еснула  руками,  сказала  что-то
своим подругам и побежала на помощь профессору. Остальные  последовали
за ней. Червяк пополз резвее  и  скрылся  в  доме.  Ранмакан  все  еще
раздумывал,  чтобы  ему   предпринять.   Ситуация   была   сложной   и
неправдоподобной. Профессор принадлежал ко второй касте, и  заниматься
такой  плебейской  работой,  как  перетаскивание  тяжестей,  ему  было
абсолютно воспрещено тысячелетними традициями. Когда Ранмакан пробовал
понять взаимоотношения людей на "Сегеже", он пришел к выводу, что  все
они там, за исключением, может быть, тети Мили, принадлежат  к  высшим
кастам своей планеты. Вместо низших каст они взяли  с  собой  роботов.
Никакие разубеждения Кудараускаса не могли поколебать  Ранмакана.  Они
были ему не нужны. Когда мир можно об®яснить удобной схемой, очень  не
хочется отказываться от нее и искать какие-то  сложные  и  ненужные  в
повседневной жизни решения.
   Поэтому то, что робот тащил парашют, было  понятно.  То,  что  этим
занимался профессор Кори, было абсолютно непонятно.  Ранмакан  признал
формально, что под куполом все равны и каст нет, но в  душе  он  делил
человечество на касты и относил себя к одной из низших, хотя не к той,
к которой принадлежал до войны,  а  к  следующей  на  пути  вверх.  Он
беспокоился, что его могут лишить права  заведовать  мастерской,  и  с
подозрением поглядывал  на  новичков:  нет  ли  среди  них  патрициев,
способных и желающих занять его место?
   Пока все было в порядке, новых патрициев не было. Старые - Девкали,
Пирра и Кори - занимали уже хоть и неопределенные,  но  все-таки  явно
руководящие  места,  а  единственный  патриций,  спасенный  в  Лигоне,
предпочитал ничего не делать и рассуждать о  возможностях  демократии.
Ранмакан подошел к профессору для того, чтобы развеять свои  опасения,
и в результате еще больше запутался и решил, что недовольный  им  Кори
может  сообщить  пришельцам  о  недостойном  поведении  Ранмакана.  Но
Ранмакан - первый человек на Муне, Адам, как называют его пришельцы, и
он не может сидеть вместе с женщинами, шить или подносить им иголки  с
нитками.  Нет,  этого  не  будет.   Женщины,   конечно,   согласны   с
демократией: они принадлежали к самой низшей из каст, да  и  мужья  их
тоже,  и  дети.  Им  нечего  терять.  Ранмакан  же   был   чиновником,
каким-никаким, но чиновником, представителем  того  слоя,  который,  с
завистью глядя на вышестоящих, судорожно цепляется за  свои  маленькие
привилегии,  поднимающие  его  над  другими,  не  имеющими  привилегий
вообще.
   Профессор Кори, тяжело дыша, вышел из мастерской.
   - Вместо того, чтобы  здесь  стоять,  -  заметил  он  Ранмакану,  -
помогли бы разрезать шелк на большие куски. Не  кроить  же  из  целого
парашюта...
   - Я позвоню на корабль, пусть  пришлют  второго  робота,  -  упрямо
сказал Ранмакан. Он продолжал цепляться за свои  привилегии.  -  Робот
сделает это лучше меня. А сам я должен писать мемуары.
   - Ах, да, - ехидно улыбнулся  Кори.  -  Мемуары.  Сам  Кризинзи  из
Плонги склонился бы перед вашими талантами.
   - Штурман Кудараускас высоко оценивает мою работу.
   - Тьма с вами, с писателем и со штурманом. Но я бы на  вашем  месте
подумал о том, что мы обязаны работать. Ра-бо-тать.  Понимаете?  Пусть
"Сегежа" улетает - у нее свои дела. А мы будем  править  планетой.  Мы
останемся одни - вам это приходило в голову?
   - Куда они улетят? - спросил Ранмакан. - Зачем им улетать?
   Ранмакана устраивало  присутствие  людей.  Он  опасался,  что,  как
только "Сегежа" поднимется над планетой, ему снова придется опуститься
на свое место и, может, еще и  сесть  в  тюрьму  за  сотрудничество  с
чужими.
   - Им нельзя улетать.
   - Это еще почему? - удивился  профессор  Кори.  -  Как  только  они
смогут  обеспечить  работу  очистительных  аппаратов,  а  мы   наладим
снабжение пищей, мы останемся одни. Мы обязаны остаться одни.
   - Что вы бормочете  одно  и  то  же:  "Одни,  одни"!  -  разозлился
Ранмакан. - Кто вас обязывал оставаться в одиночестве? Я? Эти женщины?
   - Недавно вы протестовали против прихода людей.
   - Это мое личное дело. Тогда я был один. Еще неизвестно, как бы  вы
себя повели на моем месте!
   Кори хотел ответить, но передумал, махнул сухой ручкой и ушел  -  к
своим цветам и деревьям, с помощью стимуляторов  вымахавшим  метра  на
три в высоту. Кори подумал, что пора бы возродить кое-каких насекомых;
надо  поговорить  с  короной  Вас.  Кори  подошел  к   своему   столу,
спрятавшемуся  в  самой  гуще  кустарника,  раздвинул  срезы,  бумаги,
приборы, сел. Сердце работало неважно. К сожалению, корона Вас  вернул
ему старое сердце. Снова умирать очень не хотелось. Не стоило возиться
с парашютом. Хотя он сделал правильно.  По  крайней  мере,  женщины  в
мастерской поняли правильно. Они говорили ему: "Учитель,  отойди,  без
тебя справимся", - и не рассуждали, патриций  он  или  простолюдин.  А
Ранмакана еще учить и учить. А может,  он  и  умрет,  в  глубине  души
мечтая перейти в четвертую или даже вторую касту.  Нет,  на  вторую  у
него не хватит воображения. Надо поехать в Горный сад - посмотреть, не
распустились ли еще кое-какие растения. Ведь перед войной шли  работы,
связанные с влиянием радиации на рост растений.
   Ранмакан тоже вернулся к себе в швейную мастерскую. В  домике  было
два стола. Один большой, общий - за ним работали пять женщин. И стол в
углу поменьше, за ним сидел Ранмакан. Он, когда нужно было, выходил на
связь с мостиком или Большим домом;  он  вел  переговоры  с  роботами,
когда те перетаскивали что-нибудь  с  корабля;  он  должен  был  вести
бухгалтерию, планировать, когда и что понадобится мастерской.
   Ранмакан сел за стол, отодвинул в сторону бумаги  и  задумался.  Он
ощущал взгляды женщин  и  их  шепот,  содержащий  какие-то,  возможно,
нелестные для него высказывания. Но он  был  выше  этого.  Он  смотрел
вперед. Раздумывал, сказать ли капитану о том, что вчера ночью,  когда
все уже спали, он видел чужого человека в защитной одежде. На человека
упал луч прожектора, и тот, ослепленный  им,  задержался  на  секунду,
перед тем как нырнуть в темноту. В запале разговора с Кори он чуть  не
проговорился, что на планете есть и другие люди и что Павлыш был прав.
Но не сказал, удержался. Могло так случиться, что те люди  -  законная
власть. Вдруг они окажутся сильнее корабля?  А  если  так,  то  знание
того, что другие уже подошли  близко  к  "Сегеже",  могло  пригодиться
Ранмакану.


        5

   Загребину не хотелось отпускать Кори в  Горный  сад.  Существование
неразгаданной тайны смущало капитана. "Тем более, -  рассуждал  он,  -
если бы те, неизвестные, хотели встретиться с нами, они бы давно могли
это сделать." Согласившись с профессором, что тому необходимо побывать
в Горном саду, капитан послал  за  день  в  Горный  сад  разведдиск  с
металлоискателями и биолокаторами на борту. Диск не  обнаружил  ничего
подозрительного.
   - Вот что, - сказал Загребин Антипину, который уезжал в сад  вместе
с Кори и Снежиной. - Из "Ежа"  по  пути  не  выходить.  Доедете  туда,
вездеход остановишь не у домика, как в прошлый раз, а прямо в саду,  у
делянок. В машине обязательно кто-то останется для того, чтобы держать
остальных в поле видимости. На вездеходе лазер  в  боевой  готовности.
Если увидишь опасность, не стрелять; немедленно сообщайте нам и бегите
оттуда со всех ног. Ясно?
   - Ясно, Геннадий Сергеевич, - ответил Антипин.  -  Куда  уж  яснее.
Второй купол завтра начнем надувать?
   - Завтра. Вернешься, выспишься, и начнем.
   Роботы поставили на "Ежа" защитные козырьки.  Теперь  вряд  ли  его
можно пробить даже прямым попаданием снаряда или лучевым зарядом.
   Перед от®ездом Снежина нашла Павлыша и  повела  его  в  купол.  Там
заболел один  из  ребятишек.  Павлыш  осмотрел  его,  приказал  роботу
притащить лечебный излучатель - мальчику не хватало солнечного  света.
Снежина ждала доктора, разговаривая с охотником  пьи  о  строительстве
амбулатории. Потом, когда  доктор  кончил  облучение  и  робот  уехал,
Снежина попросила Павлыша зайти еще раз к ребенку вечером.
   - Ладно, зайду. Что-то сад  сильно  разрастается.  Скоро  будет  не
купол, а джунгли.
   - Кори и Вас этого, по-моему, и добиваются.
   - Жалко, что нет живности в нашем саду.
   - Тут есть одна птица. Смотри, вот она.
   Птичка  с  длинным  голубым  хвостом  и   двумя   парами   крыльев,
расположенных,  как  у  бабочки,  одни  за  другими,  мелькнула  между
деревьями.
   - Послушай, Снежка, - произнес Павлыш.  -  Ты  в  самом  деле  будь
осторожнее. Я же видел там следы.
   - Ну, знаю, знаю, сама с тобой была и никаких следов не видела.  Ты
не показал. Не волнуйся, мы будем осторожны.
   - Серьезно, - сказал Павлыш. - Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.
   - Это как понимать? Не так, как к остальным?
   - Нет.
   - Значит, хуже, - уверенно проговорила Снежина.
   И  тогда  Павлыш,  чувствуя,  что  краснеет,  попытался  ей  что-то
об®яснить. Она вдруг сделала большие глаза, и Павлыш почувствовал, что
он в них уместился целиком. Сейчас Снежина хлопнет ресницами, и он там
останется   навсегда.   Снежина   хлопнула   ресницами,   и    Павлыш,
зажмурившись, протянул руку вперед, чтобы нащупать границы  тюрьмы,  в
которой он очутился. Рука его натолкнулась на пальцы Снежины. И Павлыш
хотел еще что-то добавить, но не всегда придумаешь, что. И он сказал:
   - Я зайду вечером к мальчику.
   Снежина улыбнулась одними глазами.
   И тут подошел Девкали с толстым патрицием и одним  из  новеньких  и
сказал:
   - Здравствуйте, Слава. Снежина, мы сейчас  собрались  и  официально
запретили войну. Ведь мы имеем на это право?
   - Вы имеете право на все, - об®яснила Снежина. - Вы  хозяева  своей
планеты.
   - Нет, не на все, - ответил патриций,  который  оказался,  в  общем
славным человеком. - Мы не будем больше воевать. Мы  запретили  войны.
Декретом. Удивительно, правда? Никогда  не  думал,  что  придет  день,
когда я буду отменять войны декретами.
   - Теперь у вас есть правительство? - спросил Слава.
   - Как вам сказать, - ответил Девкали. -  Вот  Ренци  из  Плоци,  он
раньше был шахтером...
   Новенький наклонил голову. Это был коренастый  человек  с  большими
руками и ступнями и шишкастой головой. Маленькие глаза спрятались  под
очень густыми рыжими бровями. Глаза были очень светлыми и яркими.
   - Потом Пирра, профессор Кори и Ус-са-ян-ка  -  один  из  охотников
пьи. Что-то вроде Совета.
   Из корабля выбрался на землю "Еж", и Антипин, разглядев Снежину под
куполом, дал сигнал.
   - Ой, - воскликнула Снежина, - я  опоздала!  Мне  же  еще  скафандр
надевать!
   И она побежала вперед к кораблю,  оставив  Павлыша  в  одиночестве,
совсем позабыв о нем, будто три минуты назад  не  протянула  руку  ему
навстречу.
   Но, стоя у выходного люка, пожалела, что в тамбуре нет зеркала.
   Вездеход развернулся и шустро пополз к холмам.
   На мостике капитан, проверяя связь, спросил:
   - Как себя чувствуете?
   Снежина ответила раньше Антипина:
   - Мы себя отлично чувствуем.
   - Ну-ну, - сказал капитан. - Чуть что - сообщайте. Канал свободен.
   Снежина поинтересовалась:
   - Делегация уже приходила?
   - Какая делегация?
   - Значит, сейчас придет. Представители правительства планеты Муна.
   Капитан повернулся к двери. Именно в этот момент она  открылась,  и
делегация вошла на мостик.
   - Добрый день, садитесь, пожалуйста, - пригласил капитан. - Где нам
лучше разговаривать?
   - Если вы не заняты, лучше в кают-компании, мы здесь будем  мешать,
- сказал Девкали.
   Капитан спустился вниз и,  когда  вернулся  через  час  на  мостик,
спросил у вахтенного штурмана, все ли в порядке с "Ежом". Тот ответил,
что Антипин только что выходил на связь.
   Потом   Антипин   сообщил,   что   вездеход   достиг   заповедника.
Остановились на делянках и даже нашли целую колонию цветов. Еще  через
пятнадцать минут связь с "Ежом" прервалась.


        6

   Капитан был на мостике, когда Бауэр сказал:
   - Молчат... Видно, со связью что-то не в порядке.
   Но и Бауэр и капитан знали, что со связью  все  в  порядке.  Что-то
случилось с людьми в вездеходе.
   - Диск, - произнес капитан.
   Бауэр, ходивший с Загребиным и раньше, предугадал  слова  капитана,
его рука уже тянулась к кнопке запуска.
   Корабль чуть вздрогнул. В открывшийся люк вылетел "глаз" корабля  -
диск с телевизионной камерой на борту, налетавший к тому времени много
тысяч километров над планетой. Бауэр включил небольшой экран слежения.
По нему проплывали серые  с  зелеными  подпалинами  вершины  холмов  и
оловянные ленточки ручьев в долинах. Разведдиск шел быстро, и Бауэр  с
трудом угадывал прерывистую полосу дороги. По  экрану  побежали  серые
неровные полосы.
   - Опустите его пониже, вошел в облака, - велел капитан.
   Бауэр перевел диск в бреющий полет и предупредил:
   - Придется здесь  его  вести  медленнее,  как  бы  на  вершинку  не
налететь.
   - Две минуты вряд ли играют роль, - сказал  капитан.  -  Они  могут
сейчас быть и не в заповеднике, а где-то ближе,  на  дороге.  Проверим
весь путь.
   Бауэр кивнул головой. Вошел Баков.
   - Что-то случилось? - спросил он, заметив светящийся экран.
   - Нет связи, - отозвался Загребин. - Разведдиск пошел.
   - Я этого боялся, - произнес  Баков,  хотя  этого  и  не  следовало
говорить.
   На экране промелькнула  арка  у  входа  в  заповедник.  Бауэр  снял
скорость, и, снизившись к самой крыше  лаборатории,  диск  повернул  к
серой путанице ветвей - к лесопитомнику.
   На краю поляны стоял вездеход. Крышка люка  была  открыта  настежь.
Бауэр опустил диск еще ниже, и тот завис над открытым люком.  Вездеход
был пуст.
   Около "Ежа" не было следов. Трава стояла прямо, будто люди покинули
его по воздуху. Каждая травинка была видна на экране ясно, словно  под
лупой.
   Нет, кроме отпечатков  гусениц  самого  вездехода,  никакие  другие
следы к машине не вели.
   - Мистика какая-то, - вздохнул Бауэр, когда  диск  завершил  второй
круг над вездеходом.
   - Никакой мистики, - ответил капитан, - пройдись диском  по  следам
гусениц.
   Цепочка  следов,  оставленных  рубчатыми   подошвами,   различалась
кое-где поверх отпечатков гусениц.
   - Все ясно, - сказал капитан. - Смотрите,  как  стоит  машина.  Она
уткнулась в кусты. Дальше откос, хода нет. Раньше она  стояла  посреди
поляны. Потом что-то случилось со Снежиной  и  Кори  -  видно,  уже  в
кустах... Тогда Антипин подвел машину  к  кустам,  выскочил,  пробежал
несколько  шагов  обратно  по  гусеничным  следам  и  тоже  свернул  в
кустарник. Все это произошло так быстро, что он не успел или  не  счел
нужным выйти на связь. Теперь проверим. Ага,  видите,  следы  ведут  к
кустам.
   Диск сначала летел над прогалиной в кустах, и отпечатки подошв были
видны сверху. Потом  кусты  сомкнулись.  Сквозь  голые  ветви  капитан
разглядел маленькую колонию голубых  цветов.  Некоторые  ветви  вокруг
были обломаны.
   - Ясно. Они с поляны увидели цветы и пошли к ним.
   - А Антипин наблюдал за ними с вездехода.
   Диск снова поплыл над переплетением ветвей. Свежие обломы указывали
путь биолога и Снежины; они вышли к маленькой поляне, на которой  тоже
росли цветы. Правда, здесь  цветы  были  вытоптаны  и  следов  великое
множество. Они вели к расщелине среди скал.
   - Вызови Павлыша, - приказал капитан Бакову.
   Павлыш прибежал на мостик через полминуты. Можно было подумать, что
он ждал вызова у самой двери.
   - Слава, - сказал капитан, - приглядитесь к следам. Похожи на те?
   - Да, - ответил Павлыш, - это они.
   - Готовим большой катер, - решил капитан. - Командир катера  Баков,
команда: Павлыш, Цыганков,  Лещук,  Райков,  корона  Аро.  Из  местных
жителей - Девкали. За вооружение и защиту корабля отвечает  Баков.  За
ходовую часть - Лещук. Подготовка и сборы - пятнадцать минут.
   Когда Баков ушел, капитан велел Бауэру:
   - Глеб, подними диск повыше, на полкилометра или еще повыше. Может,
наши увидят.
   - А вы уверены, что похитители - жители  этой  планеты?  -  спросил
Бауэр, глядя, как уходит  вниз  и  уменьшается  домик  лаборатории  на
экране.
   - Вот это новая идея. Уверен. А что?
   -  Уж  очень  невероятно:  живые  люди  здесь,  после  всего,   что
произошло.
   - Нельзя спрятать на планете звездный корабль,  -  отверг  Загребин
версию Бауэра. -  После  тебя  на  вахту  выйдет  Кудараускас.  Вместо
Бакова.
   - Я не устал, Геннадий Сергеевич.
   - Мы не знаем, сколько продлятся поиски.
   - Надеюсь, с ними ничего плохого не случилось?
   - Не знаю, - ответил капитан. - Не знаю!  Кто  может  знать?  Такая
тихая планета! Ни одной живой души!


        7

   Катер выкатился до половины из распахнувшегося грузового люка.
   - Что-то сегодня наши друзья очень активны, - произнес патриций.
   - Да. И взяли с собой Девкали, - ответил  Ранмакан,  который  давно
уже почувствовал неладное.
   Не сходить ли ему, пользуясь давним знакомством, к Кудараускасу?  У
других спрашивать не хотелось. Ранмакан был немного  обижен  на  своих
соотечественников за то, что они не избрали его в Совет.  Он  имел  на
это все права - он был первым человеком на планете. Вернее всего,  это
интриги капитана и особенно Бауэра. Бауэр простить ему  не  может  тот
выстрел. А сам капитан? Может ли он простить?
   - Ранмакан,  -  проговорил  шахтер  Ренци,  из  новых  начальников,
принадлежавший к самой низкой касте.
   Еще совсем недавно он ни  за  что  не  осмелился  бы  обратиться  к
Ранмакану вот так. Он должен был сказать: почтенный Ранмакан. Все-таки
две касты разницы. Но теперь он - власть.
   - Что? - спросил Ранмакан как можно равнодушнее.
   - Сегодня твоя очередь идти в город с грузовым роботом. Ты помнишь,
надо взять из хозяйственного магазина госпожи, как ее там звали...
   - Госпожи Вапрас, "Торговля привозным товаром".
   - Да, ты должен взять все по списку. Список у тебя?
   - Может, сегодня и не надо будет идти?
   - Как так не надо? - Шахтер сложил на груди сильные большие руки. -
Ты же сам вызвался. Нам нужна посуда и нужна большая плита. Там должна
быть.
   - Может, они не захотят, чтобы я ехал. - Ранмакан кивнул головой  в
сторону "Сегежи".
   - Почему? Договорились еще вчера. Робот ждет.
   - Все-таки сходили бы на мостик и спросили.
   - Мне незачем из-за всякого пустяка ходить на  мостик.  Я  не  имею
привычки зря крутиться на корабле.
   Последнее  содержало  в  себе   намек   на   визиты   Ранмакана   к
Кудараускасу, которыми тот оправдывал свои частые отлучки.
   - Скафандр в тамбуре. Знаешь где. - Ренци отошел.
   - Придется ехать, - произнес  всегда  готовый  улыбнуться  и,  если
надо, посочувствовать патриций. - Хотите, я составлю вам компанию?
   - На тебя ни один скафандр не налезет, -  отрезал  Ранмакан.  Этого
патриция он и за патриция не считал. Ранмакан решил все-таки  зайти  в
Большой дом и оттуда связаться с мостиком - можно ли ехать?
   Капитан  взял  в  каюте  у  Снежины  пачку  сигарет.  Он  курил,  и
чувствовал, как кружится с непривычки голова, и злился  на  себя,  что
оказался слабее, чем сам предполагал и чем предполагали члены экипажа.
   - Ранмакан на связи, - сообщил Бауэр. - Спрашивает, не  отменен  ли
визит в город за какой-то плитой.
   - А что, договаривались?
   - Да. Мы еще вчера для этого выделили грузового робота-тележку.
   - Пускай едет. Это ведь недалеко? Мы никого ему  не  можем  дать  в
сопровождение?
   - Больше нет свободных скафандров. Осталось  только  по  одному  на
членов экипажа.
   Ранмакан выслушал все переговоры, кликнул грузового робота-тележку,
снабженную тремя парами членистых рук и чем-то вроде головы спереди, и
пошел к выходу из купола. Тележка послушно  покатилась  в  трех  шагах
сзади. Она остановилась перед тамбуром. Ранмакан открыл люк в кладовку
со скафандрами и тут вспомнил, что робот в тамбур не пролезет.
   - Чего стоишь? - спросил он е