оял и еще несколько воинов (они  отца
за руки держали), а сестра младшая кричала:
   - Он там, в доме спит, пьяный!
   Схватили тут Рагнариса и друга его сонного из  дома  выволокли,  бить
хотели смертным боем за бесчестие.
   Однако сестра Рагнариса сказала, что так было: едва лишь Рагнарис  из
дома вышел, уснул. Выйти хотела, но к двери с наружной стороны  Рагнарис
привалился. Но потом Рагнарис во сне от двери отвалился,  и  сумела  она
незаметно выбраться. Никакого же бесчестия над ней  сотворено  не  было,
ибо были оба друга мертвецки пьяны и спали непробудно. И глядя на  друга
рагнарисова, никто бы в этом не усомнился.
   На тинге старейшины приняли суровое и несправедливое решение Рагнари-
са и воина того изгнать из села.
   И сказал нам, рассказывая, Хродомер: вот, мол, какие в прежние време-
на забавы были - буйные да добрые, ибо до бесчестия не дошло. И  в  иных
случаях тоже никогда не доходило. А нравы были строгими и суровыми -  не
остановился отец Рагнариса перед тем, чтобы сына своего единственного из
села изгнать - так о чести своей пекся.
   На следующее утро ушел Рагнарис из села, взяв Мидьо, жену свою,  коня
и из скарба домашнего самое необходимое. И оружие взял, доблестью в  по-
ходах добытое. Отцовского же не взял ничего.
   Лучшего своего копья не пожалел - проходя  мимо,  с  силой  всадил  в
дверной косяк дома Валии. Ибо более всех на Валию был зол.
   Идти же Рагнарис решил не в бург, а к  другу  своему  Хродомеру,  ибо
охотники из села сказывали, будто бы в дне пути видали нору,  а  в  норе
дикий мужик сидит и сам с собою бормочет, людей не видя. И обличьем  тот
дикий мужик, вроде бы, с Хродомером сходен. И решил Рагнарис друга свое-
го Хродомера, если тот в плачевное состояние впал, забрать из норы  и  в
бург идти вчетвером.
   Ибо воин тот тоже с Рагнарисом и Мидьо в бург  идти  захотел.  Как  и
Рагнарис, хлебнул он жизни дружинной, и  люба  была  ему  та  жизнь.  Но
где-то на середине пути тот воин потерялся.
   И добавил Хродомер, что несколько лет расстраивался Рагнарис и  жалел
об утрате того воина - больно уж богатырского нрава был человек.
   Тут Хродомер поглядел на нас и так сказал: мол, Локи, отец  раздоров,
так искусно вражду между Рагнарисом, родителем его и тем воином  посеял,
дабы Рагнариса из прежнего села вызволить и на новое место посадить. Так
он, Хродомер, считает.
   Когда Рагнарис с женой своей Мидьо к Хродомеру пришли, солнце уже  на
зиму поворачивало. Хотел Рагнарис Хродомера с собой в бург  забрать,  но
не удалось ему склонить к тому Хродомера. Хродомер же другу своему  Раг-
нарису обо всех чудесах, с ним в пути бывших, поведал, и о знаках  вели-
ких, что ему явлены были. И уверовал в них Рагнарис. И потому в селе но-
вом остался.
   Однако ж села тогда еще не было. Лишь нора хродомерова одна  была.  И
по совету друга, стал Рагнарис тоже себе землянку копать. Рагнарис  и  в
те годы был строптив и неуступчив и все делал не так, как  Хродомер  ему
советовал, и землянку не поблизости от хродомеровой, а поодаль  выкопал.
И не так, как Хродомер, - по-своему сделал, по-дедовски, прежним  обыча-
ем. Но Хродомер, преисполненный божественной премудрости,  друга  своего
оставлять не хотел и потому пособлял ему во  время  копания  в  точности
так, как некогда ему самому благосклонное божество  пособляло.  То  есть
рядом пребывал неотлучно и советы давал: тут, мол,  землю  так  вынимать
надобно, а здесь - иным совершенно образом. Но и в этом случае не всегда
слушал доброго совета Рагнарис. Через что немало ссор между друзьями вы-
ходило.
   Вечерами, от трудов отдыхая, о многом без устали говорили. Ибо  обоим
быть старейшинами в новом селе, когда  поднимется,  и  решать  множество
вопросов. Все это требовало обсуждения. И мудро решали Хродомер и Рагна-
рис, хотя не во всем друг с другом были согласны.
   В одном лишь были единодушны: надо дома ставить. Без  домов  -  какое
село? Так, ласточкино гнездовье в обрыве. Нет, в норах одних только жить
не годится. Чтобы взаправду старейшинами стать и великое село  основать,
родину воинов, необходимо длинные дома поставить,  разделив  их  на  три
части, согласно обычаю. Тогда только и будет у них настоящее село.
   Если же дома не ставить, в бург придется уходить и в  бурге  жить.  А
тогда, спрашивается, зачем и  зиму  в  новом  месте  зимовать,  в  норах
бедствия холодного времени претерпевать?
   Нет, решили Хродомер и Рагнарис, надо длинные дома ставить и в  длин-
ных домах жить. А в бург уходить не надо. Ибо как  место  это  покинуть?
Вон какое изобильное место. И зверя дикого прямо в селе, на главной ули-
це, можно бить. Такое это было в те дни изобильное место. (Нынче все  не
так.)
   И дали великую клятву друг другу Хродомер с Рагнарисом - не  покидать
вовек этого места. Воистину, на таком месте богатыри рождаться и возрас-
тать будут. И говоря о том, хлопал Рагнарис жену свою Мидьо по ее плодо-
носному животу, отчего ругалась Мидьо на чем свет стоит. Но воины на  то
внимания не обращали, ибо великое провидели, а женская  ругань  им  была
как чириканье неразумной птахи.
   И решили Рагнарис с Хродомером против холодов оборону на этом  благо-
датном месте держать. На следующее лето длинные дома ставить;  зимой  же
лес для того заготовить. Ибо росло на этом благодатном  месте  несколько
деревьев, для строительства пригодных, но Рагнарис их все на накат  зем-
лянки своей извел, как ни противился тому Хродомер. И больше  леса,  для
строительства пригодного, вблизи того благодатного места не было.  Но  и
тому радовались Хродомер и Рагнарис. Ибо воистину богатырское место  для
села выбрано было. Все великими трудами здесь давалось, даже самое прос-
тое.

   Листья желтеть уже начали, когда разродилась  Мидьо  сыном.  Рагнарис
хвастал этим без меры, заставив друга  своего,  Хродомера,  в  угрюмство
впасть. Ибо невыносим был Рагнарис в те дни.
   Хродомеру же особенно нечем было хвастаться, ибо иссякли повести  его
о божестве и самая память о чудесном путешествии потускнела,  как  давно
не чищеная медь. Браги же или пива, чтобы память омолодить, у них не бы-
ло.
   После родов Мидьо ослабела. Хоть и были в те  времена  люди  на  диво
крепки и могучи, но и тогда уже такое случалось, чтобы после родов  сла-
бели. А ослабела Мидьо оттого, что хлеба не было, ибо не водилось в  но-
вом селе зерна в тот первый год. И ребенок тоже был слабенький; кормили-
цы же в помощь Мидьо никакой не было.
   От таких хворей первое дело - медвежатина, дабы сила медвежья  в  не-
мощное тело перешла. На счастье Рагнариса, в те  времена  возле  села  в
изобилии бродили медведи. Вот пошли Рагнарис и Хродомер отважно и в  не-
равном бою одолели зверя. Взяли же добычу там, где кузница нынче стоит.
   Когда возвратились с медвежьим мясом, Мидьо сказала им,  что  ребенок
умер. Рагнарис и Хродомер проверили, не перепутала ли женщина, но  ребе-
нок точно был мертвый.
   И понял тогда Рагнарис, что вечно Арбр за ним по  пятам  идти  будет,
покуда живы оба они. К добру ли, к несчастью ли - судьба ему Арбра снова
встретить. Не человечьими путями Арбр ходит, не человеку постичь, что на
уме у мудро-безумного вутьи.
   Говорили о том Хродомер и Рагнарис, и так Хродомер другу молвил:  "Он
убьет тебя так же, как первенца взял твоего в  обмен  на  медведя".  Ибо
знали оба они, что братьями были медведи для Арбра.
   Еще раз родилась и была съедена волком луна. Жили втроем они в норе и
землянке на берегу быстрой реки, в которой и  рыба  почти  не  водилась.
Листва же вокруг все желтела и желтела и уж падать начала. Первый  ребе-
нок родился и умер в этой земле и не уйти уж  им  было  из  этой  земли.
Здесь навеки осели, так стало им внятно.
   И приходили к землянкам олени. И убивали оленей Хродомер и  Рагнарис,
и ели. И кабаны приходили к землянкам из рощи, где  лакомились  желудями
от дуба. И убивали и кабанов Хродомер и Рагнарис, и ели.
   И прочих зверей, что к землянкам села приходили, истребляли  храбрей-
шие Хродомер и Рагнарис, и тем были живы. Хлеба же вовсе они не имели.
   Ивы прибрежные украсились черепами и клыками и кости повсюду  лежали.
И вязы украсились тоже. Всяк, кто пришел бы сюда,  сразу  увидел:  здесь
жилище героев и горе тому, кто обидеть героев посмеет.
   И вот, когда потянулись на полдень перелетные птицы, нежданно сюда на
охоту явился Аларих-герой с дружиной своей.
   На самом же деле Аларих прослышал, что в  этих  пустынных  краях  ка-
кие-то воины живут, силу копят, из земли ее черпая и кровью диких зверей
запивая. Захотел посмотреть своими глазами, правда ли то,  что  люди  об
этом говорят. Потому и приехал.
   Несказанна была радость Алариха, когда узнал он Хродомера с  Рагнари-
сом, ибо обоих почитал за пропавших. Заключил их в объятия и в  дома  их
входил и ел с ними. И дружина аларихова тоже входила в дома Хродомера  и
Рагнариса. И трапеза общей была, но не в домах, а на берегу реки.
   Пируя и радуясь, указал Аларих на холм, что возвышался на другом  бе-
регу реки, и молвил: "Хочу, чтоб после смерти моей на этом холме  курган
мне насыпали и страву по мне справили. Лежать хочу в этом  месте  благо-
датном, против села, где от души меня потешили славные воины Хродомер  и
Рагнарис. Ибо давно я от души не веселился и не  радовался  так,  как  в
этот день, когда нашел вас и дома ваши. Все мне любо здесь.  И  деревья,
клыками и черепами увешанные. И охота обильная, в  чем  из  года  в  год
убеждаюсь по осени. Да и край этот - сердцевина тех  земель,  где  народ
наш ныне сидит."
   Когда же Хродомер и Рагнарис обо всех чудесах ему поведали,  какие  с
ними в этих местах случились, еще больше возвеселился  душой  Аларих.  И
укрепился в решении на этом холме последний приют  свой  обрести,  когда
настанет время.
   Так оно и случилось, сказал Хродомер.
   И с того пира на берегу реки, в первый год жизни нашего  села,  нача-
лась великая любовь между Аларихом и новым селом. Ибо договор они заклю-
чили. И было новое село не как старые села, которые за каждую  пару  рук
держались, так что приходилось Алариху каждого воина от старейшин  и  от
земли чуть не волами оттаскивать, чтобы к войне приспособить. За это  же
новое село спокоен был Аларих, ибо старейшины здесь сами  героями  были,
чему немало знаков повсюду оставили.
   И то верно, рассуждал Хродомер, в нашем селе рабов больше, чем в иных
селах. А свободных воинов в нашем селе хлебом не корми - дай кровь  про-
лить свою и чужую.
   И вспомнил тут Хродомер, как наш дядя Агигульф в поход идти хотел,  а
пахать не хотел, даже плакал. И это уважения достойно. Так сказал Хродо-
мер. Дядя Агигульф на это заметил, что тогда,  на  пашне,  Хродомер  ему
иное говорил. Но Хродомер так возразил, что на пашне было иное, а в  те-
перешней беседе - иное. И тогда он для пользы говорил, а  сейчас  -  для
поучения и примера. Это, мол, различать должно. Так нам Хродомер сказал.
   Во время того же пира позвал их Аларих зиму в бурге провести, с  тем,
чтобы по стаянии снегов вновь на эти земли вернуться и дома  строить.  И
предрек Аларих, что многие на это место с ними придут.
   Решено было до первого снега в новом селе оставаться и лес заготавли-
вать для летнего строительства. И вот новое чудо явлено  было,  и  стало
ясно, что великий смысл в делах Хродомера и Рагнариса скрыт. Ибо  вскоре
после того, как побывал в их селе Аларих, из бурга Сейя третьим в  новое
село пришел. Сейя пришел с женой и двумя сыновьями и их женами, и привез
с собой много припасов и трех коней привел.
   Так стал Сейя третьим старейшиной в новом селе. Больше же старейшин в
селе не было. Все прочие уже старейшинами не становились, а просто сади-
лись на землю, где кому мило. Так обстояло поначалу.
   Первым же старейшиной был он, Хродомер, а Рагнарис был вторым.
   И когда чума была в селе, то боги, не желая ствол животворный от села
рубить, лишь ветвями пожертвовали и род Сейи истребили, а роды Рагнариса
и Хродомера оставили. Хотя по возрасту Сейя был старше всех.
   Прежде Сейя в другом селе жил, что на восход солнца от бурга.  В  том
селе были свои старейшины, как и повсюду от века ведется. Но вдруг  слу-
чился пожар великий, и сгорело село со старейшинами. Те же, кто не  сго-
рели, новых старейшин выбрали. Но не сладилось у Сейи с новыми старейши-
нами и оттого ушел в бург с женой Аутильдой и сыновьями Вутерихом и Фре-
дегастом и их женами, с треми конями и припасами немалыми.  В  бурге  же
проведал Сейя, что новое село на берегу реки строится и старейшинами там
герои, что с богами разговаривают. Тосковал в бурге за тыном Сейя, ибо к
простору привык, чтобы ничто глаз не застило. Оттого ушел из бурга  Сейя
и к новому селу прибился.
   Так втроем зимы дождались, а по зиме назад, в бург, подались. Зима  в
ратных потехах проходила. И снискали себе Хродомер и Рагнарис еще  более
великую славу своей силой и ловкостью и отвагой. А Сейя не снискал,  ибо
больше всего заботился о пахоте да севе. И не по душе было Алариху,  что
Сейя в новом селе сядет. Опасался Аларих, чтобы не стало это новое  село
на старые села похоже, откуда воинов в поход не докличешься. Но на  Хро-
домера да Рагнариса глядя, радовался Аларих, и отпускала тревога  сердце
его.
   Зима миновала. Весной вернулись в село и зерно с собой привезли, что-
бы сеять. Когда же прибыли, то увидел Хродомер  еще  один  знак  величия
своего. Ибо в норе хродомеровой медведь перезимовал. Зверя уже не  было,
только шерсть медвежья лежала клочьями. И дивились на то Рагнарис, и Се-
йя, и сыновья Сейи, и жены их.
   Где дома ставить - то всю зиму решали, так и  эдак  судили,  картинку
складывали чашами, ножами да мослами обглоданными, и всякий пир тем неп-
ременно заканчивался, что уединялись трое героев и начинали  мослы  дви-
гать и реку, пиво пролив, рисовать, крича при этом друг на  друга  преу-
жасно - Рагнарис, Хродомер и Сейя с Вутерихом и Фредегастом, сынами его.
И через то неоднократно в битву друг с другом вступали, ибо не  соглаша-
лись друг с другом. Но после всегда мирились. И потехой эти битвы служи-
ли дружине, и любил Аларих смотреть на них.
   Иной раз Аларих нарочно разговор о расположении домов  в  новом  селе
заводил, чтобы доброй битвой насладиться.
   Когда лето настало, битвы позади остались; все уже было обговорено  и
решено. И стали они ставить дома. И поставили дома.
   А когда поставили дома, решили в домах богов поставить, как положено.
И стали богов себе вырезать да вытесывать, кто как умел. И часто  ходили
теперь друг к другу в гости и на богов ревниво  смотрели:  у  кого  боги
лучше получаются. Быстрее всех Сейя богов сделал, ибо сыновья ему  помо-
гали. У Рагнариса боги получались кряжистые, как сам Рагнарис; у  Хродо-
мера же наоборот - длинные да вытянутые. Зато у Хродомера более  свирепы
боги были и глядели строже. И завидовал Хродомеру Рагнарис, ибо у Рагна-
риса так выходило, будто боги кривобоки, а лики то на одну, то на другую
сторону кривились. И пытался Рагнарис  неумение  свое  тем  скрыть,  что
вставлял в тела богов клыки волчьи да кабаньи. Вотан же был у  Рагнариса
с открытым ртом, будто застыл в крике. Зубы у Вотана получились крупные,
как у коня, за что пенял ему Хродомер. И гневом Вотана грозил. Но  потом
по дружбе помог и то, что исправить надлежало, исправил.
   В те дни дух божества переполнял героев. Все им удавалось.  И  пришел
жрец из капища. Дивно то было, ибо никто не призывал его. Первую  жертву
богам принес во всех трех домах.
   Но мало показалось то трем героям, ибо переполнял их в те дни дух Во-
тана. И подступил к жрецу Хродомер с  просьбой  великой:  показать,  как
надлежит столб указательный поставить, дабы знать  всегда  сроки,  когда
солнце на зиму и на лето поворачивает, а когда день и ночь  между  собой
сравниваются.
   Сказал жрец Хродомеру, чтобы возводил два столба, один выше  другого,
а когда настанет срок - из капища придет жрец и укажет, где на тех стол-
бах каких богов вырезать. И показал место, куда столбы  ставить:  здесь,
мол, один, а тут - иной. Научил, как правильно с солнцем сверяться, дабы
ошибок не сделать. И велел еще заострить высокий столб.
   Сделал все Хродомер, как велено было. На высоком  столбе  вырезал  он
три мира и разукрасил все по своему  разумению:  великаншу  Хель  внизу,
солнце наверху, а в среднем мире - себя, Рагнариса с Тарасмундом и  Сейю
с сыновьями. И крохотных Мидьо и Аутильду наметил: пусть уж будут.
   Увенчал же столб головой свирепого воина в шишаке, тоже все из дерева
вырезано было. Глядел над вислыми усами сурово, и  боялись  его  меньшие
сыны Сейи и Тарасмунд.
   Рагнарис нарочно носил Тарасмунда к столбу, когда тот малышом  был  и
хотел отец сынка своего потешить, и пугал всячески. И пугался Тарасмунд.
   Поставив этот заостренный столб, по слову жреца, поставил Хродомер  и
второй столб. Крепко, надежно поставил, едва ли не на треть в землю вог-
нал. Трижды за год приходил жрец из капища  и  отметины  ставил  на  том
столбе. И там, где пометил жрец, вырезал Фредегаст, сын  Сейи  трех  бо-
жественных воинов с раскрытыми в крике ртами, будто  исторгающими  вопль
священной радости. Столь прехитро сделано было,  что  тень  от  большого
столба, как копье, заостренная, вонзалась в рот одному из  богов,  когда
наступал его день. И в полдень того дня, когда солнце на зиму  поворачи-
вает, поражала тень-копье кричащего Локи, ибо настоял Хродомер  на  том,
чтобы Локи непременно вырезать (благодарен был ему за помощь при  строи-
тельстве землянки в первый год села). Весной и осенью тень поражала див-
ного и страшного воителя, у которого лик справа  был  мужской,  а  слева
женский. И был тот лик справа выкрашен красным, а  слева  был  черен.  А
когда год, войдя в сердце зимы, поворачивает к лету, принимает  на  себя
тень-копье Вотан, венчающий столб. В этот-то день кузнец, сажей измазав-
шись, выходит из кузницы и в селе по дворам козлом скачет, неистово  Во-
тана славя. В прежнем селе так было, и в бурге так заведено. И  когда  в
новом селе кузнец появился, то тоже стал он так делать.
   Такие столбы везде люди нашего народа ставят у себя в селах и бургах.
И вандалы ставят. И гепиды тоже. Великий ущерб терпят те, у  кого  такие
столбы повалены - несчастьем ли, набегом ли вражеским.  Ибо  посредством
копья, солнцем с неба метаемого, боги указывают людям, когда им сеять  и
когда жать. Ибо ведомо мудрым мужам, как надлежит луны считать, со стол-
бом сверяясь.
   И добавил Хродомер, что в те времена все мудры были, не в пример  ны-
нешним, за которыми если не приглядишь, так зимой  пахать  начнут.  Один
Теодобад чего стоит - по весне в поход отправился!
   И долго ворчал еще Хродомер. Вспомнилось ему, как Винитар (он  совсем
недавно тогда уверовал в Бога Единого) мимо тех столбов  ходя,  как  кот
лесной, шипел - разве что спину не выгибал и шерсть дыбом на загривке не
ставил. И то потому лишь, что не было у Винитара на загривке шерсти.
   А Тарасмунд сказал, что хорошо помнит он те столбы. И  дядя  Агигульф
сказал, что столбы помнит. И даже Гизульф сказал, что помнит, как стояли
те столбы. Ибо там сейчас тоже столбы есть, но они лежат, в землю ушли и
мхом заросли.
   Перед тем, как в село чума пришла, разразилась гроза невиданная. И  в
высокий столб ударила молния, расщепив его. С того-то мгновения и  начал
портиться мир, сказал Хродомер. Седмицы с той грозы не прошло,  как  бык
Агигульфа-соседа (держал тогда Агигульф, отец Фрумо, быка),  в  озорство
войдя, загон сокрушил, на волю выскочил и оба столба  повалил.  И  долго
еще скакал, а за ним Агигульф-сосед гонялся. И хоть поклонялся  Агигульф
тогда уже Богу Единому, а богам отцовым не поклонялся, все же  отдал  он
того быка старейшинам, а старейшины быка в капище свели.
   Винитар же радости своей не скрывал. Говорил, что это Бог Единый сво-
ей рукой поразил "мерзкие идолища" - так он священные столбы именовал  у
себя храме. Но до чумы немногие слушали Винитара.