компании  выдра  Маджа,  город  ничуть  не
изменился. Именно Маджа и  разыскивал  он  сейчас,  ибо,  несмотря  на
сугубую   конфиденциальность   поручения   Клотагорба,   плыть   через
Глиттергейст в одиночку он не собирался. Слишком  уж  изобиловало  это
измерение традициями и обычаями, о которых юноша до сих пор не имел ни
малейшего представления. Познания  же  Маджа  относились  к  категории
практических, житейских, ибо для выдр  не  бывает  ничего  драгоценнее
собственной шкуры. Выдра - это ходячая мохнатая тревога, она готова  к
прыжку в сторону или к иному защитному маневру при малейшем намеке  на
опасность. Джон-Том  решил  воспользоваться  Маджем,  как  во  времена
Первой  Мировой  союзники  пользовались   голубями   для   обнаружения
отравляющих газов.
   Мадж едва бы счел эту аналогию лестной, но его мнение Джон-Тома  не
интересовало. Несмотря на сомнительность его нравственных принципов  и
весьма расплывчатые представления о лояльности, выдр здорово помог ему
в прошлом и мог пригодиться вновь.
   Однако удача не спешила присоединиться  к  Джон-Тому.  В  тавернах,
куда обычно наведывался Мадж, его и след  простыл.  Понапрасну  обошел
юноша все игорные дома и прочие излюбленные притоны выдра.  Только  на
другом конце города, в довольно приличном меблированном доме, где вонь
из парадного была не столь убийственной, поиски дали результат.
   Консьержкой там была толстая угрюмая коала.  Из  ее  пасти  свисала
резная трубка. Коала ожесточенно скребла пол у порога.
   - Хей,  видала  я  его,  -  ответила  она  Джон-Тому.  Когда-то  ей
обкорнали правое ухо. Вероятно, постоялец, с которым  она  вступила  в
пререкания, пустил в ход зубы. - Ты пойми,  человече,  мне  не  меньше
твоего охота прознать, куда он запропастился. Удрал, шельма,  задолжав
мне за полнедели. Оно конечно, надували меня и покруче, но  ты  встань
на мое  место:  ишачишь  тут,  лап  не   покладая,   каждый   серебряк
бережешь...
   - Всего за полнедели? - Чтобы не смотреть  на  коалу  сверху  вниз,
Джон-Том опустился на корточки. - А ведь вам известно, где он.  Просто
вы вешаете мне на уши лапшу, которой он вам  отсыпал  на  тот  случай,
если его будут искать. Сдается мне,  задолжать  он  мог  кому  угодно,
только не вам.
   Коала  наморщила  черный  нос,  вытерла  лапы  о  передник,   затем
осклабилась.
   - А ты не дурак, человече, хотя речи  и  повадки  у  тебя  маленько
странные.
   - Вообще-то я не отсюда, - признался  юноша.  -  Мой  дом  довольно
далеко от Линчбени. Так что я не кредитор, и не налоговый инспектор, и
не судебный исполнитель. Мадж - мой друг.
   - Вона как? Может, бывший друг? -  Коала  встала,  утопив  в  ведре
жесткую щетку. Она едва доставала Джон-Тому до пояса, и в этом не было
ничего необычного. В мире, где существа пяти с половиной футов  ростом
считались верзилами, Джон-Том выглядел Голиафом.
   - Хей, так ты и впрямь его друг? Ну, так ты, стало быть, уникум.  Я
и ведать не ведала, что окромя собутыльников и врагов  у  выдр  бывают
приятели.
   - Это не важно. Я его друг, и мне с ним надо встретиться.
   - Это еще зачем?
   - Я отправляюсь в поход, чтобы оказать услугу  великому  волшебнику
Клотагорбу.
   - А, этому старому прохвосту...
   - Он не прохвост. Разве  вы  ничего  не  слышали  о  битве  у  Врат
Джо-Трума?
   - Угу, слыхала, слыхала. - Она подняла ведро.  Внутри  бултыхнулась
щетка. - А еще я слыхала, что нельзя верить  всему,  об  чем  пишут  в
газетах. Значится, в поход ради него отправляешься? В опасный  небось?
Можно и голову сложить, верно?
   - Не исключено.
   - Хей, ну, а ежели я тебе скажу, где выдр, ты его заберешь с собой?
   - Конечно. Обязательно. За тем-то он мне и нужен.
   - Так и быть. Скажу. Я тебе, человече, не соврала, он мне и вправду
задолжал. Просто не хотела говорить, да и не только тебе,  -  боялась,
другие раньше меня до него доберутся. Но лучше, ежели так. Куда лучше.
Ради такого платы за несколько дней не жалко.
   - Насчет платы можно договориться. - Джон-Том тряхнул  кошельком  с
золотом, предназначенным для переправы через Глиттергейст.
   Консьержка отмахнулась.
   - Да ладно тебе, человече. Ты уж постарайся утащить его с  собою  в
опасный поход. Мне куда приятней будет воображать, как в далекой чужой
стране он жарится на вертеле  каннибалов.  За  несколько  монет  такое
удовольствие не купишь.
   - Как пожелаете, мадам. - Джон-Том убрал кошелек.
   - И еще дай слово, что когда-нибудь непременно заглянешь ко  мне  и
поведаешь обо всем с самыми кровавыми подробностями.  За  это  я  сама
тебе приплачу.
   - Смею заверить, для меня это будет делом первостепенной  важности,
- сухо пообещал Джон-Том. - Итак, где же мне найти друга?
   - Не тут. Севернее.
   - Во Флиртограде?
   - Не-не, дальше к западу. В Тимовом Хохоте.
   - В Тимовом Хохоте, - повторил Джон-Том. - Благодарствую. А вы не в
курсе, чем он там занимается?
   Консьержка исторгла резкий, отрывистый лай - смех коалы.
   - Тем же, чем всегда занимается этот выдр, куда бы он ни наведался:
воровством, мошенничеством, развратом и пьянством. Бьюсь об заклад, ты
его без труда сыщешь, коли не забудешь, о чем я сказала.
   - Не забуду. Ни разу не бывал к  северу  от  Линчбени.  Расскажите,
каково там живется, в этом Тимовом Хохоте.
   Коала пожала плечами.
   - Как тута, как во Флиртачии. Как в  любом  городишке  Колоколесья.
Скучно, тесно, первобытно, но не так уж и худо, ежели ты не  лентяй  и
умеешь постоять за себя.
   - Премного благодарен, мадам. Вы  уверены,  что  я  вам  ничего  не
должен за столь любезно предоставленные сведения?
   - Ступай и не сори деньгами, - напутствовала его коала.  -  Жду  не
дождусь, когда ты воротишься  и  порадуешь  меня  вестью  о  долгой  и
мучительной смерти выдра.
   - Не стоит так уж сильно на это надеяться, - предупредил  Джон-Том.
- Мадж из тех, кто всегда выходит сухим из воды.
   - Знаю, знаю. Когда он навострил отсюда лыжи, я и ухом  не  повела.
Ладно, по возвращении заплатишь его должок, если Мадж не окочурится  в
походе.
   - Этим я не ограничусь, мадам. Самого заставлю заплатить.
   - Годится. Ну, счастливого пути, человече.
   - И вам всего хорошего, мадам.
   Преодолевать пешком все расстояние до  Тимова  Хохота  в  намерения
Джон-Тома не входило, тем паче что Клотагорб подкинул ему  деньжат  на
транспорт.  Через  Линчбени  регулярно  проезжал  местный   эквивалент
почтовой кареты, и Джон-Том приобрел  билет  на  этот  экипаж,  весьма
напоминающий гроб на колесах. В движение его приводили четыре красивых
коня, а с пассажирами общались двое трехфутовых бурундуков  в  грязных
ливреях. Суетливо громоздя чемоданы, тюки и ящики на задок  дилижанса,
они бранились, как портовые грузчики.
   Приняв их за старших в артели, Джон-Том ошибся. Когда  он  проходил
мимо четверки, одна из лошадей скосила на него глаз.
   - Эй, парень, давай-ка  пошевеливайся.  Нешто  нам  весь  день  тут
куковать?
   - Виноват,  но  продавец  билетов  сказал,  что  вы  простоите  еще
пятнадцать минут.
   - Маразматик, чтоб его! - фыркнула кобыла. - Вот  уж  не  знаю,  до
чего докатится этот  мир,  ежели  и  впредь  мы  будем  полагаться  на
обслугу.
   - Кому ты это говоришь? - вздохнул стоящий в паре с нею жеребец.  -
Эх, угораздило же нас родиться с копытами вместо рук! Вот и приходится
нанимать в посредники неповоротливых недоумков.
   - Твоя правда, Эльвар, - сказал конь, томившийся позади него.
   Сетования затянулись до самого отъезда дилижанса.
   - Все расселись? - осведомилась кобыла из второй пары. -  Ну,  коли
так, держитесь за скамейки.
   Бурундуки вскочили  на  задок  экипажа,  вознамерясь  отдышаться  и
почиститься. Кучера при карете не  было  -  кони  сами  отлично  знали
дорогу. Грызуны  ведали  только  погрузкой  и  разгрузкой  и  были  на
побегушках у четверки - ведь она, как  ни  крути,  выполняла  основную
работу.
   Все бы ничего, решили вскоре Джон-Том и прочие пассажиры, не будь у
коней ужасной привычки распевать на скаку. Обладая сильными  и  ясными
голосами, они пели совершенно не в лад, и седокам всю дорогу до Тимова
Хохота  пришлось  испытывать  невыразимые  муки,  внимая  бесконечному
пронзительному ржанию. Когда один из страдальцев в конце концов  нашел
в себе отвагу пожаловаться, ему бестактно предложили  сойти  и  топать
дальше на своих двоих.
   Две задержки в пути графиком не предусматривались. Нагуляв аппетит,
артель остановилась пощипать сочной травки  на  роскошном  лугу,  а  в
другой раз кобылы затеяли ожесточенный спор насчет того,  кто  из  них
кичится франтовскими щетками волос за копытами.
   К Тимову Хохоту подъехали уже в сумерках.
   - Эй, вы там, сзади! - проржал передний жеребец. - А ну,  шевелись!
Нас стойла заждались. Знаю, у вас всего по две ноги, но  ведь  это  не
оправдание для бездельников.
   - Да как вы  смеете?!  -  возмутилась  пассажирка,  лисица-модница.
Изящество ее хвоста подчеркивали вплетенные в него золотые цепочки,  а
поля дорогой элегантной шляпки, обломанные в тряске, жалко свисали.  -
Еще ни разу в жизни я не подвергалась  столь  хамскому  обращению!  Не
сомневайтесь,  при  первой  же  возможности   я   поговорю   с   вашим
начальником.
   - А я и есть начальник, сестренка. - Жеребец  хохотнул.  -  Желаешь
наябедничать - валяй выкладывай мне прямо в  глаза.  -  Он  окинул  ее
взглядом. - Что до меня, так я думаю, ты слишком многого хочешь. Скажи
спасибо, что мы не требуем от тебя дополнительной пошлины с веса.
   - Ах так! - Рыжий хвост хлестнул коня по храпу, и лисица  поспешила
прочь - за багажом.
   Только вмешательство подруги удержало коня от попытки выдрать  клок
меха у рыжей обидчицы.
   - Дрел! Придержи норов! - Она  закинула  голову  на  его  холку.  -
Нельзя  кусать  оплаченный  груз,  это  вредит  сношениям  с   широкой
общественностью.
   - Держу пари, что все ее сношения - с  широкой  общественностью.  -
Конь фыркнул, остервенело  роя  копытом  землю.  -  Какого  черта  эти
полосатые крысы тянут кота за  хвост?  Я  загибаюсь  без  скребницы  и
сладкой люцерны!
   - Знаю, дорогой, знаю, - успокаивающе сказала кобыла, водя щекой по
его гриве, - но ты обязан держать себя в рамках приличий, хотя  бы  из
профессиональных соображений.
   - Сам понимаю, - донеслось до Джон-Тома, когда он уходил  к  зданию
станции. - Только временами нет-нет да и подумаешь, а не лучше ли  нам
купить маленькую ферму  где-нибудь  в  провинции  да  нанять  мышей  и
одного-двух человечков для черной работы.
   Кроме Джон-Тома, в станционное здание не заглянул ни один пассажир.
Лиса и остальные уже разошлись, только он не знал, куда теперь идти.
   - Чем могу помочь? - поинтересовался за  низкой  конторкой  пожилой
куница.  Длинное  туловище  и  узкая  талия  хищника  живо   напомнили
Джон-Тому о Мадже. Однако этот был  стройнее  и  носил  темные  шорты,
белую безрукавку, козырек на тесемке и  бифокальные  очки,  тогда  как
выдр предпочитал шляпы веселой расцветки, яркий жилет и панталоны.
   - Я в этом городе чужой.
   - Сдается мне, вы везде чужой, - угодил в точку куница.
   Джон-Том пропустил эту реплику мимо ушей.
   - Скажите, может ли гость вашего славного городка найти  где-нибудь
кров, стол и немного безобидных развлечений?
   - Что касается меня, - последовал чопорный ответ, - то я -  человек
семейный.  Можете  попытать  счастья  в  "Золотой  Печати".  Там  поют
фольклорные песни  многих  рас,  а  иногда  играет  струнное  трио  из
Колансора.
   - Вы недопоняли. - Джон-Том заговорщицки ухмыльнулся. - Я жажду  не
приобщения к культуре, а веселого времяпрепровождения.
   - Все я понял, - вздохнул дежурный. - Ладно.  Ступайте  по  главной
улице до Изначально Белого переулка, по нему - до  самого  конца,  там
будут две боковые улочки, обе ведут  в  тупики.  Подойдите  поближе  к
северному тупику. Если запаха и шума  не  хватит,  чтобы  найти  вход,
ищите как раз над  керосиновым  фонарем  маленькую  вывеску  с  резным
изображением афганки.
   - Собаки? Или шерстяной шали?
   Хищник облизал губы.
   -  Называется  это  заведение  "Элегантная  шлюха".  Уж  там-то  вы
наверняка найдете любые развлечения на свой вкус. Впрочем, не знаю.  Я
человек семейный.
   - Разумеется, - без тени насмешки в  голосе  произнес  Джон-Том.  -
Спасибо.
   Бредя в одиночестве по слабо освещенной главной  улице,  он  жалел,
что рядом нет Талеи. Талеи, с ее огненно-рыжими волосами и невероятной
выносливостью. Талеи, с  ее  безрассудной  отвагой  и  вспыльчивостью.
Любит ли он ее? Твердо сказать "да" он бы уже не смог, однако полагал,
что любит и что она любит его. Увы, она слишком ветрена, и  ей  ничуть
не улыбается удел супруги чаропевца-скитальца, которому  вдобавок  еще
далеко до совершенства в его ремесле.
   Довольно  скоро  после  битвы  у  Врат  Джо-Трума  она  с   печалью
предложила, чтобы каждый из них ступал своей дорогой.  Ей  требовалось
время на  обдумывание  серьезных  вопросов,  и  ему  она  посоветовала
заняться тем же самым. Расставание далось Джон-Тому тяжко, и с тех пор
он  корил  себя,  что  не   удержал   Талею.   Хотя,   возможно,   она
просто-напросто была слишком своенравна и не годилась в жены никому.
   И все же он цеплялся за надежду. Кто знает, вдруг в один прекрасный
день ей наскучат скитания и она вернется. Оставалось только ждать.
   Что же касается Флор Кинтеры - из группы скандирования, которую  он
по неосторожности затащил в этот мир, то она стала  причиной  великого
разочарования. Вместо того чтобы втюриться в него по уши, она в  конце
концов   со   всею   страстью   предалась   карьере   солдата   удачи,
наемника-меченосца, и сбежала с долговязым кроликом Казом, обладателем
голоса Рональда  Колмана  и  аристократических  манер.  Флор  осталась
мечтой, способной возвращать Джон-Тома к реальности, причем возвращать
очень быстро.
   Хорошо хоть, этот мир вполне годился для скитаний в поисках  мечты.
Впрочем,  на  сей  раз  Джон-Тому  предстояли  странствия  в   поисках
лекарства. Размышляя об этом, он свернул в узенький переулок.
   Там, как и предрекала куница, он услыхал пение и хриплый хохот.  Но
вместо  маленького  жалкого  керосинового  фонаря  у  входа   светился
большой, респектабельный, из чистого шлифованного хрусталя.
   Над дверью покачивалась вывеска с изображением расфуфыренной гончей
- сплошь завитки шерсти, перья и драгоценные  камни.  Распутно  задрав
попку, псина оглядывалась через мохнатое плечо с  таким  видом,  будто
спрашивала: "Дружок, перепихнуться не желаешь?"
   Под вывеской имело место  крылечко.  Зайдя  под  козырек,  Джон-Том
дважды постучал в дверь, покрытую толстым слоем масляной  краски.  Ему
открыла трехфутовая мышь в накрахмаленном костюме.
   На Джон-Тома обрушился звуковой  сель,  а  мыш-швейцар  ощупал  его
взглядом с ног до головы.
   - Заходи и развлекайся, сударь, -  сказал  он  наконец,  освобождая
путь.
   Кивнув,  Джон-Том  вошел.  Мыш  закрыл  за  ним  дверь.  Посетитель
очутился  в  гостиной  с  превосходной  мебелью  и  буйной   компанией
представителей  нескольких  десятков  зоологических  видов.  Они  чего
только  не  вытворяли,  демонстрируя  полное  безразличие  к   видовой
принадлежности тех, с кем  им  приходилось  совокупляться.  Среди  них
Джон-Том заметил нескольких человек  -  мужчин  и  женщин,  безмятежно
развлекавшихся со своими мохнатыми братьями по разуму.
   Джон-Том  полюбовался  их  возней,  послушал  сладострастные  речи,
обратил внимание на движения рук и ног и заподозрил, что  попал  вовсе
не в бар. Предназначение этого места не вызывало сомнений. Он пребывал
в замешательстве - хотя с чего бы? Где, как не здесь,  следует  искать
Маджа?
   И все же ему не хотелось попасть впросак. Первое  впечатление  чаще
всего бывает обманчиво.
   - Прошу прощения, но ведь это дом терпимости, не правда ли?
   Мыш-швейцар обладал на удивление густым голосом,  настоящим  басом,
громыхающим из серого тельца.
   - У нас тут всякие, кто только на  свете  водится,  -  меланхолично
пробормотал  он.  -  Всякие.  А  что  ты  ожидал  увидеть,  красавчик?
Библиотеку?
   - Вообще-то нет. Книг тут днем с огнем не сыщешь, по-моему.
   Мыш-швейцар оскалил в улыбке острые зубы.
   - Ошибаешься, книжки у нас  тоже  имеются.  С  картинками.  Сколько
хочешь картинок, сударь, если ты по этой части.
   - Пожалуй, чуть позже. - Джон-Тома разбирало любопытство. Может,  и
впрямь попозже, когда он разыщет Маджа.
   - Похоже, сударь, ты с дороги. Не угодно ли выпить-закусить?
   - Благодарствую, я не голоден. Вообще-то я друга ищу.
   - А в "Элегантную шлюху" только за тем и ходят, чтобы друга найти.
   - Вы не так поняли. Я не в этом смысле.
   - А в каком, сударь? У нас по-всякому развлекаются.
   - Я ищу товарища, помощника. - Джон-Том начал злиться:  мысли  мыша
катились по одной-единственной колее.
   - А, вот теперь понял.  Так,  значит,  никаких  развлечений?  Между
прочим, здесь не клуб фронтовых друзей.
   - Ты отличный продавец. - Джон-Том решил улестить  мыш-швейцара.  -
Может, позже. Я хочу сказать, ты самый маленький сводник из тех,  кого
мне доводилось видеть.
   - Я не маленький и не сводник, - ответила мышь не без  достоинства.
- Если хочешь потолковать с мадам...
   - В этом нет необходимости, - перебил Джон-Том, хотя его  подмывало
выяснить, как выглядит эта мадам,  да  и  вообще,  кто  она  такая.  -
Парнишка, которого я ищу, носит тирольку с пером и кожаный  жилет,  не
расстается с длинным луком, и ко всему прочему он -  выдр.  Звать  его
Мадж.
   Мыш-швейцар пригладил ус, почесал за ухом. Только  сейчас  Джон-Том
заметил у него крошечные беруши. Что ж, разумно - у мышей очень тонкий
слух, и при  работе  в  гуще  вечного  праздника  им  без  затычек  не
обойтись.
   - Сударь, имя и приметы мне ничего не говорят, но на постое  у  нас
нынче только один выдр, и искать его лучше всего на третьем  этаже,  в
номере двадцать три.
   - Благодарствую, сударь. - Джон-Том чуть ли  не  бегом  пустился  в
направлении, указанном лапкой мыш-швейцара. Но сначала положил на  нее
серебряную монетку, и та исчезла с быстротой молнии.
   - И тебе спасибо, сударь. Ежели  я  еще  зачем-нибудь  понадоблюсь,
когда ты встретишь друга или кто он тебе, не откажи в любезности,  дай
мне знать. Меня зовут Потаскун, я тутошний мажордом.
   - Может,  попозже,  -  пообещал  Джон-Том,  взбегая  по  деревянной
лестнице  с  резными  перилами.  Он  не  испытывал   охоты   посвящать
мыш-швейцара в свои дела. И не  то  чтобы  гостеприимство  этого  дома
вызывало у него неприязнь (долгая разлука с Талеей изнуряла  его  тело
не меньше, чем душу),  однако  не  в  борделе  же  предаваться  утехам
истомленной плоти! На вид тут чистенько и миленько, но  где  гарантия,
что  не   подцепишь   этакий   симпатичный   штаммик   СПИДа,   причем
необязательно  человеческой  разновидности?  В   этом   мире   напрочь
отсутствовала современная медицина, а Джон-Том весьма сомневался,  что
добрый трипак можно вылечить одной-двумя песенками.
   Посему, добравшись до второго этажа, он усмирил либидо  и  пустился
на поиски  нужной  двери.  Но  вскоре   его   приостановило   зрелище,
напомнившее, что это реальный мир, а не наркотический улет  в  шизовый
зоопарк.
   Он миновал парочку каких-то божьих  тварей,  даже  не  удостоив  их
взглядом.  Навстречу  ему  по  коридору   дефилировала   исключительно
пропорционально сложенная девица лет двадцати, может,  чуть  постарше,
около пяти футов ростом, одетая в  прозрачную  комбинашку  персикового
цвета. Трубочка, что пыхала у нее в зубах,  едва  ли  могла  закоптить
ореол горделивой, бьющей через край женственности.
   - Ну, и на что ж это ты вытаращился, красавчик-смуглявчик?
   До Джон-Тома постепенно дошло, что вопрос не совсем риторический, и
он открыл рот, но ответ застрял между языком и зубами. Каким-то  чудом
юноше  удалось  протиснуться  мимо   девицы.   Лишь   воспоминание   о
Кло