нам, шлепнул меня по плечу влажной, подрагивающей
от усталости ладонью. Он был здорово вымотан, но без единой
царапины.

-- Молодец, что пришел,-- выговорил он, переводя дыхание.--
Хочешь попробовать?

-- Аппетита нет,-- хмуро ответил я.

Солнце жарило в небе, круглое и пронзительно- желтое, как
перезревший лимон. Далеко-далеко, маленькие и безобидные,
катились волны. И пестрели по сторонам разноцветные пятнышки
островов. Невесомые паутинки мостов связывали их в причудливый
узор.

-- Крис, завоевать хотя бы один остров можно лишь чудом. Сорок
островов не завоюет никто и никогда.

Крис быстро взглянул на Толика. И тихо, с прорезавшимся
акцентом, сказал мне:

-- Не делай выводов так быстро. Дома поговорим.

Игорек и Януш уверенно отбивались от врагов. Те и нападали уже
вяло, больше для порядка. Узенький мост не позволял им
навалиться всем сразу, используя преимущество в численности, или
фехтовать более виртуозно, побеждая за счет техники. Двое
мальчишек могли остановить здесь любую толпу. Ка спартанцы в
Фермопилах... Рыжие кудри Януша золотились от солнца, он дрался
спокойно, сосредоточенно, а Малек, наоборот, азартно. Но оба они
были уверены в себе. Такие драки для них привычное дело...

Среди нападавших особенно выделялся один мальчишка -- высокий,
худощавый, лет четырнадцати. Этот мальчишка все пытался
проскользнуть между Мальком и Янушем, но у него ничего не
получалось. И не получилось бы, сколько бы он не пытался. Вдруг
он, перестав драться и чуть отступив назад, легко вспрыгнул на
низенькие перила моста и пробежал по ним. Мы и опомниться не
успели, как он оказался в тылу у Януша и Малька.


6. Инга.

Он стоял, раскинув для равновесия руки и чуть покачиваясь. Я
смотрел на него, и никак не мог сообразить, чего же он не
спрыгивает обратно на мост. Ясно же, что после этого начнется
грандиозная свалка, в которой нас неминуемо сомнут. Думал я об
этом спокойно, даже с каким-то восхищением этим парнишкой. У
меня в голове еще не укладывалось, что здесь проигрыш
равнозначен смерти... А мальчишка об этом знал. И он понимал,
что победу для своего острова завоюет ценой собственной жизни,
что кого-кого, а уж его-то убить успеют. Наверное, вначале, в
горячке схватки, он не подумал об этом, а теперь ему стало
страшно. Он вдруг жалко, умоляюще улыбнулся и раскрыл рот, чтобы
что-то сказать. Может быть, попросить перемирия. Но Крис уже
прыгнул к нему, вскидывая свой меч, который мне казался
деревянным, а мальчишке с чужого острова -- стальным.

Перила были узкими, очень узкими. Мальчишка уже не мог спрыгнуть
на мост -- он попал бы под удар Криса. Тогда он пригнулся,
уклоняясь. И потерял равновесие.

Я вскрикнул, но голоса своего не услышал -- все закричали разом.
Мальчишка исчез с моста так быстро, словно его сдернули вниз
сильной рукой. Через секунду мы уже перегнулись через перила, не
оглядываясь друг на друга, не ожидая удара в спину, мгновенно
забыв, кто здесь с какого острова.

Мальчишка падал томительно медленно, словно парил в воздухе. Меч
он выронил, тот кувыркнулся над ним, отставая, и на глазах терял
свой стальной блеск, превращаясь в обыкновенную деревяшку.
Только сейчас, видя это бесконечное падение, я осознал, на какой
высоте находится мост. А мальчишка все падал. Может быть, эти
мгновения лишь казались нам бесконечными. Время умеет
растягиваться, когда тебе очень страшно...

Мальчишка уже превратился в крошечное пятнышко на фоне воды.
"Сейчас..." -- с замирающим сердцем подумал я. И тут внизу
сверкнула яркая белая вспышка. Это походило на вспышку магния,
но его потребовалось бы не меньше килограмма. Даже глаза
заболели. Я зажмурился, а когда снова посмотрел вниз, там не
было никого. Лишь на воде, тоненький, словно спичка, покачивался
деревянный меч.

А потом меня резанул знакомый голос.

-- Ребята!

Двадцать четвертый остров шел в атаку. Они были совсем рядом. А
Малек стоял рядом со мной, и по лицу его текла кровь. В него
метнули нож.

...Я больше не думал об игре. Здесь все было настоящее -- друзья
и море, враги и замки. И выбор был прост -- ты, или тебя. Я
кидался вперед, и мой меч звонко отбивал чужие удары. Помню,
один раз на меня бросились трое,-- старше и сильнее. Но кто-то,
кажется Толик, подбежал и встал рядом.

И враги стали отступать. Не думаю, что в этом было много моей
заслуги. Просто все так сложилось -- страшная смерть их
товарища, получасовая драка, наше с Игорьком появление... Ну и
мои неумелые, наполненные страхом и отчаяньем удары, наверное,
тоже. Так иногда бывает, и честь победы достается тому, кто
просто опоздал к началу схватки...

Я опередил и Толика, и Януша, и Криса. И неожиданно оказался
один на один с отставшим противником.

Первое, что бросилось мне в глаза,-- он был посветлее других. Не
такой загорелый и чуть аккуратней подстриженный, хоть и
длинноволосый. Еще через секунду до меня дошло, что это девчонка
лет четырнадцати, и я опустил меч. Не знаю, сумел бы я ударить
парня, даже после всего случившегося на мосту... Девчонку я не
мог ударить точно. А она стояла, опустив меч, повернувшись ко
мне лицом и не пытаясь убегать. Вид у нее вполне соответствовал
окружающим: обрезанные чуть ниже колен джинсы, завязанная на
животе узлом блузка, волосы, перетянутые на лбу широкой черной
лентой. И все равно что-то в ней казалось знакомым, земным. Из
той моей жизни, которая оборвалась вчера со щелчком
фотоаппарата...

Девчонка стояла и смотрела на меня. Знакомо смотрела...

-- Инга... -- одними губами выдохнул я.

Это было невероятнее всего случившегося. Фантастичнее Игры и
пришельцев. Этого просто не могло быть! Ингу я видел всего два
дня назад. Да, возможно загореть за пару дней, при желании за
тот же срок реально обтрепать одежду и исцарапать руки. Даже с
прической можно сделать что-нибудь такое, отчего волосы
покажутся длиннее. Но глаза, выражение лица -- они так быстро не
меняются! Инга выглядела сейчас гораздо старше. Оттого,
наверное, я и не узнал ее сразу...

-- Тихо,-- шепотом сказала Инга.-- Приходи сюда ночью, на мост.
И никому не говори про меня.

Она повернулась и бросилась к своим.


Игорька ранило несильно. Он даже уверял, что ему совсем не
больно, словно мы не видели набегающих на его глаза слез. Крис с
Янушем остались на мосту. А мы с Толиком отвели Малька в замок.
По дороге Толик рассказывал про Януша. Он здесь недавно, с
месяц, его все учат русскому языку, но говорит Януш пока плохо.
Толик вспоминал какие-то забавные словечки Януша, хохотал. Мне
это казалось диким. Только что мы видели, как погиб мальчишка с
соседнего острова, только что он рубился насмерть, и уже
смеется. Но и Малек смеялся, вздрагивая при этом от боли. А у
меня перед глазами стояли то падающий в море пацан, то замершая
под мо