вперед свой щит. И стал Арбр этот щит грызть. И выр-
вал дедушка свой щит у Арбра и отбросил щит. Началась тут между Арбром и
Рагнарисом битва великая.
   И длилась она до заката солнца.
   И убил дедушка Рагнарис Арбра.
   Взял дедушка Рагнарис голову Арбра и из черепа вутьи сделал себе  ча-
шу. Дедушка дорожит этой чашей, как самым дорогим сокровищем.
   По Арбру тоскует дедушка Рагнарис до сей поры. И часто  вспоминает  о
нем. Иногда дедушка ходит на холм, где курган. В кургане том вождь  Ала-
рих живет. Дедушка говорит, что с Аларихом в кургане Арбр живет.
   Когда тоска дедушки по Алариху и Арбру, друзьям его, невыносимой ста-
новится, берет дедушка густое пиво, которое варит его наложница Ильдихо,
идет на курган. И выходят они к нему. И пьют они  пиво  и  едят  мясо  и
хлеб, которые дедушка приносит с собой.
   А когда долго дедушка не приходит на курган, начинают они во сне  яв-
ляться дедушке. Или Ильдихо тревожат, пива требуют.

   Мы с Гизульфом часто играем в Арбра и дедушку. Перед началом игры  мы
всегда деремся, и кто побеждает, тот становится Арбром  пенноротым.  Ги-
зульф лучше меня умеет пузыри изо рта пускать, вутью изображая.
   Я завидую моему старшему брату Гизульфу.

   ДЯДЯ АГИГУЛЬФ

   Мой дядя Агигульф - великий воин. Дядя Агигульф - младший сын  Рагна-
риса. Дядя Агигульф очень красив. У него  длинные  белые  волосы,  серые
глаза и красное лицо.
   Дядя Агигульф очень мудр. Если завязать ему глаза и подносить  разное
пиво, то он всегда скажет, не глядя, на каком дворе какое пиво варили. И
медовуху он различает. В нашем селе так больше никто не умеет.
   У дяди Агигульфа две рубахи. Одну сшила ему Гизела, моя мать,  другую
он взял в бою. В одной рубахе он ходит по селу, а в другой ходит в похо-
ды и ездит в бург к Теодобаду. На эту рубаху он нашивает разные  блестя-
щие бляхи. Как-то раз Ильдихо сломала пряжку, дядя Агигульф  выпросил  у
нее эту пряжку и обломки тоже нашил на подол рубахи. Другие  пряжки  ему
дарили или он их выигрывал. Это очень красивая рубаха. Когда солнце све-
тит на нее, она блестит, как река на перекате.
   У друга дяди Агигульфа - Валамира - тоже немало блестящих блях, монет
и пряжек на рубахе. Дядя с Валамиром кичатся друг перед другом,  у  кого
их больше.
   На шее дядя Агигульф всегда носит много амулетов. У  него  есть  клык
волка-оборотня, громовой топорик, солнечное колесо и чудная раковина.
   Дядя Агигульф любит ходить в походы и убивать врагов. А землю  пахать
он не любит. Валамир тоже.
   У нас в семье пахать землю любит Тарасмунд.
   Дядя Агигульф - любимец богов. Так говорит дедушка.
   От дяди Агигульфа нашей семье большая польза. Он приносит  из  похода
одежду, украшения, оружие, горшки, пригоняет скот и коней. Все это очень
нужно в хозяйстве. Так сам дядя Агигульф говорит.
   У дяди Агигульфа  на  щите  нарисован  вепрь-оборотень.  Вепрь  очень
страшный. Валамир говорит, что вепрь на щите у дяди Агигульфа как  будто
медовухи опился, такие у него глазки умильные и заплывшие. И один глаз у
этого вепря блудливо косит. Но дядя Агигульф с Валамиром не согласен.
   Дядя Агигульф очень любит свой щит, подкрашивает  его  и  подправляет
вепря. Он охотно показывает его нам с Гизульфом. Однажды - я был еще мал
- Гизульф подговорил меня взять щит дяди Агигульфа и  кататься  зимой  с
косогора. На щите очень удобно кататься, там мягкие  ремни,  чтобы  дер-
жаться, и кожей он обит изнутри. Дядя Агигульф, как увидел, что я делаю,
так прибежал и убить меня хотел. Меня тогда дедушка Рагнарис спас.  Дядя
Агигульф с досады Гизульфа за уши отодрал. Я тогда сильно вепря на  щите
поцарапал.
   А Валамир, когда узнал, дразнил дядю Агигульфа и делал вид,  что  сам
хочет на его щите кататься.
   У Валамира на щите ничего не нарисовано, только  бляха  медная.  Дядя
Агигульф говорит, что это от скудоумия валамирова.
   У дяди Агигульфа есть шрам на боку. Он  его  любит  показывать.  Этот
шрам оставил ему герульский вутья, которого дядя Агигульф  потом  голыми
руками на четыре части разорвал. Ноги вутьи дядя  Агигульф  забросил  на
два холма, одну руку и часть плеча - в реку, что там протекала, а голову
и остатки туловища - прямо в то село, где вутья жил, курам  на  поклева-
ние.
   Дядя Агигульф, если снизойдет на него священная ярость, бывает  очень
свирепым.
   Когда дядя Агигульф приезжает в бург, Теодобад идет в походы. Без дя-
ди Агигульфа Теодобад в походы ходить остерегается, ибо часто  случалось
так, что гибель всем неминуемая угрожала, но доблесть дяди  Агигульфа  в
последний миг всех спасала.
   Один раз все войско теодобадово забрело в великанский лес. И не  было
этому лесу ни конца ни края. Дичь в этом лесу была такова, что невозмож-
но было ее взять, а голод всех одолевал. Повсюду в чащобе медведи  шеве-
лились, каждый размером с холм курганный; вепри рыскали - такие, что  об
их шкуру мечи тупились и копья ломались. Птицы же летали в столь  мощном
оперении, что ни одна стрела их не брала.
   И тогда спас все войско от неминуемой голодной смерти дядя  Агигульф.
Забравшись на огромное дерево, выждал, пока глухарь с земли  подниматься
начнет, и прыгнул с дерева, тому глухарю в шею целя. И  сбил  глухаря  в
полете, тяжестью своего тела к земле пригвоздив. Тут и все войско  набе-
жало. Навалились все разом и одолели глухаря, хоть и потеряли трех  доб-
лестных воинов - заклевал их свирепый глухарь.
   Теодобад ценит дядю Агигульфа. Дядя Агигульф  говорит,  что  Теодобад
его втайне побаивается. Дяде Агигульфу любы война и потехи  воинские,  а
брать жену он не хочет, ибо боится к пахоте пристраститься. И рабов поэ-
тому не берет, хотя мог бы пригонять их во множестве. У нас в доме вооб-
ще нет рабов. Дедушка Рагнарис говорит, что не хочет кормить чужие  рты,
а рабочих рук и без того хватает.
   Дядя Агигульф умеет лютость дедушкину укрощать. Как-то зимой дед  за-
лютовал от скуки. Сперва было интересно, но после стало страшно.  А  дед
все не мог из лютости выйти. Наоборот, вот-вот  готов  был  в  священную
ярость войти. А когда дедушка Рагнарис входит в священную ярость, он де-
ревья руками валит и одним пальцем дом может разметать.
   Тогда дядя Агигульф Валамира на подвиг вызвал -  деда  рассмешить.  И
согласился Валамир, ибо это было трудно и опасно совершить.
   Взяли молодые герои в доме у Валамира скамью и верхом на этой скамье,
между ног ее зажав, с копьями и щитами, в шлемах боевых, взад-вперед пе-
ред нашим домом с криками скакали. Все село смотреть сбежалось.
   Потом дядя Агигульф еле ходил и Валамир тоже с трудом ногами ворочал,
потому что скамья тяжелая, а скакать пришлось долго, пока дед  вышел.  И
захохотал дед, на сына своего - любимца богов - глядя.
   Так дядя Агигульф с Валамиром спасли все село от разорения.
   Дедушка Рагнарис седмицу еще хохотал. Как дядю Агигульфа  или  скамью
увидит, так и хохочет.
   Дядя Агигульф щедр душой. Когда Лиутпранд от нас  уехал,  моя  сестра
Галесвинта загрустила. От ее грусти невыносимо было. Так грустила Галес-
винта. Она ко всем придиралась, посуду била, чуть что  -  норовила  меня
или Гизульфа по морде съездить. Дед совсем собрался ее конями  разметать
. Осталось лишь отца нашего Тарасмунда уломать,  чтобы  отдал  несносную
дочь на разметание.
   Но тут дядя Агигульф вмешался и Галесвинту  от  расправы  спас.  Дядя
Агигульф вызвался развеселить Галесвинту. Галесвинта объявила,  что  ни-
когда не улыбнется, пока вновь Лиутпранда не увидит. Дядя Агигульф  пос-
порил с ней на медную подвеску (была у Галесвинты красивая  медная  под-
веска), что солнце еще не сядет, как улыбнется Галесвинта. И согласилась
она.
   Вышла Галесвинта во двор и села посреди двора. Я думаю, у всех  сосе-
дей сразу молоко скисло, такая она была.
   Сидела, зевала, ножкой топала. Все ей было немило.
   А дядя Агигульф взял коня, ждать велел и ускакал.
   Мы все во дворе собрались посмотреть, что дальше будет. Любопытно нам
было, как дядя Агигульф Галесвинту смешить станет.
   Дядя Агигульф вернулся, коня долго выхаживал, песни мурлыкал, потом в
конюшню пошел. А Галесвинта уже не на шутку злиться  начала.  Мы  с  Ги-
зульфом ее за волосы дергали и обидное ей говорили. И Ахма тоже дергал и
смеялся.
   Тут из конюшни дядя Агигульф преважным шагом выступил. Дедушкина  на-
ложница Ильдихо как его увидела, так руки в бока уперла, рот пошире  ра-
зинула и захохотала во всю свою луженую глотку. Все  у  Ильдихо  ходуном
заходило: и грудь, и живот, и косы. Мать наша Гизела сперва ругаться хо-
тела, но после, покраснев, прыснула и тоже смеяться начала. А Сванхильда
- та на землю осела, ослабнув, и только привзвизгивала.
   Мы с Гизульфом лбами столкнулись, так нам смешно  стало.  Гизульф  от
хохота рыдать начал.
   Дедушка Рагнарис вышел на общий хохот, тоже захохотал,  палкой  своей
горделиво затряс, на дядю Агигульфа указывая - вот какого сына вырастил!
   У ворот, к косяку прислонившись, от смеха рыдал отец наш Тарасмунд.
   А дядя Агигульф стоял посреди двора, высоко вскинув голову и  расста-
вив ноги. Был он совершенно наг, с разметавшимися по плечам волосами.  К
своим дивным мужеским статям привязал он лыком бороду козла.  Дядя  Аги-
гульф неспешно поворачивался во все стороны, чтобы все  насладиться  его
видом могли.
   Когда все хорошенько дядю Агигульфа рассмотрели, начал он, высоко за-
дирая ноги и мекая, вокруг Галесвинты ходить. То быстрее ходил, то  мед-
леннее, то останавливался и тряс перед нею козлиной бородой. А Галесвин-
та сидела вся красная и губы кусала, чтобы не улыбнуться.
   А солнце между тем спускалось все ниже. Галесвинта ждала, пока солнце
исчезнет, чтобы в темноте вволю похохотать. Дядя  же  Агигульф,  который
понимал это, старался изо всех сил. И так повернется, и эдак, и подпрыг-
нет, и взбрыкнет, и бородой козлиной в воздухе помашет, и статями своими
дивными помавал. Вокруг все мы со смеха помирали. Уже и соседи  на  пле-
тень навалились, едва наш плетень не уронили. Уже и от Хродомера  прибе-
жали смотреть. Но крепилась Галесвинта.
   Тут мычанье и блеянье послышалось - Од-пастух стадо гнал. И  когда  к
нам на двор наш козел завернул и оказался он без бороды - тут не  выдер-
жала и заверещала Галесвинта от хохота и, на землю  пав,  биться  стала.
Козел же, завидев дядю Агигульфа, пятиться стал, будто бы в испуге.
   Дядя Агигульф на козла грозно надвинулся, бородой  козлиной  размахи-
вая. Тут козел голову наклонил и рога выставил,  к  нападению  готовясь.
Тут уж дядя Агигульф в бегство ударился и помчался, высоко ноги  вскиды-
вая, руками размахивая и мекая на ходу. А козел следом гнался. И так бе-
жал дядя Агигульф через все село, козлиную бороду на статях своих унося.
И в реку прыгнул, только тем и спасся.
   А Ульф этого не видел. Ульф в это время уже в рабстве был.

   Дедушка нам рассказывал, что у богов подобная потеха водилась. Но  мы
и подумать не могли, что это столь смешно.

   АЙНО, ТВИЗО И ОД-ПАСТУХ

   Ода у нас в селе не жалуют, ибо норов у него мрачный и нелюдимый.
   Од сирота. Мать его была аланка. Эвервульф, который взял ее  в  жены,
взял ее уже беременной.
   В тот год, когда чума была, наш дядя Ульф пошел воевать с герулами  и
попал к ним в плен. Эвервульф, друг его близкий, в плен  не  хотел  сда-
ваться и дал себя убить герулам. Как ежа, истыкали его стрелами, ибо бо-
ялись герулы схватиться с ним в рукопашной схватке. И казнился Ульф, что
не сумел друга спасти или что не пал рядом с  ним,  пронзенный  теми  же
стрелами.
   Добра после себя Эвервульф почти не оставил: хижина плетеная на  краю
села и жена с мальчишкой. Рабов же не держал.
   Аланка в том же году умерла от чумы. Много людей по всему селу умерли
от этой чумы.
   Так остался Од сиротой. Старейшины определили его скот  пасти,  чтобы
польза от него была.
   Говорят, что Од-пастух понимает язык зверей. Мой брат  Гизульф  языка
зверей не понимает, хотя собаки его никогда не трогают.
   У Хродомера на дворе свирепая сука жила. Ее все в нашем селе боялись.
Она потом издохла.
   Од только начал пастушествовать, когда у этой суки  в  последний  раз
народились щенки. Она их в норе вывела, на косогоре. Хродомер  выследил,
где эти щенки, и одного щенка забрал.
   Хродомер говорит, что из помета сука всегда съедает одного щенка, ибо
этот щенок, выросши, убьет всех прочих. Сука сразу видит, который из  ее
щенков убийца и убивает его, пока он еще слеп.
   Такого-то щенка Хродомер и подарил Оду-пастуху, чтобы вырастил.
   Од со щенком-убийцей нянчился, как мать с младенцем. Так выросла  Ай-
но.
   Айно сражалась с волками и убивала их, охраняя стадо.
   Подобно тому, как мы, готы, убивая наших врагов,  берем  иногда  себе
жен из вражеских народов, так и Айно понесла однажды от волка потомство.
   Так родилась Твизо. Самая крупная была в помете;  ее  Од  отобрал,  а
прочих утопил.
   Эти две собаки - вся родня Ода. Ходят они за  Одом,  как  Одвульф  за
годьей.
   Твизо крупнее, чем Айно, лобастая, глаза у нее как у волка, одно  ухо
у Твизо порвано.
   Твизо младше, чем Айно, но загрызла больше волков.
   Од любит Айно и Твизо.

   НЕХЕМЬЯ

   В нашем селе старейшин двое - дедушка Рагнарис и Хродомер. Когда  де-
душка собрался идти к Хродомеру, мы с Гизульфом рядом вились в  надежде,
что дедушка нас заметит и с собой возьмет. Он часто берет нас с собой.
   И на этот раз дедушка нас не прогнал. От нас к Хродомеру почти  через
все село идти надо. С дедушкой очень интересно по селу  ходить.  Дедушка
идет и все время ругается. Что ни встретит, все обругать норовит, потому
что в прежние времена все куда лучше было.
   Возле дома Валамира, нашего родича и дружка дяди  Агигульфа,  дедушка
долго стоял. Стучал палкой по плетню и бранил валамирова  раба,  старого
дядьку, который Валамира и вырастил. Негодным вырастил, нерадивым!
   Раб этот дедушкиных лет, если не  старше.  Говорил  нам  с  Гизульфом
как-то этот валамиров дядька, что  сколько  он  нашего  дедушку  помнит,
столько дедушка недоволен.
   Валамиров дядька - он тоже всем и всеми недоволен. И  хозяином  своим
недоволен, и другом его Агигульфом, и нашим дедушкой Рагнарисом.  Только
он этого дедушке Рагнарису сказать не решается. А Агигульфу с  Валамиром
говорит.
   Сегодня с дедушкой еще интереснее, чем всегда  было.  Все-то  ему  не
угодили, все его расстроить норовили. И куры соседские не угодили, зачем
за забором кудахчут. И  Фрумо-дурковатая,  дочка  Агигульфа-соседа,  что
навстречу попалась, не угодила - зачем дурковатая такая? У аргаспова до-
ма оскользнулся дедушка на тропинке, едва в сугроб не упал - и совсем уж
собрался идти убивать Аргаспа, зачем снег не прибирает. Тут  как  раз  и
вышел из дома Аргасп. Дед орал на него, ногой топал и палкой грозил. Ар-
гасп только улыбался деду и в дом звал на пиво. Дед закричал, что  знает
он, какое у Аргаспа пиво. Хотя на самом деле не знал. И  не  стал  захо-
дить. Он к Хродомеру торопился.
   Дедушка Рагнарис не заметил, а мы с Гизульфом  заметили,  как  Аргасп
выскочил из ворот и за дедом немного по улице прошел, очень  похоже  его
передразнивая. После нам подмигнул и назад побрел.
   Аргасп воин, он в походы ходит, а зимой изнывает от скуки.
   Валамир с Аргаспом так легко от деда отделались, потому что  основные
свои силы дедушка для Хродомера берег. Как ступил  на  хродомерово  под-
ворье, так все свои засадные полки в атаку бросил. Это что тут под нога-
ми? Лошадиные яблоки? Ну ясное дело, что еще у Хродомера под ногами  ва-
ляться может! (И размолол эти яблоки палкой).
   После палку поднял и ругаться стал: вечно измарает палку, как к  Хро-
домеру зайдет. Все не как у людей.
   Рабы хродомеровы, кто на дворе возился, при виде дедушки  нашего  кто
куда брызнули, только пятки сверкнули. Все же дед сумел одного  изловить
и длинно обругать.
   Тут и Хродомер показался. Дед сразу раба отпустил и чуть не облизнул-
ся: экое лакомство! Сам Хродомер.
   Хродомер же, улыбаясь сладко, сказал, что вышел, мол, поглядеть,  что
же на дворе такого происходит. А то в доме все молоко скисло. Даже  коза
чистой простоквашей доится.
   Дед на то сказал, что у него, Хродомера, и козы-то не как у людей, не
говоря уж обо всем прочем. И что прочим козам  от  хродомеровой  скотины
подальше надобно держаться, чтобы не набраться всякого непотребства.  Уж
он-то, Рагнарис, о своих козах, во всяком случае, позаботится, чтобы они
с хродомеровыми козами не встречались.
   Хродомер же, хорошо нашего дедушку зная, ответствовал,  что  любо  же
дедушке блюсти благочиние у своих коз, когда домашних распустил и об  их
послушании совсем не радеет. Давеча вон Ильдихо ему, Хродомеру, нагруби-
ла.
   На то дедушка сказал,  что,  видать,  не  зря  нагрубила.  Небось,  с
озорством подступался к ней Хродомер, вот и дала отпор.
   Хродомер отвечал, что Ильдихо, видать, много  власти  над  Рагнарисом
забрала. И то - виданое ли дело в такие лета наложницу заводить.
   Дедушка сказал запальчиво, что наложница ему для того нужна, что пиво
она доброе варит.
   Хродомер возражал, что как изопьет пива ильдихиного, так пучит  потом
его, Хродомера, всю ночь. Дедушка сказал, что настоящего воина с доброго
пива не пучит. Видать, отвык Хродомер от  доброго  пива.  Пьет,  небось,
только из своего колодца.
   Всем в селе известно, что как выкопал у  себя  на  подворье  Хродомер
этот колодец, так наш дедушка Рагнарис и впал в ярость. Уже двадцать лет
как ярится. Что, Хродомеру, лень к реке спуститься? Баб бы своих  гонял,
полон курятник у Хродомера - и старух, и девиц, и даже одна в зрелых ле-
тах, только уродливая.
   Хродомер про колодец говорить не стал, а  начал  жаловаться  на  дядю
Агигульфа и Ильдихо. Вчера, мол, вечером Агигульф с другом своим Валами-
ром, от безделья изнывая, к плетню хродомерову подошли и до самого зака-
та солнца плевали в свинью, какая по двору возле плетня бродила. И попа-
дали многократно. А Ильдихо нарочно пришла, чтобы  посмотреть  и  посме-
яться. Она хитростью в дом хродомеров проникла, сказав, что за закваской
к бабам хродомеровым идет. И стояла с закваской и смеялась вместе с Аги-
гульфом. А когда Хродомер ей велел уходить с глаз долой  и  Агигульфа  с
Валамиром прогнать хотел, Ильдихо ему грубо отвечала. Вот как оно  было.
И теперь невольно думается Хродомеру: уж не сам ли Рагнарис Ильдихо  по-
дослал, что она такая храбрая? Не-ет, чует хродомерово сердце: тын  надо
возводить, дабы от Рагнариса и злокозненного потомства его  и  домочадиц
его вредоносных отгородиться. А также и от прочих врагов.
   Тут дедушка Рагнарис разъярился и стал кричать,  что  да,  слыхал  от
Агигульфа, младшего сына своего, как все оно было.  Всему  селу  ведомо,
что та свинья хродомерова на Агигульфа с  Валамиром,  которые  мимо  шли
мирно и бездеятельно, беседуя между собою о древнем богопочитании,  наб-
росилась алчно и заесть их хотела. Ведь не кормит Хродомер свою скотину,
вот та и дичает с голоду и охотиться начинает на все живое. Но  хродоме-
ровых не трогает, ибо чует в них дурную кровь. А на родню Рагнариса наб-
расывается, ибо в родне Рагнариса кровь добрая. И  сын  его,  Рагнариса,
Агигульф с родичем нашим Валамиром ту хищную свинью плевками  по  добро-
сердечию своему отогнать пытались, дабы не чинить ей вреда,  но  и  себя
оборонить.
   Мы с Гизульфом знали, что дедушка Рагнарис вчера дядю Агигульфа  пал-
кой за эту проделку учил, потому что ему Ильдихо нажаловалась. Знали  мы
и то, что ныне Агигульф с Валамиром месть Ильдихо замышляют. Ибо на дво-
ре у Хродомера Ильдихо смеялась и Агигульфа подзуживала, а дома  дедушке
все иначе рассказала.
   Что до тына, закричал на Хродомера дедушка  Рагнарис,  то  пусть  он,
Хродомер, хоть какой тын-растын возводит, не поможет это Хродомеру.  Ибо
не знает Хродомер, как тын надлежит возводить.  Ничего,  кроме  плетней,
отроду не ставил. Неужто от врагов хочет за  плетнем  отсидеться?  Разве
что ради ничтожества хродомерова не тронут е