ешил назвать ее - Лейла. Как думаете, Аолле понравится это имя?

     Только  через  полгода Диггиррен и  Этель  решились  попробовать  снять
блоки.  Строггорн выполнил  свое  обещание  и попытался  приглушить  страх у
Этель, но это не очень удалось, и он прямо сказал ей об этом.
     Этель и Диггиррен вошли  в квартиру Лао.  Диггиррен нервничал, а Этель,
наоборот,  казалась совершенно спокойной,  и Лао  усадил  их  пить чай.  Его
всегда  развлекал  заказ  различных  десертов и  сейчас  он  выбрал  один  с
совершенно невозможным названием. Десерт включал несколько  видов фруктов, в
том числе киви и бананы, мороженое, сладкие соусы  и был так искусно выложен
на больших блюдах, что не сразу можно было сообразить, что к чему. Диггиррен
был  известным  сластеной, все  хорошо  знали эту его  слабость,  и Лао  был
уверен, что уничтожение десерта слегка отвлечет его.
     Они  сидели в огромной  гостиной за небольшим столиком и слуга-человек,
что удивило  Диггиррена,  но не Этель,  которая уже привыкла к  этому, налил
вино в красивые бокалы.
     - Я понимаю, что вино на нас не действует, но у всех народов есть такой
обычай выпивать его при встрече. -  Лао поднял бокал и слегка пригубил вино.
Этель улыбнулась.  Она была  необыкновенно хороша  в этот день, в струящемся
серебристом, коротком платье без рукавов, и со свободно спадавшими волосами,
асимметрично  собранными серебристой  заколкой с одной стороны. - Ты сегодня
прелестна, Этель.
     -  Начну ревновать,  -  вмешался  Диггиррен.  - Почему вы всегда хотите
вызвать у меня ревность? - Он тщательно уничтожал десерт: было вкусно, но не
очень понятно, из чего тот состоит.
     - Никто не хочет. - Лао снова улыбнулся. - Еще консультации нужны?
     -  Достаточно,  -  Диггиррен вспомнил,  как почти четыре часа  вникал в
подробности, слушая  Лао, и еще почти столько же  - Строггорна, но почему-то
после этого  возникло еще больше вопросов. Он понял лишь, что это происходит
настолько по-разному, и что невероятно сложно обобщить еще такой небольшой в
целом опыт телепатов.
     - Этель, я вам приготовил большую спальню, - сказал Лао, как будто речь
шла о еще одном десерте.
     - Спасибо, - ответила она,  и Диггиррен, только когда вошел туда понял,
за что она благодарила Лао. Спальня была  большим, около  пятидесяти  метров
помещением,  утопавшем в  мягком  полумраке из-за цветных витражей в  окнах.
Огромная кровать  в спадающих волнах полога,  плыла в море  отблесков  - это
лучи солнца  проникали сквозь цветное стекло, разбиваясь на тысячи эфемерных
осколков  и  создавая неуловимый  призрак  ирреальности.  Мебель  витиеватой
формы,  расставленная по стенам,  казалась  совсем крохотной,  а сами стены,
затянутые тканью, слегка колыхались от  малейшего потока воздуха.  С веранды
проникал мягкий запах цветов, и две корзины с розами были оставлены прямо на
полу, перед кроватью, распространяя по комнате аромат. Диггиррен остолбенело
рассматривал все это. Он  вырос в современной обстановке и только  у Лингана
встречался с чем-то  подобным. Этель  нашла задрапированную дверь  и вошла в
ванную, отделанную под розовый  мрамор и  состоящую из двух помещений. Этель
хорошо знала, что  во втором сделан бассейн. Она потрогала  воду ногой -  та
была  теплой  и казалась розовой  из-за  отражения стен.  Этель разделась  и
окунулась  в  бассейн,  не  больше  трех   с  половиной  метров  в  длину  и
закругленный мягким овалом.
     -  Диг, иди ко мне! - позвала Этель и встретилась  с его  пронзительным
взглядом. В этой розовой воде она была похожа на русалку.  Каштановые волосы
Этель  собрала наверх, чтобы не намочить, и сейчас Диггиррен не мог оторвать
взгляд от ее шеи, на которой застыли капельки влаги.
     - Этель... -  сказал  он, и  она  почувствовала, как откуда-то  изнутри
поднялся страх.  Хотя  кругом была  вода, во рту стало сухо. Диггиррен сразу
ощутил  это и постарался  смягчиться, не  спеша  раздеваясь  и  теперь  лишь
изредка  поглядывая  на нее.  Этель  откинулась  на  спину, Диггиррен  стоял
совершенно  обнаженный, в  который  раз  удивляя  ее  своим пропорциональным
сложением. Он подобрался к  ней совсем близко, встав  на колени и  осторожно
наклонившись над водой. Отражение розового мрамора застыло в его глазах.
     -  Можно к тебе? Не  испугаешься? - тихо  спросил он, а Этель почему-то
вспомнила желтые глаза гепарда и его странный пугающий взгляд. - Не бойся, я
вижу, что ты вспомнила Строггорна, у  тебя уже давно мы путаемся в голове, -
сознался Диггиррен, и снова волна страха поднялась  из глубины  мозга Этель.
Диггиррен поднялся,  сел  прямо на  мраморный  пол  и  больше  не  мешал  ей
купаться, а только грустно смотрел, как она с наслаждением плавает. Он решил
принять душ и на  несколько минут вышел, а когда вернулся, Этель уже вылезла
из бассейна и вытиралась огромным полотенцем. От полотенца  исходил какой-то
запах, который оставался на  ее теле,  и Диггиррен, почувствовав этот запах,
напрягся. Больше он  не мог  сдерживаться и подхватил  Этель на руки, ощутив
еще влажную кожу ее тела. Она только откинула голову,  слегка касаясь  рукой
его спины и осторожно  проведя краешком  ногтя. Он положил ее на  кровать, и
сейчас  ощутил,  как  тот  же  странный  запах  окутал все кругом. Диггиррен
посмотрел  на  розы,  удивился, как их  аромат  мог пропитать все  и положил
голову на грудь Этель. Ее кожа так же странно пахла.
     - Этель, ты не чувствуешь, такой странный запах?
     - Нет. - Она слегка приподняла голову и  забралась в его волосы  своими
тонкими пальцами.
     Диггиррен  коснулся ее губ  и  ощутил их терпкий вкус. Почему-то пришла
боль, еще совсем крохотная, словно издалека, и Этель вздрогнула.
     - Правда,  странно  все сегодня, как будто мы никогда не были вместе, -
задумчиво сказала Этель.
     - Мы  и не  были  никогда вместе,  только  молчи, хорошо?  - Он откинул
голову,  чтобы  лучше  видеть  ее  глаза  и уловил в них тень  тумана. Снова
откуда-то  постучалась  боль.  Диггиррен  решил не  останавливаться и  мягко
провел по телу Этель рукой (а ее кожа вздрагивала от прикосновения), а потом
он  опустился  ниже  и  очень  нежно  провел  языком.  Этель  вскрикнула  от
наслаждения и неожиданности, а  ее тело  стало теплым, разогреваясь под  его
ласками.  Этель  вгляделась  в  стены  комнаты  и  ей  показалось,  что  они
изменились. Ткань колыхалась, словно ее раскачивал ветер, и она ощутила, как
влажный поток прошелся вдоль тела.
     - Диггиррен,  я  ничего  не  понимаю, что происходит?  - спросила  она.
Диггиррен на секунду отвлекся, вслушиваясь в пространство, и улыбнулся.
     - Только не  бойся. Все  хорошо, девочка, - и он снова начал ее ласкать
и, когда Этель закричала,  снял блоки, и  тут  же ее  страх закружил его.  -
Попробуй  снять, Этель.  Я с  тобой, не бойся,  - мягко  попросил Диггиррен.
Сейчас ему  мешало, что  Этель была  слишком сильно возбуждена и ее разум не
подчинялся ему. Он взглянул в ее глаза. "Страх...Страх...Страх...", излучали
они, и расширенные зрачки делали взгляд безумным. Этель облизала  совершенно
сухие губы.
     - Я не  могу,  боюсь,  не могу. - Она часто дышала, словно изо всех сил
поднимаясь в  гору. - Прости...  - Этель закрыла  глаза и слезы  потекли  по
лицу, а он осторожно слизывал их, не собираясь торопить ее...
     - Попробуй еще раз, - попросил он. Этель напряглась, но Диггиррен вдруг
понял, что блоки не подчиняются ей...
     ...Кто-то легонько тронул его за  плечо. Никого не  ощущавший Диггиррен
удивленно обернулся: Лао прижал палец к губам, прося его ничего не говорить.
Диггиррен сдержал себя, лишь слегка отпустив Этель.
     - Девочка,  посмотри  мне в глаза, -  попросил Лао,  и Этель  от полной
неожиданности вздрогнула и, открыв глаза, посмотрела на него. Это был совсем
не  тот  человек, которого она так давно  знала. Его глаза, небесно-голубые,
без зрачков, пристально смотрели на  нее, и  возникало чувство  бесконечного
падения.  Вихрь  пронесся  по  комнате, поднимая неровными  складками  ткань
полога, и, подчиняясь этому  движению,  блоки  скользнули вниз, обнажая мозг
Этель.  Вихрь, Вихрь,  Вихрь...  Печаль  и  огонь,  отраженный  в серебре, и
терпкий вкус вина, и глаза Диггиррена, зеленые, без зрачков, совсем рядом, и
теперь  еще Боль и  Наслаждение, наконец  настигшие их...  Этель кричала, не
понимая,  что происходит... Огромный водоворот, поглощающий  ее...  И  новый
виток  -  все  вверх  и  вверх... Многомерность приняла  Единое  Психическое
Существо в  Серебре с Терпким вкусом, и там,  на краю сознания, они  наконец
потеряли себя.
     "Так вот оно какое - СЛИЯНИЕ", - последняя существующая мысль.

     - Лао! - раздался вскрик Диггиррена.
     Лао вздрогнул  от неожиданности. Уже  много часов он спокойно  сидел  в
кресле, в  гостиной, и вертел  в руках ножку бокала. Он  тут  же  поднялся и
вошел в спальню.
     -  Что  еще  случилось?  - спросил Лао.  Диггиррен  стоял над  Этель  и
безуспешно  пытался привести  ее в  чувство. - Не  нервничай  так,  получишь
травму, и отойди, не мешай. - Лао быстро прощупывал мозг Этель. - Принеси из
лаборатории обезболивающее - тебя проводит слуга, я там все приготовил.
     Диггиррен послушно ушел и вернулся со шприцем и длинной иголкой.
     - Вы меня  собираетесь  этим колоть?  -  спросила  Этель,  и  Диггиррен
изумленно уставился на нее. - Вряд ли мне это понравится.
     - Господи, очнулась! - сказал Диггиррен.
     - А почему  она должна не  очнуться? -  комментировал  Лао.  -  Обычный
обморок. -  Он  все-таки  взял  шприц  и начал  вводить обезболивающее вдоль
пси-входа на руке Этель, она только слегка морщилась, но уже  не спорила.  -
Сейчас будешь спать, хотя бы пару часов. - Она хотела что-то сказать, но Лао
накрыл ее еще одним одеялом -  Этель слегка знобило, и  она послушно закрыла
глаза.
     - Лао,  скажи,  ты заходил сюда  или это мне  только  показалось? - уже
почти засыпая, спросила Этель.
     - А что тебе хочется, чтобы я ответил? Стесняешься. Ты думаешь, большая
разница,  когда я при зондировании вычитываю это у  людей в головах? Спи, не
забивай себе  голову  глупостями.  Главное  -  все  хорошо, девочка.  -  Лао
поправил  одеяло  и  увел Диггиррена в  гостиную, чтобы тот не  мешал  Этель
отдыхать.
     - Дня  четыре  -  никаких развлечений.  -  Снова  налив себе вина,  уже
серьезно продолжал  Лао. - Все-таки  для  нее это стало большим потрясением,
хоть я и сделал все, что  в моих силах, чтобы вам помочь. Теперь понадобится
дополнительная мыслезащита в  спальне у вас дома - упаси Господь это  узнать
детям, а  вообще старайтесь  делать это без них  или  возьмите себе еще одну
квартиру - и то, и другое будет разумно.
     - Хорошо. - Диггиррен улыбнулся. - Теперь будет все нормально?
     -  Если  нарочно не  захотите  сделать  себе плохо. Но это вряд ли, я с
таким не встречался.
     - Лао, ты специально создал в спальне Четырехмерность?
     -  Не  четырех,  а  шести,  -  усмехнулся  Лао,  глядя  на  изумленного
Диггиррена.  - Этель прекрасно теперь переносит Многомерность. Я  думаю, она
это  даже не  очень  поняла? - Диггиррен кивнул,  и Лао продолжил:  - Мы это
проверили во  время  родов,  при пяти  измерениях она  себя  очень  прилично
чувствовала.  Этель теперь - самый настоящий Вард, вот что меня больше всего
удивляет. Этого ведь не было у нее от рождения.
     -  Но не нужно делать этого с обычными  людьми, - заметил Диггиррен. Он
был очень голоден и попросил принести себе ужин.
     - Естественно, с  ней было  много сложностей, - задумчиво сказал Лао. -
Но тем  не менее. - Он улыбнулся  и  поднял бокал. - Поздравляю, наконец, ты
стал настоящим мужчиной! - И рассмеялся, увидев смущение Диггиррена.

     Этель  и  Диггиррен  вернулись  домой,  застав   удивительную  картину:
Советник  Строггорн  ван  Шер  ползал с  шестимесячной  девочкой по  полу на
четвереньках, и смутился, когда его застали за  этим занятием. Он поднялся с
пола, всмотревшись в лицо Этель, и улыбнулся:
     -  Я рад,  что  у вас все хорошо. Извините,  я  еще  немного  поиграю с
Лейлой? -  попросил он. Этель и Диггиррен  переглянулись и вышли из детской,
чтобы не мешать ему.

        Глава 21.

     344 год относительного времени
     октябрь, 2032 год абсолютного времени

     Белоснежный конь осторожно  переступал ногами, пробираясь через  лесные
завалы, Когда ему это удавалось, девочка с длинными  темными  волосами,  лет
четырех,  заливисто  смеялась  и  ее смех  разносился  вокруг.  Линган легко
управлял одной рукой конем, другой - поддерживая сидящую перед собой  Лейлу.
Она иногда оборачивалась и сверлила его своими  черными глазами.  Лейла была
удивительно похожа на Аоллу, свою мать, которая до сих  пор  не знала, что у
нее на Земле растет дочь, - так было  решено на Совете  Вардов. Совет вполне
обоснованно полагал,  что  в  противном  случае  пять  лет  на  Дорне  могут
превратится для Аоллы  в  настоящую  пытку. Девочку баловали все. Во-первых,
семья,  где было  трое  сыновей и  Лейла  -  единственная  дочь,  во-вторых,
Строггорн, который  отвечал за ее  появление на свет и старался проводить  с
ней  все свободное время, какое  только удавалось  выкроить при его  бешеной
работе. Кроме того, Линган считал, что Лейла в некотором роде его внучка,  и
тоже  уделял  ей  внимание,  хотя  все  думали,   что   его  покорило  такое
необыкновенное сходство с Аоллой.
     Конь  остановился  и  девочка  попыталась  мысленно подогнать  его, чем
рассмешила Лингана.
     - Сколько раз я тебе об®яснял, что животные не  понимают мысленную речь
и  нужно говорить голосом,  - говорил  он Лейле, осторожно натягивая повод и
разворачивая коня.
     - А почему? - капризно спросила она. - Они такие глупые?
     -  Это ты у  нас глупая, не  хочешь говорить вслух, а потом у нас будут
проблемы. Никак не понимаешь, что не сможешь общаться с обычными людьми.
     - А зачем мне с ними общаться? - Лейла опять обернулась и посмотрела на
Лингана.
     - Ну, хорошо, не сможешь  ездить в такси  и заказывать еду. - Он  решил
обмануть ее. Она на несколько минут задумалась, разглядывая белку на  ветке,
которая, испугавшись, тут же исчезла в ветвях дерева.
     - А почему нельзя как ты? Рукой? - наконец спросила Лейла.
     - Потому что  нельзя. Ты  еще слишком  маленькая, чтобы  разобраться во
всем этом.
     Лейла  обернулась  и поглядела на Строггорна, который  ехал за  ними на
красивом вороном жеребце. Строггорн  не  так хорошо сидел в седле и во время
таких прогулок доверял Лейлу Лингану.
     - А папа хорошо говорит?
     - Представь себе, в отличие от  тебя - хорошо.  И Стил, и другие машины
меня прекрасно понимают, - ответил Строггорн. - Придется  оставлять тебя  со
Стилом, и я посмотрю, как он будет тебя понимать. - Он нарочно это придумал.
На самом деле изобретенными когда-то интеллектуальными роботами пользовались
только  Варды.   Было  давно  известно,  что  со  временем  они  переставали
подчиняться  обычным  людям.  Только с Вардами этого не  происходило, но все
равно  курс  подготовки   теперь  включал  целый  раздел  по  подчинению   и
переподчинению  оказавшихся столь  непокорными  полумашин-полулюдей. Линган,
когда-то обозвавший их так, оказался прав - интеллектуальные биороботы сразу
не  понравились  ему,  он считал их чем-то  противоестественным.  Теперь  их
выпускали мало, только  по  особым заказам, ограничившись более  простыми  и
менее способными к развитию машинами. Поэтому  никому бы не пришло в  голову
оставить маленькую девочку на попечение машины, которая могла в любой момент
выйти из-под контроля.
     Лейла  не хотела говорить голосом и взрослые уже не  знали, как убедить
ее  в этом. На  нее  жаловались все  - преподаватели и воспитатели  детского
сада, иногда на  нее сердилась  даже Этель, которой приходилось  общаться  с
девочкой голосом для тренировки. В остальном Лейла была чудесным своенравным
ребенком, что никого не удивляло, учитывая характер родителей.
     Строггорн  очень  полюбил  дочь,  хотя  для  него  и девочки  создалось
достаточно сложное положение: долгое время она никак не могла понять, почему
у нее два отца  и оба  - эсперы. Дети Диггиррена, естественно, называли  его
отцом, и Лейле тоже  так хотелось, хотя ей рано  постарались об®яснить,  что
это не  так. Мальчики  баловали ее  не меньше взрослых,  хотя  вряд ли Антон
забыл, сколько волнений было связано с ее появлением на свет. Было решено не
ругать  его за  то, что он рылся  в архиве  Лингана. Учитывая  очень сложную
ситуацию,  в  которой  оказался  мальчик, это вряд  ли можно было отнести  к
любопытству.  Уже  было  слишком очевидно,  что  он  станет Вардом  - и  его
профессией  будет  принимать  самостоятельные и  часто  довольно рискованные
решения.  Антон серьезно готовился  к  этому,  уже  в  двенадцать,  а  не  в
положенные четырнадцать лет, все решив для себя. Ни  Этель, ни Диггиррен  не
пытались отговаривать его -  на то он и хотел  стать Вардом,  чтобы получить
полное  право распоряжаться  своей  жизнью, но родителей никогда не радовало
такое решение  детей,  так часто  навсегда  разделявшее их. Антону еще очень
повезло, он  имел  и мать и отца  - Вардов,  и  это значило, что всегда  мог
положиться на их помощь даже  в  сложных вопросах. Так, очень болезненно для
земной цивилизации, происходил переход к другому типу существ.
     Строггорн снова натянул повод. Он задумался, отстав от  Лингана. Теперь
смех Лейлы раздавался далеко впереди. Как-то Линган рассказал ему, что Аолла
любила ездить  на лошадях и  точно  так же смеялась, в самом начале, еще  не
вспомнив о костре  и просто радуясь  жизни. Когда Строггорн думал об  Аолле,
ему  становилось  немного  не  по  себе:  он никак  не  мог представить, как
воспримет она известие о том, что у нее  теперь есть дочь. Ведь все равно ей
придется быть  на Дорне.  Уже  несколько раз  они  обсуждали эту  проблему с
Линганом  и никак не могли прийти к  решению, стоит ли ей вообще  говорить о
ребенке. Может быть, лучше было ни девочке, ни Аолле не знать об этом, чтобы
не  мучаться.  Строггорн  давно заметил, что  Этель  тоже беспокоилась.  Она
воспринимала Лейлу  совсем  как собственную дочь, та, естественно,  звала ее
матерью, и Этель очень боялась потерять ее.
     - Папа! Ты совсем отстал от нас! - Мыслеголос Лейлы едва был слышен, но
все  равно  пробирался  дальше,  чем  если бы она просто кричала.  Строггорн
выбрался на широкую тропинку, перешел на  галоп и вгляделся  в  Шар, который
летел перед ним. Здесь, в лесу,  им, конечно же, не угрожали террористы,  но
зато  было довольно  много диких  зверей.  Правда  обычно  для телепатов  не
составляло  труда  вовремя  почувствовать опасность - и это  же делало охоту
весьма скучным занятием, хотя все знали, что Линган до сих пор, взяв обычное
ружье, потихоньку охотится. Он брал с собой собак и приезжал, весь пропахший
дымом костра. Однажды он увез Лейлу на одну  из таких  охот и потом  долго и
покорно выслушивал Строггорна, который считал такое зрелище слишком жестоким
для ребенка. Они никого  не убивали, только пекли картошку и прицеливались в
зверей, но все  равно Строггорн  был  страшно  рассержен, хотя  Лейла была в
полном восторге.
     Линган  с  девочкой  выехали  тогда рано  утром,  когда  еще  туман  не
рассеялся  и  к  восходу  солнца достигли болота,  окружавшего озеро.  Лейле
почудилось, что  она  попала  в  какую-то  сказку, где  в любой момент может
выскочить леший. Она притихла.  Вода в озере казалась совсем черной, подойти
к  ней близко было невозможно - болото колыхалось, и они все дальше и дальше
уходили  от  оставленной лошади.  Огромные собаки  бежали  рядом,  а Линган,
посадив Лейлу на  шею,  как могучий  великан,  быстро выбирал,  куда  точнее
поставить ногу. Бесконечная изумрудная зелень паутиной покрывала все вокруг,
в просветах  проглядывала черная вода озера,  и  все колыхалось под  ногами,
создавая полно