Мы словно шли одной и той же дорогой. Только называли вещи
разными именами -- у этих ребят были в ходу слова: "вредители",
"враги народа", "капиталистические наймиты". История Островов
шла по спирали. Даже у этих ребят попытка об®единения оказалась
не самой первой в истории Островов. Но мы, наверное, не смогли
бы заживо замуроваться в самой неприступной комнате замка --
часовне, среди старых икон, почему-то не выброшенных
Коммунарами. Они сумели, когда поняли, что победить не смогут.
Не знаю, зачем. Девчонка по имени Катя, писавшая дневник, об
этом не упомянула.

Я перелистывал сухие, ломкие страницы и вздрагивал, когда
наталкивался на знакомые эпизоды. "Эдик и Витя с двенадцатого
острова затащили Динку в свою комнату и изнасиловали. Тогда Миша
с Ринатом взяли автоматы и пошли на мост..."

"Когда мы отступали, Вилли выстрелил из лука и убил Семена. А мы
совсем не остерегались, потому что знали, у них патронов нет. А
еще думали, что Вилли сын рабочего, и с нами. Он оказался
фашистом. Ребята взяли мечи и пошли в рукопашную..."

"Нас атакуют каждый день. Кричат, что мы затеяли всю эту кашу.
Мы хотели лучше, но ничего не получилось..."

Я читал вслух, и вокруг меня собирались все. И Тимур, с
автоматом ППШ, и Илья, все вертевший в руках тяжелый желтый
брусок, пока Меломан не предположил, что это -- динамит. И
девчонки. Оля тихо ревела, прижимаясь к Инге. А Ритка сидела злая
и мрачная как никогда.

"Ник сказал, что я последняя девчонка на острове и должна их
всех воодушевлять. Миша сказал, пусть я сама решаю. И я
согласилась, только мне противно и совсем неприятно. А Пак
смотрит на меня обиженно и говорит, что не хочет. Он это зря, на
него я не обижусь..."

"Сегодня кончилась вода, и Ник попытался разобрать камни. Миша
молчал, а Пак стал помогать. Но цемент засох, и у них ничего не
получилось. Мы, наверное, от голода слабые..."

"Пак вчера застрелился из Мишкиного пистолета. Коммунары так не
поступают, но мне его жалко. Я весь день реву".

"Очень воняет, и болит голова. Миша сказал, что свечка
последняя, и я больше писать не смогу. Мы старались быть
настоящими комсомольцами, но, кажется, у нас не вышло. Если...
Когда нас найдет Красная Армия, пусть они разыщут тех, кто
назывался марсианцами, и убьют их. Или сделают большой суд, а
потом убьют. Меня звали Катя, я училась в седьмом классе. Все".

Записи обрывались. Я посмотрел на Криса, словно он мог что-то
добавить. А Крис взглянул на часы.

-- На мост! -- коротко приказал он.-- Нас сейчас накроют прямо в
замке.

Тимур, с автоматом наперевес, пошел к двери. За ним потянулись
остальные. Прежде чем выйти, я бережно положил дневник на стол.

...Нас не накрыли в замке. Перешедшие уже на нашу половину
мостов ребята бросились назад, едва увидев автоматы. Пистолет
Тома успел научить их уважению к огнестрельному оружию. Тимур,
не выпускающий "ППШ" из рук, как-то странно смотрел им вслед.

-- Жалеешь, что не вышло драки? -- спросил я.

-- Не жалею.-- Тимур протянул мне автомат.-- Он не выстрелит,
затвор проржавел насквозь.

Я посмотрел на маячившие на безопасном расстоянии фигурки.
Солнце светило им в спины, превращая их в прекрасные мишени.

-- Дня через два они это поймут.

-- Значит за два дня нужно придумать что-то другое,--
невозмутимо сказал Тимур.


Вечер был из тех неудачных вечеров, которые устаешь ждать. Нам
всем хотелось темноты, перерыва в дежурстве, но солнце все не
садилось. А когда, наконец, наступил вечер, и мосты начали,
поскрипывая, расходиться, идти в замок уже не хотелось. Толик с
Меломаном пошли купаться, Крис с Тимуром уединились на серединке
моста -- обсудить военные планы... Я поднялся на сторожевую
башню.

Интересно, почему в замках непременно делают башни? Неужели
только для наблюдения, для дозора? Мне кажется, что башня в
массивном, огромном замке -- это как бы противовес его неуклюжей
громаде. Замок обязан быть грозным и неприступным. Но за
толстыми стенами камня и металла остается мечта о красоте. Вот
тогда-то и строятся сторожевые башни -- каменные стрелы,
воткнувшиеся в небо,-- наверное, даже войне хочется быть
красивой...

Я стоял, облокотившись о каменные перила, гладкие от тысяч
прикасавшихся к ним рук. Стоял и думал про мальчишек,
сражавшихся здесь полвека назад. Им, наверняка, было еще
труднее. Никогда не слышавшие про инопланетных захватчиков,
знакомых нам хотя бы по книжкам и фильмам, не подозревавшие о
том, что на Земле остались их копии... Что чувствовали они,
попавшие на Острова из разоренных, прошедших войну стран? Может
быть, вначале даже восхищались окружающим их великолепием: море,
острова, замки, сказочное оружие. А потом понимали, что война
снова догнала их, что придется убивать и гибнуть самим под
жарким солнцем, на овеваемом ветерком мраморе мостов...

-- Димка...

Я обернулся. Инга подошла так тихо, что я не услышал ее шагов.
Мы с ней давно не оказывались вдвоем, и я вдруг запоздало
удивился этому. Словно мы избегали друг друга, стеснялись
оказаться наедине.

-- Ты грустишь?

-- С чего ты взяла?

Увы, отрицания в моем встречном вопросе не получилось. Наоборот.

-- Мне тоже грустно.

-- Из-за дневника, да? -- тихо спросил я.

Инга кивнула.

-- Они все продумали, Димка. Пришельцы знают любой наш ход, и не
потому, что среди нас есть предатели. Просто все на островах
повторяется. Они изучили нашу реакцию в самых разных ситуациях.

-- Может быть, им это и нужно.

Может быть.

Я смотрел Инге в глаза. И думал о том, что почти совсем не боюсь
за себя. Не боюсь за Криса или Ритку. Но если что-то случится с
Ингой, я брошусь вниз с моста. Я ее почти люблю и не должен об
этом думать. Иначе "почти" исчезнет, и я не решусь нарушить ни
одного правила Игры. Я смирюсь с теми тремя-четырьмя годами,
которые мы сможем прожить на острове. Любовь делает свободного
человека еще свободнее, но она же превращает заключенного в
раба. Я не могу тебя любить, девчонка, которую я знал многие
годы, а полюбил за несколько недель на Островах. Не должен.

-- Димка, придумай что-нибудь. Ты сможешь, я знаю. Мы не должны
палить из автоматов по своим соседям, это подло. И не должны
пытаться всех об®единить, это глупо. Придумай что-то другое,
Димка.

Она шагнула к лестнице. Я пытался ответить и не мог. Лишь когда
Инга скрылась внизу, беспомощно выдавил:

-- Я попробую. Я постараюсь, честно...

Она права, мы не сможем изменить правила пришельцев. Мы должны
разрушить всю систему правил, мы должны разорвать круг...

Мы должны взорвать мосты.


Динамит -- это очень странная взрывчатка. Мы убедились в этом,
перетаскав на западный мост почти полный ящик желтых брусков и
соорудив фитиль из промасленной пакли. Наши противники хмуро
наблюдали за приготовлениями, стоя метрах в двадцати дальше по
мосту. Но когда Крис принялся поджигать фитиль, они дружно
бросились бежать. Мы тоже не задержались возле взрывчатки.

Фитиль медленно догорел... и ничего не случилось. Мы ждали
взрыва минут пятнадцать, потом Тимур подошел поближе. Секунду он
рассматривал сложенные горкой "кирпичики", отступив на несколько
шагов... И принялся выбрасывать динамитные шашки вниз. В воду
упали пять или шесть брусков, затем Тимур махнул рукой, подзывая
нас.

-- Дерьмо это, а не динамит,-- презрительно сказал он.-- Даже
не собирался взрываться, хотя и горел.

-- Горел? -- растерянно спросил я.

-- Горел. Протух, наверное, вместе с оружием. Не взрывчатка, а
манная каша.

-- Манная каша не горит,-- обиженно возразил Илья, которому
затея со взрывом понравилась больше всех.

Пока мы стояли возле неудавшейся мины, переживая свое поражение,
Том принялся что-то об®яснять Крису. Вначале Крис не обращал на
него никакого внимания, потом оживился.

-- Ребята, Том сказал интересную вещь. Не вся взрывчатка
срабатывает от огня. Для некоторых видов нужен детонатор.

Я с удивлением посмотрел на смущенного специалиста. Том после
происшествия с наркотиками явно жаждал реабилитации.

-- А где взять детонатор?

-- Попробуем сделать из пороха. Автоматы испорчены, но
патроны-то целы.

Патронов, действительно, было много. Если высыпать из них порох,
его могло набраться больше килограмма...

Я пожал плечами. Возражений не последовало, даже Тимур, все еще
надеющийся восстановить автоматы, не спорил. Он с Крисом
отправился в замок готовить детонатор, а все остальные
продолжали толкаться на мосту. Только Меломан с Игорьком на
соседнем мосту "держали оборону". У них был наш единственный
исправный пистолет, что делало задачу обороны вполне разрешимой.

Идея взорвать мост прошла легко. Видимо потому, что все помнили
наш рассказ о французском острове, уже многие годы пользующемся
преимуществами двух мостов вместо трех. И у меня не было никаких
сомнений в правильности своего плана... А вот сейчас, когда
суета приготовлений осталась позади, я вдруг задумался. Ведь мы
не знали, что последовало за взрывом моста на четвертом острове:
возможно, какое-то наказание и было. А наш остров после затеи с
Конфедерацией и разоблачением Игорька наверняка был на особом
счету у пришельцев. Может быть, и не стоило нам так торопиться?

Но отступать было уже поздно: Тимур с Крисом возвращались. В
руках у Тимура виднелась маленькая жестяная баночка из-под
яблочного сока.

-- Пойдет?

Я заглянул в жестянку -- на три четверти ее наполнял
буровато-зеленый порошок.

-- Это порох?

Мне почему-то казалось, что порох должен быть белым, как мука
или сахар. Не знаю, как представляли себе порох остальные, но
Тимур ответил серьезно:

-- Порох. Мы высыпали из одного патрона и подожгли. Видишь?

Он протянул ладонь. Кончики пальцев покраснели и потемнели от
копоти.

-- Не успел руку отдернуть. А там было совсем чуть-чуть.

Тимур принялся устанавливать баночку среди динамитных брусков. Я
посмотрел на ребят: Толик с Томом наклонились вперед, едва не
уткнувшись носами в "детонатор", Крис меланхолично разглядывал
наших врагов, позорно бежавших с моста. Они стояли возле своего
замка, явно ожидая развязки. Нет, отступать теперь невозможно...

Илья тронул меня за плечо.

-- Дима, может лучше взорвать мост у самого основания? Вот
грохоту будет!

Я покачал головой. Грохот в нашу задачу не входил, надо было
лишь вывести мост из строя. Чем меньше окажутся разрушения, тем
меньше возможный гнев наших хозяев. Наверное, этим
руководствовались и французы, взрывая свой мост на середине.

Тимур закончил обматывать жестянку динамитом и вставил в нее
новый фитиль.

-- Готово.

Все молчали. Странно, перед предыдущей попыткой взрыва мы словно
бы подсознательно предчувствовали неудачу. А сейчас самодельный
фугас выглядел достаточно серьезно...

-- Сваливайте,-- сказал наконец Толик.-- Я подожгу.

Спорить никто не стал: Толька бегал лучше всех нас. Тем более по
мостам, где бег временами был похож не то на слалом, не то на
прыжки с трамплина.

Мы спустились почти до самого замка, но совсем уходить с моста
не стали. В этом был какой-то вызов пришельцам... А может быть,
и простая беспечность.

Толик выждал несколько минут и начал возиться с фитилем. Я вдруг
испугался: появилось дурацкое чувство, что взрыв произойдет
прямо сейчас. Мгновенная вспышка, удар, и Толька навсегда
исчезнет...

Но все шло нормально. Толик поджег фитиль и бросился к нам.
Через пару минут мы уже стояли вместе.

-- Сейчас,-- тяжело дыша, сказал Толик.-- Сейчас рванет.

Мы замерли. Шли секунды.

-- Если опять не вышло, то я туда не пойду,-- хмуро сказал
Тимур.-- Вдруг фитиль тлеет, и взорвется минут через...

Мост вздрогнул.

Я понимаю, что вначале мы должны были увидеть вспышку. Скорость
света куда больше скорости ударной волны. Но мне взрыв
запомнился именно таким.

Мраморные плиты под ногами затряслись, мост качнулся, выгибаясь
в предсмертной судороге. На середине моста закружился багровый
огненный клубок. Он разрастался, словно наматывал на себя из
воздуха вначале невидимую, а потом мутнеющую оранжево-черную
нить. Мы пригнулись, а сверху на нас навалился грохот. Словно
все каменные плиты, рушащиеся сейчас в воду, падали прямо на
нас.

Мы недооценили мощность динамитных шашек. Для взрыва моста
хватило бы и половины приготовленного количества.

Сознание оставалось четким. Я видел, как валится вниз оторванный
взрывом кусок моста: огромный, метров десять длиной. Над самой
водой он ярко вспыхнул, его окутало белое свечение... Пришельцы
уничтожали все, падающее с мостов в море. Исключения не сделали
для самого моста.

-- Ребята! -- отчаянно крикнул Илья. Я повернулся.

Он то ли не удержался при толчке, то ли просто поскользнулся.
Илья висел над водой, цепляясь за столбик ограждения.

На первый взгляд ничего страшного не произошло. Мы находились на
самой низкой части моста, на высоте пяти-шести метров. Кому из
мальчишек не доводилось нырять с пятиметровой вышки?

Но мы были не в бассейне, и падать Илье предстояло не с вышки --
с моста. А все падения заканчивались одинаково.

Я бросился к нему. Но меня опередил Крис. В несколько секунд он
оказался рядом с Ильей, вытащил его обратно на мост. Но что-то в
лице Ильи неуловимо изменилось за эти секунды. Он казался теперь
куда младше и смотрел на нас, как-то растерянно щурясь...

-- Очки упали,-- с ужасом сказал он.-- Ребята, что делать?

Крис беспомощно пожал плечами.

-- Главное, что сам цел,-- успокоил Илью Толик.

Кивнув, Илья поморщился. Мне показалось, что он готов заплакать.
Но вместо этого он спросил:

-- А мост? Я не вижу...

-- Мосту крышка,-- злорадно сказал Тимур.

Две половинки моста теперь разделял проем метров в двадцать. Его
заполнял лишь медленно рассеивающийся дым и оседающее облако
каменной крошки. На этом мосту Игра кончилась.

-- А что дальше? -- требовательно спросил Илья.

Никто не ответил.


        9. Холода.

Я проснулся от того, что мне больше не хотелось спать. Ощущение
было немного странным -- за время жизни на Островах я привык не
высыпаться. Вчера мы тоже засиделись допоздна: сказалось нервное
возбуждение после успешной "диверсии". Лишь в первом часу ночи
Крис велел всем расходиться...

Оторвав лицо от подушки, я взглянул в окно. И похолодел. Было
светло, очень светло. Мосты давно должны были сойтись... Почему
же меня не позвали на дежурство?

Соскочив с кровати, я начал одеваться. Может быть, Крис решил
теперь обходиться меньшими силами, ведь западного моста не
существует? Но почему неожиданный отдых дали именно мне, а не
Илье или раненому накануне Меломану? В этом было что-то обидное.

Я взял меч, продел его в петлю на поясе. Сейчас надо все
выяснить, и...

Что-то было не так. Я крутанулся на месте, подозрительно
оглядывая знакомую комнату. Подошел к окну. Ничего особенного.
Спокойное море, сероватое сумрачное небо. Я даже принюхался:
тревога, казалось, была разлита в воздухе. Почувствовал лишь
привычный, слегка аптечный запах моря.

Меня пробила мелкая дрожь. Но не от страха -- от холода.

Так вот в чем дело! В комнате было непривычно холодно, градусов
десять, не больше. Так сильно на Островах я еще не мерз, даже
ночью, в дождь, под пронизывающим ветром. Сейчас же погода
казалась вполне приличной.

Я открыл окно, в смутной надежде, что холод скопился лишь в
замке, спрятался в каменных стенах моей комнаты. Но дохнувший
снаружи воздух оказался еще холоднее, меня снова охватила дрожь.
Дул слабый, едва заметный ветерок, который с каждой секундой
казался все холоднее. Перемахнув через подоконник, я оказался на
террасе. И сразу Увидел Криса.

Выглядел он непривычно -- на нем был шерстяной свитер
канареечно-желтого цвета с длинными, закатанными рукавами. Крис,
запрокинув голову, всматривался в небо.

Я подошел к нему, встал рядом. Крис искоса взглянул на меня, но
продолжал стоять, задрав голову.

-- Где ребята? -- хмуро спросил я.

-- Илюшка с Томом рыбу ловят. Остальные спят,-- безразлично
ответил Крис.

-- А кто на мостах? -- растерялся я.

Крис усмехнулся.

-- Никого. Холодно ведь, мосты и не думают сходиться.

Действительно. Я совсем забыл, что мосты сходятся лишь после
того, как их нагреет солнце.

-- Никогда не думал, что здесь бывают такие холода,-- словно
извиняясь за свой тон, сказал я.

Крис кивнул и задумчиво произнес:

-- Я тоже не думал.

Мне стало неуютно. Словно вдобавок к прохладному ветру окатили
ведром ледяной воды.

-- Такого раньше не было?

-- Нет. Впрочем, мы и мостов раньше не взрывали.

Я обхватил руками плечи. Глупый жест, словно от него может стать
теплее. Когда-то так ежился Том, оказавшись на острове среди
незнакомых мальчишек и девчонок.

-- Крис, а еще теплая одежда есть?

Он кивнул.

-- Спроси у Ритки, она найдет что-нибудь.

Кивнув, я пошел к ближайшей двери. Уже на пороге не удержался и
спросил:

-- Что ты высматриваешь? Пришельцев?

Крис покачал головой, словно я спрашивал его всерьез. И ответил:

-- Солнце. Облака реденькие, а солнца нигде не видно. Странно,
правда?


Дождь пошел после обеда. Он начался так тих, лениво, что мы не
сразу заметили сеющуюся с неба мелкую морось. Собравшись в
Тронном Зале с самого утра, мы болтали, пили чай и старались не
обращать внимания на пронизывающий до костей холод. Ритка
раздала все запасы теплой одежды, которые были в замке, и мы
оделись в свитера, куртки, плащи, принадлежавшие прежним
обитателям острова, попавшим на него среди зимы. Мне досталась
отличная теплая куртка -- из черной и серебристо-серой ткани, с
отстегивающимися рукавами и капюшоном, множеством замков и
карманов. Выглядела она почти как космический скафандр, появись
я в ней дома, все мальчишки лопнули бы от зависти. Куртка
оказалась чуть маловата, но сидела от этого, по-моему, еще
лучше. Я сразу решил, что в бою можно отстегнуть рукава, и
движениям ничего не будет мешать. Впрочем, какие драки в такую
погоду? Щель между мостами не только не сократилась, наоборот,
увеличилась на метр-полтора.

Девчонки куда-то на минуту вышли, и Меломан воспользовался этим,
чтобы рассказать анекдот про Шерлока Холмса и его скверную
привычку курить трубку перед завтраком. Анекдот оказался ужасно
смешным, и мы хохотали, как сумасшедшие. Потом Крис перевел
анекдот для Тома, и мы снова принялись хохотать, услышав его
запоздалый смех. А когда кончили, в полном изнеможении от
неожиданного веселья, в Зале наступила полная тишина. И сразу
стал слышен шорох дождя.

Дождь шел почти незаметно для глаз. Крошечные капли,
превращенные ветром в невесомую водяную пыль, мокрой сыпью
ложились на мрамор. Через несколько минут на плитах террасы
словно ниоткуда возникли лужицы. Казалось, что вода в них
дрожит, покрытая сплошной рябью от падающих капелек.

Прижимаясь к холодным стеклам, мы смотрели на дождь. Потом Толик
решительно потянул на себя оконную створку. Окно нехотя --
неужели уже успело разбухнуть? -- открылось. Толик, закутанный в
пару рубашек и шерстяную олимпийку, поежился. Крис, стоящий
рядом, негромко произнес:

-- Ого...

Стало еще холоднее, по-осеннему зябко и неуютно. А небо до
самого горизонта застилала неподвижная пелена туч. Никто не
произнес больше ни слова, пока Толик не захлопнул окно: зло,
сильно, даже стекла звякнули.

-- А может здесь зима такая? -- неуверенно спросил Илья. Часто
моргая и щурясь, он переводил взгляд с одного на другого. Я
подумал, что в таком полумраке и без очков Илья с трудом
разбирает наши лица. Если, конечно, вообще способен отличить
Меломана от Толика, а меня от Тимура...

-- Да, зима,-- подхватил Тимур.-- Пятьдесят лет было лето, а
теперь пятьдесят лет будет зима.

-- Между зимой и летом обычно бывает осень,-- очень тихо сказал
Крис.-- И ни на одной планете осень не может наступить так
внезапно.

-- Нас наказывают.

Наверное, мы успели отвыкнуть от этого голоса: он прозвучал
неожиданно для всех. Игорек давно уже не участвовал в общих
беседах, хотя и старался держаться на виду. Сидел где-нибудь в
уголке, вздрагивая,