пойти. Он уже такой  опытный подводник... Еще
в истории  с кашалотом он показал себя  прямо героем. А в случае  каких-либо
затруднений  он всегда сможет нам пеленговать, и мы его  быстро найдем... Не
правда ли, Павлик? Ведь ты уже вырос из пеленок...
     Он улыбнулся  и  ласково  посмотрел  на мальчика.  Но Павлика  внезапно
охватил  какой-то  необ®яснимый страх и почему-то сжалось  сердце.  Он отвел
глаза и промолчал.
     --  А  по-моему,--  вмешался Скворешня,-- предложение Арсена Давидовича
самое  правильное.  Я  ведь  только потому  и  увязался  за  вами,  что Иван
Степанович,  мой шеф, прекратил  уже гидрофизические работы и  оставил  меня
безработным. А  в вашей зоологии я ни бельмеса не понимаю. Такого понахватаю
вам, что рады не будете! Под  руководством же  такого опытного  зоолога,  як
оций хлопчик, и я буду полезен.
     После   некоторого   колебания   Горелов   перестал  возражать   против
предложения  зоолога. Все разошлись  и через  минуту  потеряли  друг друга в
густых зеленоватых сумерках вод.



        Глава XII. ПОСЛЕДНЕЕ УСИЛИЕ СКВОРЕШНИ




     Оставшись  одни,  Скворешня  и  Павлик  запустили  винты, поднялись  на
несколько метров над дном и понеслись  на восток-юго-восток.  Они  плыли  на
трех  десятых хода, остерегаясь многочисленных препятствий,  смутные силуэты
которых то и дело появлялись со всех сторон.
     Встречая    заросли   водорослей,    они    пробивали    их,    спустив
предохранительные  решетки   на  винты.   Через  час  перед   ними  возникла
непрерывная гранитная стена,  границы  которой как вверху, так и к северу  и
югу уходили,  теряясь в  подводной  мгле.  Стена была изборождена  глубокими
морщинами  фиордов, бухт, массой больших  и  малых  пещер, гротов, выступами
мысов,  нагромождениями  свалившихся  скал  и  обломков.  Все  было  покрыто
водорослями, тянувшимися  к  поверхности  моря  или стелющимися  по дну:  на
огромных скалах и их обломках, на валунах и мелких камнях.
     Павлик и Скворешня стали на дно. Вокруг них шмыгали разнообразные рыбы,
промелькнул тюлень, в испуге бросившийся в сторону; морская  выдра с большой
рыбой в острых зубах  резко  взмыла  кверху.  По дну на  водорослевом  ковре
ползала масса различных иглокожих, крабов, ракообразных.
     -- Отдать якорь! Приехали, товарищ начальник,-- сказал Скворешня.
     В увлечении занимательной охотой они долго блуждали по дну, среди хаоса
"Млечного Пути", взбирались на отмели,  на нагромождения скал, заглядывали в
жуткую, полную тайн темноту подводных пещер и гротов.
     Наконец мальчик об®явил, что он устал и голоден.
     -- Давайте закусим и отдохнем, Андрей  Васильевич,--  предложил он.  --
Обедать мы  сегодня не вернемся на подлодку --  Арсен  Давидович предупредил
капитана.
     -- Знаю,-- подтвердил Скворешня. -- Ну что же! Глоток горячего какао не
помешает.
     Павлик случайно  поднял  глаза  кверху. Высоко, у границ  луча  фонаря,
быстро  промелькнула длинная  тень,  отливающая  металлически-матовым  синим
блеском.
     --  Что  бы  это было? -- спросил себя  Павлик вслух.  -- Должно  быть,
тюлень. Только узкий какой-то... Жаль, не разглядел.
     --  Ну,  в  другой  раз  увидишь,--  равнодушно  заметил Скворешня.  --
Закусывать так закусывать! И у меня аппетит разыгрался. Где бы тут присесть?
-- оглянулся он вокруг себя.
     --  Зайдем  вот  в  эту  пещеру,  Андрей Васильевич,--  сказал  Павлик,
указывая на темнеющий недалеко от них вход. -- Осмотрим ее да там же закусим
и отдохнем.
     -- Валяй, ваше благородие!
     Над  входом в пещеру,  словно  козырек, нависал небольшой  свод, на нем
громоздилось несколько огромных скал, густо обросших водорослями.  Скворешня
и  Павлик  вступили  в  пещеру и,  держа наготове  ультразвуковые пистолеты,
настороженно и тщательно осмотрели  ее дно  и стены. Пещера  оказалась очень
небольшим гротом, не больше двух метров  в глубину.  Два луча ярко  осветили
его. Грот был  пуст;  по дну и стенам ползали звезды, ежи, голотурии. На дне
валялось несколько небольших валунов.
     -- Ну  и чепуха! -- сказал Скворешня, подвешивая пистолет к поясу. -- А
отдохнуть,  поглотать   какао   здесь   будет   недурно.  Садись,   хлопчик,
располагайся!
     Они  сняли мешки и сели рядом прямо на песчаное дно, опершись спинами о
заднюю  стену  грота.  Было уютно, как в ложе  театра.  Открыли  патронташи,
нажали кнопки от термосов и с наслаждением сделали несколько глотков.
     --   Хорошо!  --  довольно  прогудел  Скворешня.  Павлик  хотел  что-то
ответить, но не  успел. Глухой грохочущий гул неожиданно потряс стены грота.
Перед входом мелькнула в песчаном облаке огромная темная  масса и  не  далее
чем в полуметре от вытянутых ног Скворешни ударилась о дно.
     Одним прыжком Скворешня очутился на ногах и кинулся к выходу.
     Первое мгновение Скворешня в полном  замешательстве стоял, не зная, что
делать,  перед высокой глухой стеной из гранита,  плотно закупорившей  грот.
Потом с криком: "Мы заперты!" --  бросился плечом вперед, на стену. С глухим
металлическим  звоном  его  отбросило,  как  мяч,  назад.   Скворешня  стоял
оглядываясь, словно  ища чего-то.  Крутые стены вздымались вокруг --  немые,
спокойные, равнодушные. Павлик сидел молча в том же  положении,  в каком его
застигла катастрофа, окаменевший, бледный. Его губы что-то невнятно шептали,
но Скворешне было не до него.
     Успокоившись, он начал внимательно осматривать так неожиданно возникшее
препятствие.
     --  Это  скала,-- рассуждал он  вслух,--  та  скала,  что  нависала  на
козырьке над входом. Как она свалилась? Почему? Она  стояла  прочно. Я успел
это заметить.
     Павлик  шевельнулся  при  этих словах, попробовал что-то сказать, но не
смог: он словно онемел.
     Скворешня на минуту замолчал, продолжая обшаривать скалу  рукой.  Потом
он возобновил свое бормотание:
     -- Ни щели, ни просвета... Гляди, точно по заказу, Как в гнездо засела.
     Он опять замолчал, потом  уперся  в  скалу  и медленно,  все сильней  и
сильней  начал  нажимать на  нее.  Лицо его сделалось багровым, жилы  на лбу
надулись,  колонноподобные ноги уходили все глубже  в песок. Казалось,  этим
гигантским  усилием  можно   было   опрокинуть  гору.  Но  скала  стояла  не
шелохнувшись. Вдруг лицо Скворешни  посинело, и, тяжело  дыша,  он  медленно
опустился на дно у подножия скалы.
     Павлик с криком бросился к нему:
     -- Андрей  Васильевич,  Андрей  Васильевич,  придите  в себя!..  Андрей
Васильевич, нам надо иначе... Выпейте глоток какао. Трубка перед вами.  Надо
иначе... иначе...
     Скворешня приоткрыл глаза. С минуту он бессмысленно смотрел на Павлика,
словно не  узнавая его. Потом приподнялся  на  локте  и сел  у скалы, спиной
опираясь на нее. Отдышавшись, он поднял голову:
     -- Что ты говоришь, Павлик? Как иначе?
     -- Нужно вызвать помощь из  подлодки, Андрей Васильевич. Нужно взорвать
скалу.
     Скворешня безнадежно махнул рукой:
     -- Зови.
     Павлик громко позвал:
     -- Арсен Давидович! Арсен Давидович!
     -- Слушаю, бичо. Чем ты так взволнован?
     --  Арсен Давидович, скала  обвалилась  и закрыла  выход  из  маленькой
пещеры, куда мы зашли. И Андрей  Васильевич  ничего не может  сделать с ней.
Помогите нам, Арсен Давидович! Вызовите помощь из подлодки.
     -- Что ты говоришь, бичо!
     С  этим   возгласом   зоолога,  полным  тревоги,   переплелся   глухой,
взволнованный голос Горелова:
     -- Где это произошло, Павлик? Надо прежде всего найти вас!
     --  Мы плыли  сначала  на  ост-зюйд-ост, ближе к осту,  а потом шли все
время  на зюйд. Но тут ужасный  лабиринт. Я  не  могу  даже сказать, сколько
километров мы проделали по дну.
     -- Арсен Давидович,--  быстро  заговорил  Горелов,--  я  нахожусь к ним
ближе. Вызывайте подлодку и договоритесь  с вахтенным  о  помощи,  а я  пока
поплыву на зюйд и попытаюсь отыскать их. Ладно?
     -- Хорошо, Федор Михайлович,-- согласился зоолог. -- Плывите.
     -- Павлик,-- продолжал Горелов,-- подавай мне непрерывно ультразвуковые
пеленги.
     -- Но тут со всех сторон гранитная стена, сплошная!
     -- Неужели нельзя найти хоть какую-нибудь щель?
     -- Андрей Васильевич говорит, что нет.
     --  Ага!  Вот как!  --  сказал  Горелов,  и настороженному  уху Павлика
послышалась какая-то тень удовлетворения в его голосе.
     -- Укажи хоть какой-нибудь заметный признак возле вас.
     Павлик задумался.
     -- Недалеко  от  нас,--  вмешался  Скворешня,--  примерно в  пятнадцати
минутах ходьбы к норду, стоит высокая и тонкая, как шпиль, скала.
     -- Ну, и на том спасибо. Плыву.
     Тяжелое молчание  воцарилось в  маленьком тесном гроте. Время  тянулось
медленно.  Нарастала тревога  и тоска. Изредка  слышались вопросы, сообщения
зоолога и  Горелова.  Ученый  передавал, что  отряд вышел  уже  из подлодки,
снабженный патронами теренита --  взрывчатого вещества  огромной силы, и что
он плывет  отряду  навстречу. Горелов говорил, что он медленно плывет к  югу
зигзагами, чтобы лучше обыскать местность и не пропустить  скалистый  шпиль.
Марат и Цой, находившиеся в отряде, соединились по радиотелефону  с Павликом
и  Скворешней  и старались  подбодрить и развлечь осужденных на  бездействие
узников гранита.
     Часы уходили  за часами. Время  от времени Скворешня вслух задавал себе
вопрос, очевидно с особой силой и настойчивостью мучивший его:
     -- Почему она свалилась?  Если  бы было землетрясение, то все остальные
скалы последовали бы за ней. Не понимаю.
     И каждый раз, когда Скворешня  заговаривал  об  этом,  Павлик порывался
что-то сказать, но не решался. Наконец, как бы невзначай, он промолвил:
     -- Андрей Васильевич, вы видели, как скала падала?
     -- Нет. Я смотрел на стену. А что?
     -- А я как раз видел...
     -- Ну и что?
     -- Когда  скала  упала, то  не сразу закрыла  вход... Ее верхняя  часть
описала  дугу  слева направо. И вот в  последний момент,  в  самый последний
момент,  когда уже оставался только узкий просвет между стеной  и  скалой, я
увидел... а может быть. мне показалось...
     -- Ну, говори же. Павлик, чего ты тянешь?
     -- Мне  показалось, что в  просвете  опять промелькнул, но  теперь  уже
сверху вниз, почти рядом со скалой тот самый синеватый тюлень...
     -- Тюлень?! Так что же из этого? Не думаешь ли ты, что он задел скалу и
так удачно сбросил ее?
     -- Разве смог бы тюлень это сделать? Я думаю... тюлень ли это был?
     -- Почему же нет? Правда,  я  не видел его тогда, когда он пронесся над
нами.
     --  Странный  какой-то  тюлень! Узкий,  длинный. И  плечи  не  покатые,
сливающиеся с шеей,  а  прямые, квадратные...  И не работал  ни ластами,  ни
хвостом.  Да   и  хвост,  я   заметил,  какой-то  обрубок.   Знаете,  Андрей
Васильевич... -- Павлик почему-то оглянулся и  понизил голос до  шепота.  --
Знаете... что-то было в его фигуре человеческое...
     -- Ну что ты, Павлик, говоришь!  Откуда здесь мог появиться человек? Да
еще плавающий так быстро?
     -- Просто  померещилось  тебе, Павлик, с  испугу! --  послышался  вдруг
глухой, чуть насмешливый голос Горелова.
     Павлик вздрогнул, опустил глаза:
     -- Не знаю... может быть, мне показалось.
     Скворешня пожал металлическими плечами  и  погрузился  в  какие-то свои
размышления. Наконец он поднял голову и сказал:
     -- Если мы не найдем способа пеленговать,  то,  пожалуй, дело затянется
до  бесконечности. Вернее, до конца наших запасов кислорода. Надо что-нибудь
предпринять,  сделать хоть маленькую щель...  Вот что, Павлик: давай-ка  еще
раз пошарим  --  не найдем  ли мы все-таки такую щель.  Прошлый раз я, может
быть, и пропустил ее... волновался, надо признаться...
     Они  начали  тщательно осматривать линию,  по которой  скала прилегла к
краям входа. Поиски оказались напрасными: скала плотно -- действительно, как
по заказу,-- слилась с линией входа и выступами вокруг него.
     --  Та-а-ак!..  --  протянул   Скворешня   задумавшись.   --   Придется
попробовать пустить  в ход ультразвук. Может быть, ему удастся пробить  края
скалы: там она, вероятно, тоньше.
     Начал свою неслышную работу ультразвуковой пистолет Скворешни, с дулом,
плотно приставленным к одной точке края скалы. Гранит медленно распадался на
небольшие комки, которые легко  потом  под  пальцами Павлика  превращались в
грязь. Но мощность ультразвукового  луча  пистолета была недостаточна, чтобы
быстро разрушить скалу.  Лишь ультразвуковой пушке "Пионера" это было бы под
силу.   Мощность  быстро  падала,  и,  когда   она  совсем  иссякла  в  двух
аккумуляторах, в скале  оказался небольшой тонкий канал, длиной около десяти
и диаметром в три сантиметра.
     Павлик   отстегнул   свой  пистолет  и   протянул  его  Скворешне.  Тот
отрицательно покачал головой:
     --  Не годится,  Павлик... Еще десять сантиметров канала -- этого мало.
Скала здесь, очевидно, слишком толста. А пистолет может еще пригодиться.
     -- Тогда  знаете что,  Андрей Васильевич,-- сказал Павлик,-- почему  бы
нам  не попробовать подрыться под  скалу,  сделать  подкоп? А?  Право!  Дно,
наверно, мягкое, песчаное, и мы быстро сделаем себе ход. Как кроты! А?
     Глаза Павлика радостно сверкали, он был очень доволен своей идеей.
     -- Правильно! Хорошая  мысль!  -- одобрил его предложение Скворешня. --
Рыть -- так рыть скорее! У нас уже остается мало времени...

     

     -- Времени? -- удивился Павлик. -- А кто его отнимает у нас?
     --  Мы  сами,  хлопчик,--  ответил   Скворешня,  снимая  с  пояса  свой
универсальный  топорик  и делая первый удар по  песчаному дну. -- Мы с®едаем
кислород и с каждой, для примера сказать, с®еденной нами каплей кислорода мы
с®едаем часть нашей жизни... Выгребай песок... Ах, дьявол!..
     Топорик звякнул о что-то твердое, под лезвием засверкали искры.
     -- Гранит! -- сказал Скворешня и, делая все новые удары в разных местах
у основания скалы,  непрерывно повторял:  -- Гранит... Гранит... Ну, Павлик,
идея  твоя   прекрасна,  но  никуда  не  годится.   Сам  видишь:  ничего  не
поделаешь...  А теперь  я присяду. Устал очень.  И  душно что-то.  Фу-у-у!..
Должно быть, кислород у меня подходит к концу...
     -- Да что вы, Андрей  Васильевич! -- проговорил, бледнея,  Павлик. -- Я
не чувствую никакой духоты...
     -- Ты  маленький...  А я  вон какая махина!  Я больше с®едаю кислорода.
Надо уменьшить подачу, экономить.
     Он  открыл свой  патронташ  и,  переведя  кнопку  "кислород"  на  новую
позицию, с трудом, глубоко и порывисто дышал,  стараясь захватить  как можно
больше воздуха.
     --  Как вы  себя  чувствуете, друзья  мои?  --  послышался вдруг  голос
зоолога. --  Весь  отряд  рассыпался  цепью,  и  каждый из  нас  по участкам
обследует дно. Ищем скалу, похожую на шпиль.
     --  Боюсь, Арсен  Давидович...-- ответил,  задыхаясь,  Скворешня,--  не
дождусь... У меня... кончается кислород... Начинается удушье...
     --  Держитесь!..  Держитесь, Скворешня! -- испуганно закричал ученый.--
Мы ускорим поиски! Еще немного! Экономьте кислород! Не разговаривайте!
     -- Есть  не  разговаривать!  --  пробормотал  гигант  и  лег  на спину,
упираясь плечами в заднюю стену грота. Он попытался вытянуться во  весь свой
огромный рост,  но  не смог: ноги  встретили  скалу  и  остались  в согнутом
положении, коленями вверх.
     Прошло пятнадцать, двадцать  минут.  Прошло  полчаса.  Павлик с  ужасом
смотрел на лицо  Скворешни. Оно искажалось страданием, его заливала багровая
краска, широко открытый  рот напрасно ловил воздух, но именно  того, чего он
искал -- драгоценного кислорода,-- уже почти не было...
     -- Прощай, хлопчик... Умираю... Дыши медленно... Береги кислород...
     Он  начал  бормотать  что-то  невнятное.  Павлик  чувствовал,  как  его
охватывают  ужас  и  отчаяние. Он готов был  броситься  на  эти безжалостные
гранитные стены,  бить кулаками,  рвать пальцами, только  бы  спасти  своего
друга. Ему  было страшно смотреть на страдания умирающего, но  в то же время
он не мог, не в силах был отвести от него глаза.
     --  Андрей Васильевич... голубчик... --  невнятно говорил  он дрожащими
губами.  -- Может быть, можно как-нибудь перелить  к вам хоть немножко моего
кислорода? Скажите! Скажите, как это сделать?
     Гигант  отрицательно  покачал  головой  и, глубоко и  прерывисто  дыша,
бормотал что-то неразборчивое, изредка выкрикивая:
     -- Проклятая!.. Посмотрим!.. Покажу!..
     Огромные  ступни  его  ног,  упиравшиеся  в основание  скалы, пришли  в
движение.  Они медленно  поползли вверх по скале. На высоте полуметра от дна
они  встретили  выступ  и  перебрались  на  него.  Теперь  ноги  еще  больше
согнулись.  Рука  гиганта  медленно  приблизилась  к  открытому  патронташу,
металлические пальцы нащупали кнопку "кислород"  и передвинули ее на полную,
до отказа, подачу газа.
     "Для чего? -- подумал со страхом Павлик. -- Ускорить конец?.."
     Лежа на спине, упираясь ногами в выступ скалы, а плечами в заднюю стену
грота,  Скворешня  затих в этой  необычайной  позе.  Лишь  глубокое  дыхание
показывало,  что  он еще  жив  и  что в  его  огромном  теле  с новой  силой
разгорается   огонь.  Потом  неожиданно  прекратилось  дыхание,   и  Павлику
показалось, что все кончено...
     Вдруг ужасный, полный  яростного гнева и вызова крик потряс стены грота
и оглушил оцепеневшего от ужаса Павлика.
     Все гигантское  тело  Скворешни внезапно наполнилось утроенной  мощью и
жизнью.  В  сверхчеловеческом  усилии  напряглись  огромные  согнутые  ноги,
выгнулась  кверху  грудь,  и  казалось   --  погружались  в   стену  широкие
металлические плечи.
     -- А-а-а! --  гремел гигант сквозь оскаленные зубы. -- Прок-кля-та-я!..
А-а-а!..

     

     Колонноподобные ноги дрожали во все возрастающем  напряжении. Словно из
неведомого, иссякающего источника приливали в тело гиганта все новые и новые
силы,  которым, казалось, не было конца.  И вместе с  ними  все выше  и выше
гремел его голос .
     Прижавшись  к стене, Павлик не верил своим  глазам: ему показалось, что
скала  покачнулась и пришла  в  движение! Под его  шлемом  бились,  звеня  и
сплетаясь, испуганные голоса друзей:
     -- Павлик! Что случилось?.. В чем  дело?  Почему так  кричит Скворешня?
Павлик! Павлик!.. Да отвечай же!..
     Павлик ничего не слышал, никому не отвечал: он не мог прийти в себя.
     Скала  подавалась.  Она  колебалась.  Она наклонялась  под  исполинским
напором Скворешни. Еще! Еще немножко!
     И  вдруг,   сорвавшисьс   места,  Павлик   бросился  к   скале,  и  его
пронзительный крик сплелся с громовым криком Скворешни:
     -- Ура-а-а!.. Еще немножко!..
     Всеми своими маленькими  силами  мальчик налег на  скалу возле огромных
ног  гиганта. И  словно  именно этого  последнего грамма  усилий  не хватало
Скворешне для полной победы. Скала дрогнула, закачалась и рухнула наружу, на
покатое дно. Выход был открыт!
     Ноги  Скворешни  бессильно  упали,  умолк   его   громоподобный  голос,
закрылись глаза,  и, огромный, закованный в металл, он безжизненно вытянулся
на песчаном дне грота.
     Сквозь  песчаное  облако,  поднятое  со  дна,  дрожа  от  нетерпения  и
восторга, Павлик вскочил на поверженную скалу и выбежал наружу. Его звенящий
голос понесся в пространство:
     -- Сюда! Сюда! Скворешня сбросил  скалу! Скорее на помощь! Он  умирает!
Скорее! Я пеленгую ультразвуком! Ловите! Ловите! По глубиномеру -- семьдесят
два метра от поверхности!
     Он водил дулом пистолета, и во все стороны помчались неслышные гонцы --
вестники победы и горя.
     Павлик не смог бы  сказать, сколько прошло  времени в  этом лихорадочно
напряженном ожидании  --  минута  или час,  когда  из  подводной  тьмы вдруг
донесся радостный крик Марата:
     -- Поймал!  Поймал! Держи луч, Павлик! Держи! Плыву  точно на норд-ост!
Ко мне! Ко мне, товарищи!
     И  отовсюду  --  с  севера,  с  запада,  с юга  --  понесли