обтирая  пыль  с  кузова,
пробовал шины...
     - Вы уже возили пассажиров к доктору Цорну? - спросил Престо шофера.
     - Десятки, если не сотни раз, -  ответил  шофер.  -  Но  обратно  мне
никогда не приходилось возить их.
     Престо беспокойно зашевелил носом. Это так рассмешило шофера, что  он
поперхнулся и пролил на стол оранжад.
     - Простите... в горле запершило, - смущенно оправдывался шофер.
     Но Престо не слушал его извинений.
     "Неужели пациенты Цорна все умирают? - со страхом подумал  он.  -  Не
может быть. Просто у доктора имеется свой  гараж,  да  и  пациенты  Цорна,
видимо, должны быть богатыми людьми, имеющими свои машины".
     И все же Престо спросил шофера:
     - Что вы этим хотите сказать?
     - То, что люди, которые едут к Цорну, не возвращаются назад.
     Престо отвернулся, - он чувствовал, что его предательский  нос  вновь
зашевелился.
     - Как это? - спросил Престо упавшим голосом.
     - Так, - отвечал шофер, стараясь не глядеть на Престо, чтобы вновь не
рассмеяться. -  Это  может  подтвердить  и  хозяин  отеля,  в  котором  вы
останавливались в Сакраменто От доктора возвращаются иные люди, совершенно
непохожие на тех, которые приезжали к  нему,  хотя  они  и  называют  себя
прежними именами и фамилиями. Вместо  скелетов  уезжают  толстяки,  вместо
карликов - люди выше среднего роста, вместо уродов  -  красавцы.  Говорят,
был даже случай, когда женщина вернулась  усатым  мужчиной.  Хозяин  отеля
узнал ее по большой родинке на щеке.
     - Ах, вот в чем дело! - с облегчением воскликнул Престо.
     Значит, все в  порядке.  Цорн,  очевидно,  делает  настоящие  чудеса.
Престо  скоро  станет  совершенно  другим  человеком.  Впервые   он   ясно
представил себе это, и ему вдруг стало как-то не по себе. Что же станет со
старым Престо? Ведь это почти смерть и воскрешение в новом теле.
     "Несчастный, жалкий уродец! Мы прожили  с  тобой  нелегкую  жизнь!  -
мысленно обратился Престо к самому себе. - И  ты  все-таки  вывел  меня  в
люди, а я, неблагодарный, обрекаю тебя на уничтожение! Не отказаться ли от
этой затеи?"
     Но, вспомнив о Люкс, Престо решил  немедля  мчаться  навстречу  своей
судьбе, которую приготовит ему кудесник Цорн.
     Крутой поворот  дороги  -  и  перед  Престо  открылся  чудесный  сад,
окруженный легкой и  изящной  решеткой  У  широких  ворот  -  два  лежащих
мраморных льва и небольшой домик с дорийскими колоннами Шофер дал гудок Из
домика вышел сторож, бритый старик в белом костюме. Он кивнул шоферу,  как
старому знакомому, и машина беспрепятственно в®ехала в ворота За ними  шла
широкая дорожка, посыпанная золотистым желтым песком.  Среди  вечнозеленых
дубов и каштанов виднелись отлично содержащиеся  клумбы  цветов,  фонтаны,
закованные в бетонные берега водоемы, отражающие, как в зеркале, мраморные
беседки,   белизну   которых   подчеркивала   темная   зелень   кипарисов,
неподвижных, словно окаменевших в горячем воздухе  А  дальше  по  сторонам
дороги на полянах, за живой изгородью из кактусов и  вечнозеленых  колючих
кустарников, виднелись изящные  коттеджи  и  виллы.  Окруженное  плакучими
ивами,  промелькнуло  озеро  с  медленно  плавающими  лебедями.  Престо  с
любопытством смотрел по сторонам, и его невольно начинало брать  сомнение,
- уж не  ошибся  ли  шофер.  Это  место  совсем  не  напоминало  лечебного
заведения.  Так  выглядят  фешенебельные  дачные  поселения   американской
денежной аристократии.
     Но шофер уверенно вел машину берегом озера  к  длинному  одноэтажному
белому зданию с плоской крышей и широкой  верандой  перед  ним.  Это  была
контора медицинско-коммерческого предприятия доктора Цорна  Он  имел  дело
только с пациентами, которые могли  платить  за  лечение  бешеные  деньги.
Талантливый  ученый  экспериментатор-эндокринолог  Цорн  намного  опередил
своих коллег Ему удалось открыть многие тайны организма и  найти  средства
воздействия на процессы, протекающие в темных глубинах таинственных  желез
внутренней секреции.  Как  человек  практичный,  он  не  опубликовал  свои
открытия на благо всего страждущего человечества, а держал их в строжайшем
секрете, чтобы быть монополистом в своей области и делать из этого деньги.
Только несколько бедняков воспользовались научными достижениями Цорна.  Он
сразу хотел поставить дело на широкую ногу, но так как у него  не  хватало
для этого личных средств, то ему пришлось прибегнуть к  займам.  И,  чтобы
убедить своих кредиторов в том, что они помещают капитал  в  верное  дело,
ему пришлось произвести несколько демонстраций Цорн нашел бедняков-уродов,
некоторым из них ему даже пришлось заплатить за право произвести над  ними
эксперименты. Почти на глазах капиталистов,  к  которым  он  обратился  за
помощью, Цорн  произвел  несколько  чудесных  превращений,  -  произвольно
увеличивал и уменьшал рост, превращал уродов в нормальных  людей,  успешно
устраняя чрезмерную худобу или ожирение. Последнее в особенности  поразило
будущих  кредиторов  Ожирение  -  чуть  ли  не  профессиональная   болезнь
миллионеров сидячая жизнь, обильное питание Да, Цорн открыл золотую  жилу!
И  капиталисты  выразили  желание  войти  с  Цорном  в  компанию.   Другие
предлагали  ему  организовать  акционерное  общество  для  изготовления  и
продажи препаратов его изобретения. Но Цорн сам был хорошим  коммерсантом.
Зачем компаньоны, зачем делиться с другими,  если  весь  доход  от  своего
предприятия он может сам получить целиком!  И  Цорн  предпочел  кредит  на
высоких процентах организации акционерной  компании  И  он  не  ошибся.  В
несколько лет Цорн погасил долги и теперь приумножал свои капиталы.
     С  самого  начала  он  делал  ставку  на  пациентов-миллионеров.   И,
устраивая свою лечебницу-санаторий, он преследовал две цели во-первых, его
богатые пациенты должны были найти все те удобства и  роскошь,  к  которым
они  привыкли,  во-вторых,  сама  обстановка,  благодатный  калифорнийский
климат, вместе с  искусством  садоводов  обязаны  способствовать  лечению.
Каждому  пациенту  предоставлялся  отдельный  коттедж  или  вилла,   -   в
зависимости от капиталов, - с полным штатом прислуги и отличными поварами.
Пациенты должны были возможно меньше чувствовать лечебный  режим.  Правда,
каждого вновь прибывшего пациента Цорн подвергал тщательному обследованию,
но, сделав затем назначение,  он  мало  беспокоил  их,  приглашая  в  свой
кабинет не чаще одного раза в три дня. Лечение состояло в приеме пилюль, -
за этим следила специально приставленная к каждому пациенту сестра, - и во
внутривенном  вливании,  которое  производили  ассистенты.  Эти  процедуры
отнимали  всего  несколько  минут  в  день.  Остальным  временем  пациенты
располагали  совершенно  свободно,  читали,  катались  на  лодках,  ездили
верхом, играли  в  лаун-теннис,  вечерами  слушали  хороший  симфонический
концерт, посещали дансинг или кино.
     Таково было предприятие Цорна, куда приехал Тонио.



        НОВЫЙ ПАЦИЕНТ


     Появление Престо в конторе, как везде, произвело  сенсацию.  Зазвучал
смех. Отовсюду выглядывали любопытные, улыбающиеся лица.
     Девушка в белом халате густо  покраснела,  сдерживая  подступающий  к
горлу давящий  ее  смех.  Она  получила  чек  на  крупную  сумму,  которая
составляла  целое  состояние,  и  необыкновенно   быстро   закончила   все
формальности.
     Престо была предоставлена одна из лучших вилл.
     Тонио не знал, какую бурю он произвел в конторе, когда вышел.  Работа
была прекращена. Все служащие  повскакали  со  своих  мест  и  возбужденно
начали  обсуждать  необычайное   событие   Тонио   Престо,   несравненный,
неповторяемый уродец, любимец экрана, решил изменить свои внешний вид! Это
было похоже на святотатство Люди  уже  не  смеялись.  Они  были  удивлены,
потрясены, возмущены. Америка, весь мир, посещающий  кино,  еще  не  знал,
какое несчастье надвигается на него.  Лишить  миллионы  зрителей  любимого
героя экрана! Это преступление! Престо  не  имеет  права  делать  это!  Он
принадлежит всем! Конторщица, принимавшая Престо, одна из его бесчисленных
поклонниц, разразилась истерикой, словно она собственными руками подписала
Престо  смертный  приговор  Молодой  счетовод  произнес  целую  речь.   Он
предлагал разослать в редакции крупнейших газет телеграммы, оповещающие  о
безумном   намерении   Престо,   поднять   на   ноги   всю    американскую
общественность, предупредить, пока не поздно,  ужасное  несчастье.  Многие
поддержали предложение счетовода.
     Это  было  похоже  на  бунт  Только  старый  бухгалтер   внес   струю
охлаждения. Он напомнил о служебном долге.
     - Мы не имеем права разглашать то, что  происходит  в  учреждении,  в
котором работаем, - сказал бухгалтер. - Это может принести  доктору  Цорну
моральный  и  материальный  ущерб.  И  Цорн  будет   прав,   если   уволит
недисциплинированных служащих и даже привлечет их к суду и взыщет  убытки.
Ведь Цорн рискует потерять крупный гонорар Кроме  того.  Престо  такой  же
больной, как и другие пациенты,  обращающиеся  к  Цорну.  Он  имеет  право
лечиться, и никто не может в этом препятствовать ему.
     Короткая спокойная речь бухгалтера произвела свое  действие.  Сильное
впечатление произвела угроза возможного увольнения. Не такое теперь время,
чтобы рисковать служебным  положением  Безработица  пугала  всех  И  споры
угасли, страсти остыли Все почувствовали свою подневольность,  зависимость
от Цорна и уныло принялись за работу.
     Только конторщица все  еще  нервно,  отрывисто  вздыхала  и  шептала,
склонившись над бумагами:
     - Нет, нет! Этого не должно быть.



        НА НОВОСЕЛЬЕ


     На пороге белой, облицованной розовым мрамором виллы Престо встретила
сестра. Она была в белоснежном халате и затейливом чепчике  на  каштановых
волосах.  Румяная,  улыбающаяся,  с  приятным  молодым  лицом,  она   была
олицетворением здоровья. Цорн с большой тщательностью подбирал персонал, в
особенности женский. Некрасивым, угрюмым, раздражительным служащим сюда не
было доступа. Пациентов Цорна  должны  были  окружать  только  приветливые
молодые лица. Это хорошо влияет на настроение больных. Конечно, такие лица
могли лишь подчеркивать безобразие и всяческие уклонения  от  нормы  самих
пациентов. Тем с большей охотой будут лечиться у Цорна эти уроды!  Так  во
всем  сказывалась   продуманная   система   Цорна,   тесно   переплетавшая
медицинские и коммерческие цели.
     Сестра приветливо кивнула головой, как старому  знакомому,  -  Престо
для всех был старым знакомым, - и сказала:
     - Сегодня вы отдохните, мистер Престо. Доктор Цорн примет вас  завтра
утром. Разрешите ознакомить вас с домом и его порядками... Ой,  мистер,  у
вас сейчас совершенно такое выражение, как в фильме "На  перепутье"!  -  и
она рассмеялась, хорошо рассмеялась: откровенно, молодо, добродушно.  Этот
смех не был неприятен Престо. Он даже сам  улыбнулся,  что  с  ним  бывало
редко, причем, как это ни странно, стал менее смешным,  потом  вздохнул  и
ответил:
     - Да, действительно на перепутье... Ваше имя, миссис? Луиза Кальгаун?
Очень хорошо. Показывайте же мое новое жилище.
     Двухэтажная  вилла  с  балконами,  верандами,   несколькими   ванными
комнатами была обставлена роскошно. Но не все в этой  роскоши  понравилось
строгому вкусу Престо. Слишком много ковров, гобеленов, бронзы, статуэток,
картин, пестроты отделки и стилей.
     "Все это на вкус денежных мешков, ничего не понимающих в  искусстве",
- подумал Престо  и  с  удовольствием  вспомнил  свою  виллу,  которую  он
обставлял  с   такою   тщательностью.   Здесь   были   рояли   и   дорогие
радиоприемники, телефоны  и  телеграфные  аппараты,  библиотека,  бильярд.
Слуги помещались в отдельной пристройке.  Они  должны  были  появляться  и
исчезать,  как  сказочные  джинны,  повинующиеся  палочке  волшебника,  не
беспокоя, если в них не было нужды.
     - Как вам нравится? - спрашивала сестра.
     - Отлично! Превосходно! -  рассеянно  отвечал  Престо.  Ему  хотелось
скорее остаться одному. Чем ближе был решительный момент "перевоплощения",
тем большее волнение  охватывало  Престо.  Он  даже  сам  удивлялся  этому
волнению, потому что не совсем понимал его причину. Ведь все уже решено. И
ничего страшного нет. Это все равно,  что  переменить  старый,  изношенный
костюм на новый...  А  какой-то  тревожный  голос  поднимался  из  глубины
сознания: "Еще не поздно отказаться от этой затеи".
     Оставшись один.  Престо  вышел  на  большую  веранду  второго  этажа,
уставленную цветами. Он сел в  плетеное  кресло  так,  что  куст  цветущей
олеандры укрывал его,  сам  же  он  мог  хорошо  видеть  песчаную  дорогу,
пролегавшую за решеткой сада, который окружал виллу.
     Был вечер. Солнце заходило за невидимым  океаном.  Недвижимый  воздух
благоухал цветами. Престо закурил сигару и погрузился в размышления.
     Но движение на дорожке отвлекло его внимание.
     Вот на специальной трехколесной коляске, широкой, как  самое  широкое
сиденье многоместного автомобиля,  санитар  провез  какую-то  бесформенную
лиловую массу, в которой с трудом можно было узнать расплывчатые очертания
человеческой фигуры. Масса  комкалась,  как  студень  или  тесто,  готовое
вытечь через край квашни. Это была женщина  с  лиловым  лицом,  в  лиловом
платье...
     Прошла необычайная пара -  худой,  как  жердь,  мужчина  семифутового
роста   и   карлица.   Мужчина   медленно,   по-журавлиному,    переступал
ходулеобразными  ногами,  карлица  катилась   клубочком.   Они   оживленно
беседовали. Великан комично наклонял голову и даже  сгибался  в  пояснице,
чтобы видеть лицо своей спутницы. Кто знает,  быть  может,  кудесник  Цорн
уравняет их рост, сделает красивою внешность и создаст новую пару  любящих
сердец?
     Еще одна коляска - полный мужчина со слоновыми ногами.
     "Что за зверинец!" - невольно думал Престо, забывая о  себе.  Великое
производство природы также имеет свой брак, и в большом количестве.  Здесь
собраны только те, кто имеет возможность уплатить Цорну  десятки  и  сотни
тысяч за свое лечение. А сколько бедняков принуждены до конца жизни  нести
свое уродство! Престо принадлежит к счастливцам, которые имеют возможность
превратить себя в нормального человека. И было бы глупо не воспользоваться
этой  возможностью!  Решимость   Престо   подвергнуться   "перевоплощению"
возросла.
     На столике тихо и мелодично зазвенел  звонок  телефона.  Одновременно
зазвонили звонки во всех комнатах. Где бы ни находился жилец, он всюду мог
слышать звонок, и ему оставалось только протянуть руку к трубке  телефона.
Так устранялась необходимость  появления  слуг,  которое  может  причинить
лишнее беспокойство.
     - Алло! - сказал Тонио, прикладывая трубку к уху.
     - Простите, мистер Престо, -  послышался  мужской  голос.  -  Говорит
швейцар. Одна мисс хочет вас видеть.
     Престо поморщился. Какая-нибудь поклонница-психопатка  узнала  о  его
приезде. Неужели и здесь от  них  не  будет  покоя?  И  Престо  уже  хотел
ответить, что устал с дороги и не может принять посетительницу, как  вдруг
услышал по телефону уже женский голос:
     - Мистер Престо! Я очень, очень прошу принять меня по важному делу. Я
отниму у вас всего несколько минут.
     В голосе  было  столько  мольбы  и  главное  -  тревоги,  что  Престо
заколебался.  А  может  быть,  это  какая-нибудь  больная,  которая  хочет
предупредить его об опасностях лечения. Ведь и у Цорна могут быть неудачи.
Заинтересовал Престо и голос женщины, -  ему  показалось,  что  он  совсем
недавно слышал его. Сестра? Нет, другая... И Престо ответил:
     - Хорошо. Слуга проводит вас. Скажите ему, что я на верхней  западной
веранде.
     Престо был избалован и не считал нужным идти навстречу.



        НЕ МЕНЯЙТЕ СВОЕГО ЛИЦА!


     Вошла молодая девушка в синем шелковом платье. Остановилась у  двери,
молча кивнула головой, измерила глазами расстояние от двери до  Престо  и,
уже не глядя на него, приблизилась к нему. Лицо бледное и взволнованное.
     "Ну конечно, психопатка-поклонница", - решил Тонио и  сухо  предложил
ей кресло возле себя.
     Девушка уселась, не  поднимая  глаз.  Престо  понял,  почему  она  не
смотрит на него: смех может помешать разговору.
     Девушка прижала кончики пальцев к вискам и молчала, будто собираясь с
силами. Престо все ждал, пуская кольца дыма.
     - Мистер Престо!  -  наконец  заговорила  она  дрожащим  от  волнения
голосом. - Мы уже встречались с вами... я регистрировала ваше  прибытие  в
конторе.
     - Чем могу служить?
     - Я делаю служебный проступок, являясь к вам, и, может быть,  за  это
буду уволена...
     - В таком случае вы поступаете неосторожно, - холодно сказал  Престо.
Даже вежливость не заставила его  ободрить  ее,  прийти  на  помощь  -  он
опасался, что это даст волю бурным чувствам,  которые,  видимо,  кипели  в
ней, и вызовет горячие излияния любви, восхищения, преданности.  Он  давно
был сыт от таких сцен. - Как ваше имя?
     - В данном случае мое имя  не  играет  роли,  -  ответила  девушка  и
впервые взглянула на него.
     Заметив  недовольную  мину  на  физиономии  Престо,  она  покраснела,
перевела взгляд на острый носок своей туфли и возбужденно воскликнула:
     - Вы не думайте,  что  я  психопатка,  которая  явилась  сюда,  чтобы
изливать свои личные чувства. Дело гораздо серьезнее! -  И  девушка  вновь
прижала концы  пальцев  к  вискам  с  такой  силой,  что  длинные  красные
лакированные ногти впились в  кожу.  И  вдруг  заговорила  быстро,  бурно,
словно в бреду: - Тонио! Престо! Не  покидайте  нас!  Не  изменяйте  своей
внешности! Не лишайте тех счастливых минут, которые вы даете нам! Поймите,
жизнь  тяжела,  и  только  вы  даете  просвет  в   этой   беспросветности,
заставляете хоть на время забыть о тревогах, которые окружают  нас,  даете
от них отдых, а значит, и новые силы, поддерживаете нас, вселяете  надежду
в сердца теряющих всякую надежду на лучшее... Для богатых людей вы  только
паяц, который развлекает их от скуки безделья.  Но  ведь  вас  смотрят  на
экране миллионы таких же скромных тружеников, как я... Что станет с  ними,
когда вы уйдете с экрана? Их жизнь станет еще безотраднее.
     Престо был смущен и даже взволнован.  Конечно,  это  экзальтированная
женщина. Конечно, она преувеличивает. Но она подняла вопрос,  над  которым
до сих пор не задумывался Престо, - о социальной роли его творчества.  Да,
об этом надо будет подумать. Но прежде всего следует как-нибудь  успокоить
посетительницу.
     - Мисс, - сказал он мягко, - я вам очень благодарен за такую  высокую
оценку, которую вы даете мне. Но вы упускаете одно важное  обстоятельство.
Я тоже живой  человек,  и  я  имею  неот®емлемое  право  пред®являть  свои
требования к  жизни.  Не  находите  ли  вы  эгоистичным  ваше  требование:
"сохраните для нашего удовольствия ваше уродство, ваш нос-туфлю"? И почему
вы считаете несчастными только себя? Вы не подумали о том,  что,  несмотря
на свою славу и богатство, и я могу  быть  несчастным,  как  последний  из
бедняков?
     Такого  признания,  такого  оборота  дела  девушка  не  ожидала.  Она
удивленно подняла брови и недоверчиво спросила:
     - Вы?
     - Да, я. Вы сказали, что для богачей я паяц. Но разве вы  не  знаете,
что многие  величайшие  комики  были  меланхоликами  и  заставляли  других
смеяться, когда их собственная душа рыдала?
     Не  желая  переходить  пределы  откровенности  и  чтобы  не   вызвать
неосторожных вопросов посетительницы, он добавил:
     -  А  у  меня   достаточно   оснований,   о   которых   я   не   могу
распространяться, быть недовольным своей судьбой и  желать  изменить  свою
внешность.
     Но посетительница была догадлива, или же ей помогло женское чутье,  и
она ответила угасшим голосом:
     - Да, это бывает.
     Девушка опустила голову  в  глубоком  раздумье.  Престо  выж