иономией, еще более уродливой, чем у Пога. Как и следовало ожидать,
в основном она была занята тем, что разносила еду и  питье.  Джон-Тому
приходилось уже бывать в ресторанчиках, где крылатому  официанту  были
бы только рады.
   Приземистые столы  мясистыми  поганками  без  всякой  системы  были
раскиданы по всему залу. На противоположной от входа оконечности  зала
"Жемчужного Поссума" были  предусмотрены  кабинеты  -  для  бесед  или
флирта, в зависимости от настроения.
   Они все еще продирались через плотную  и  вонючую  толпу.  На  полу
попадались лужицы какой-то жижи, щепки от разбитых деревянных  кружек.
Владельцы  ресторации  вполне  осознанно  обходились  без   стеклянных
сосудов. То и дело ноги наступали на деревянные решетки над стоками  -
достаточно было выплеснуть на пол ведро воды, чтобы смыть с него  лужи
спиртного или полупереваренные остатки пищи.
   В зале Джон-Том  оказался  самым  высоким  из  всех  посетителей  -
животных то есть, хотя среди присутствующих была пара крупных волков и
крепкие с виду большие кошки, - что только прибавило ему уверенности в
себе.
   - Эй, парень, сюда! - Направившийся на  торжествующий  голос  Маджа
Джон-Том обнаружил небольшой свободный стол.  Ему  пришлось  подтянуть
колени повыше - сиденья были слишком низки для его роста.
   Повсюду его окружали мохнатые тела, в ноздри бил  запах  мускуса  и
горячительных напитков. Большая ножка под столом была выполнена в виде
кокетливой самочки опоссума, вся фигура едва ли не сплошь была покрыта
похабными надписями, так что трудно даже найти свободное место.
   Официант непонятным образом заметил, что в их руках ничего  нет,  а
стол пуст, и направился к ним. Как и оружейник, он был облачен  только
в фартук, запачканный превыше всякой меры. Рисунок давно  скрылся  под
сальными и прочими пятнами. Он тоже был енотом - с черной полоской  на
мордочке. Одно ухо было надорвано, белый шрам сбегал от него  вниз  по
голове и, минуя глаз, уходил к рыльцу. Заметнее всего шрам  был  возле
глаз - на темной шерсти.
   Джон-Том был так занят созерцанием кипения жизни вокруг,  что  Мадж
распорядился за него.
   - Приятель, порядок, я все уже заказал.
   - Надеюсь, что про еду не забыл, как и про выпивку. Таким  голодным
я еще не бывал.
   - Заказал, заказал, кореш. Тока дурак не знает, что не дело пить на
голодное пузо. Эй,  куда  прешь!  -  рявкнул  Мадж,  отпихивая  локтем
навалившегося на него пьяного оцелота.
   Животное качнулось и, дернув кружкой, плеснуло содержимым в сторону
выдра. Мадж уклонился от жидкости с необычайным  проворством.  Оцелот,
взвыв, отпустил парочку выражений по поводу  полученного  им  пинка  в
ребра, однако для серьезной драки он слишком неуверенно стоял на ногах
и потому  побрел  куда-то  в  толпу.  Джон-Том  следил  за  ним,  пока
заостренные кончики ушей не скрылись в толпе.
   Появились две деревянные кружки с шипучим, явно крепким,  напитком.
В тонкой руке Маджа кружка  из  твердого  дерева  казалась  громадной,
однако Джон-Тому она была в самый раз. Он попробовал черную  жидкость,
напоминающую что-то вроде крепленого пива, и решил,  что  к  подобному
питью следует относиться уважительно.
   В другой руке официант держал большое  блюдо,  покрытое  помятой  и
поцарапанной металлической крышкой. Он открыл блюдо, и в нос Джон-Тома
хлынул приятный аромат. На блюде оказались разнообразные овощи: помимо
незнакомых  плодов,  там  лежали  милые   сердцу   морковь,   редиска,
сельдерей,  крошечные  луковки...  Посреди  блюда  на  груде  картошки
возвышалась свернутая в  трубку  поджарка.  С  одной  стороны  из  нее
торчала кость. Мясо было дочерна обжарено снаружи, внутри же-у кости -
оставалось розовым.
   Джон-Том поискал взглядом столовые приборы,  но  без  успеха.  Мадж
пояснил: незачем в ресторане выставлять такое, чем посетители  тут  же
попортят друг другу шкуры.  Выдр  извлек  охотничий  нож;  короткий  и
треугольный, как зуб белой акулы, он прекрасно справлялся с мясом.
   - Тебе сырого, среднего или прожаренного? - последовал вопрос.
   - Все равно. - Джон-Том с трудом  удерживал  во  рту  слюнки.  Мадж
отхватил два солидных круглых ломтя мяса, передал один из  них  своему
спутнику.
   Они безмятежно ели - насколько это возможно, если обходишься одними
пальцами. Джон-Том старался не запачкать свою новенькую  одежду.  Выдр
же и не думал об опрятности; с мохнатого  подбородка  на  жилет  капал
жир, впитывавшийся мехом и тканью.
   Они уже успели наполовину насытиться, когда расслабившийся Джон-Том
подметил, что от длинного хребта, пронизывающего поджарку, разбегаются
в стороны  тонкие  гнутые  косточки,  сходящиеся  концами,  как  ножки
кронциркуля.
   - Мадж, а чье это мясо?
   - Невкусное, что ли,  приятель?  -  удивился  Мадж  с  полным  ртом
овощей.
   - Великолепное, только вкус незнакомый. Это не говядина, так ведь?
   - Говядина? Коровье мясо, что ли? - Мадж качнул  головой.  -  Можа,
они и не красавцы, только и мы не каннибалы, нет, приятель.  -  Он  со
вкусом пожевал. - Нет, конечно, это  не  королевская  змея,  а  питон.
Похоже, что сетчатый.
   Чудесно. Если вкусно, так чего  привередничать,  подумал  Джон-Том.
Причин для этого нет. Он никогда не понимал отвращения,  испытываемого
некоторыми людьми к  мясу  рептилий,  правда,  самому  попробовать  не
довелось. В конце  концов,  мясо  есть  мясо...  Мышечные  волокна,  и
только.
   Впрочем, змей такого размера лучше повстречать  лишь  в  зажаренном
виде у себя на столе.
   Они как раз обгладывали последние позвонки, когда явился официант с
тарелкой пухлых пирожных, сверху помазанных чем-то  черным.  Утоливший
уже голод Джон-Том попробовал штучку и принялся уписывать их  одно  за
другим. В противоположность внешнему виду, пирожные оказались  легкими
и воздушными, начинены они были медом и дроблеными орехами и  посыпаны
корицей.
   Наконец он откинулся назад в низком кресле и  принялся  ковырять  в
зубах, отколупав для этого щепку от стола - как делали многие вокруг.
   - Что ж, должно быть, денег у нас теперь не  осталось,  только  так
хорошо я давно уже не обедал.
   - Угу, неплохо, - отозвался Мадж,  уложивший  коротенькие  ноги  на
стол - каблуками прямо в тарелку с пирожными.
   Где-то заиграл оркестр - что-то легкое и вместе  с  тем  бравурное.
Джон-Том профессионально заинтересовался.
   Он не видел музыкантов, поэтому  пришлось  ограничиться  слухом.  В
оркестре были один или два струнных инструмента, барабан, колокольчики
и парочка странно глуховатых флейт.
   Мадж  склонился  к  нему  через  стол  с  серьезным  и  дружелюбным
выражением на физиономии и положил лапу на ладонь Джон-Тома.
   - Вот чего, друг, не хочу портить тебе  удовольствие,  тока  у  нас
есть о чем еще поговорить. Клотагорб велел мне приглядывать за  тобой,
стало быть, я обязан сделать все  до  конца.  Ежели  ты  собрался  так
кушать  каждый  день,  значит,  надо  придумать,  как  тебе  на  жисть
зарабатывать, а?


Глава 5

   Реальность забурчала в  животе  Джон-Тома,  заставляя  забыть  вкус
пирожных.
   - А что, можно ведь просто вернуться обратно к  Клотагорбу?  -  Мир
этот положительно начинал нравиться молодому человеку.
   Мадж медленно покачал головой.
   - Без пользы - пока у  него  не  заработает  то  заклинание  насчет
золота. Тока помни: несколько дней назад он тебе показался добряком, а
на самом деле волшебники бывают жутко не в  духе.  Ежели  щас  пойтить
назад и хорошенько поплакаться, мол, деньги  кончились...  Ты  чего  ж
думаешь... он тобою гордиться, что ль, будет?  А  уж  обо  мне-то  как
скажет! Хочешь напомнить ему, мол, сам виноват  в  том,  что  со  мною
сталось, так, приятель? Значит, слушай  меня,  может,  у  него  там  и
припрятано серебро. Тока много его, что ли? Ну, ладно, по  старческому
слабоумию, щас он себе выдумал этот кризис, значица, не до дел. А дела
нет - значица, и серебра нет. А нет серебра - давать-то он  тебе  чего
будет? Вот что, боюсь я, работать тебе придется.
   - Понятно. - Джон-Том угрюмо поглядел на дно пустой кружки. -  А  с
тобой, Мадж, работать можно?
   - Эй, не путай меня, приятель, я как раз  и  стараюсь  найти  такое
дело, где тебя еще можно терпеть.
   - Спасибо тебе, - ядовито отозвался Джон-Том.
   - Да ниче, за  что  спасибо-то?  Просто  охота  требует  уединения.
По-моему, тебе в лесу нечего делать; на взгляд,  ты  не  из  тех,  кто
умеет  находить  дорогу  в  чаще.  Поставишь  капкан  и  сам  в   него
попадешься, так ведь?
   - Не буду отрицать... Среди книг или на  баскетбольной  площадке  я
чувствую себя спокойнее.
   - Вот что, пацан, хоть лопни,  твои  развлечения  из  другого  мира
здесь ни при чем. А что касается знаний... На кого ты учился?
   - На юриста, Мадж.
   - Это чтоб в адвокаты? Так ни разу  и  не  пришлось  попользоваться
кем-нибудь из них, - проворчал Мадж, не заботясь о том, как  воспримет
Джон-Том подобное потребительское отношение к профессии законника. - А
чего ты там учил, кроме законов? Сам вишь, у нас они на чуточку не те,
что у вас.
   - Историю, политику... Наверное, здесь от них тоже толку не будет.
   - Наверное, тебя можно пристроить в ученики к местному адвокату,  -
решил Мадж. Он поскреб ухо и  закинул  лапу  назад,  чтобы  продолжить
занятие уже на спине. - Просто  не  знаю,  приятель.  Ты  уверен,  что
больше ничего не умеешь? Может, с молотом можешь справляться... мебель
делать? Или там по металлу,  строителем...  Мясо  коптить,  наконец...
Что-нибудь полезное-то умеешь делать?
   - Едва ли, - признался смущенный Джон-Том.
   - Хах! - Выдр пренебрежительно присвистнул. - Недурную же ты  жизнь
вел там, называясь волшебником!
   - Это все Клотагорб  напутал,  -  запротестовал  Джон-Том.  -  Я-то
никогда себя не называл чародеем. Я - это я.
   - Судя по всему, не слишком крупная  величина.  И  более  ничего...
Ваще ничего?
   - Ну... - В  Джон-Томе  снова  загорелось  честолюбие.  Вспомнились
насмешки друзей, осуждение и возражения его семейства. А  потом  перед
внутренним взором предстал он сам - с гитарой  в  руках;  припомнились
разные  группы,  чьей  музыке  он  подражал  в   своем   эмоциональном
безрассудном самоуглублении... "Лед Зеппелин",  "Прокол  Харум",  "Дип
Пепл",  "Танжерин  Дрим"...  "Муди  Блюз"...  и  тысячи  им  подобных.
Электрические звуки бились под кончиками пальцев.  Логика  и  рассудок
исчезли. Вновь в душе столкнулись надежды и истина.
   - Еще я играю на электрическом басе. Это такой струнный инструмент.
Но я только  любитель.  Правда,  у  себя  дома  я  собирался  заняться
серьезно. Только...
   -  Выходит,  что  ты  музыкант.  -  Строгое  выражение  исчезло   с
физиономии выдра. Отодвинув назад кресло, он спустил ноги на пол и  со
свежим   интересом   взглянул   на   спутника.   -   Менестрель.   Ах,
мять-перемять. А че, так тоже можно заработать несколько медяков, а то
и серебряк. Может, увидят в тебе чтой-то новенькое. Спой-ка.
   - Прямо здесь? - Джон-Том взволнованно огляделся.
   - Ага. Тебя в любом случае никто не услышит за этой трескотней и за
музыкой.
   - Ну, не знаю, - рассудил Джон-Том. - Надо же согреться.  И  гитары
моей тут нет.
   - Чтоб чума побрала этот твой инструмент, - буркнул выдр.  -  Какой
же из тебя менестрель, если не умеешь петь  по  заказу?  Словом,  жми,
кореш.  -  И  он  сел,  выжидая,  с  заинтересованным  выражением   на
физиономии.
   Джон-Том, почти ничего не осознавая, откашлялся и огляделся.  Никто
и не думал обращать на него никакого внимания. "Черт, какая  глупость,
- подумал он. - Ну ладно, начнем  со  старой,  любимой".  И  он  завел
"Эленор Ригби". "Я один посреди толпы", - думал он, выводя мелодию.
   Закончив, он вопросительно поглядел на выдра.
   - Ну как, Мадж?
   Откинувшись на спинку, тот вяло улыбнулся.
   - Наверное, ты был прав, Джон-Том, без сопровождения не  слушается.
Слова-то, конечно, интересные, не сомневайся. Помню, знавал я когда-то
одного менестреля, он тоже вот так дребезжал, тока с таким  голосом  к
чужим дверям соваться нечего.
   Джон-Том попытался скрыть разочарование. Впрочем, разве можно  было
надеяться, что выдр  прореагирует  не  так,  как  все,  перед  кем  он
выступал.
   - Конечно, у меня лучше получается с инструментом. А  что  касается
голоса, - добавил юноша, защищаясь, - хоть гладко пока не выходит,  но
я стараюсь.
   - Так-то, приятель, оно так, но слушатели твои стараться не станут.
Надо подумать, что еще с тобой можно сделать. Тока пока  ты  о  всяких
песнях и думать забудь.
   - Но я же не вовсе беспомощный. - Джон-Том показал рукой на зал.  -
Мадж, я не ходу навязываться тебе. Вот  хотя  бы  здесь.  Я  не  боюсь
тяжелой работы. Здесь наверняка не одна сотня кружек  и  блюд...  Полы
надо подметать, протирать столы, чистить стойки.  Да  здесь  же  адова
бездна работы. Я бы мог.
   Перегнувшись через стол,  Мадж  положил  когтистые  лапы  на  плечи
Джон-Тома, ухватив его за рубаху. Поглядел в удивленное лицо  юноши  и
многозначительно прошептал:
   - Ты не можешь этого делать. Эта ж работенка годится для одних крыс
и мышей. Смотри у меня, Джон-Том, чтоб таких слов от тебя никто больше
не слышал. - Выпустив из рук шелковую ткань, выдр уселся обратно.
   - А что  такого?  -  негромко  возразил  Джон-Том.  -  Работа  есть
работа.
   - Глянь и подумай. - Мадж указал направо.
   Возле второго от них столика облаченная  в  комбинезон,  сшитый  из
грубого плотного материала, крыса ростом в три фута  занималась  своим
делом. На крошечных лапках были перчатки. Опустившись  на  закрывавшие
колени голенища высоких сапог, грызун прочищал сток.
   Окружающие присутствия его словно бы не  замечали,  кости  и  мусор
летели едва ли не на спину крысе. Продолжая свое дело,  крыса  наконец
споткнулась о протянутые ноги подвыпившего альбатроса  возле  стола  с
жердочками,  рассчитанными  на  птиц.  Скосив  глаза,  огромная  птица
прищелкнула клювом, скорее в насмешку, чем для угрозы.
   Крыса в страхе отшатнулась, споткнулась теперь  уже  о  собственные
ноги  и  повалилась  назад,  опрокинув  на  себя  ведро  с  помоями  и
объедками. Жижа потекла вниз по спецовке, попадая  в  сапоги.  Упавшее
животное лежало посреди всей этой дряни, а потом медленно поднялось на
ноги и принялось собирать объедки обратно в ведро, не обращая внимания
- с виду, конечно,  -  на  обидные  прозвища  и  оскорбления,  которые
отвешивали посетители. Толстая кость щелкнула крысу по затылку, и  она
отправила  ее  в  ведро  к  прочим  объедкам.  Но  вскоре  неожиданное
развлечение прискучило посетителям, и они вернулись  к  еде,  питью  и
беседе.
   - Так, значит, у вас только крысы и мыши занимаются этим  делом?  -
поинтересовался Джон-Том. -  А  я  частенько  так  подрабатывал  дома.
Вспомни-ка, почему ошибся Клотагорб?
   - Знаешь-ка, приятель, нечего соваться сюда с тем, что у вас  может
сойти с рук. Любое уважающее себя животное скорее с  голоду  подохнет,
чем займется  такой  работой  или  начнет  попрошайничать,  как   твой
помойный дружок, гиббон этот.
   - Мадж, я ничего не понимаю.
   - И не пытайся понять, приятель. Просто плыви по течению. Усек? Все
равно все эти типы тупы и ленивы.  Будут  целый  день  лежа  слюнявить
сырную корку, а не займутся честной работой,  так  вот.  А  потом  еще
наберутся, да так, что и мозгов им не хватит, чтобы понять, с которого
конца она, работа эта, начинается.
   Джон-Том уже начинал терять терпение.
   - Что в этом плохого - убирать? От этого ты  не  становишься  хуже.
Я... - Он вздохнул, подумав, что спор безнадежен. - Конечно, здесь все
по-другому,  так  ведь?  Извини,  позабыл,   померещилось   нечто   из
нереального мира.
   Мадж расхохотался.
   - Поди ты, а  совсем  недавно  уверял  меня,  что  нашего  мира  не
существует.
   - Да существует он, существует.  -  Юноша  в  гневе  хватил  обоими
кулаками по столу, заметив, что грызун-прислужник вновь повалился - на
этот раз носом вперед. Дело было в том, что  какая-то  черепаха,  куда
менее утонченная, чем Клотагорб, подставила  ему  ножку.  Собранный  с
таким трудом мусор опять разлетелся, вызвав у присутствующих радостное
оживление.
   - Значит, и здесь своя дискриминация,  -  пробормотал  Джон-Том.  -
Почему же и здесь так?
   -  Дискриминация?  -  Мадж  помедлил.  -   Никто   ничего   им   не
дискриминирует. Просто они ни на что другое не годятся. С природою  не
поспоришь, приятель.
   Непонятно, почему Джон-Том ожидал от Маджа иного.  Судя  по  всему,
выдр - вполне средний обитатель этого вонючего, отсталого и отнюдь  не
райского городишки.
   В ресторане были и гуманоиды, но по росту они не подходили под пару
Джон-Тому.  Неподалеку  одинокий   джентльмен   выпивал   в   компании
облаченной  в  расшитое  серебряными  нитками  одеяние   паукообразной
обезьяны  и  играл  с  ней  в  карты   -   в   паре   против   крупной
человекообразной  обезьяны  неизвестной  Джон-Тому   разновидности   и
трехфутовой мускусной крысы в алом спортивном костюме и  самых  темных
солнцезащитных очках из всех, какие доводилось видеть Джон-Тому.
   Без сомнения, и они разделяют местные предрассудки и  ханжество.  А
откуда, собственно, явился он сам, чтобы полагать себя вправе  вершить
суд над моральными вывертами иного мира?
   - Слушай, приятель, с этим нельзя  ничего  сделать.  Зачем  кому-то
нарушать заведенный порядок? Тока возьмись за швабру и тряпку  -  враз
лишишься всякого уважения честных горожан. Правда, может,  сойдешь  за
политикана, тока их уважают еще меньше, чем  этих,  с  тряпкой.  Но  я
надеюсь все-таки, что ты сумеешь обойтись без своих песен.  -  В  тоне
Маджа слышались  надежда  и  любопытство.  -  Помнишь,  старикашка-то,
Клотагорб-от, он ведь уверен был, что ты чародей... Уверен  ведь  был!
Что ежели ты способен на это? Я ж слыхал, как  вы  там  о  чародейских
словах базарили.
   -  Мадж,  я  просто  спрашивал  его  из  любопытства.  Мне  знакомы
некоторые из слов. Но он пользовался ими иначе. Вот ведь и  ты  умеешь
заставлять булавки плясать. Неужели здесь каждый может ворожить?
   - Это у нас всяк может. - Мадж пропустил глоток  черного  зелья.  -
Тока больше одного-двух фокусов редко кому удается. Боюсь,  булавки  -
это мой предел. А до  соплей  хочется  узнать  его  заклинание  насчет
золотишка.  -  Тут  взгляд  его  перекочевал  налево,  и  выдр  широко
ухмыльнулся. - Однако в некоторых случаях определенные формы левитации
мне вполне удаются. - Рука  его  двинулась  с  быстротой,  на  которую
способны одни только выдры.
   То, что пикантно одетая полная бурундучиха  смогла  удержать  шесть
полных кружек, с которыми она маневрировала в толпе, было  чудом  само
по себе. Джон-Том даже дернулся в сторону, чтобы посуда не попадала на
него.
   Разъяренная бурундучиха обернулась к Маджу,  сидевшему  с  невинным
выражением на физиономии:
   - Прибери-ка руки, жук навозный! Еще раз распустишь, спущу тебе  за
жилет целую кружку.
   - Но, Лили, - запротестовал Мадж. - Да я же помочь тебе хотел!
   Она замахнулась всеми кружками сразу, и Мадж в  притворном  страхе,
улыбаясь, прикрыл лапами физиономию. Но попусту тратить зелье не  было
смысла, и бурундучиха направилась дальше, расталкивая  толпу  локтями.
Хвост вызывающе покачивался из стороны в сторону, короткое платьице не
доходило и до колен. Золотистое с серыми аппликациями,  оно  прекрасно
гармонировало с красно-бурым мехом и черно-белыми полосками на спине.
   - Ну, чего я тебе говорил, приятель? - Мадж ухмыльнулся  Джон-Тому,
поднося кружку ко рту.
   Тот попробовал улыбнуться в ответ, понимая, что выдр хочет развеять
охватившее его уныние, и решил поддержать шутку.
   - Слишком уж короткая твоя левитация, и бурундучихе она вовсе ни  к
чему.
   - При чем здесь она? - Выдр ткнул себя пальцем в грудь и захохотал.
- Такая левитация - для меня самого. - Сложив обе  лапы  на  волосатой
груди, он наслаждался собственным остроумием.
   На окна спустили дощ