ы  первым
человеком на "Сегеже" оказалось существо, вызывающее всеобщее уважение
и любовь. Ранмакан не стремился ни к тому, ни к другому.  Он  даже  не
проявлял большой благодарности за то,  что  его  вернули  к  жизни.  И
Кудараускасу  хотелось  найти  в  нем,  в  его  мировоззрении   черты,
приведшие к гибели целую планету.
   Поэтому Кудараускас, как только Ранмакан появился на мостике,  всем
своим видом  показывая,  что  не  собирается  покидать  его,  принялся
задавать Ранмакану вопросы, невинные на вид, но с двойным дном.
   Ранмакан, с недоверчивостью относившийся к любым вопросам, не хотел
раздражать отказом беловолосого штурмана  и  поэтому  коротко  и  сухо
отвечал на них, сам тоже спрашивал что-то малозначащее и тоже  имеющее
другое значение. Спросил он и  об  оружии.  Этот  вопрос  Кудараускаса
заинтересовал.
   Он повторил то же, что говорила Ранмакану Снежина,  и  Ранмакан  не
поверил Кудараускасу так же, как не поверил Снежине. Однако  про  себя
удивился сговору пришельцев.
   - И сильно бьет? - спросил Ранмакан.
   - Лучевой пистолет? Метров на сто, это же средство защиты.
   - У нас есть пистолеты  и  пулеметы,  бьющие  без  промаха  на  три
километра.
   Ранмакан употребил в разговоре другую меру  длины,  но  лингвист  у
него на груди  перевел  меру  в  земные  понятия.  Лингвист  передавал
местное звучание слов только в тех  случаях,  когда  понятию  не  было
эквивалента в земных языках.
   - Но я же повторяю, - сказал спокойно  Кудараускас,  -  это  оружие
чисто оборонительного типа. И оно еще не употреблялось  за  все  время
моей работы на "Сегеже".
   - А какая точность выстрелов? - спросил Ранмакан.
   В это время капитан зачем-то отлучился  с  мостика,  и  Кудараускас
остался наедине с Ранмаканом. Он  встал,  подошел  к  стене  и  открыл
небольшую дверцу в ней. В нише, на полке, лежал лучевой пистолет.
   - Сейчас посмотрим, - ответил Кудараускас,  -  хотя  это  не  имеет
значения. Рассеивание... Точность попадания...  Видите,  как  прост  в
обращении?
   Ранмакан  внимательно  осмотрел  пистолет,  но   тут   Кудараускаса
кольнуло какое-то неприятное предчувствие. По крайней мере, он сам так
говорил потом Бауэру.  Зенонас  положил  обратно  пистолет,  захлопнул
шкафчик и внимательно поглядел на Ранмакана. Но тот как будто  потерял
уже к пистолету всякий интерес. Он  снова  подошел  к  экрану  и  стал
смотреть на застланный мглой дождя город.
   - Сегодня никто туда не поедет? - спросил он.
   Он находился в  странном  состоянии:  с  одной  стороны,  его  план
неожиданно облегчался тем, что тюремщики даже не запирали  шкафчика  с
оружием, но вдруг это ловушка? Страх, охвативший  его  в  тот  момент,
когда он раскрыл глаза в госпитале "Сегежи", не отпускал. Он руководил
всеми его действиями.
   - В город? Сам Загребин собирался с®ездить туда на "Еже" с Бауэром.
На самую окраину. Там, в начале улицы, здание редакции. Вы знаете?
   - Я этот район плохо знаю, - сказал Ранмакан. - Когда они поедут?
   - Скоро, через полчаса. Ага, вот и Загребин. Геннадий Сергеевич, вы
когда собираетесь в город?
   - Вахту сдам Бакову, и поедем. А вы что, Ранмакан, хотите с нами?
   - Я там еще не был... после войны, - оживился Ранмакан.
   - Тогда вместе поедем. Вы нам поможете.
   Загребин вызвал по внутренней  сети  корону  Вас.  Тот  очнулся  от
блаженных дум и ответил, что не имеет  ничего  против,  если  Ранмакан
с®ездит в город.
   Тут уже был виноват Загребин. Он должен был осторожнее относиться к
Ранмакану. И корона Вас тоже. Но и тот и другой упустили из виду,  что
Ранмакан - представитель цивилизации, отставшей на несколько сотен лет
от Земли и Короны. С другими мыслями, с другими  рефлексами  и  совсем
другим отношением к людям.


        8

   Вынуть пистолет из шкафчика и  спрятать  его  в  кармане  оказалось
нетрудно.  Капитан  вышел  вниз  подготовить  "Ежа"   к   поездке,   а
Кудараускас углубился в какие-то свои расчеты.
   Дальнейшее  было  еще  проще.   Управление   скафандром   оказалось
автоматическим. Ранмакан прошелся в скафандре  по  коридору  и  сказал
капитану, что чувствует себя хорошо.
   В скафандре было слышно все, что говорили другие люди, также одетые
в скафандры. Кроме того, можно было поддерживать связь с кораблем.
   - Будете нашим  гидом  по  городу,  хорошо?  -  предложил  капитан,
забираясь в вездеход.
   - Хорошо, - Ранмакан улыбнулся.
   - Я даже и не надеялся, что вы захотите с нами поехать,  -  заметил
Загребин. - С местным жителем куда удобнее. Я боялся,  что  вам  будет
тяжело...
   - Ничего, - ответил Ранмакан. -  Поехали.  -  Он  спешил.  В  любой
момент Кудараускас или Баков могли  обнаружить  пропажу  пистолета,  и
тогда все погибло.
   В кабине "Ежа", устроившись  сзади  Бауэра  и  Загребина,  Ранмакан
незаметно расстегнул скафандр  сбоку  и  вынул  из  кармана  пистолет.
Кабина вездехода была слабо защищена от радиации. Но Ранмакан не верил
тому, что доза радиации, прорвавшейся к его телу в эти  секунды,  была
опасной для жизни.
   У одного из первых домов улицы, ведущей к центру -  она  называлась
улицей Торжества, - вездеход остановился.
   - Мы тут немного задержимся, - сказал Загребин. - Не возражаете?
   Ранмакан не возражал. Он подождал, пока Бауэр и Загребин скрылись в
узкой двери одного из домов, и бросился бежать  вдоль  улицы,  надеясь
спрятаться в под®езде.
   Движимый каким-то  шестым  чувством,  интуицией  много  повидавшего
человека, капитан, входя в дом,  обернулся.  И  увидел,  что  Ранмакан
убегает.
   - Ранмакан! Стойте! Что вы делаете?
   Капитан  бросился  за  Ранмаканом.  Он  понимал,  что  человек  без
корабля, без защиты скоро погибнет в этом мире.
   Ранмакан этого не понимал. Он  обернулся,  выхватил  пистолет  и  в
упор, с пяти шагов, всадил в лицо и грудь капитану  половину  мощности
пистолета.
   Такого удара не выдержал даже скафандр высокой  защиты.  Прозрачная
броня его почернела, обуглилась, и, высоко подняв от  немыслимой  боли
толстопалые  руки,  капитан  упал  на  мокрую,  выщербленную   ветрами
мостовую.
   Бауэр уже стоял в дверях. Второй выстрел был направлен ему в  лицо,
но штурман за какую-то долю секунды успел нырнуть  в  проем  двери,  и
синий дым тут же скрыл Глеба от следующего выстрела.
   Ранмакан  остановился.  Что  делать?  Теперь  он  беглец,  он  враг
могучего корабля и могучих пришельцев. Правда, у Бауэра оружия нет...
   Ранмакан выстрелил в  гусеницу  "Ежа".  "Еж",  движимый  инстинктом
самосохранения робота, отпрянул в сторону,  но  его  настиг  следующий
выстрел. Гусеница оплавилась, и "Еж" завертелся на месте.
   - Что  случилось?  -  кричал  Баков,  и  голос  его  бился  в  ушах
Ранмакана, как неумолимый преследователь. - Что  случилось?  Загребин!
Бауэр!
   Ранмакан побежал вдоль улицы, петляя, будто  его  могли  увидеть  с
корабля, свернул в проходной двор и через узкие переулки направился  к
холмам. Город они могут сжечь, мстя Ранмакану. В холмах его не найдут.
   - Ранмакан напал на капитана, - наконец услышал он голос  Бауэра  в
шлеме. - Капитан ранен или убит. "Еж" поврежден. Срочно нужна помощь.
   -  Оставайтесь  на  месте!  -  приказал  Баков.  -  Окажите  помощь
капитану. Откуда у Ранмакана оружие?
   - У него наш лучевой пистолет. Что он сделал с мастером! Скорее!
   - Спускаем "Великана"!
   Ранмакан плутал по проходным  дворам  и  переулкам,  ища  выхода  к
холмам. Он не мог поверить, что о нем в этот момент  забыли,  что  его
никто не преследует. Скафандр не успевал подавать  достаточно  воздуха
для бешено сжимающихся легких. Ранмакан  задыхался.  Ему  не  хотелось
снимать шлем: сняв его, он будет лишен возможности  слушать  разговоры
по внешней связи.  Но  шлем  с  каждым  шагом  все  тяжелее  давил  на
голову...
   Спрятавшись за углом крайнего дома, Ранмакан отвинтил шлем и бросил
его на мостовую: прозрачным мячом шлем покатился  к  луже,  занимавшей
середину мостовой, и поплыл по ней, подгоняемый поднимающимся  ветром.
Надвигался ураган.  Снег  с  дождем  били  Ранмакану  в  лицо,  словно
пытались остановить. Но  тот  был  доволен,  что  погода  испортилась:
теперь его труднее будет найти.
   Начался под®ем на холм. Ранмакан убавил шаги - все равно он уже  не
мог бежать. С пистолетом он не расставался. Дальше от корабля,  дальше
от мести пришельцев...
   Ранмакан  был  обречен  на  скорую  и  мучительную  смерть.  Спасти
Ранмакана мог только аппарат короны Вас. Но Ранмакан бежал от него.
   Скалы сомкнулись над тропинкой. Ранмакан  присел,  чтобы  перевести
дух. Ветер сюда не долетал. Ранмакан спрятал  пистолет  в  карман.  Он
чувствовал себя здоровым и сильным. Теперь главное  -  найти  своих  и
рассказать  им  о  пришельцах.  Должен  же  где-то  существовать  свой
привычный мир, мир порядка и закона.
   А тем временем Бауэр тащил  к  кораблю  обугленное  тело  капитана,
тяжелое и неповоротливое в скафандре высокой защиты. Он не обходил луж
и камней. Он задыхался, спешил.
   У последнего дома его встретил вездеход "Великан".
   Ураган разыгрался к тому времени, и Бауэр  увидел  вездеход  только
тогда, когда спрыгнувший с него механик Лещук крикнул ему:
   - Давай помогу!



        Глава четвертая. Вторая неудача





        1

   В лаборатории - некому было запретить  -  собралась  большая  часть
экипажа. Корона Вас не начинал работы до появления Аро и Павлыша.  Без
них он не мог справиться с аппаратурой. Вас понимал, что теперь, когда
тело капитана,  охлажденное  и  готовое  к  оживлению,  находилось  на
операционном столе, время перестало играть решающую  роль  в  спасении
капитана. Корона Вас  об®яснил  это  Бакову,  принявшему  командование
кораблем, и Снежине, но те все равно отсчитывали минуты до возвращения
катера, и им несмотря ни на  что  казалось,  будто  с  каждой  минутой
уменьшаются шансы на то, что Загребин  вернется  на  мостик,  постучит
сигаретой о край пепельницы и  скажет  вахтенному:  "А  вот  у  нас  в
училище был такой случай..."
   Когда Кудараускас сообщил в лабораторию, что катер снизился,  Баков
приказал Зенонасу не торопить их с дезактивацией. Все должно  идти  по
плану. Если поторопишься,  в  лабораторию  могут  попасть  вирусы  или
радиация.  Это  решение  далось  Бакову  нелегко,  но  он  теперь  был
капитаном корабля, и первой его  обязанностью  было  вернуть  к  жизни
мастера. Сформулировав так свою задачу, Баков принялся проводить ее  в
жизнь. Правда, освободить лабораторию от заинтересованных  лиц  он  не
решился.
   Снежина встала у дверей рядом с Бауэром.  Павлыш  и  Аро  прошли  к
приборам. Лицо и грудь капитана были прикрыты тканью, и  из  сплетения
приборов и креплений виднелись только усыпанные веснушками кисти рук.
   - Все будет в порядке, - сказал  Бауэр  Снежине.  Он  очень  хотел,
чтобы все было в порядке.
   - Прошу лишних уйти,  -  произнес  Павлыш.  -  Пожалуйста,  уйдите.
Помощи от вас никакой, а разговариваете.
   - Мы не будем разговаривать, - заверила Снежина.
   - Пойдем, - предложил ей Бауэр. - На  мостике  есть  экран.  Павлыш
тоже волнуется.
   А когда они поднимались на мостик, он сказал Снежине:
   - Я ведь тоже  мог  оказаться  на  этом  столе.  Мое  счастье,  что
Ранмакан плохо управлялся с пистолетом.
   - Вполне достаточно, чтобы убивать, - с®язвила Снежина.
   Бауэр открыл дверь на мостик и вдруг улыбнулся.
   - Чего ты? - удивилась Снежина.
   - Как быстро люди приспосабливаются к  новым  условиям  жизни!  Еще
месяц назад случись такое, корабль был бы во власти безнадежного горя.
Погиб капитан. А теперь:  как  бы  еще  чего  не  случилось?  То  есть
говоришь о мастере как о пострадавшем в катастрофе, но абсолютно живом
человеке.
   - Не мели чепухи,  -  обиделась  Снежина.  Ей  сейчас  не  хотелось
философствовать. - Конечно, капитан будет жить.
   Кудараускас  включил  экран  лаборатории  и,  пока  члены   экипажа
рассаживались, спросил:
   - А где Ранмакан?
   - Кто знает? - сказал Бауэр.
   - Надо будет догнать его. Он погибнет.
   - Я бы его снова не оживляла. Должно же быть наказание,  -  сказала
Снежина.
   - Постарайтесь понять, -  возразил  Павлыш.  -  Он  просто  нам  не
поверил. Решил: мы враги.
   - А вдруг он сумасшедший? -  спросил  Кудараускас.  -  Не  в  нашем
смысле, а сумасшедший, как и все  другие  жители  планеты.  Охваченный
стремлением убивать.
   - Мы привезли еще одного человека, - вспомнил Бауэр. -  С  дальнего
острова. Завтра-послезавтра увидишь, что и здесь люди бывают разные.
   - Ты уже уверен?
   - Я давно уверен.
   Биологи включили аппаратуру. С мостика экран показывал  их  сверху,
как показывают операции в  хирургическом  театре  для  студентов.  Все
замолчали.
   Открылась дверь, и тихонько вошла тетя Миля.
   - Я с вами посижу, - шепотом сказала она. - Одной нехорошо.
   - Садитесь, конечно. - Зенонас подвинул ей кресло.
   По внутренней связи раздался голос Лещука из двигательного отсека.
   - Зенонас, подключи нас к лаборатории. Ничего не слышим.
   - Там пока слышать нечего, все идет как надо, - заметил Зенонас.  -
Включаю.
   Еще через десять минут Вас  склонился  над  колпаком  операционного
стола и сказал Павлышу:
   - Кожные покровы начинают восстанавливаться.
   - Ну вот, - сказал Бауэр.
   -  Сердце,  -  проговорил  Аро.  -  Пульс   семьдесят,   наполнение
нормальное.
   - Будет жить, - произнес Павлыш громче, чем  следовало  говорить  в
операционной.
   - Подождите, - остановил его Вас. - Не надо шуметь раньше  времени.
Я полагаю, что экран можно отключить. Через несколько  минут  операция
будет закончена, и еще через два часа мы разбудим капитана Загребина в
госпитале. Вы сможете его навестить.
   Корона Вас отключил экран.
   ...Через два часа капитан, смущенно улыбаясь, лежал в госпитале  на
той самой койке, которую так недавно занимал его  убийца,  и  принимал
импровизированный парад экипажа. У изголовья его стоял  корона  Вас  и
похлопывал от удовольствия губами широкого рта. Он радовался не только
тому, что капитан жив,  здоров  и  ничем  не  отличается  от  прежнего
Загребина, но и тому, что пришедшая одной из первых тетя  Миля  пожала
короне руку:
   - Спасибо вам, доктор. Без вас мы бы осиротели.
   Малыш, когда подошла его очередь, приблизился к  Вас  и  спросил  у
него шепотом, придерживая карман:
   - Курить мастеру можно?
   - Конечно. Если Павлыш разрешит. Он же здесь хозяин.
   Павлыш благодушно кивнул головой. Малыш вытащил из кармана  любимую
пепельницу мастера и пачку сигарет.
   - Вам можно, - поставил он пепельницу на тумбочку у кровати.
   Загребин посмотрел на сигареты,  вспоминая,  зачем  они  могли  ему
понадобиться, потом вспомнил и ответил:
   - Спасибо, как-то не хочется.
   Малыш даже вздрогнул. Такого с капитаном "Сегежи"  просто  быть  не
могло. Малыш подозрительно посмотрел на обоих биологов. Во взгляде его
ясно читалось: "Что вы сделали с мастером?".
   - Когда восстанавливали легкие, очистили их от никотина, - об®яснил
корона Вас. - Возможно, поэтому.
   Но  Малыш  продолжал  смотреть  на  Вас  в  упор,  и   тогда   тот,
догадавшись, добавил:
   - Нет, больше никаких расхождений со старым Загребиным не будет. Не
должно быть.
   - Может, все-таки закурить? - спросил Загребин. - Нет, не хочется.
   Корона Вас был прав. Во всем остальном капитан  остался  таким  же,
как прежде. Только бросил курить. И Снежине,  которая  вечно  забывала
сигареты, не у кого было их просить на мостике в вахту Загребина.
   Павлыш потом как-то говорил Снежине, что он не заметил,  чтобы  Вас
специально очищал легкие капитана от никотина. Тем более, если учесть,
что курение - наркотическая привычка и закрепляется она в мозгу, а  не
в легких. Просто-напросто корона Вас не выносит табачного дыма, уверял
Павлыш, и при этом он очень деликатное создание и никогда вслух  своих
претензий не высказывает. Вот и отключил потихоньку клетки, ведающие у
капитана страстью к курению.


        2

   На поиски Ранмакана  "Еж"  вышел  на  следующее  утро.  Кудараускас
уговаривал Бауэра взять с собой оружие, но тот отказался.  Кудараускас
даже поспорил с ним.
   - Ты пойми, - говорил он. - Пойми меня правильно. В крайнем,  самом
крайнем случае, если ты убьешь  его  -  мы  оживим  снова.  А  так  ты
рискуешь и своей жизнью, и жизнью Малыша, который едет с тобой.
   - Антипин соорудит силовое поле на вездеходе. Это первое. А  второе
- тебе приходилось умирать?  Хоть  полраза,  хоть  четверть  раза?  Ты
думаешь, это просто: умер, и все? А впрочем, не веришь мне, поговори с
Загребиным.
   Кудараускас представил лицо капитана и ответил:
   - Я не спорю. Если силовое поле будет, пожалуйста...
   От®езд "Ежа" задерживался. Антипин с роботами  мастерил  установку.
Бауэр углубился в карты, чтобы выяснить возможный  маршрут  Ранмакана.
Решили сначала осмотреть порт и склады - родные места Ранмакана.  Если
там его не найдут, придется перенести поиски на холмы.
   - Меня что волнует... - говорил Малыш Бауэру, когда они  спускались
к машине. - Ведь он же должен есть и пить. Никаких запасов такого рода
в скафандре нет. Значит, он, чтобы с®есть что-нибудь,  снимет  шлем  и
получит смертельную дозу.
   - Надеюсь, он не найдет ничего с®естного на этой чертовой  планете,
- ответил Бауэр.
   Ему совсем не хотелось ехать на поиски убийцы, но он сам вызвался в
них участвовать, потому что считал себя (как, впрочем,  и  большинство
членов экипажа) виноватым в  случившемся.  Бауэру  намного  интереснее
было бы присутствовать при оживлении "отшельника".
   Больше всего надежд возлагалось на пластилитовый детектор.  Он  мог
за несколько сот метров обнаружить следы  вещества,  из  которого  был
сделан скафандр.
   Баков стоял у экрана, смотрел,  как  растворяется  в  струях  дождя
машина, и, когда она скрылась за домами, сказал:
   - Осторожнее.  Может,  включите  поле  сейчас  же?  Он  ведь  может
подстерегать вас.
   - Мы его раньше учуем, - ответил Бауэр. - Работает детектор.
   Баков  включил  второй  экран.  В   лаборатории   проходило   новое
оживление. Баков думал, что это чудо становится уже будничным делом.
   Баков вызвал госпиталь и спросил у тети Мили,  как  себя  чувствует
Загребин.
   Тот услышал вопрос и ответил сам:
   - Даю врачам еще час - самое большее, пусть тогда выпускают,  а  то
сам сбегу.
   Баков сдержанно улыбнулся и пригладил усы. В том, что  капитан  так
хорошо себя чувствует, он признавал и свою скромную заслугу. Во  время
вынужденного  отсутствия  главы   корабля   все   хозяйство   работало
нормально. Так что он обеспечил капитану покой.
   - Отдыхайте, Геннадий Сергеевич: Бауэр и Цыганков выехали на поиски
Ранмакана. В лаборатории успешно идет оживление привезенного  Павлышом
человека.
   - Пора подумать, Алексей Иванович, о том, чтобы построить купол над
частью города. Будем переносить  работу  наружу.  Нас,  оживленных,  с
каждым днем будет все больше.
   - Ну, вы не в счет, -  ответил  Баков.  -  Насчет  купола  я  скажу
Антипину. Он у нас главный конструктор.
   - Хорошо,  я  отключаюсь,  -  решил  Загребин,  -  и  сейчас  начну
уговаривать Эмилию Кареновну, чтобы она помогла мне добраться до  моей
каюты. А вы об этом никому ни слова. Ясно? Это приказ.
   - Слушаюсь. - Баков улыбнулся.
   Капитан выздоравливал от смерти.


        3

   Когда "отшельник" открыл  глаза,  Павлыш  сидел  у  его  кровати  и
силился  одолеть  первую  страницу  романа,  найденного  в  хижине  на
острове. Из этого следует, что Павлыш делал  уже  некоторые  успехи  в
освоении языка, которым пользовался "отшельник" (тот же язык был  и  в
городе Манве).  Последние  полчаса  Павлыш  провел  в  секторе  Мозга,
впитывая под гипнозом сложнейшие окончания двадцати трех падежей.
   "Отшельник" лежал не двигаясь, не говоря ни слова. Глаза  его  были
больше и светлее, чем у Ранмакана.
   Павлыш медленно отложил книгу  так,  чтобы  "отшельник"  увидел  ее
назван