Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа

Разделы:
Бизнес литература
Гадание
Детективы. Боевики. Триллеры
Детская литература
Наука. Техника. Медицина
Песни
Приключения
Религия. Оккультизм. Эзотерика
Фантастика. Фэнтези
Философия
Художественная литература
Энциклопедии
Юмор





Поиск по сайту
??????????. ???????
   ????????????? ??????????
      ????????? ???????, ?????? ???????. ???????-7000 -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  -
веками проверенной программе, заложенной в него неизвестно кем, неизвестно где, неизвестно когда? Информационная чистота мысли Рослова? Его сила воли? Состояние человека, который на короткие минуты подключился к необ®ятности знаний информария? Рослов не искал об®яснений. Он просто отвечал на вопросы Трэси, отвечал механически точно: главное было позади. А впереди шумел океан, уныло подвывал ветер в коралловых рифах, и где-то уже совсем близко в эти привычные звуки врывался ритмичный гул приближавшихся вертолетов Корнхилла. Ни Трэси, ни его люди еще не слышали этого гула. Их миссия уже подходила к концу. Трэси встал. - Спасибо за информацию. Я узнал все, что нужно. Ни один мускул не дрогнул на лице Рослова: он все еще был Селестой и пребывал в каталептической неподвижности Живого канала связи. И по-прежнему оставался Рословым, обыкновенным человеком, который не мог приказать Селесте задержать налетчиков до прибытия полиции. Но он мог другое: внушить Невидимке мысль о немедленной опасности, когда включается защитное поле, вырывающее из рук автоматы, а из карманов часы и портсигары, - знаменитое защитное поле Селесты, о природе которого до хрипоты спорила ученая братия. Чувство опасности нематериально. Его нельзя потрогать, понюхать или рассмотреть. Оно возникает в сознании или в виде мигающей лампочки перед входом в камеру с высоким уровнем радиации, или в виде пистолета, черное дуло которого направлено в твою грудь, или в образе ребенка под колесами налетевшей автомашины. У каждого своя память, свои ассоциации, свои чувства, но реакция одна: повышенное количество адреналина в крови, неистовое напряжение мысли и лихорадочные поиски выхода, а времени на решение отпущено ничтожно мало - доли секунды - только подумать: "Опасность!" Что успел подумать Рослов? Что представил, что вспомнил он в эту секунду, вряд ли он мог потом рассказать. Но решение было принято верно: грохот, лязг и крики в соседней комнате, пистолет Кордоны, сбивший в полете ворвавшегося в зал резинового аквалангиста, его вырванный из ножен кинжал, метнувшийся мимо, словно оживший, большой студийный магнитофон - глыба металла, только чудом никого не задевшая, и вслед - ругань обезоруженных автоматчиков, топот ног, а потом тишина и оцепенение - немая сцена из "Ревизора". А посреди - груда сцепившихся автоматов, кружек и ножей, часов и пуговиц, зажигалок и аквалангов. Решение было верно и своевременно: Селеста принял сигнал опасности и включил защитное поле. И никто не пытался разрушить, развалить этого ощетинившегося металлического "ежа". Внимание отвлекло нечто другое, более понятное и опасное: гул приближавшихся к острову вертолетов. Кто-то рванулся к выходу, но споткнулся о ловко подставленную ногу Смайли, кто-то замахнулся на него, но он отскочил, ударив нападавшего ребром ладони по шее, снова увернулся от удара, нырнул в открытую дверь и побежал к берегу с криком: - Скорее! Сюда! Он даже не подумал о том, что вертолеты не смогут подойти к острову: защитное поле Селесты стеной выросло на их пути. Но об этом подумал Рослов. Именно тогда, когда вертолеты подошли к силовой преграде, радиус которой на этот раз был невелик - она не выходила за пределы рифа, - Рослов - Селеста снял защиту. Просто представил себе высадившийся на острове десант, - это была мысль Рослова, и мысль трансформировалась в реакцию Селесты: магнитное поле ослабило свою мертвую хватку. Вертолеты повисли над островом, медленно опускаясь вниз, - две большие зеленые стрекозы с желтой надписью "Полиция" на бортах. Из открытых люков, не дожидаясь, когда будут опущены трапы, выпрыгивали полицейские с автоматами наперевес, а два включенных на вертолетах прожектора ослепили обезоруженных налетчиков, столпившихся у входа в "переговорную" и даже не пытавшихся бежать. Бежать было некуда. Неожиданно в лучевой конус прожектора ворвался Джино, заметался, как заяц в свете автомобильных фар на лесной дороге, и, петляя, побежал к бухте. Он так хотел, чтобы его не увидели, не успели выстрелить, дали добежать до шлюпки, а там... чем черт не шутит! Но Смайли оказался проворнее: выхватил автомат у полицейского и, не целясь, послал очередь в темноту. Слабый вскрик и звук упавшего тела подтвердили, что он не промазал. Пока полицейские, ругаясь и покрикивая, загоняли бандитов в вертолеты, Смайли вернулся в "переговорную", нашел в распавшейся груде металла свою "беретту" и тихонько, стараясь не шуметь, вышел на остров: он не хотел мешать Яне и Рослову, забывшим обо всем и обо всех. Янина плакала, обнимая и целуя Андрея, а тот настолько устал, что почти ничего не чувствовал. Словно откуда-то издалека доносился до него истерический шепот девушки: - ...Прости, Анджей, я не верила тебе, прости, родной, прости... Волевым рывком он стряхнул с себя оцепенение, прижался щекой к мокрому лицу Янины и сказал ласково: - Не плачь, глупышка. Все в порядке, все живы... - Он запнулся и добавил: - К сожалению, не все. Поздно мы прибыли, слишком поздно... Не успели. - А он? - воскликнула Янина. - Почему он не вмешался? Я звала его - он не откликнулся. Почему? Ведь он же мог предотвратить эту бойню. - Может быть, он не знал? - задумался Рослов. - Он не Бог, Яна. А они знали, что он принимает только стабильную информацию, не оставляли документов, писем, телеграмм, даже пометок в записных книжках. И старались не думать об этом, сговаривались потихоньку, порознь, по телефону, пытались понять друг друга с полуслова, твердо рассчитывая на неожиданность удара. Видимо, и для Селесты налет был в какой-то степени неожиданным, и он запечатлел его не раздумывая, если можно применить этот термин, запечатлел просто как очередную информацию о поведении человека в определенной ситуации. Но он не остался безразличным, Янка, нет, не остался! И мое вмешательство - это прямой результат его воли, его формирующейся личности. Порок все-таки наказан... - Рослов не закончил фразы, вдруг что-то вспомнив, вскочил: - А где Трэси? Оттолкнув Янину, выбежал из "переговорной", опередил Смайли, тоже рванувшегося к бухте, и остановился, поняв бесполезность своего запоздалого прозрения. Со стороны бухты донеслось рычание гоночных двигателей, сейчас же превратившееся в ровный ритмический гул работающих на предельном режиме двух мощных моторов. - Ушли, - сквозь зубы процедил он и повернулся к Смайли: - Весла выбросить догадался, а про катер забыл. Можешь с ним попрощаться! - Он рванулся и замер перед преградившим дорогу американцем. - Куда? - спросил тот. - Пусти! - прохрипел Рослов. - Вертолет. Один еще не ушел. - Бесполезно. С моторами "Холман-моди" их ни один вертолет не догонит. Катер гоночный, призовой. Они выйдут из трехмильной зоны даже необстрелянные. А за пределами ее Корнхилл с его вертолетами и морскими патрулями никому не опасен. - Смайли вздохнул и добавил: - Катер-то я, впрочем, верну. Они бросят его, когда переберутся на яхту. Смирись, Энди. Старый Джошуа оказался хитрее. Трэси и вправду оказался хитрее. Он вовремя подумал о катере и вовремя добрался до него. И сейчас Кордона вел катер на предельной скорости, не обращая внимания на выстрелы с острова, и со стороны казалось, что легкое суденышко почти не касается воды, скользя над ней, как на воздушной подушке. Трэси сидел рядом, вцепившись в бортовой поручень, и молчал. Лишь когда из темноты показались габаритные огни яхты, он проговорил, не разжимая губ: - Облапошили, как последнего простофилю. - Роли переменились, шеф, - зло усмехнулся Кордона. - Вы не привыкли проигрывать. - И не хочу привыкать. Игра еще не закончена. А пока тебе придется исчезнуть. Временно. Где-нибудь в Мексике. Когда понадобишься, позову. - А вы, шеф? - У меня есть алиби. Непробиваемое. Кордона свистнул. - Значит, плакало бразильское золотишко? - А ты рискнешь проводить операцию, когда вся Америка узнает о ней из вечерних газет? - Кто продаст? - подумал вслух Кордона. - Смайли? Побоится. Русский? Правда, он назвал вас, шеф. Но у вас алиби. Мало ли похожих людей на свете... Нет, большого шума не будет. - Кое о чем умолчат, - согласился Трэси. - Раздувать огонь в камине им явно невыгодно: институт еще не открыт. Кордона затормозил у борта яхты, и, бросив катер с выключенными двигателями на радость Смайли, они поднялись на борт ожидавшей их яхты. Все дальнейшее произошло, как и было рассчитано. Яхта снялась с якоря и, быстро набирая скорость, ушла в Норфолк. Оттуда личный самолет Трэси доставит их в Лос-Анджелес, Кордона исчезнет, а Джошуа Игер-Райт снова превратится в живого божка. - Нас будут преследовать, сэр? - спросил капитан. - Не рискнут. Еще полчаса, и мы уже будем в территориальных водах Америки. Трэси обернулся и посмотрел назад. Кордона перехватил его взгляд. В нем была решительность, злость, азарт - все, кроме огорчения. Джошуа Игер-Райт действительно был убежден, что игра еще не закончена. 26. ЕЩЕ ОДНО ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ - Тебя ищут, Анджей! Катер сейчас отплывает. Рослов сидел в "переговорной" у столика, опустив голову на руки. После операции Корнхилла все здесь снова напоминало покинутый публикой цирк. - Я остаюсь, девочка. - Зачем? Корнхилл оставляет здесь полицейский наряд до утра. - Вот я и вернусь с ними. - Я боюсь, Анджей. - Еще смешнее. Я не один. Да и нападение не повторится. - Я боюсь Селесты, Анджей. - Он друг, глупышка. Теперь уже наверняка можно сказать, что друг. - И позволил стольких убить. - Его нельзя судить, Яна, по законам нашей морали. Это не человек. Жизнь и смерть для него - информация. И все-таки он друг. Он позволил и еще одно - очень важное для уточнения контактов. Об®яснения после - разговор долгий. А пока включи мои записи. Пленки не в сейфе у Смайли, а у меня в шкафчике. Вот ключ. Кое-что уяснишь. И скажи Корнхиллу: пусть меня не беспокоят. Оставшись один, Рослов прислушивался минуту-другую, не войдет ли Смайли или инспектор полиции. Он даже приоткрыл дверь к причалу, но все было тихо. Потом раздался гудок отплывающего катера, и, облегченно вздохнув, Рослов захлопнул дверь. Теперь можно было ожидать прямого контакта с Селестой. Откликнется ли он, ответит ли? А у Рослова были вопросы, на которые он сам ответить не мог. Почему Селеста принял такое неожиданное решение? Правда, не совсем неожиданное: Рослов просил об этом. Но почему он согласился? Из запрограммированного любопытства к "осложненной" информации? А ведь он мог и не осложнять ее: довести до конца информативный обмен с Игер-Райтом, не переключая "игру" на Рослова, рефлективно среагировать на появление Корнхилла и позволить налетчикам уйти с необходимой им информацией. Сложилась явно проблемная ситуация. Требовалось принять одно из двух взаимно исключающих друг друга решений. Нужна была воля, личность. Селеста ее продемонстрировал. Понял ли он это и было ли это сознательной, хотя и подсказанной мыслью? Подсказанной Рословым, его отчаянным призывом к воле Селесты. Выполнялась ли этим уже измененная программа "поиска" информации или дополнительно программировались новые задачи? Селеста ответил, как всегда, неожиданно и без "миражей": - Слишком много вопросов. Начинай по порядку. - Почему ты согласился на подсказанный мной подмен? - Интенсивность волны. Мысль высокой энергетической мощности и большой информационной чистоты. - Но ты мог не согласиться, мог дать информацию, нужную Игер-Райту, и отпустить его с миром. - Мог. - Ты знал, о чем он собирается спрашивать? - Знал. - И сознательно не остановил эксперимента, когда я повел его по-своему? - Да. - Значит, ты знал и о моих планах, когда подключал мое сознание к твоему информарию? - Знал. - Тогда ты сделал выбор, а для выбора нужна воля. Ее не включили твои создатели в сумму идей, заложенных в программу. Следовательно, новая идея была заложена после. Я имею в виду выбор решения в проблемной ситуации. - Да. - С нашей помощью? - С твоей. - Спасибо. С расширением программы расширяется и область "поиска" информации, заключенной в контактах, в частности в разнообразной форме человеческих рассуждении. Ты можешь не только отвечать, но и задавать вопросы, а получая ответы, принимать решения. Для таких решений нужен критерий. - Он есть. - Какой? - Твой. Я совершенствуюсь. - Тем лучше. Тогда подключи меня к Игер-Райту. В твоих контактах с человечеством полезно знать не только друга, но и врага. - Он сейчас спит. - Где? - На яхте. В Норфолке их ждет самолет - собственный, сверхскоростной. - Кого "их"? - Их двое. Он и Кордона. С пилотом самолета они уже связались по радио. Тотчас же по прибытии в Норфолк вылетят в Лос-Анджелес. Там Кордона исчезнет, а Игер-Райт прямо с аэродрома проследует на виллу в Санта-Барбару. - Когда он прибудет? - К утру. - Подключи меня тотчас же. А пока я прилягу в дежурке радиста... Рослов проснулся от сильных ударов по телу на резиновой кушетке, возле мраморного бассейна в полу в ослепительно белой ванной. Массажист "работал" над его поясничными мышцами. - Вот что значит спать сидя, шеф, - сказал он, сильно и ловко поворачивая Рослова на бок. И тут-то Рослов увидел свое - вернее, не свое - тело, более крупное, упитанное и волосатое. Он хотел тронуть подбородок и не мог: рука не повиновалась его мысли, но по тому, как провел рукой массажист по его шее, он понял, что и привычная борода исчезла. Теперь он понял, что "подключен" к Игер-Райту, который думал о другом, не сознавая своей связи с Рословым: два сознания, две личности. Одной принадлежит тело и окружающий мир, другая подключена к ней, как универсальный видеофон. Трэси мыслит и действует, ничего не зная о близости Рослова, Рослов контролирует все его мысли и действия, не имея возможности ничему помешать. Ему уже давно надоел массаж, но он бессилен сказать "хватит!", а вместо этого, покорно подставляя свое тело шлепкам, спрашивает чужим, хрипловатым голосом: - Что ты сказал репортерам? - Что вас только что привезли из клиники и врач разрешил теплую ванну и массажные процедуры. - Что они спрашивали? - Какой массаж: лечебный или обычный? Я сказал, что доктор Хис предпочитает обычный и считает вчерашний инцидент чистой случайностью, не угрожающей состоянию здоровья. - Книжно из®ясняешься. Отрепетируй попроще. Хис здесь? - Ждет в приемной. Вместе с ним тип в золотых очках и с недозревшей бородкой. - Пусть подождет. Позови Хиса. "Интересно, когда Трэси привезли из клиники и почему из клиники, связан ли Хис с клиникой и зачем Хис вообще?" - подумал Рослов, а голый человек на кушетке тоже подумал: "Хис не спешит. Хороший признак". Хис, тучный, представительный мужчина, нежно-розовый, несмотря на свои пятьдесят, действительно не спешил. Вошел с чувством профессионального достоинства и сел на табурет массажиста без приглашения, положив в ноги лежавшему пачку пухлых двухцветных газет. - Вчерашние вечерние? - спросил Трэси. - Есть и вечерние. - Прочти вслух. Я без очков. Хис развернул газету и прочел на первой странице: - "Финансист отменяет прием. За несколько минут до появления гостей на вилле Джошуа Игер-Райта его увозят в частную клинику доктора Хиса. Острая боль в области грудной клетки. Однако боль скоро проходит, и специальные кардиологические исследования не обнаруживают серьезных нарушений сердечной деятельности. Доктор Хис и дежурный персонал клиники успокаивают друзей больного: "К утру профессор будет уже дома, а пока сон, сон, сон". "Почему профессор?" - мысленно спросил Рослов, а Игер-Райт спросил устно: - А что в утренних? - То же самое, шеф. Финансовый обозреватель Джони Листок даже позволяет себе пошутить: "В связи с внезапным заболеванием Джошуа Игер-Райта держатели акций сомалийских радиоактивных руд обеспокоились, не вызвана ли болезнь упорно циркулирующими слухами о предстоящем понижении этих акций на бирже в Нью-Йорке? Спешим успокоить встревоженных: болезнь выдающегося ученого-финансиста оказалась столь же недолговечной, сколь и слухи, якобы ее породившие". Голый человек на кушетке хохотнул и надел халат. - Неплохо сработано. - Железобетонное алиби, сэр. "Все подготовлено, - подумал Рослов, - место, время, событие, свидетели. Даже газеты в лице репортеров, редакторов и обозревателей деятельности выдающегося финансиста. Кто ж поверит, что выдающийся финансист в это время за две тысячи миль отсюда руководил бандой налетчиков в территориальных водах другой мировой державы? Даже Корнхилл сделает вид, что ошибся". В халате Игер-Райта Рослову было жарко, но тот, должно быть, привык. Потянувшись, он сказал Хису: - Кто был с вами в приемной? Видер? - Он. - Наверное, сердится, что я предпочел сначала увидеть тебя? - Кто и когда на вас сердится, шеф? Тем более Видер. Вы же ему платите втрое больше, чем мне. - Он стоит этого, Хис. - Я понимаю: сомалийские руды? - Не только. Он физик, Хис. А наше время - век физики. Проведи-ка его на "островок уединения", достань виски и скажи, что я сейчас выйду. Не переодеваясь, в том же халате, Рослов - Трэси подошел к зеркалу и мысленно усмехнулся: на него глядел шеф банды налетчиков, тот же гибкий и подвижный, несмотря на торс тяжеловеса-борца, не молодой, но и не старый, умевший в свои шестьдесят казаться моложе на двадцать лет, в каждом своем движении хищник; только вместо синей матросской фуфайки на нем пестрел цветастый персидский халат. "Еще держусь", - с удовлетворением подумал Трэси. "Сволочь", - прокомментировал Рослов и в чужой, ненавистной шкуре не спеша прошел в неожиданно открывшуюся дверь, хотя в ней не было ни кнопок, ни ручек. "Фотоэлемент", - успел подумать он и шагнул навстречу поднявшемуся с ближайшего кресла долговязому блондину с русой бородкой и в очках с тоненьким золотым ободком. Игер-Райт ничего не думал, он просто шел, как хозяин навстречу слуге, высоко, очень высокооплачиваемому слуге, но оплата в данном случае интересовала лишь слугу, а не хозяина. Он даже не счел нужным одеться для разговора с ученым, терпеливо поджидавшим его, наверно, более часа. Он не разглядывал и зала, в котором все было "не делово" и "не кабинетно", а столики с напитками и сгруппированные возле них кресла напоминали "островки уединения", о которых Игер-Райт говорил Хису. Здесь Игер-Райт, несмотря на халат и голую волосатую грудь, был все-таки Игер-Райтом, а не Трэси; "выдающимся финансистом", а не атаманом шайки морских пиратов; владельцем одной из богатейших вилл в Южной Калифорнии, а не дирижером сомнительных операций, участники которых называли его весело и дружелюбно "шеф". - Я подготовил все материалы, профессор, - вежливо сказал Видер. "Опять профессор", - удивился Рослов и тут же получил раз®яснение. - Брось "профессора", сынок, - поморщился Трэси. - Профессор - это учитель. Профессор я для таких же тузов с мошной, потому что больше их смыслю в передовой науке, верне

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору Rambler's Top100 Яндекс цитирования