слегка кивнула головой - вызов был принят. Когда  они  уже
выходили из комнаты, Гофорт взглянул на мое сочное, красное яблоко, вкус
которого доставлял мне гораздо больше удовольствия, чем дурацкий спор.
   - Эй, Флай, - бросил он на ходу, - ты бы захватил с собой свои яблоч-
ки.
   Я взял яблоки и пошел вслед за ними  к  небольшому  полигону.  Должен
честно признаться, я и понятия не имел о том, как  сержант  собрался  их
использовать.
   Тир располагался неподалеку от казармы.  Все  без  исключения  бойцы,
присутствовавшие при перепалке, гурьбой повалили вслед за нами. Никто не
хотел пропустить предстоящее развлечение - слов на ветер  морские  пехо-
тинцы не бросают.
   Гофорт снова чуть ли не впритык придвинулся к Арлин и проговорил:
   - Так вот, рядовой, чтоб носить такую причесочку, прежде всего  нужно
иметь железные нервы. Для этого мало просто научиться твердо в руке вин-
товку держать!
   На этот раз он, по крайней мере, не стал называть ее "мисси".
   Протянув ко мне раскрытую ладонь, сержант крикнул:
   - Ну-ка, Флай, подкинь-ка яблочко. Я сейчас  преподам  урок,  который
надолго запомнится.
   Только теперь у меня зародились неясные подозрения, вовсе не  вызвав-
шие бурного восторга, но Арлин лишь едва заметно улыбнулась. Мне показа-
лось, что она уже вычислила нашего бравого вояку.
   Я бросил яблоко в огромную лапищу сержанта. Он несколько раз как ни в
чем не бывало подкинул его на ладони, потом обратился к Арлин:
   - Маленькая леди не будет иметь ничего против короткой байки?  -  Его
напевный говор усилился настолько, что даже я с трудом понимал,  что  он
говорит.
   - Дайте-ка мне самой догадаться. - Арлин ослепительно улыбнулась, об-
нажив ровные зубы. - Вам, наверное, очень нравится история о  Вильгельме
Телле?
   Гофорт явно закручинился от того, что она смекнула, куда он клонит, и
тем самым ослабила ветер, трепавший его тугие паруса. Но, поскольку сло-
весные баталии славы ему не принесли, он тем более укрепился в своем на-
мерении от слов перейти к делу - это я определил по выражению его  лица:
теперь на нем не осталось и следа былого добродушия.
   Когда я появился в роте "Фокс", Гофорт из кожи вон лез, чтобы  я  по-
чувствовал себя там как дома. Самым дурным его поступком стало  то,  что
он приклеил мне прозвище "Флай". Так что ко мне он в свое время  проявил
гораздо большую лояльность, чем сейчас по отношению к Арлин. Гофорт  ве-
лел Додду принести винтарь,  и  тот  притащил  снайперскую  винтовку  со
скользящим затвором - лучшую, какая была в роте.  Сержант  одарил  Арлин
широкой, хитроватой улыбочкой с подтекстом, но девушка не дрогнула.
   Меня удивила не столько винтовка, сколько наши парни,  злорадно  ска-
лившие зубы и бросавшие в адрес новичка язвительные  реплики.  Вообще-то
они были серьезными вояками, образцовыми отцами и мужьями, но когда дело
доходило до состязания с женщиной, в  них  просыпались  поистине  волчьи
инстинкты.
   Гофорт, вполне оправдывая звучное имя, которое носил  [5],  продолжал
разыгрывать спектакль в духе Вильгельма Телля, и я  слегка  запаниковал,
хоть вида и не подал. Арлин, видимо, тоже решила доигрывать пьесу до по-
бедного конца. Я это определил по тому, как она  уперла  в  землю  ноги,
сомкнула за спиной руки и произнесла:
   - Ну, что ж, сержант, флаг вам в руки!
   Ехидные усмешки как по команде тут же стихли. Гофорт  чуть  сбледнул,
но деваться ему было некуда: на него смотрели восемь - именно восемь,  я
это точно помню - наших парней. Он очень деликатно и даже как-то бережно
установил яблоко на голове Арлин. Потом  взял  в  руки  принесенную  ему
снайперскую винтовку и стал не торопясь удаляться от девушки. Точно  так
же, без спешки он прицелился и произнес уже без всякого сарказма:
   - У тебя, милая, еще есть последний шанс.
   "Милая" прозвучало уже совсем по-другому, чем давешнее "мисси".
   Арлин не шелохнулась, но, несмотря на ее браваду, я заметил, что  она
не могла унять бившую ее мелкую дрожь. Обвинить ее в этом  никто  бы  не
смог. Гофорт глубоко вздохнул:
   - Ладно, дорогуша, я очень надеюсь, что ты не шелохнешься.
   Я первым вскочил с места, когда наш циркач спустил курок - это черто-
во простреленное яблоко распалось ровно на две половинки, с двух  сторон
свалившиеся с головы Арлин! Все парни как один с облегчением вздохнули и
восхищенно загудели.
   - Молоток ты у нас, сержант! - выкликнул один из них.
   - Да здравствует рота "Фокс"! - выкрикнул другой.
   Только одну мелочь мы упустили из вида: Арлин свою голову под  мишень
уже подставила и теперь имела право кончать игру.
   Так вот, пока Гофорт грелся в лучах славы, Арлин тихонько  подошла  к
нему, продолжая держать руки за спиной и демонстрировать ровные  зубы  в
ослепительной улыбке.
   Что у нее в пальцах, я заметил раньше сержанта - то было яблоко.  Го-
форт увидел его только тогда, когда девушка приблизилась  к  нему  почти
вплотную. Она кинула ему это яблоко, и он его поймал.
   Снова как по команде воцарилась мертвая тишина. Все напряженно засты-
ли. Арлин Сандерс вкрадчивым, как у кошки, движением взяла со стола вин-
тарь, изогнула дугой бровь и выжидательно посмотрела на Гофорта.
   У меня ни на миг не возникло сомнений в том, как сержант  поступит  -
мне было отлично известно, насколько сильно в нем развито чувство  спра-
ведливости; да и мужества ему было не занимать. Не говоря о том, что  он
даже мысли допустить не мог, чтобы в присутствии своих  солдат  вильнуть
хвостом. Гофорт был сделан не из того теста! Так что мы опять стали зри-
телями спектакля, который только что посмотрели, разве что герои поменя-
лись ролями.
   Гофорт установил яблоко на своей лысине, ледяным взглядом сверля  Ар-
лин. Она смотрела на него не менее выразительно -  вряд  ли  даже  самые
страстные любовники в состоянии с такой жадностью  пожирать  друг  друга
глазами.
   Девушка стала не торопясь поднимать винтовку. На ней даже оптического
прицела не было - только железная прорезь мушки. Парни, окружавшие  сер-
жанта, разошлись в стороны, чтобы не маячить в зоне огня. Меня это  нас-
только резануло, что я - в пику им - на пару шагов  подошел  к  Гофорту.
Что-то в этой девушке внушало доверие и убежденность в том, что  она  не
собиралась убивать ни сержанта, ни стоявших рядом зрителей.
   У Гофорта, однако, на этот счет было собственное мнение.
   - Если будешь мазать, - сказал он так тихо, что я с трудом  расслышал
его слова, - лучше бы тебе взять чуть выше, чем ниже.
   Он натянуто улыбался, хотя просьба его прозвучала вполне обоснованно.
   Ничего не ответив, Арлин стала аккуратно целиться.  Долго  ждать  она
себя не заставила - при звуке выстрела яблоко как ветром сдуло с  лысины
Гофорта. Подскочивший капрал Стаут поднял его. В отличие от первого, это
на половинки не распалось, но чуть выше центра в нем зияла пробитая  пу-
лей дыра.
   Растерянное молчание затянулось - никто не мог подобрать нужных слов.
Гофорт встал и подошел к Арлин Сандерс. Уперев руки в бока, он  подчерк-
нуто внимательно разглядывал ее прическу, пока остальные  ждали,  затаив
дыхание. Затем Гофорт наклонился и взглянул девушке в глаза, как  равный
равному.
   - Ты и в самом деле морской пехотинец. - Он подмигнул.
   Я был абсолютно уверен, что больше он в жизни не назовет Арлин  "мис-
си". Вы же сами понимаете - она не промазала [6].
   После этого случая некоторые наши ребята стали называть Арлин  "воле-
вая".
   Шансы на то, что Арлин в этой дьявольской передряге удалось  уцелеть,
были ничтожно малы; но и у меня, по логике  вещей,  их  было  ничуть  не
больше. Надежда на то, что  она  жива,  давала  мне  силы  идти  вперед;
злость, вскипавшая при мысли о ее смерти, побуждала к  действию.  Когда,
казалось, уже все силы были на исходе, я вдруг остро ощущал прилив кипу-
чей энергии в ожидании справедливого возмездия.
   Как будто желая испытать на прочность мою вновь обретенную  решимость
идти до конца, Фобос вознамерился  подвергнуть  меня  новым  испытаниям.
Взглянув вниз, я заметил, что шахта аварийного выхода не доходит до того
уровня, где находилась атомная  электростанция.  Лестничные  перекладины
завершались  несколькими  погнутыми   и   искромсанными   металлическими
прутьями.
   - Проклятье! Я же нутром чувствовал, что слишком уж все подозрительно
хорошо складывается! - воскликнул я.
   Немного ниже того места, где лестница обрывалась, располагалась толс-
тая металлическая крышка люка, открывавшего путь в коридор, по  которому
можно было попасть на следующий уровень подземных сооружений.
   Эта крышка, служившая дверью на очередной этаж, выглядела  тяжелой  и
массивной. Она была заперта на замок, и, чтобы открыть  ее,  нужно  было
повернуть похожее на штурвал колесо на внешней стороне люка.  В  обычных
условиях сделать это было бы несложно, но, так как лестница обрывалась в
нескольких ступенях над ней, задача становилась почти неразрешимой.
   Какое-то время я оставался в растерянности. Если бы я повис, ухватив-
шись одной рукой за последнюю перекладину, то другой мог бы с трудом до-
тянуться до колеса, однако проблемы это не  решало,  поскольку  никакого
рычага, чтобы его открутить, у меня рядом все равно не было, а свалиться
в дьявольскую преисподнюю в таком положении было легче легкого. Я глубо-
ко вздохнул, закрыл глаза и принялся соображать.
   Да неужели же я совсем из ума выжил?! Повернувшись на сто восемьдесят
градусов - лицом к лестнице, я просунул ногу между последними ступенями,
после чего, закрепившись таким образом, стал медленно разгибаться до тех
пор, пока не повис вниз головой. Теперь, когда искомый рычаг найден, де-
ло за мускулами.
   Поворачивать колесо в  направлении  часовой  стрелки  стоило  сначала
больших усилий, но потом оно пошло свободнее, и дверь распахнулась.  Те-
перь предстояло сделать самое трудное.
   Вцепившись обеими руками в колесо уже открытой настежь двери, я расп-
рямил ноги, и тело мое, тяжело соскользнув  вниз,  стало  раскачиваться,
как маятник на ходившем туда и обратно колесе. Остановить эту качку  мне
удалось лишь через некоторое время.
   Подтянувшись, я сумел перекинуться на противоположную сторону массив-
ной двери и ухватиться за такое же колесо,  расположенное  с  внутренней
стороны. Только после этого я смог перебраться  в  шахту.  Проведя  этот
сногсшибательный акробатический трюк, я остался цел, потеряв  разве  что
желание и дальше оправдывать свое прозвище безумными полетами. [7]
   Я оказался в туннеле, где лампы то загорались вполнакала,  то  гасли,
бледно мерцая, как зазывная реклама ночного клуба. Проход был достаточно
просторным, чтобы идти не сгибаясь, в полный рост.
   Метров через пять туннель предстал одним из самых загадочных архитек-
турных сооружений, которые мне доводилось здесь видеть. Несмотря на пар-
шивое освещение, удалось внимательно разглядеть его стены  -  гладкие  и
серые, с подозрительно грубо обработанной поверхностью, как будто их вы-
рубали в скальной породе волшебным топором.
   Большие прямоугольные изображения, видневшиеся на них, вызвали  ассо-
циации с гигантским кладбищем. Но самым сильным ощущением, которое наве-
вал узкий коридор, был образ седой древности,  где  царили  неистребимые
силы всепобеждающего зла. Странное это было  чувство  -  одновременно  и
чуждое, и знакомое. Будто я оказался пленником первозданного вселенского
лабиринта и остаток жизни должен провести в поисках выхода из  подстере-
гающих повсюду тупиков.
   Будь оно трижды проклято, мое неуемное, неистовое воображение!  Лучше
бы заняться воспоминаниями - это, по крайней мере, давало хоть  какую-то
соломинку, за которую можно было уцепиться. Связь с прошлым - самыми яр-
кими эпизодами моей жизни - придавала сил в безысходном кошмаре  настоя-
щего.
   В этот самый момент я увидел старину Гофорта, нашего  бравого  стари-
ка-сержанта, который шел по коридору мне навстречу. В  мерцающих  бликах
неясного света трудно было определить, какого оттенка его кожа;  но  по-
ходка - легкая и целеустремленная, вселяла надежду на то, что его не су-
мели превратить в зомби.
   Да, это был Гофорт, причем живой!
   - Друг! - закричал я от переполнившей меня радости. Наконец-то я  на-
шел в этом беспросветном мраке еще одну живую душу!
   Сержант ничего не ответил, что должно было меня насторожить!
   Гофорт поднял свою старую винтовку модели 30-99 и навел ее мне  прямо
на грудь. К счастью, я успел свалиться на пол в тот самый момент,  когда
пуля просвистела над головой.
   - Чтоб тебя приподняло и прихлопнуло! - крикнул я в сердцах; меня ду-
шила ярость оттого, что теперь против меня выставили усовершенствованную
модель зомби. Не оставалось больше никаких сомнений в том, что человеком
Гофорт быть перестал.
   Этот новый персонаж показался мне еще более нелепым и несправедливым,
чем сумасшедший коричневый монстр с шипами и рогами. Теперь,  правда,  я
точно знал, как следует поступать с зомби - никаких правил в играх с ни-
ми не было и быть не могло!
   Эй, Гофорт, подожди, опомнись, ты же всегда был нормальным малым!
   Сержант двигался прямо на меня, не виляя из  стороны  в  сторону,  не
пригибаясь и не пытаясь защититься, чтобы стать менее уязвимой  мишенью.
Тем самым он оказал мне своего рода последнюю любезность. Но перезарядил
Гофорт свою снайперскую винтовку с единственной  целью:  всадить  мне  в
башку такой заряд, чтоб мозги по стенке размазались.
   Я, конечно, не стал дожидаться, когда он приведет  свое  намерение  в
исполнение - у меня были другие планы.
   При жизни сержант был отменным стрелком - что и говорить. Да и  после
смерти стрелял лучше всех зомби вместе взятых. А еще он моргал.
   Я катался по полу до тех пор, пока он не приблизился  метров  на  де-
сять, и тогда, подняв ружье и прицелившись, спустил курок.
   От этого выстрела останки бедняги зомби облепили стены  коридора,  да
так, что хоть ножом соскребай. Да, шарахнул я по нему просто артистичес-
ки. Что-то попало мне в глаз. Я принялся моргать, однако соринка продол-
жала беспокоить.
   Тут до моего слуха донесся странный, неестественный смех, скорее  по-
хожий на безумное, сухое кудахтанье.
   - Заткнись! - крикнул я психованному балагуру, вытирая щеки.
   Нелепый смех стих, и до меня дошло, что радостное кудахтанье  издавал
уже почти съехавший с катушек бедолага по прозвищу Флай.
   Ничего обнадеживающего. Мне любым путем надо было восстановить  конт-
роль над собственной психикой. Пробежавшая в  голове  таблица  умножения
помогла мне немного остыть, пока я обшаривал зомби в  поисках  боеприпа-
сов. Дыхание замедлилось до разумных пределов, сердце, готовое до  этого
выпрыгнуть из груди, стучало в нормальном ритме.
   Я и впрямь успокоился, так что даже глазом не моргнул, когда над  го-
ловой с жужжанием проплыл металлический череп.
   Неужели воображение мое разыгралось не на шутку. Даже когда я был ре-
бенком, галлюцинации меня не посещали, а в нынешней нелепой  ситуации  и
вовсе глупо было насылать на меня этот  огромный  белый  череп,  видимо,
очень куда-то торопившийся (наверное, в магазин, где  продавали  демони-
ческие головы). Поэтому я решил договориться с собственным воображением:
если оно не будет больше посылать мне эти раскрашенные воздушные шарики,
я дам ему возможность время от времени прерывать нить моих воспоминаний.
Игру всегда надо вести по-честному.
   Я как сумасшедший помчался по коридору, пару раз споткнулся, но, вид-
но, летун почел за лучшее от меня отвязаться.
   В большой, просторной комнате я ощутил приступ  клаустрофобии.  Может
быть, звучит это и по-дурацки, но поглядели бы  вы  сами  на  это  весе-
ленькое местечко. Невероятно высокий потолок с арочными сводами, поддер-
живаемыми причудливыми колоннами, которые были бы вполне уместны  в  ка-
ком-нибудь древнем индийском дворце, меня особенно не волновал.  Гораздо
больше беспокоило то обстоятельство, что  в  огромном  помещении  полным
полно емкостей с ядовитой зеленой жижей, с которой, как мне казалось,  я
уже распрощался.
   Пустая комната с бесчисленным множеством закоулков  -  очень  удобное
место для сборищ гоблинов, демонов, монстров и зомби -  заторможенных  и
сверхбыстрых, туповатых и суперсообразительных.
   Как только эта невеселая мысль  промелькнула  в  моей  голове,  шлюзы
раскрылись, и они стали со всех сторон заполнять комнату.
   Я отскочил назад и забился в темный угол, пытаясь изобразить из  себя
бездушного мертвеца; некоторое время такая тактика себя оправдывала. Ка-
залось, зомби не обращали на меня никакого внимания.
   Хоть времени на психологические тесты у меня не было, один я все-таки
решил провести. Где-то мне довелось прочесть о таком состоянии  ума  или
философии (уж и не знаю, как точнее выразиться), которое называется  со-
липсизм: стоит вам только о чем-то подумать, и это происходит. Последняя
стадия наступает тогда, когда вы начинаете думать, что реально существу-
ете лишь вы сами, а вся Вселенная - не более, чем плод вашего  воображе-
ния. Я уже готов был купиться на сомнительные истины этой  теории,  лишь
бы только сила воображения избавляла меня от чудовищ так же быстро,  как
они заполняли огромное помещение.
   Ну, что ж... терять мне все равно было нечего! Я  закрыл  глаза  и  с
предельным напряжением сосредоточился на мысли о необходимости  очистить
комнату от фантастических уродцев.
   В тот самый момент, когда, казалось,  мозги  напряглись  до  предела,
раздался оглушительный взрыв, и меня сбила с ног волна горячего воздуха.
Открыв глаза, я обнаружил, что валяюсь на полу не один - неведомая сила,
опрокинувшая меня, не пощадила и нескольких зомби, оказавшихся поблизос-
ти.
   Сам собой напрашивался вывод, что солипсизм - одна из  разновидностей
шарлатанства.
   Взглянув вверх, я увидел, что  мой  давешний  знакомец  -  коричневый
монстр с кожей крокодила и рогами цвета слоновой кости - не только  вер-
нулся сам, но и привел парочку приятелей. Они смотрели, как я, пошатыва-
ясь, поднимаюсь, и смеялись.
   Потом один из них бросил в меня комок слизи, который тут  же  превра-
тился в ослепительно яркий, огненно-красный шар. Я  снова  повалился  на
пол и прикрылся обгорелым трупом одного из зомби, а эта чертова пылающая
слизь пролетела прямо надо мной, чуть не спалив одежду.
   Я судорожно искал хоть какое-нибудь оружие,  надеясь  заметить  блеск
металла, - хоть кусок железной трубы, хоть чтонибудь! Напрасно. Эти  де-
моны проклятые и впрямь сильны были огненные смерчи голыми руками закру-
чивать... А намерения их не оставляли сомнений.
   Монстры шипели и пересвистывались, указывая на вашего покорного  слу-
гу. А потом и зомби меня заметили и начали палить  что  есть  силы.  При
этом их не смущало, если некоторые из них выходили на линию огня - когда
они попадали друг в друга или кто-то из демонов  обрушивал  на  приятеля
ком слизи, закручивавшийся огненным вихрем, чудовища вступали в борьбу с
союзниками, напрочь забывая обо мне. Я с криками отчаяния метался по за-
лу, перебегая от одной стены к другой, в то же время отмечая эту особен-
ность взаимоотношений между моими врагами - я даже подумал, что в  буду-
щем неплохо взять ее на вооружение.
   Теперь в помещении находились по меньшей мере дюжина зомби и трое де-
монов из крокодиловой кожи, а я все продолжал нырять, петлять и уворачи-
ваться от визжащих и свистящих кусков металла, пролетавших над  головой.
Вдруг откуда ни возьмись появился тот самый проклятый летающий череп  со
шлейфом ракетного выхлопа на том месте, где нормальная голова  смыкается
с шеей. Череп развернулся и зашел на новый вираж, пытаясь  скосить  меня
под корень, а потом разгрызть острыми, как бритва, стальными зубами.
   И все-таки главной проблемой продолжали оставаться  огненные  смерчи;
коричневые демоны были, конечно, намного опаснее зомби. Я очень радовал-
ся тому, что в странной комнате есть колонны - они давали мне  хоть  ка-
кую-то возможность укрыть