или меня, мисс Эллен!
     Тонио достиг цели: она ждала с его стороны оправданий, защиты,  а  он
сам перешел в наступление, обвинял  ее.  Эта  неожиданность  заставила  ее
сосредоточиться. Теперь она была  способна  слушать  и  понимать,  что  ей
говорят.
     - Я? Вас? - спросила, недоумевая, девушка и перестала  даже  плакать.
Она продолжала только всхлипывать.
     - Да, вы меня глубоко оскорбили, - повторил Престо.
     Он вынул из верхнего бокового кармана шелковый синий платок с  белыми
горошинками и вытер ей глаза. Эта вольность тоже поразила  ее,  и  она  не
знала, как на нее ответить. А Престо продолжал:
     - Не будем больше плакать. Слезами не помочь. Поговорим серьезно.  Вы
оскорбили меня тем, что усомнились в моей любви к  вам.  Я  не  чудовищный
преступник, каким изображают меня газеты, но уж и не такой рыцарь, как  вы
себе представляете. Я  горячо  воспринимаю  всякую  несправедливость,  но,
поверьте мне, не поспешил бы делать предложение первой обиженной, если  бы
в этой обиде был даже  сам  косвенно  виноват.  Признаюсь,  не  будь  этих
омерзительных газетных статей, я сделал бы вам предложение не  сегодня,  а
завтра, быть может, послезавтра. Но я сделал бы его.  Газеты  только  дали
толчок, заставили меня самого понять острее и глубже, как я люблю вас, как
дороги мне ваши интересы и ваша честь.  Ведь  поймите,  если  бы  даже  вы
сейчас ушли из моего дома, это ничего уже не изменило бы.  Ваша  репутация
все равно осталась бы запятнанной. Могу ли я допустить это, любя вас?  Ваш
уход только подлил бы масла в огонь, дал новую пищу для грязной клеветы  и
очень сильное доказательство правоты врагов, а моей  виновности.  Нет,  на
удар этих бесчестных и бессовестных людей, которые не пощадили  даже  вас,
не остановились перед вторжением в частную жизнь, оскорбили честь девушки,
можно было ответить только таким ударом, каким отвечаем мы. Наш брак сразу
выбьет оружие из их рук, заткнет им рот, и кампания  клеветы  прекратится.
Вот почему я и спешил не только с предложением, но и с  широкой  оглаской,
которая так удивила вас. Вам все станет ясным, - продолжал он, передохнув,
- если вы подумаете о причинах, которые создали всю эту  гнусную  газетную
кампанию. Ведь это только одно звено цепи их борьбы со мною.  Им  надо  во
что бы то ни стало погубить мое дело. Они боятся не только конкуренции. Их
пугает то, что это первый шаг к об®единению киноработников в их  борьбе  с
предпринимателями. Их пугает и то новое лицо в моем творчестве, которое им
уже известно, - вскрывать социальные язвы нашего строя. Вот почему они так
яростно ополчились на меня. Сначала они хотели уничтожить меня, доведя  до
разорения прежде, чем первая картина увидит свет. Это почти удалось им, но
я нашел поддержку в моих товарищах по  работе.  Попутно  враги  все  время
клеветали на меня. И  вот  теперь  решили  нанести  новый  коварный  удар:
последней клеветой поссорить, разлучить нас с  вами,  раздавить  морально,
причинить психическую травму и тем самым вывести  из  строя  двух  главных
действующих лиц фильма - вас и меня. И фильм, рассчитывали они,  не  будет
окончен, если бы даже у  меня  хватило  денег.  И  чем  острее  вы  будете
воспринимать удар,  тем  скорее  они  достигнут  цели,  тем  больше  будут
торжествовать. Неужели мы сделаем им  такое  удовольствие?  Пережить  это,
конечно, нелегко. Мне самому кажется, что за несколько часов я постарел на
двадцать лет. Но  я  креплюсь,  и  сегодня  как  будто  играл  даже  лучше
обычного, хотя уже знал о газетных статьях еще вчера и носил эту тяжесть в
груди. И еще одно. От окончания фильма зависит  судьба  не  только  нас  с
вами, но и товарищей по работе,  готовых  отказаться  даже  от  заработка,
только бы спасти дело. Общественные организации приходят  нам  на  помощь.
Неужели же у нас не хватит сил, и мы уступим?  Неужели  именно  теперь  вы
покинете меня и возьмете обратно свое слово?.. Судьба фильма, судьба всего
предприятия в ваших руках.
     Эллен уже не плакала. Но лицо ее выражало страдание. Она  колебалась.
Престо с волнением наблюдал за нею, ожидая ответа. Наконец она сказала:
     - Мне очень трудно, но я постараюсь закончить картину.
     - И стать моей женой? - быстро спросил Престо.
     - На этот вопрос сейчас ответить еще  труднее...  Не  торопите  меня.
Престо. Дайте мне подумать.
     - Хорошо. Я подожду. Работа над фильмом  успокоит  вас,  и  тогда  мы
займемся нашими личными делами Не так ли?
     И,  успокоенный,  уверенный,  что  все  кончится   благополучно,   он
поцеловал ее руку.



        ТРИУМФ


     Об®явления о предстоящем браке мисс  Эллен  Кей  с  мистером  Антонио
Престо сделали свое дело. Газетная кампания клеветы и инсинуаций  затихла.
Но следы ее остались. Престо видел, как глубоко страдает Эллен. Играя роль
героини,  она  собирала  все  свои  силы,  чтобы  сосредоточиться,  но  ее
внимание, видимо, раздваивалось. Чего не бывало с самого начала постановки
фильма, -  некоторые  кадры  приходилось  переснимать.  К  счастью,  конец
сценария был полон трагических переживаний героя и героини. Престо и Эллен
могли вкладывать в исполнение личные  глубокие  переживания.  И  некоторые
сцены  проходили  с  потрясающей  силой  жизненной  правды.  Даже  Гофман,
привыкший ко всему, чувствовал необычное волнение и нервную дрожь в  руке,
вертевшей ручку киноаппарата. Игра Эллен временами поднималась до  вспышек
подлинной  гениальности.  После  окончания  с®емки  таких  сцен  в  ателье
наступала необычайная тишина. Все были потрясены,  подавлены  исполнением.
На глазах женщин и  даже  мужчин  блестели  слезы.  Однажды  рыжий,  дюжий
шотландец-плотник,  сам  немало  переживший  в  жизни,  неожиданно   шумно
захлипал носом, и по его  белому  с  веснушками  лицу  покатились  крупные
слезы. Он сам был удивлен этим и смущен. Никогда в жизни он не плакал  над
собственными несчастьями, а тут не выдержал. Но разве  миллионы  таких  же
простых людей не переживали подобного? Гофман больше не сомневался в  том,
что это будет один из тех мировых фильмов, которые везде и всюду потрясают
сердца и исторгают слезы. "Быть может. Престо и прав,  избрав  этот  новый
путь", - думал Гофман.
     А Престо, окончив с®емку, с  головой  уходил  в  хозяйственные  дела.
Теперь   ему   помогали   комитет   и   правление   официально   открытого
кооперативного товарищества. Начатое им дело было подхвачено другими.  Это
вначале несколько смущало его, подчас вызывало и неудовольствие -  он  уже
больше не являлся  единоличным  вершителем  судеб  предприятия.  Для  него
нелегко было освоиться с новым положением вещей, но отступать было  поздно
- другого выхода не было.
     Скоро выяснилось, что отказ коллектива от части заработной платы  еще
не спасает положения. Денег по-прежнему не хватало.  Комитет  и  правление
обратились  к  профессиональным  организациям  и  организациям   народного
фронта. Предприятие  приобретало,  к  неудовольствию  Гофмана,  все  более
широкий общественный характер, становилось все более  "левым",  все  более
"красным".  И  борьба  обострялась.  Газеты  писали  о  финансовом   крахе
престовского предприятия, потом о том, что оно  захвачено  "жидомасонами",
либералами, коммунистами, что Престо "продался красным" и стал игрушкой  в
их руках. О фильме писались самые невероятные  выдумки.  Уверяли,  что  он
потрясает все основы политики и морали, цивилизации и религии и чуть ли не
угрожает  самому  существованию  Штатов.  Собирались  голоса,  требовавшие
запрещения фильма.
     В довершение неприятностей Эллен явно избегала Престо.  Они  виделись
только в студии Под разными  предлогами  Эллен  отказывалась  возвращаться
домой с Престо в одном автомобиле, дома тотчас запиралась в своей комнате.
     В таких условиях приходилось работать и заканчивать фильм. И  все  же
он был закончен.
     Начались демонстрации  фильма  на  экранах  престовских  кинотеатров.
Успех превзошел все ожидания. Публика валила  валом.  Игра  нового  Престо
возбуждала такой смех, которому мог бы позавидовать и уродец Престо. Но  в
этом смехе было что-то новое. Это уже  не  был  животный,  физиологический
смех. Скорее его можно было назвать смехом сквозь слезы.
     Особенное  впечатление  на  зрителей  произвели  сцены,   в   которых
участвовала никому не известная артистка Эллен Кей.  Зрители,  наполнявшие
зал, почувствовали  необычайную  простоту  и  искренность  игры  Эллен.  И
поэтому восторгам публики  не  было  конца.  Какая-то  пожилая  женщина  с
большими красными руками, глядя, как управляется Эллен  с  бельем,  громко
воскликнула:
     - Сразу видно, что эта артистка умеет стирать!  И  откуда  они  такую
выкопали? Ишь, как орудует!
     В ее устах это была высшая похвала.
     Подлинное искусство понятно всем. Мнение старой работницы совпадало с
мнением нескольких виднейших критиков, которые  явились  посмотреть  новый
фильм.
     - Поразительно! - сказал один из них своему собрату по перу. - Откуда
Престо взял такую артистку? Поверьте мне, она  затмит  собою  самые  яркие
звезды кинематографии.
     Престо, Эллен и Гофман сидели в отдельной ложе, внимательно наблюдая,
какое впечатление производит картина на зрителей. В тех местах, когда  зал
дрожал от смеха или слышались всхлипывания женщин, расчувствованных  игрою
Эллен, они невольно сами поглядывали на экран.
     - Вот видите, - говорил  Престо,  обращаясь  к  Эллен.  -  А  вы  еще
боялись, что испортите картину.
     Гофман курил сигару за сигарой, одобрительно покряхтывая.
     Необычайный успех сделал свое дело. Барыш есть барыш,  а  "деньги  не
пахнут", каково бы ни было их происхождение, - так смотрели  на  вещи  еще
коммерсанты Древнего Рима, которые пустили в оборот эту пословицу.  Многие
предприниматели не устояли перед барышами, которые давал  новый  фильм,  и
начали  брать  его  в   прокат.   Фронт   был   прорван.   За   отдельными
предпринимателями  потянулись  компании,  а  следом  за  ними  и   крупные
концерны. Фильм начал свое победоносное шествие по Америке и Европе.
     Даже  газеты  враждебного  лагеря  не  могли  не   признать   высоких
достоинств сценария, музыки, кстати сказать, написанной  самим  Престо,  и
мастерства исполнения. Новый Престо и  Эллен  сразу  взошли  на  небосклон
мировой  кинематографии  как  звезды  первой  величины.  Но  и   остальные
участники,  почти  все  молодежь,  изумили  своей  игрой,  что  составляло
бесспорную заслугу режиссерского дарования Престо.
     Питч рвал и метал в бессильной злобе.
     "Надо было озолотить этого ловкача Престо, но  не  выпускать  его  из
рук. Кто знал?.."
     Люкс меланхолически думала:
     "Я, кажется, сделала большую глупость, оттолкнув Престо.  Но  кто  же
мог подумать?.."



        ЭТО ТА...


     Однажды  Эллен  в  обществе  Престо,  Гофмана  и  двух   киноартисток
под®ехала   к   фешенебельному   кинотеатру.   Исполнителей   престовского
кинофильма интересовало, как на него реагирует аристократическая  публика.
Престо с большим трудом удалось уговорить Эллен поехать с ним.
     В автомобиле Тонио,  пользуясь  тем,  что  киноартистки  были  заняты
оживленным разговором с Гофманом, тихо спросил Эллен:
     - Когда же вы дадите мне ответ, Эллен?
     Она догадалась, о чем ее спрашивает Престо, но  ничего  не  ответила,
только губы ее дрогнули.
     Сходя с автомобиля, Эллен увидела двух дам в  дорогих  манто.  Они  с
острым любопытством смотрели на нее.
     - Смотрите! Это та, о  которой  писали  газеты!  Новоявленная  звезда
экрана и amante (любовница) Престо, - довольно громко  сказала  остроносая
дама.
     - Да, это она! - подтвердила полная.  И  они  бесцеремонно  проводили
Эллен взглядами.
     Эллен смертельно побледнела, словно ей публично нанесли пощечину.
     Весь киносеанс она просидела  неподвижно  в  глубине  ложи,  даже  не
взглянув на экран. Напрасно Престо пытался  вывести  ее  из  задумчивости.
Поведение Эллен уже начинало беспокоить его.
     Зрительный  зал  бурно  аплодировал,  словно  на  экране  были  живые
артисты.
     "Неужели даже этот ошеломляющий успех не трогает ее?"  -  с  тревогой
думал Престо.
     Не проронив ни слова, Эллен вернулась  домой  и  тотчас  заперлась  в
своей комнате. Больше она не могла сдерживаться и дала волю слезам.
     В дверь постучались.
     "Престо, - подумала Эллен. - Как не вовремя. Бедный! Он ждет  ответа.
Но что я могу ему сказать?.."
     Она вытерла слезы платком и открыла дверь.
     Перед нею стояла компаньонка, миссис Ирвин.
     - Простите, мисс, но я  не  задержу  вас,  -  сказала  она,  глядя  в
покрасневшие от слез глаза Эллен. Не ожидая  приглашения,  она  уселась  в
кресло и сказала: - Вы плакали, мисс. Я это вижу по вашим глазам.
     - Я и не скрываю, - ответила Эллен.
     - Да,  вам  есть  о  чем  поплакать.  За  необдуманные  поступки,  за
легкомысленное  поведение  всегда  приходится  расплачиваться  слезами,  -
нравоучительно заметила миссис Ирвин.
     - За какие необдуманные поступки, какое легкомысленное  поведение?  -
спросила Эллен, чувствуя, как кровь заливает ее щеки, лицо.
     Миссис Ирвин насмешливо смотрела на нее.
     - Будет вам, - строго сказала она - Передо мной вам нечего изображать
овечку и угнетенную невинность. Вы прекрасно знаете, о чем идет речь.
     - Уверяю вас, что не знаю.
     - Будто бы? - с улыбкой спросила миссис Ирвин. - Вы  одна  не  знаете
того, о чем пишут все газеты, кричат и говорят  на  всех  перекрестках  во
всех штатах Северной и Южной Америки?
     - Неужели вы верите этой клевете? - с негодованием воскликнула Эллен.
     Миссис Ирвин пожала плечами.
     - Почему же обо мне ничего подобного не пишут? Нет дыма без огня.  Но
дело касается сейчас не вас, а меня. Мистер Престо обманул  меня,  ввел  в
крайне невыгодную для меня сделку, пригласив  в  ваши  компаньонки,  а  по
существу - чтобы прикрывать моим присутствием разврат.
     - Вы забываетесь, миссис  Ирвин!  Разговор  в  таком  тоне  не  может
продолжаться!
     - Успокойтесь. Он скоро кончится, - строго  сказала  миссис  Ирвин  -
Поверьте, что мне самой говорить с такой особой, как вы, не доставляет  ни
малейшего удовольствия. Я не содержанка.  Я  бедная,  но  честная  женщина
Честь, доброе имя - весь мой капитал, все мое состояние. А я могу потерять
его, оставаясь в этом доме... я вынуждена покинуть вас.
     - И чем скорее вы это сделаете, тем лучше, - сказала Эллен, чувствуя,
что еще минута, и она не сможет сдержать себя.
     - Об этом не беспокойтесь. Я уже приказала собрать мои вещи и  подать
автомобиль.
     Гордо поднявшись, не протянув руки, даже больше не взглянув на Эллен,
миссис Ирвин величественно выплыла из комнаты.
     Эллен почти без чувств упала на кушетку.



        ПОСЛЕДНИЙ УДАР


     Все в порядке.  Картина  имеет  успех.  Предприятие  спасено.  Теперь
осталось одно: покончить с одиночеством холостяка.
     Престо в приподнятом настроении ходил по  кабинету.  Он  ждал  Эллен,
которая должна была дать ему ответ: будет ли она его женой.
     Эллен опаздывала, в нетерпении он все ускорял шаги.
     Но вот, наконец, в дверь постучались. Престо  бросился  открывать,  с
намерением без слов заключить в об®ятия  свою  невесту.  Широко  распахнул
двери и увидел перед собою мистера Барри-дядюшку Эллен.
     Старик был застегнут на  все  пуговицы  и  имел  озабоченный  и  даже
печальный вид.
     - Мистер Барри! - воскликнул Престо, не будучи в  силах  скрыть  свое
разочарование. - Рад вас видеть. Здравствуйте. Но,  признаться,  я  ожидал
встретить мисс Кей. Надеюсь, с нею все благополучно?
     -  Она  здорова,  -  ответил  Барри.  -  Но...  Эллен  просила   меня
переговорить с вами.
     У Престо сразу упало настроение.
     - Прошу садиться, - сказал он осекшимся голосом. - Почему же  она  не
могла сама переговорить со мною?
     Они сели.
     - Это для нее было бы трудно... Тяжело... ведь она любит вас, мистер.
     - Она отказывается быть моей женой? - быстро спросил Престо.
     - Да, к величайшему сожалению.
     - Но, боже мой! Почему? Какая причина?
     - Я полагаю, что вы сами знаете ее не хуже меня.
     - Мерзкая клевета в газете. Но ведь это же дело конченое, - горячился
Престо.
     -  Это  дело  не  может  быть  конченым,  мистер  Престо.  Вы  знаете
пословицу: бросай грязью, что-нибудь да останется.
     - Ничего не останется. Брак - лучший способ смыть эту грязь. И  стоит
ли обращать внимание?
     - Выслушайте меня, мистер Престо. Поверьте мне,  что  я  сам  глубоко
опечален тем, что ваш брак расстраивается. Но я вполне согласен  с  Эллен.
Этого не должно быть.
     - Но зачем же тогда... до сих пор она ничем не дала  понять,  что  ее
ответ будет отрицательный.
     - Она щадила вас  и  заботилась  о  судьбе  картины,  не  хотела  вас
расстраивать, пока не будет снят последний кадр. Ведь и вы  хотели  скрыть
от нее клевету в газетах...
     - Быть может, у нее снова возникли сомнения в  том,  по  любви  ли  я
женюсь на ней или же только из благородного побуждения...
     - Она верит в вашу любовь так же, как и я, и не сомневается,  что  вы
ее искренно любите. Но послушайте, что она говорит: "О клевете  знает  вся
страна. И меня теперь знает вся страна как новоявленную кинозвезду. И  чем
больше будет моя известность, чем выше пьедестал, тем  большее  количество
людей будет указывать на меня пальцами, двусмысленно подмигивать  глазами,
говорить: это, знаете, та самая..."  Разве  мало  людей  покрывали  браком
незаконную связь, но пятно все же оставалось?
     - Но ведь наши отношения были совершенно чисты!
     - Не сомневаюсь в этом ни на одну минуту, - возразил Барри,  -  Но  в
этом-то и заключается весь ужас клеветы:  каждый  волен  ей  верить  и  не
верить.
     Престо схватился за голову и воскликнул:
     - От этого с ума можно сойти! Неужели  она  решила  отказаться  и  от
артистической карьеры? Ведь она сразу получила то, о  чем  тщетно  мечтают
миллионы людей...
     - Славу, деньги -  хотите  вы  сказать?  -  перебил  Барри.  -  Честь
человека дороже славы и денег. По крайней мере, мы с Эллен так думаем.
     - Я так же думаю, - с некоторым неудовольствием ответил Престо. -  Но
это потеря для искусства, для людей.
     - Вы сами как-то рассказывали мне, как  какая-то  психопатка  просила
вас сохранить ваше безобразие, вашу незаживающую  рану,  для  искусства  и
людей И вы вполне разумно тогда ответили ей, что такое требование нелепо и
эгоистично.
     Престо  сознавал  правдивость  этих  доводов  Он   был   подавлен   и
обезоружен.
     Они печально глядели друг на друга. Наконец Престо сказал.
     - Что же вы думаете с нею делать?
     - Уйти в неизвестность, уйти туда, где нас никто  не  знает,  и  жить
скромной и незаметной жизнью...  И  еще  она  просила  вам  передать,  что
искренно желает вам счастья и никогда не забудет вас... Я  не  сомневаюсь,
что она никого больше не полюбит, это не такая девушка Но ее жизнь разбита
- Барри поднялся и протянул Престо дрожавшую от волнения руку. - Благодарю
вас, мистер Престо, за все и прощайте.
     - Но разве я не могу  видеть  ее,  проститься  с  нею?  -  воскликнул
Престо.
     - Для нее это было бы слишком тяжело. Она уже уехала из дома.
     И Барри, нетвердой походкой глубоко страдающего  человека,  вышел  из
комнаты.
     Престо опустился на стул и сжал голову руками.
     Вошел Себастьян, повздыхал, потоптался возле двери и сказал.
     - Мисс Кей уехала, а мистер Барри заказал автомобиль.
     - Я знаю, Себастьян, - ответил Престо, не отнимая рук от головы.
     Себастьян не уходил, он вздыхал возле двери.
     - Я знаю также, о чем ты хочешь спросить меня,  -  сказал  Престо.  -
Мисс Эллен и мистер  Барри  уехали  совсем.  Свадьбы  не  будет  Мы  опять
остались с тобой вдвоем, старина.
     В комнате на время настала тягучая и томительная тишина Потом, к