естными прецедентами  вековой
давности. Согласовывалось буквально все: кто и  где  должен  сидеть,  кому
поручить сооружение общего костра и в  каком  порядке  давать  возможность
высказаться.
   Наконец  все  взрослое  население  долины  собралось  вокруг  огромного
костра, неподалеку от хижин племени Козы. Церемония растянулась  на  много
часов. Один за другим подымались и многословно повествовали  старейшины  о
героической  истории  своих  племен,   после   чего   исполнялись   песни,
прославлявшие достоинства и доблесть неустрашимых предков.
   Когда ритуальная часть собрания подошла к концу и настала очередь  Дала
изложить свое предложение, уже совсем  стемнело.  На  небосклоне  зажглись
звезды, предвещавшие скорое наступление осени. Я  отыскал  созвездие,  имя
которого носил, хотя его конфигурация заметно отличалась от той,  какую  я
помнил по другим эпохам. Воображаемая фигура охотника клонилась вправо,  а
на его плече сверкали четыре крупных звезды вместо положенных трех.
   Дал был неважным оратором; впрочем, он  и  не  пытался  убеждать  своих
сородичей, ограничившись изложением сути моего предложения.
   Его речь выслушали с  приличествующим  вниманием,  хотя  я  видел,  что
большинство старейшин отнеслись к ней скептически.
   - Если вы захотите услышать слова самого Ориона, - закончил Дал,  -  он
готов удовлетворить ваше желание. Это его идея, и, возможно, он лучше меня
сумеет рассказать вам о достоинствах своего плана.
   Человек из племени Волка вскочил на ноги, едва Дал опустился на место.
   - Мы не собираемся оставаться здесь на зиму. Изменив нашим обычаям,  мы
рискуем вызвать гнев предков. Духи уйдут из  долины,  и  зерно  перестанет
давать всходы.
   Я встал и вышел на освещенное место,  чтобы  все  присутствующие  могли
ясно видеть мое лицо. Я хотел дать им понять, что я все-таки человек, а не
сорокарукий монстр, именем которого они пугали своих детей.
   - Это я, Орион, - сказал я. - Я люблю охоту не меньше любого из вас. Но
я знаю, что существует и другая жизнь, более сытая и менее  опасная.  Если
вы решите, что...
   Больше я не успел произнести  ни  слова.  Взрыв  диких,  нечеловеческих
воплей вокруг нас, казалось, разорвал ночь. Вылетевшее  из  темноты  копье
вонзилось в землю  у  самых  моих  ног.  Освещенные  пламенем  костра,  мы
представляли  собой  превосходную  мишень.  Первые  ужасающие   результаты
внезапного нападения стали видны немедленно. Не менее двух десятков мужчин
и женщин, пронзенных копьями, уже лежали на земле около костра. Неожиданно
зарево огромного пожарища осветило местность на добрую  милю  вокруг  нас.
Перепуганные люди бросились к своим хижинам.
   Но Дала не так просто было испугать.
   - Они подожгли зерно! - крикнул он. - К оружию, братья!
   Наконец-то мне удалось рассмотреть наших  противников.  Не  менее  двух
сотен безобразных, устрашающе раскрашенных  нагих  полулюдей-полуживотных,
размахивая факелами и копьями, окружили нас.
   - Демоны, - прошептала Ава, парализованная ужасом.
   Первым опомнился Дал. Вырвав копье из тела своего умирающего  сородича,
он бросился навстречу  неприятелю.  Ава,  не  раздумывая,  последовала  за
мужем. Еще одно копье просвистело в нескольких дюймах от моей  головы.  На
моих глазах трое воинов ворвались в одну из хижин, откуда мгновение спустя
раздались крики ужаса и боли, издаваемые перепуганными детьми.
   Все произошло почти мгновенно. Ударом кулака отшвырнув двух  "демонов",
попытавшихся остановить меня, я нырнул в свою хижину и сорвал со стены лук
и колчан со стрелами. Снаружи,  перекрывая  шум  сражения,  доносился  рев
Дала, созывавшего своих воинов.
   Когда я снова выскочил наружу, еще один размалеванный чужак бросился на
меня. Хладнокровно, словно на тренировке, я сделал шаг в сторону и  ударом
ладони перебил ему шею. Перескочив через него, я бросился  в  гущу  битвы.
Несмотря  на  отчаянность  нашего   положения,   я   испытывал   радостное
возбуждение. Ожидание закончилось, пришло время сражаться. Первый  же  мой
выстрел оказался удачным. Стрела попала в  глаз  одному  из  нападавших  и
повергла его на землю. Слева от меня Дал и Ава  пытались  сдержать  натиск
четырех вооруженных копьями воинов противника. Я бросился им на помощь.  В
считанные секунды Далу и мне удалось  отправить  обратно  в  ад  еще  двух
свирепых "демонов". Ава, словно заправский  фехтовальщик,  лихо  упала  на
одно колено  и  нанесла  страшный  колющий  удар  копьем  в  живот  своего
противника. Завопив от боли, воин свалился прямо  на  нее,  но  она  ловко
вывернулась из-под упавшего тела  и  присоединилась  к  нам  в  тот  самый
момент, когда я разделался с четвертым врагом.
   Немало наших товарищей уже лежало на земле вокруг нас, но большая часть
из них продолжала сражаться. Враги почувствовали  их  решимость  и  начали
медленно подаваться назад. Отступая, они бросали свои  факелы  и  один  за
другим исчезали в темноте.
   Гнев и ненависть гнали меня вперед. Кровавая  пелена  застилала  глаза.
Выпустив все свои стрелы, я отбросил бесполезный лук в сторону  и,  подняв
лежавшее на земле копье, продолжал  преследовать  разбегавшихся  в  панике
чужаков. За своей спиной я слышал победные крики Дала и его товарищей.
   Дал, успевший собрать вокруг себя  оставшихся  в  живых  соплеменников,
первым прекратил преследование и занялся тушением пожара.  Краем  глаза  я
заметил Аву, призывавшую меня присоединиться  к  ним.  Но  я  уже  не  мог
остановиться. Я бежал  к  пещерам,  где,  по  моему  глубокому  убеждению,
находилось логово Аримана, организатора и вдохновителя коварного кровавого
набега. Я чувствовал, что должен найти и убить его, как только что  убивал
его сторонников.
   У подножия утесов было тихо и  темно.  Шум  и  огни  сражения  остались
позади. Я остановился и прислушался. До меня доносилось тяжелое дыхание по
меньшей мере пяти воинов,  судя  по  всему  намеревавшихся  взять  меня  в
кольцо. Я продолжал двигаться, делая вид, что не замечаю  их  присутствия.
Но в тот момент, когда они разом бросились на  меня,  я  резко  повернулся
вокруг своей оси, действуя  древком  копья,  как  косой.  Удары  по  ногам
сделали свое дело. Трое нападавших рухнули на землю. Пронзив копьем  грудь
одного из оставшихся на ногах воинов, я  голыми  руками  свернул  шею  его
лежавшим на земле товарищам, тогда как последний кинулся  бежать  со  всех
ног, не думая уже ни о чем, кроме спасения собственной шкуры.
   Я подобрал с земли три копья и направился к ближайшей пещере.
   Рычание пещерного медведя несколько охладило мой пыл, но именно  оно  и
спасло мне жизнь. Если бы зверь напал бесшумно из темноты, едва ли я  имел
бы хоть малейший шанс устоять против его могучих клыков и лап. Для меня он
бил только животным, защищавшим свою берлогу. Я не испытывал  ненависти  к
нему, подобно той, какую чувствовал по отношению к раскрашенным "демонам",
напавшим на наш лагерь. Но и выбора у меня не было. Мне оставалось  только
убить или быть убитым. Стоит ли говорить, что я предпочел первый  вариант?
Мне повезло. Два моих копья, брошенных одно за другим, попали в цель. Одно
из них, по-видимому,  пронзило  сердце  зверя,  поскольку  он  умер  почти
мгновенно. Перебравшись через тушу животного, я вошел в пещеру.
   Оказавшись в полной темноте,  я  остановился.  Ариман  прятался  где-то
поблизости. Я почти физически  ощущал  его  присутствие.  Возможно,  он  и
натравил на меня пещерного медведя,  как  в  свое  время  приказал  крысам
перегрызть горло беззащитной Ареты.
   Без  колебаний  я  направился  в  дальний  конец  пещеры.  Зрение  было
совершенно бесполезно в  царившей  здесь  кромешной  темноте.  Приходилось
двигаться  на  ощупь.  Внезапно  яркая  вспышка  света  ослепила  и  почти
парализовала меня. Удар тяжелым предметом по голове довершил остальное.
   Рухнув на каменный пол, я потерял сознание.



        "30"

   Вначале я почувствовал могильный холод и, открыв глаза, обнаружил,  что
нахожусь в ледяной пещере. Мерцающий бледно-голубой лед  окружал  меня  со
всех сторон. Ледяные сталактиты, свисавшие с потолка, придавали обстановке
фантастический, ирреальный  вид.  Судя  по  всему,  мы  находились  где-то
глубоко под землей.  Лучшего  места  для  убежища  Князя  Тьмы,  наверное,
невозможно было и придумать. Ариман сидел позади огромного пня, который он
использовал вместо стола или, может быть,  алтаря.  Поверхность  пня  была
настолько тщательно отполирована, что в ней, как в зеркале, отражалось его
темное, грубое лицо, толстая шея и широкие плечи.
   Я принял сидячее  положение,  прислонившись  спиной  к  ледяной  стене.
Голова гудела. Проделав несколько дыхательных упражнений, я заставил  свою
кровь циркулировать быстрее и попытался расслабиться. Боль медленно начала
отступать. Взор Князя  Тьмы  был  направлен  на  полированную  поверхность
импровизированного стола,  словно  в  глубине  его  он  мог  видеть  вещи,
недоступные взору простого смертного. Я слегка  пошевелился.  Мои  руки  и
ноги остались свободны, и, судя по тому как  мой  организм  реагировал  на
команды головного мозга, я не получил серьезных внутренних повреждений.
   Ариман поднял голову и устремил на меня грозный взгляд. На этот раз  он
предстал  передо  мной,  облаченный  в  странный   металлический   костюм,
украшенный драгоценными камнями, весьма напоминавший скафандр  космонавта.
В пещере было достаточно  светло,  хотя  я  не  заметил  здесь  ни  одного
источника света. Казалось, слабое сияние исходило прямо из стен и  потолка
пещеры.
   - Биолюминесценция, - объяснил Ариман хриплым, больным голосом, заметив
мой недоумевающий взгляд.
   Я машинально кивнул скорее для того, чтобы проверить, как функционируют
мои шейные позвонки, нежели реагируя на его слова.
   - Твои люди быстро потушили пожар, -  сообщил  он.  -  Зерно  было  еще
слишком сырым. Мне следовало бы подождать еще неделю, тогда я  добился  бы
успеха.
   - Откуда вы взяли воинов? - поинтересовался я.
   Самодовольная улыбка пробежала по его лицу.
   - Это было совсем не  сложно.  Среди  людей  всегда  найдутся  желающие
убивать и грабить. Странное понятие  о  доблести,  но  что  взять  с  этих
ублюдков? На их взгляд, связка отрубленных голов самый весомый аргумент  в
любом споре.
   - Но ведь именно вы соблазнили их совершить набег.
   - В этом не было необходимости. Убийство - неотъемлемая часть их жизни,
оно у них в крови.
   - Вы начинаете повторяться, - заметил я. - Кажется, дело идет  к  тому,
что и здесь вы потерпите очередное  фиаско.  Скажите  откровенно,  вам  не
надоели вечные неудачи?
   - Да, ты что-то такое говорил. По  твоим  словам,  мы  встречались  уже
дважды.
   - Неужели вы не понимаете, что  обречены,  Ариман?  Не  в  ваших  силах
затормозить прогресс человечества.
   Движением руки он заставил меня проглотить конец  моей  нравоучительной
сентенции.
   - Однако ты самоуверен, Орион, - заметил он глухим голосом.  -  У  тебя
нет ни малейшего сомнения в своей победе. Тем хуже будет для  тебя,  когда
настанет время подводить итоги.
   - Ормузд...
   Ариман презрительно осклабился.
   - Ормузд - даже не настоящее имя того, чьим холопом ты, по  сути  дела,
являешься. Впрочем, о чем тут говорить!  Ормузд  и  Ариман  не  более  чем
условные образы, доступные для убогого сознания людей.
   Все разраставшийся во мне гнев заставил меня забыть об осторожности.
   - Я знаю достаточно, чтобы понять вашу цель, - выпалил я.
   - По-моему, я и не скрываю, к чему стремлюсь! - небрежно бросил Ариман.
- К сожалению, мне потребуется больше времени, чем  я  рассчитывал.  Я  не
остановлюсь ни перед чем. Пусть Ормузд бьется над сохранением  континуума.
Мне нечего терять, ты понимаешь это, Орион? Мне нечего терять!
   Его красные глаза, казалось, готовы были испепелить меня. Я  чувствовал
силу его гнева,  его  ненависти  и  чего-то  еще,  чего  я  не  мог  точно
определить. Может быть, это  была  скорбь,  вечная,  непреходящая  скорбь,
страшная в своем нечеловеческом величии?
   - Вы никогда не добьетесь своего, - резко заявил я.  -  Что  бы  вы  ни
делали. Ваша песенка спета.
   - Неужели? - с иронией осведомился он.
   - Вы обречены, -  упрямо  повторил  я.  -  Никому  не  дано  остановить
прогресс человечества.
   Он положил свои могучие руки на деревянный  столик-алтарь  и  угрожающе
наклонился вперед.
   - Ты глупец, Орион.  Что  ты  знаешь  о  времени?  Из  того,  что  тебе
удавалось выиграть, когда мы встречались раньше в других местах и  эпохах,
- продолжал он, прежде чем я успел ответить, - отнюдь не следует, что ты и
здесь обязательно добьешься успеха. Пойми же наконец, время  подобно  реке
или скорее океану. Оно вечно находится в движении, поглощая одни  земли  и
создавая другие. Оно способно  меняться.  Если  я  добьюсь  успеха  здесь,
эпохи, в которых мы уже встречались,  обратятся  в  первозданный  хаос,  а
события, свидетелями которых ты был, никогда не произойдут.
   Он замолчал и несколько минут задумчиво созерцал свои пальцы.
   - Я не верю вам, - с трудом выдавил я.
   Ариман равнодушно пожал плечами.
   - У меня неплохие шансы победить, Орион. Думаю,  на  сей  раз  мне  это
удастся. И тогда все твои аргументы обратятся  в  ничто.  Мы  никогда  уже
больше не встретимся, о чем я, кстати, ничуть не жалею.
   Тут наши чувства полностью совпадали.
   - И ты понимаешь это не хуже меня. Все  рано  или  поздно  приходит  на
круги своя. Я уничтожу вас. Хомо сапиенс перестанет существовать. Никто не
пожалеет об этом. Вы канете в небытие, словно вас никогда и не  было.  Мой
народ займет ваше место.
   - Никогда, - вырвалось у меня,  но  так  тихо,  что  я  сам  едва  смог
расслышать собственные слова.
   - Твои протеже не перейдут к оседлому образу жизни, - продолжал Ариман.
- Люди останутся жалкой горсткой  бродячих  охотников,  которые  рано  или
поздно уничтожат сами себя в межплеменных войнах.  Мне  даже  не  придется
прилагать особых усилий, чтобы все  устроить.  Достаточно  позаботиться  о
том, чтобы пути  нескольких  племен  пересеклись  во  время  их  скитаний.
Врожденная кровожадность твоих сородичей довершит остальное.
   - Племена далеко не всегда воюют между  собой,  -  возразил  я.  -  Они
отлично уживаются вместе здесь, в долине.
   - Только потому, что у них нет причин ссориться. Сейчас хватает еды для
всех. Но долго так продолжаться не может. Популяция  животных  сокращается
день ото дня. Твои сородичи подохнут с голоду, даже если предварительно не
перережут глотку друг другу.
   - Они займутся сельским хозяйством.
   - Не тешь себя иллюзиями, Орион. Я позабочусь, чтобы этого  никогда  не
произошло. Люди обречены.
   - Вы не сможете уничтожить всех.
   - А мне и не надо так напрягаться. Холод сделает все лучше меня. Ледник
еще покрывает значительную часть северного полушария. Мест, пригодных  для
обитания, не так уж и много.  Мне  некуда  спешить.  В  моем  распоряжении
сколько угодно времени. Подумай об этом, Орион. Признай свое поражение.
   Я промолчал, мрачно прикидывая  свои  шансы  заставить  его  подавиться
собственными словами.
   - И в конце концов, - продолжал Ариман, очень довольный собой, -  когда
с людьми будет "окончено, континуум рухнет  сам  собой  и  ваша  вселенная
превратится в черную дыру.
   Такого я уже не мог вынести. Я  прыгнул  на  него.  Он  ждал  этого,  а
возможно, и специально провоцировал меня на очередной  безумный  поступок.
Удар в лицо остановил меня прежде, чем я успел добраться до его горла.
   Первое, что я  услышал,  когда  снова  очнулся,  был  равномерный  звук
падавшей воды. Я лежал на холодных камнях в абсолютной темноте. Если я еще
и не умер, то  не  слишком  многим  отличался  от  покойника.  Попытавшись
принять сидячее положение, я тут же больно ударился головой. Ощупав  камни
вокруг себя, я убедился, что нахожусь на узком  карнизе,  не  больше  двух
футов шириной и меньше фута высотой.
   Ариман исчез. Впрочем, я не ожидал ничего  другого.  Мой  противник  не
хуже меня знал цену времени. Игра вступала в решающую  фазу,  где  ставкой
было само существование человечества.
   Перевернувшись на живот, я попытался определить глубину пропасти  слева
от меня. После нескольких  минут  поисков  мне  удалось  найти  подходящий
камень. Швырнув его вниз, я стал ждать.  Прошло  довольно  много  времени,
прежде чем я услышал всплеск воды.  Пропасть  была  страшно  глубока.  Мне
ничего не оставалось делать, как только ползти в единственно доступном для
меня направлении. Температура вокруг  меня  заметно  повысилась.  Судя  по
всему,  я  находился  недалеко  от  места,  где  бурлила  магма   вулкана.
Остановившись, я попытался обдумать положение, в котором оказался.
   Что  собрался  предпринять  Ариман?  Ответ  был  достаточно   очевиден.
Уничтожить племя Козы. Но каким образом? Набег не принес успеха, и вряд ли
следовало ожидать его повторения. Люди Дала будут теперь более  осторожны.
Но Ариман не мог не предусмотреть запасной вариант.  Умел  ли  Князь  Тьмы
контролировать силы природы? Если да, то землетрясение стало бы  для  него
наилучшим выходом.
   Звук падавшей воды навел меня на новую мысль. Если  Ариману  с  помощью
огня магмы удастся растопить ледник Арарата, поток воды сметет  все  живое
на  своем  пути.  Долина   уже   никогда   не   станет   центром   будущей
земледельческой цивилизации. Судя  по  нараставшему  гулу,  поток  на  дне
пропасти становился все более бурным. Похоже, пока я размышлял, Ариман уже
начал воплощать свой план в жизнь. Если я не  приму  срочных  мер,  вполне
вероятно, мне придется стать первой его жертвой.
   Смерть всегда страшила, сколько бы раз ни  приходилось  смотреть  ей  в
лицо. Ормузд, вероятно, смог бы еще не раз воскресить меня, но чем  больше
я узнавал о Золотом боге, тем меньше уважения испытывал к нему. Обладай он
достаточным могуществом, чтобы самому справиться с Ариманом, вряд  ли  ему
потребовалась бы моя помощь. Спору нет, ему дважды удавалось вернуть  меня
к жизни и переместить в нужную для него  точку  пространственно-временного
вектора, но он никогда не помогал мне. Обычно я оказывался один на один со
своими проблемами. Ждать помощи от  Ормузда  было  не  менее  нелепо,  чем
рассчитывать на милосердие  Аримана.  В  этом  отношении  все  боги  очень
похожи. Что мне оставалось делать?
   Нащупав рукой край расщелины, я опустил в  нее  ноги  и,  оттолкнувшись
обеими руками от края карниза, соскользнул в пустоту. Слава Богу,  глубина
потока оказалась вполне достаточной, чтобы  я  не  переломал  себе  кости.
Вынырнув на поверхность, я перевел дыхание и позволил течению самому нести
меня туда, куда ему заблагорассудится.  Через  некоторое  время,  точно  я
определить затруднялся, течение  принесло  меня  к  скале,  загораживавшей
выход из туннеля. Подземная река уходила здесь в толщу горы, и одному Богу
было известно, где находилось ее устье.
   Но выбора у меня не оставалось. Долго не раздумывая, я,  набрав  полные
легкие воздуха, поднырнул под скалу  и  позволил  течению  увлечь  меня  в
бездну. Туннель оказался длиннее, чем я  предполагал.  Почувствовав,  что,
если я немедленно не приму срочных мер, мне придется умереть от удушья,  я
заставил свое сердце замедлить ритм, пока не впал в состояние,  близкое  к
каталепсии.
   Сколько я пробыл в таком состоянии, не берусь судить. Когда я  очнулся,
то обнаружил, что лежу на узкой полоске песчаного пляжа в огромной пещере,
где подземная река выходила на поверхность. Но я был слишком  слаб,  чтобы
должным образом оценить все последствия этого маленького чуда.



        "31"

   Несколько часов я оставался в неподвижности,  безразлично  наблюдая  за
узкой полоской солнечного света, пробивавшейся сквозь трещину в  скале.  Я
был слишком слаб,  чтобы  просто  думать,  не  говоря  уже  о  том,  чтобы
отважиться на какие-либо активные действия. Но даже в своем полуобморочном
состоянии я